Фредерикстад, Новая Дания, Канада
Винс Фриис. Ви-и-инс! Твою ж мать. Кажется, Эва разучилась дышать. Вот уж о чём она никогда не думала. Что так… здесь… Что вообще его встретит. Когда-нибудь. Он смотрит на неё пристально, будто изучает каждую морщинку. Молчит. Её Винс. Родной. Чужой. Он изменился. Заматерел, подкачался. Вместо копны непослушных волос — короткий ёжик. Весь из себя, в отменных шмотках: чёрные узкие брюки, ботинки и белая шёлковая рубашка. На правом мизинце — кольцо с инкрустацией, на запястье — дорогие часы, вряд ли подделка. Несколько верхних пуговиц расстёгнуты — так, что видна цепочка с крестиком и редкие тёмные волоски с проседью, точь-в-точь, как щетина на подбородке. Только скулы такие же, как в юности — резкие, острые. И взгляд — холодный свинец. Не получается сообразить, чего в нём больше: изумления, ненависти, злости? Эва опускает глаза на губы Винса — тонкие, поджатые, родные. С пугающей тоской понимает, как сильно, оказывается, его не хватало. Не думала, не искала, старалась забыть, но помнила. И, конечно, скучала. Так хочется броситься к нему, повиснуть на шее, растопить лёд. Или сбежать подальше, спрятаться. Последнее даже сильнее. И правильнее. Разумнее точно. Но Эва стоит, не двигаясь, как будто стопы приросли к дощатому полу и пустили корни. Продолжает таращиться на Винса, а мозг лихорадочно соображает, сколько же лет они не виделись. Шестнадцать? Меньше? Или больше? Кажется, целая жизнь. — А… Знаешь, лапка, у меня тут хуйня одна нарисовалась. Срочная. Надо заехать кое-куда, решить по-быстрому, — глухо роняет Винс в тишину. Хмуро затягивается, швыряет окурок в ночь. Алая точка делает причудливый зигзаг в воздухе и падает в траву. — Будем на связи. Винс почему-то смотрит вовсе не на Эву. Чёрт, да… Они же с ним здесь не одни. Он обращается к Саре, тон не сулит ничего хорошего. Но это случится потом, а сейчас Винс уходит. Уверенно, вальяжно. Не боится подставить спину. Доверяет или, наоборот, провоцирует? Сара торопливо семенит за ним, когда он начинает спускаться по деревянной, скрипучей лестнице: — Адам, постой. Куда ты?.. Что-то не так? Адам значит? Он, конечно же, не отвечает. Несколько удивительно долгих секунд, и темнота стирает его силуэт напрочь. Сара замирает на первой ступеньке, вместе с Эвой прислушивается, как стихают шаги, как хлопает автомобильная дверца и почти сразу же недовольно рычит двигатель. Шины с пронзительным визгом скользят по влажной от росы траве и уносят Винса прочь. Несколько секунд Эва и Сара стоят молча. Эва всё так же подпирает плечом проём, Сара — вполоборота к ней. Она видит Сарино лицо — та её вряд ли, — и усмехается. От высокомерной Златовласки не осталось и следа. Сара растеряна. Или напугана. А может, всё сразу. Наверняка, если она хорошо знает Винса, у неё полно причин его бояться. Наверняка у Эвы их всё равно больше. Но она не боится. Ей нечего терять. Эва уже мертва. Сдохнуть ещё раз — от рук Винса — будет даже весело. Эпично как минимум. — Вы — любовники? — озвучивает она первый вариант, который приходит в голову. Что ещё их может связывать? Винс всегда был слаб на передок. — Партнёры, — сухо бросает Сара. — Он тоже в деле. Винс в деле? Ни хрена себе! Слишком невероятно для простой случайности. Эва отчаянно цепляется за обрывки надежды, хотя уже знает, уверена — зря. Никакое это не совпадение. — В каком деле?.. — В нашем, — с нажимом произносит Сара. Как и Эве, ей неуютно торчать на тёмной веранде — она нервничает, оглядывается и кивает на дом: — Пошли. Мне надо выпить. Эве, в общем-то, тоже совсем не помешает. — Вы знакомы, что ли? — интересуется Сара, когда