Семья. Долг. Честь

Долгие годы Панси Паркинсон создавала себе репутацию. Еще в детстве мать, мир её праху, говорила девочке: «Окружающие никогда не должны понимать, что ты испытываешь на самом деле, Персефона, ведь будущая жена влиятельного лорда не имеет права быть неидеальной. Какие бы чувства не обуревали дочь Иоланды Паркинсон, урождённой Кивернитис*, она всегда должна оставаться невозмутимой». Пятилетняя девчушка не смела даже перечить своей матери, которая до самой своей смерти от драконьей оспы, оставалась для неё непререкаемым авторитетом. И это внушение одиннадцатилетней давности стало жизненным кредо слизеринки, от которого она не отступалась до сегодняшнего дня. Она неверяще смотрела в тёплые медовые глаза грязнокровки Грейнджер, протягивающей той со смущённой улыбкой профессиональный набор для живописи, и пыталась хоть как-то подавить шок, норовивший прорвать маску Ледяной Королевы. — Грейнджер, ты, прости за выражение, ебанулась? — Панси кое-как взяла себя в руки. — Я бы поняла, если бы вы притащили нас с Малфоем в эту дыру чтобы заавадить. — Она выразительным взглядом окинула захламлённый кабинет. — Но это выше моего понимания. Что это значит?! — Паркинсон… Панси. Мы с Гарри решили заключить с тобой и Драко перемирие. Поттер, пытаясь изобразить милую улыбку, оскалился подобно оборотню в полнолуние и чуть трясущимися руками протянул бывшему старосте Слизерина колдомедицинский саквояж. Драко нахмурившись, взял «коробку», как про себя её окрестила Паркинсон. — Перемирие, значит… — Персефона потянулась рукой в сумочку. — Прошу прощения, но мне срочно надо закурить. — Мне тоже. — Буркнул Поттер, поджигая палочкой магловский мальборо. — Я могу понять, как это всё для вас выглядит: те, кого вы всей душой взаимно ненавидели, вдруг заявляют, что устали от вражды и возжаждали мира, дружбы и жвачки. — Он затянулся, так что сигарета в полной тишине затрещала, как фейерверк. — Поверьте, нам этот шаг тоже даётся нелегко, но мы решили, что так будет правильно. — А где рыжий нищеброд? Или его вы решили отправить обратно на помойку? — Блондин вдруг подал голос. — Чем это мы заслужили быть облагодетельствованными Святым Поттером и его подружкой-маглой? Паркинсон, которая всегда думала быстрее Малфоя в таких нестандартных ситуациях, возвела очи горе и, мысленно отвесив тому подзатыльник, задушила на корню начавшуюся было свару: — Драко, заткнись. Прошу простить, моего друга. До него иногда долго доходит. Принять ваши подарки — честь для нас. — Она, присев в непринуждённом реверансе, метнула злой взгляд на упрямого слизеринца, вынудив того сделать короткое подобие поклона. Поттер сконфуженно улыбнулся и кивнул головой, пока Грейнджер, едва не запутавшись в собственных ногах, отзеркаливала внезапный жест Персефоны. — Что-ж, раз на этом всё… Эскуро. — Поттер лёгким взмахом разогнал запах сигарет в кабинете и уничтожил бычки. — Тогда, до встречи, Драко. — Он пожал Малфою руку. — Панси. — Увидимся завтра. — Гермиона улыбнулась и, подхватив Поттера под локоть, удалилась.