они заходят внутрь. Эва тянет время, чтобы собраться с мыслями, поэтому делает вид, что не понимает вопроса. Тупо переспрашивает, хотя идиоту ясно, кого Сара имеет в виду: — С кем? — С Адамом. — А… Нет. Впервые вижу. Соврать получается легко. Так, словно она ждала этой встречи, готовилась к ней. К вопросам. Словно плевать. Впрочем, это даже похоже на правду. Никакого Адама Эва не знает. И на него ей действительно плевать. Винс — другое дело. Но про Винса Сара не спрашивает. — Странно. Эва мысленно соглашается. Странно. Сара даже не представляет насколько. Или представляет? Что она вообще знает про них? Знает ли? Вряд ли скажет, даже если спросить. Но Эва и не собирается: на дурацкие вопросы обычно получают дурацкие ответы. Или пулю в лоб. Саре удаётся взять себя в руки. На лице снова непроницаемая маска, в глазах — холод. Они вообще ничего не выражают, но гипнотизируют. Как и её голос — вкрадчивый змеиный шелест. Всё-таки она опасна. И привлекательна, как ведьма. Теперь, когда на её веранде прохлаждался Винс Фриис — втройне. Эве нужно знать правду, нужны правильные ответы. И она обязательно их получит. Просто необязательно сегодня. Тюрьма учит терпению даже таких, как она. — Что именно странно? — непринуждённо выдавливает из себя Эва, наблюдая, как Сара приближается к морозильной камере и достаёт оттуда упаковку со льдом. — Не понимаю, почему он свалил. — Сара вытаскивает из кухонного шкафчика хрустальные стаканы и галльский джин. Дорогой, качественный. Не какое-то дешёвое пойло из супермаркета. Значит, деньги у неё и правда водятся. Халль не соврал. Да и дом обставлен со вкусом. — Я его к себе сегодня не звала. — Тонкие, сильные пальчики с лёгкостью разрывают пластик, выуживают прозрачные кубики и небрежно бросают их на дно. — Адам сам напросился. Сказал, хочет с тобой познакомиться. — Сара протягивает ей наполненный стакан. — И вдруг ушёл. Странно, правда? Эва пожимает плечами. — Я ему не понравилась. — Разве что, — усмехается Сара. Отпивает из своего стакана, продолжая буравить Эву пристальным взглядом. — Придётся ему смириться — мне ты нравишься. Смириться? Ну-ну. Сара ни черта не знает про Винса или врёт. Любой, кто провёл в его обществе хотя бы пару часов, понимает: он не умеет смиряться и проигрывать. А ещё — он не прощает. Ничего, никому, никогда. Эва делает осторожный глоток — терпкий джин обжигает гортань, скатывается в желудок, приятно горчит послевкусием на языке, — и плавно раскачивает стакан в руке. Кубики льда сталкиваются, бьются друг о дружку, тонут и почти сразу выныривают, по инерции несутся дальше — по кругу. Ей надо подумать. В одиночестве, спокойно. Всё взвесить и принять решение. Если уйдёт прямо сейчас — Сара поймёт. Если уже не поняла. Вряд ли получится её обмануть. Но запутать — шанс есть. Маленький, крохотный, ничтожный. И она будет последней дурой, если им не воспользуется. Эва поднимает на Сару глаза, встаёт вплотную. Она красивая и пахнет сиренью. А ещё так удобно одета — на ней всего лишь маленькое короткое бежевое платьишко. — Сильно? — Что?.. — Сара не отводит взгляд, но смотрит с опаской. — Нравлюсь. Сильно? — Эва с улыбкой подносит стакан к губам, ловит языком кубик льда. — Да, — вот теперь Сара точно лжёт. Но сейчас это уже не имеет значения. Эва стремительно сокращает разделяющие их сантиметры, грубо хватает за подбородок, притягивает к себе. Целует, не особо надеясь на взаимность. Сара явно не ожидает такой прыти, но подчиняется. Даже позволяет пропихнуть себе в рот остатки льда, а следом — и язык. Закрывает глаза, прижимается к Эве, не сопротивляется. Что это с ней? Эва искренне удивлена. Неужели ошиблась? Неужели, правда, нравится Саре? Но что тогда здесь делал Винс? Простое совпадение? Не бывает так. Или всё же… Близость Сары возбуждает, мешает думать, не даёт сосредоточиться. Эва некстати вспоминает, как сильно её хотела в доме у Прайса. Что мечтала сотворить с ней, пока ехала сюда. Желание притупилось, но никуда не делось. И сейчас напоминает о себе набухшими сосками и тягучим, растекающимся по животу теплом. Саре тоже нравится. Она жмётся теснее, шарит пальцами по спине, стараясь забраться к Эве под футболку. Когда удаётся, сдёргивает резинку с Эвиных волос. Тихо стонет, когда она, обмакнув язык в ледяной джин, проводит им по щеке Сары вниз, к шее, а оттуда вверх к мочке. Златовласка, оказывается, очень горячая штучка. И вкусная. Винс обязательно её поимел. Не мог не. Вряд ли просто разовый трах — партнёрами не становятся за одну ночь. И Эве неожиданно нравится прикасаться к Саре там, где до неё наверняка дотрагивался Винс. Хочется раздеть, влезть пальцами в её зад, где обязательно побывал его член, причинить такую же боль — Винс не умеет быть нежным. Ещё лучше — привязать его к стулу и заставить смотреть, как Сара вылизывает её тело миллиметр за миллиметром. Как она трётся об её язык, как кончает на симпотное личико. А потом трахнуть его прямо там, на стуле, не развязывая. И пусть Сара сдохнет от ревности. Эва представляет, как насаживается на его стояк, и в трусах становится совсем мокро. Чёрт, пора закругляться. Они все сильно ей задолжали за проведённые в тюрьме годы. Винс — в первую очередь. Но получить должок она ещё успеет. Эва резко отстраняется. Отступает назад и одним глотком допивает джин. — Ты мне тоже, Сара. — Что?.. — ей трудно дышать. Соображать вряд ли проще. — Ты тоже мне нравишься, — довольно ухмыляется Эва, замечая на её лице досаду. — Сильно. — Тогда почему... — Сара замолкает, отводит взгляд, видимо, осознав, какую глупость собиралась спросить. Гордая. Это хорошо. Пригодится. — Не хочу торопиться. В конце концов, мы здесь ради нашего дела. И только. Удовольствия могут подождать. Ей кажется или Сара действительно сейчас злится? Наверняка злится, потому что хватается за стакан, отвечает грубо: — Тогда зачем согласилась приехать? Её даже жаль. Но жалость к себе сильнее. — Ты предложила узнать тебя ближе. Я не смогла удержаться от соблазна. Не надо было? Сара не отвечает. Поворачивается спиной, наливает себе ещё и жадными глотками глушит джин. Молчание — тоже ответ. Эву он устраивает. — Спасибо… за горячий приём. Надеюсь, не последний, Сара. Она уходит, не оглядываясь. Потому что на самом деле позорно сбегает и не собирается в этом признаваться. Маленькое представление даётся с трудом. Эва ехала сюда с чётким намерением — трахнуть Сару, снять напряжение и расслабиться. Но теперь кажется, что поимели её саму. Во все дыры сразу. На улице душно и тихо. Только сверчки истошно надрываются в кромешной тьме — двухэтажный неприметный дом Сары в конце аллеи, свет горит только на кухне, с противоположной стороны. До дороги — метров двести по грунтовке. Да и там почти нет фонарей. На парковке две машины: старенький «Гольф» Эвы и серебристая «Хендай Акцент» Сары. Значит, у Винса — чёрный «Драккар Рам». И он уже убрался отсюда. Жаль, номер Эва не запомнила. Не подумала, что понадобится. Хотя что бы она с ним делала? Показала Виоле, чтобы пробила по системе? Сестрица задолбала бы вопросами, даже если имя владельца оказалось вовсе не Винс Фриис. Эва осторожно крадётся к своей машине. Стилет остался в бардачке — не подумала, что в доме Сары ей что-нибудь угрожает. Зря, в общем-то… Ведь ещё днём