***

— И? Что это всё значит? — Малфой безумно носился по кабинету. Прошло немногим больше двадцати минут после ухода гриффиндорцев, но Малфой только сейчас начал приходить в себя после их шокирующих заявлений. Панси лениво следила глазами за метаниями Драко, откинувшись на предварительно почищенном стуле, иронично усмехнулась: — Мы только что сделали свой первый шаг к Свету. Блондин встал как вкопанный, удивлённо воззрился на брюнетку, словно видел её впервые и выдал ёмкое: — Что? — Очень содержательно, мистер Малфой. Пять очков Слизерину. Поттер на пару с Грейнджер хотят перетащить нас под знамёна Дамблдора. Не имею ни малейшего представления, для каких целей они это делают, но, насколько я могу судить, это нам с тобой на руку. С Тёмным Лордом на троне мы все рано или поздно помрём, как мухи, когда он развяжет войну с маглами. Какой бы крутой он ни был, костры инквизиции снова вспыхнут и все они пойдут войной на нас. И лично я не знаю ни чар, ни зелий, которыми пользовалась Венделина Странная, чтобы не сгореть к Мордредовой бабушке! — Паркинсон перевела дыхание после такой отповеди и продолжила. — Пошёл он — этот психованный полукровка. Уж лучше лизать задницу другому полукровке. Со шрамом. — Она вдруг пошло усмехнулась. — Этот хотя бы красивый и даже адекватный вроде как. Малфой вдруг покраснел и спрятал глаза за отросшей чёлкой, сделав вид, будто рассматривал чемодан Поттера. — Я что-то не так сказала? Но… Нет! Нет-нет-нет! Драко, скажи, что ты шутишь! — Панси вдруг стало плохо и она плюнув на всё, снова закурила. — О, Мерлин и его задница, ты не шутишь! И давно ты в него влюблён? — С первого курса. — Не отдавая отчёта своим действиям Слизеринец, с грустной улыбкой, большими пальцами рук, поглаживал вышитые на коже серебряной нитью руны. — Пиздец. — Резюмировала Персефона, выдыхая дым. — Я догадывалась, конечно, но чтобы всё было так плохо… Ты же понимаешь, что перейдя на сторону Дамблдора и его Ордена Отжаренной Курицы, возможно сможешь быть с ним? Драко замер, будто его парализовало петрификусом. Через пару минут он, осмыслив происходящее, медленно поднял голову и тихо выдохнул: — Я попробую.

***

Мир Панси раскололся на «до» и «после». Голова гудела, переполненная мыслями. Девушка судорожно куталась в лёгкую мантию, будто в классе резко похолодало. На рельефном, будто высеченном изо льда лице вдруг возникла гримаса боли. Плюнув на всё и всех, она села и разрыдалась впервые за много лет. Горячие слёзы жгли щёки, тушь чёрными каплями скатывалась по вмиг покрасневшему лицу грязными каплями. Делая рваные вздохи, Персефона, подняла ярко-синие глаза к потолку и, в тщетной попытке успокоиться, помахала руками, силясь высушить непрошенную влагу. Тихо скрипнула дверь в класс. Раздался тихий мягкий голос: — Панси, ты чего? — На пороге стояла удивлённая Гермиона. — Что случилось? Она, мягко ступая по каменному полу, подошла ближе и нерешительно положила руку ей на плечо. Это простое действие вызвало целую бурю эмоций на обычно «мёртвом» лице девушки. Слизеринка дрожащим голосом крикнула: — Уходи, Грейнджер! Сейчас же! — Она сбросила её ладонь и резко отшатнулась, уронив стул. Тяжело и часто вдыхая, она отошла на несколько шагов назад и наткнулась спиной на стену. — Что ты здесь делаешь?! Пришла посмотреть на плаксу-Паркинсон? Посмотрела? Так иди и растрепи всему Хогвартсу, что ледяная королева рыдает в пыльном классе, как тупая первокурсница! — Я забыла сумку. Не стану я никому ничего рассказывать! — Гриффиндорка в подтверждение своих слов тряхнула кудрявой головой и приблизилась на пару шагов. — Расскажи что случилось. Выговорись и, вот посмотришь — тебе станет легче… Шатенка подошла совсем близко и, не сводя своих золотистых глаз с плачущей Персефоны, она протянула ей простой белый платок. Такой простой жест настолько поразил её, что она только всхлипнув, сползла вниз по стене, зажав в руке дракклову тряпку. Гермиона села прямо на пол и накрыла её холодную ладонь своей. — Панси, расскажи пожалуйста, почему ты плачешь… — Она успокаивающе провела рукой по дрожащему плечу Паркинсон. — Почему?! Ты хочешь знать почему я плачу?! Да потому что один слепой блондинистый мудак восемь лет видел во мне только друга! Почему я плачу? Потому что этот ушлёпок пять лет в Хоге не видел никого, кроме Поттера! А сейчас выяснилось, что он влюблён в твоего шрамоголового дегенерата! — Теперь она скатывалась в настоящую истерику. Нашарив рукой отброшенную сумочку, она нашла сигареты. — Я понимаю тебя… — Начала было она, но была грубо прервана. — Ничего ты не знаешь! Заучка-Грейнджер, которую нужно вести за руку, чтобы она не впечаталась в стену, пока читала какую-то очередную книжку для «лёгкого чтения» толщиной в задницу Хагрида. Что ты можешь знать о чувствах?! — Слова полные злости легко срывались с её уст. — Нет, Панси. Знаю. — Гриффиндорка тяжело вздохнула и пальцами стёрла размазавшуюся помаду с уголка её рта. — Я влюблена в Гарри. Давно уже. От неожиданности Паркинсон даже перестала реветь и полным удивления взглядом воззрилась на шатенку.