уяснила — доверять Златовласке не стоит. А теперь ещё и Винс здесь торчит. Интересно, он знает, что его дружок тоже ошивается поблизости? А может, всё дело как раз в Хансене? Он вполне мог связаться с Винсом и увлечь его заманчивой идеей с бриллиантами. Они ведь давно готовились грабануть фонд. Это она в их планах появилась внезапно и в последний момент. Могла до сих пор прозябать в тюрьме или, например, сдохнуть. Но почему тогда Хансен ничего не сказал? И уж точно не предупредил Винса: её физиономия в мире живых — явная неожиданность для него. Винс никогда не умел притворяться. Эва торопливо садится в машину, блокирует двери. Только вместо облегчения чувствует разочарование: Винс, которого она знала, обязательно ждал бы поблизости с пистолетом в руке — поговорить и расставить все точки. И Эва понятия не имеет, что означает его отсутствие. Заводит двигатель, включает фары, делает радио громче — сидеть одной в темноте и тишине почему-то ужасно неуютно, — снимает ногу с тормоза. «Гольф» плавно трогается с места и медленно ползёт по грунтовке к дороге. Эва всматривается вперёд, насколько хватает света, и ждёт, что в любой момент из кустов под колёса выскочит Винс. Напрасно. Видимо, её чудесное воскрешение его абсолютно не заботит. Или же он отправился вышибать правду у других. Например, у Хансена. — Если не планируешь сдохнуть в третий раз прямо сейчас, милая, глуши тачку и без глупостей, — доносится в затылок тихая, но вполне ощутимая угроза. В голову упирается что-то твёрдое. Наверняка ствол пистолета. Так и есть — следом Эва слышит недвусмысленный щелчок предохранителя. Вот теперь всё так, как должно быть. Она улыбается. Смотрит в зеркало заднего обзора. — Рада тебя видеть. Не поверишь, но я скучала, Винс. Он, хмурясь, пялится в глаза её отражению. — Не поверишь, Эва. Я тоже.***
Торонборг, Рагналанд, Канада
Вместо офиса Франк предложил встретиться после работы в пабе на пересечении Ванлёсиалли и Юнггет, в самом сердце столичного района Мидбро. Том не возражал и теперь, сидя в удобном плетёном кресле, сомневается, что же выбрать: мясо в остром соусе или курицу с рисом. Ветчина с чесноком и датским сыром, третье блюдо из возможных, отпадает сама собой. Франк, наоборот, даже не взглянул на меню. Не раздумывая, заказал фирменный бургер с пивом и сейчас терпеливо ждёт, пока Том определится. — Ладно, пусть будет мясо с фасолью. И большая кола. Спасибо. — Добро пожаловать в команду, Юль. — Ладонь Франка оказывается перед ним сразу же, как только официант отходит от их столика. — Я рад, что ты с нами. — Взаимно. — Рукопожатие у Франка такое же, как он сам — энергичное и крепкое. — Надеюсь, буду полезен. — Уверен, что будешь. Иначе я бы не настаивал. — Франк широко улыбается, демонстрируя идеально ровные белые зубы. — Естественно, всё то время, пока вы с Солбергом состоите в моей опергруппе, вы подчиняетесь только моим приказам. Я поговорю с Андерсен, чтобы уладила формальности. В её интересах сделать это быстро, в противном случае придётся оплачивать ваши сверхурочные из кармана криминальной разведки, — заканчивает он, довольно посмеиваясь. — Понятно. Том неторопливо осматривается. «Шлезвигский герцог» похож на обычное летнее кафе с зонтиками, но в отличие от последнего в пабе практически нет посетителей. Слишком рано. Они с Франком специально выбрали места на улице в самом конце террасы несмотря на духоту и шум проносящихся в полутора метрах от них автомобилей, потому что здесь можно курить и заодно обсудить важные детали без лишних ушей. — Нам тоже придётся переехать в Новую Данию? — Том решает задать волнующий вопрос в лоб, чтобы чётко понимать перспективы. — Не сейчас. Возможно, позже. Там вы, несомненно, будете гораздо полезнее. Особенно, если понадобится реагировать быстро. — Франк задумчиво потирает подбородок костяшками пальцев. — С другой стороны, и риски там увеличатся. Рабочей легенде моих ребят чуть больше полугода. В идеале вам с Солбергом надо бы дать не меньше, чтобы влиться, не вызывая подозрений. А у нас на всё про всё месяц-полтора. Он замолкает, вытаскивая из переднего кармана пиджака запечатанную пачку сигарет с зажигалкой. На лице, где пару секунд назад сверкала улыбка, появляется то ли недовольство, то ли тревога. — В любом случае, стоит подготовиться заранее. — Я уже думал об этом. Если что-то пойдёт не по плану, и вы срочно понадобитесь мне там, будем импровизировать. В Фредерикстаде полно IT-фирм, так что Солберг поедет, как частное лицо. Поселим его в гостинице поблизости. А тебе придумаем какой-нибудь повод и пристроим в местное отделение королевской полиции. Опыт работы в провинциальных городках у тебя уже есть. Дальше по обстоятельствам. — Франк закуривает, медленно выдыхает сигаретный дым. Придвигает к себе бокал с пивом и делает глоток. Снова благодушно улыбается, и морщины на лбу исчезают. — Андерсен сказала, у тебя запланирован небольшой отпуск? — Короткая поездка на выходные к родственникам жены, потом к моим в Новую Галлию на денёк. — Том наблюдает, как возвращающийся официант, высокий широкоплечий темнокожий паренёк, ловко лавирует между столиками под раскрытыми тентами зонтов. — А так я полностью в распоряжении УБН. — Отлично. Они молчат, пока официант раскладывает столовые приборы и расставляет с подноса напитки. — Мы должны рискнуть. Обязаны, — деловито сообщает Франк, когда тот снова уходит. — Обмозгуй всё и будь готов к тяжёлой работе. Придётся попотеть. Но вообще я начинаю думать, что воскрешение младшей Лунн только на руку. Том бы поспорил с этим утверждением, однако не спешит откровенничать с новым начальством. — Эва — настоящая пороховая бочка. Рванёт так, что мало не покажется, — продолжает рассуждать Франк. — Может получиться красивый фейерверк. Нам нужно лишь поднести спичку и вовремя отбежать подальше. Том вовсе не уверен, что отбежать и полюбоваться «фейерверком» с безопасного расстояния удастся всем. Джанед, например, не успела. Но Франк прав, утверждая, что другого шанса поймать всю банду может не быть. В УБН готовили операцию давно, выслеживали, собирали по крупицам информацию. Несколько месяцев ушло на внедрение агентов, чтобы втереться в доверие к Хансену и его дружку. И всё-таки Эва Лунн — наёмная убийца со стажем. Она опасна. «Мёртвая» опасна вдвойне. Неизвестно, как она отреагирует на новую подружку своего бывшего парня. Да и между старыми членами банды наверняка остались тёрки. Предстоящее липовое ограбление только усилит противоречия, а план УБН изначально не включал в себя Эву. Во всех отрепетированных вариантах она либо оставалась в тюрьме, либо была мертва. — Ваша главная задача с Солбергом — собрать улики, пока мои ребята пасут голубков и подводят к роковой черте, — отрывает от размышлений Франк. — Дальше мы сами. Но не переживай. Лавры победителей достанутся всем. — Надеюсь, они осознают риски, — Том тоже закуривает. — Мои ребята — профессионалы. Кстати, одного из них ты отлично знаешь. — Франк выдыхает дым в сторону, наклоняясь к Тому ближе. Говорит тише и мягче: — Сиф Ольсен. Это она рекомендовала взять вас с Солбергом в команду. Вот тебе раз! Он уже отчаялся когда-нибудь получить ответ на дурацкий, но важный вопрос: почему Франк выбрал его. Теперь всё встаёт на свои места. Сиф. Мог бы и догадаться. Том внимательно смотрит на Франка, пытаясь угадать, как много тому известно. Официально его имя не появлялось в связи с расследованием: причины гибели Джанед не вызывали ни у кого сомнений, убийца признала вину сразу, мотив убийства тоже был установлен. Тома даже не вызвали на допрос, а на похоронах было достаточно много людей, чтобы появление экс-бойфренда привлекло чьё-то внимание. Да и прошло с тех пор шестнадцать лет. Но Сиф знает про него и Джанед. Могла ли она рассказать Франку? Тому хочется ответить отрицательно, но он не видит причин. И всё же решает не признаваться первым. Спросят — юлить не станет. Если Франк уже в курсе, но всё-таки позвал к себе, вряд ли прошлое Тома для УБН помеха. — Ольсен тоже в команде? — уточняет он, не особо рассчитывая на правдивый ответ. Разглашать имена своих агентов под прикрытием Франк не обязан. Немолодое лицо расплывается в довольной улыбке. — Конечно. Она наша «Сара», — тоном, каким обычно разговаривают отцы, которых переполняет гордость за собственного ребёнка, подтверждает Франк. — Я лично готовил. Том помнит её рабочую легенду наизусть. Сара Мёрк, новгородка, бывшая эскортница, а теперь инициатор липового ограбления. Мозг и движущая сила всей операции. Именно ей предстоит не только подставить сестёр Лунн с Хансеном, но и втянуть в заварушку бывшего любовника Эвы. — Она справится. Мы все справимся, Юль. В конце концов, что такое Эва Лунн? Свободная переменная. Мы решим это уравнение. Все вместе. — Да. — Ты, наверное, думаешь, зачем я тебя позвал. Хочу кое-что тебе рассказать. Франк снова лезет в карман и достаёт портмоне. Несколько секунд роется в отделениях, пока не выуживает оттуда пожелтевшую от времени чёрно-белую фотографию. Совсем крохотную. Кладёт её перед Томом на столик, стучит по ней ногтем безымянного пальца, рискуя уронить пепел с зажатой между указательным и средним сигареты: — Эту женщину звали Барбара Ланге. Том хмурится, вглядываясь в изображение. Ни имя, ни красивое лицо ни о чём не говорят. — В конце семидесятых, когда я только начал работать в полиции Видарсхавна, меня, совсем зелёного — сразу после школы и академии, — старший напарник отправил разбираться с поджогом в доках. Обычно это прерогатива пожарных, но тогда погиб человек. Молодой пацан. Через месяц ему должно было исполниться двадцать два, — Франк глубоко затягивается. Несколько секунд смотрит вдаль. Потом переводит взгляд обратно на Тома. — Когда я приехал, тело ещё не увезли. И я, дурак, из любопытства заглянул под простыню. Первое серьёзное дело, первый труп. Понятия не имею, что собирался там увидеть. Но то, что увидел, помню до сих пор. Том кивает. По молодости он навидался угарников. То ещё удовольствие. Хуже только утопленники, тела которых обнаружили не сразу. — Его успели вытащить до того, как обгорел. Но слишком поздно, чтобы паренёк смог выжить. Наглотался дыма. Так и умер, глядя с надеждой в небеса. Я не смог смотреть. Закрыл ему глаза прямо там, перед всеми. Мне, конечно, всыпали. Тело ведь ещё даже не осмотрели. — Франк снова затягивается. — Дальше пожаром занялись другие, а меня в наказание перевели обратно в участок на бумажную волокиту. Поручили разыскать родственников, если они есть. Так я узнал, что у погибшего паренька остались шестилетний сын и невеста в Бьёрнстаде, а во Флёдстене — отец и младший брат. Упоминание Флёдстена настораживает сразу. Франку наверняка известно, что жена Тома родом оттуда. И вряд ли только этот факт его резюме. Скорее всего, Франк в курсе дела, которое Том расследовал там три года назад. Не зря же он намекал на опыт в маленьких городах. — Наши лентяи вызвали её на опознание, но во Флёдстен ехать не захотели. Сообщили отцу по телефону. А у того не выдержало сердце, едва довезли до больницы, но спасти не удалось. Потом, конечно, всё забылось. Франк долго молчит, то ли вспоминая подробности, то ли обдумывая, какими из них стоит делиться. Делает последнюю затяжку и отправляет окурок в пепельницу. — Доки, где случился тот пожар, принадлежали Ивару Эдвардсону, — наконец произносит он. — Тебе это имя тоже вряд ли что-нибудь скажет. Но по тем временам он был довольно крутым мудаком. Криминальным авторитетом, как теперь их принято называть. Держал в кулаке весь Бьёрнстад и, считай, половину Видарсхавна. вымогательство, наркотики, игровой бизнес, проституция, аферы с драгоценными металлами, налёты на магазины, заказные убийства, отмывание денег. Всё, что душе угодно. Народный умелец просто. Тот молоденький погорелец, как и его невеста, работали как раз на него. Так, мелкие сошки. А вот она, — Франк снова тычет пальцем в фотографию, о которой Том успел забыть, как и о недокуренной сигарете, — была фигурой покрупнее. Стояла у самых истоков клана вместе с Иваром. — Клана?.. — Тому на мгновение кажется, что он угодил в криминальный сериал про мафию. — «Асатру». С философией. Почти секта, помешанная на исландском наследии и исторической несправедливости. Там было много интересных личностей. Как-нибудь при случае расскажу, — Франк невесело усмехается. Прячет фотографию обратно в портмоне. — В Департаменте давно собирались их прищучить, и в самом начале девяностых я вызвался работать под прикрытием, чтобы проникнуть в клан. Боялись, ничего не выйдет, но у меня получилось. Благодаря Барбаре. — Завербовали? — Её-то? Нет, с ней бы такое не прокатило. Уникальная была женщина. Конечно, мне она никогда не говорила, но я уверен, что рано или поздно Барбара собиралась подчинить клан себе, уничтожив Ивара. Я просто оказался в нужном месте в нужное время, чтобы стать частью её игры. Мы очень быстро сблизились. Почти три года провели вместе. А потом она нашла себе новую любовь. Ни за что не поверишь, кого. — Франк заговорчески подмигивает: — Дочь Ивара. Эву. — Эву-Эву?.. Нашу Эву? — Именно. Правда, Ивар скрывал своё отцовство. Назвался двоюродным дядей, что в общем-то формально соответствовало действительности. Мать Эвы приходилась ему кузиной и как раз собиралась замуж. Ивару такая инициатива не нравилась. Ходили слухи, что он обдолбался наркотой, изнасиловал кузину, а когда она от него сбежала, убил её жениха. Потом ещё долго пытался разыскать, но нашёл, когда та уже умерла. Забрал её дочерей из Манитобы к себе, привёз в Видарсхавн. Я тогда прокололся, стал задавать слишком много вопросов. Это насторожило Барбару. Пришлось быстренько заметать следы и уходить в тень. Но самое интересное случилось потом. Сначала убили Барбару. Воткнули нож прямо в сердце. С одного точного удара. А через два года перерезали горло Ивару. Профессионально, бесшумно, без улик и с сотней подозреваемых, среди которых не было ни одного стоящего. Учитывая, кем были эти двое, чтобы провернуть такое — надо иметь стальные яйца. — Убийцу нашли? — Том поспешно гасит истлевшую до фильтра сигарету. — В том-то и дело, что нет. — Франк мрачнеет. Скрещивает на груди руки, откидываясь на спинку стула. — Тело Барбары обнаружили случайно в горах, когда растаял снег. Труп пролежал там полгода и уже начал разлагаться, так что улики если и были… Сам понимаешь, ничего уже не осталось, — он пожимает плечами. — Но почерк безусловно «Асатру». Я пытался выяснить, кто исполнитель. Много раз, но безуспешно. Родных у неё не было. Остальным стопроцентно пригрозили расправой. — Франк вздыхает. — А вот тело Ивара нашли практически сразу. Утром. Горничная пришла убираться и наткнулась в ванной на труп. Ни улик, ни орудия убийства. Только на зеркале заглавные буквы кровью: «МПЛ». — Чьи-то инициалы? — А хрен его знает. Мы так и не поняли, ни что это за послание, ни кому предназначено. Конечно же, снова никто ничего не видел и не слышал. Номер накануне заказывал сам Ивар, на одну ночь. Он же платил. Наличными. Служащий клялся и божился, что Ивар приехал один и никакого шума или криков из номера не доносилось. А через несколько дней ко мне явилась Эва. — В участок? — Не угадал, — усмехается Франк. — Ко мне домой. Ночью. Влезла через кухонное окно, устроилась на кушетке с комфортом и поджидала с кулоном в руке, который я когда-то подарил Барбаре. Заявила мне, что беременна. Что хочет начать новую жизнь. И что в курсе, кто я и кем был раньше в клане. Сначала я не поверил. Решил, блефует. Но девчонка знала такие вещи, которые ей могла рассказать только Барбара. В общем, Эва предложила мне сотрудничество. Мол, я добиваюсь закрытия дел на её дружка, а она выдаст мне всех, кто работал на Ивара. С поличным. — Неплохо. — Для её послужного списка не то чтобы удивительно, но всё равно впечатляет. — Кому-нибудь мстила? — Скорее, боялась. А может, и то, и другое. Любовник Ивара объявил охоту на их головы. Впрочем, и на мою тоже. По словам Эвы именно он убил Барбару и спрятал тело в горах. У меня не было причин сомневаться. Тем более компромата у неё хватало лет на десять отсидки, а то и больше. Как будто специально собирала. Я, естественно, согласился. Было много работы. Нам удалось ликвидировать почти всех, кто работал на клан. Кого-то посадили, кто-то оказал сопротивление при задержании и погиб. Среди них и любовник Ивара. Для меня это была своеобразная точка. «Асатру» исчез, я получил повышение и мгновенный перевод в Торонборг. Можно сказать, был счастлив. До марта две тысячи второго. В груди ёкает. Не может быть! Ограбление ювелирного. Гибель Джанед. Вряд ли совпадение. Франк ничего не спрашивает. Продолжает рассказывать будничным тоном: — Я приехал к родне в Видарсхавн на праздники. Отдохнуть, развеяться. Мы как раз вернулись с ярмарки. А тут такое… Именно тогда я впервые осознал, что выпустил на свободу чудовище. Позволил ему подрасти, набраться сил, опыта. Отточить мастерство. Ужасное чувство. Врагу не пожелаю. Знаешь… Когда Ивар засобирался за девчонками, я испугался. Намекал Барбаре, что неплохо бы отговорить главаря от глупой затеи. Его телохранителя убедил, что это опасно. Он тоже считал, что от племянниц будут одни проблемы. Но куда там… Ивар упёрся рогом. Мол, его плоть-кровь, его наследие. Никого не стал слушать, помчался на Аляску. Им тогда было всего ничего: старшей семнадцать, второй и того меньше — тринадцать лет. Безмозглая мелочь. Они могли оказаться не в то время не в том месте, услышать то, чего не стоило слышать, и дорого заплатить. Кому-нибудь сболтнуть лишнее. Да мало ли… Просто попасться под горячую руку. Мафиозный клан — это клуб юных следопытов. Но после взрыва в торговом центре я впервые пожалел, что в юности с ними ничего не случилось. Что я согласился на условия Эвы, что не упёк её за решётку вместе с сестрой. Уверен, если бы покопался, и тогда нашлось бы за что. Но я этого не сделал. Франк берёт новую сигарету. Долго возится, прикуривая. Том терпеливо ждёт, догадываясь, что сейчас услышит. — Когда Ольсен мне рассказала про тебя и положила на стол твоё резюме, я ни секунды не колебался. Ты — мой последний шанс исправить ошибку и поставить жирную точку.