Фредерикстад, Новая Дания
— Где тебя всю ночь носило? — В двух шагах от тебя, лапуль. — В смысле?.. — Потом. Садись! Винс одновременно с Эвой запрыгивает в автомобиль и срывается с места. Спасибо чуйке, припарковался так, чтобы можно было быстро унести ноги. Через полминуты мотель остаётся далеко позади. Эва нервничает, постоянно оглядывается: — Что, если кто-нибудь услышал выстрел и вызвал полицию? — Это уже не наша проблема. Лучше пристегнись. По проносящемуся за окном пейзажу сориентироваться трудно. Раньше Эва никогда не бывала во Фредерикстаде, а в последние три дня выходила из мотеля только в темноте и не то чтобы сильно напрягалась, изучая окрестности. — Куда мы едем? — К твоей тачке. Винс спокоен и собран, как будто вся заварушка — часть плана. Только плана никакого нет, и что делать дальше — у Эвы ни малейшего представления. Сейчас она целиком зависит от Винса: Хансен ни за что не простит ей драку, сестра — тем более. — Не дёргайся. Номер оплачен. Если что, Виола нас прикроет. — С чего вдруг? — С того, что ей легче тебя убить, чем позволить легавым сесть на хвост. Сама подумай. Эва встречается с ним глазами. Если её арестуют, установить, кто она на самом деле, много времени не займёт. Дальше ещё проще. Отмазаться на этот раз у Хансена с Виолой не выйдет. Вкатают, как минимум, разбой и преступный сговор. Винс прав. — Не бойся, — он опускает ладонь на её колено. Несильно сжимает, поглаживая. — Всё разрулим. — Каким, интересно, образом? — Каким получится. — Убедительно, — с сарказмом хмыкает Эва. — А с Халлем что? — Либо влип в неприятности, либо сдох. Ставлю на второе. — То есть? — Понять, что это: Винс намекает, что убил Халля, или правда не знает, не выходит. — Погоди. Так ты его… — Не видел где-то с полуночи, — Винс бросает короткий взгляд исподлобья и снова сосредотачивается на дороге, ухмыляясь. — Тогда он был пьян и шёл с Сарой к реке. — К какой ещё реке? — Она тут одна, кажется. — Винс кивает на придорожные кусты справа, где то и дело блестит вода. — Ты что?.. Не ждал у него дома? — Неа. Но ждал у клуба. Довольно долго, пока вы с Сарой развлекались. Он так и не вернулся. Может, у него была где-то припрятана лодка? Или воздушный матрас? — Винс откровенно глумится. — Он тебе не рассказывал? Может, круг с лебедем? — Какой, к хуям, круг?! — Эва теряет терпение. — Ты поехал за мной в клуб? — Угу. — Зачем? Винс, конечно, та ещё срань, не спешит исповедоваться. Молча достаёт сигареты. А Эва никак не может решить: она сейчас сильнее злится или беспокоится. — Мог бы предупредить, что меняешь наш план. — Не мог. — Почему? Винс долго возится, прикуривая. Шумно выдыхает сигаретный дым в приоткрытое окно. — Не хотел. — То есть, теперь ты понятия не имеешь, где Халль? — Почему? — Винс смотрит на неё с такой рожей, что хочется душить его, пока он не посинеет. — Я доверяю твоей сестре. Она пиздеть не будет. Сказала, что сдох, значит, сдох. Без вариантов. Вот мразота! Эва выдёргивает у него изо рта сигарету. Жадно затягивается, пытаясь собрать мозги в кучу. Просит Винса: — Может, расскажешь нормально, какого хера происходит?***
Торонборг, Онтарио
Кабинет у главы оперативного отдела УБН просторный и светлый, в него легко помещается огромный рабочий стол с двумя экранами и личным принтером, дорогое кожаное кресло и ещё три меньше и проще — для посетителей. Ничего лишнего: никаких фотографий, картин, горшков с цветами, деревянных фигурок или раскачивающихся шариков на столешнице. Вокруг царит качественный офисный минимализм: практичная, удобная мебель, широкое окно и звуконепроницаемые стены. По крайней мере, галдежа из соседнего зала, где работают подчинённые Франка, не слышно. Том заканчивает изучать интерьер и возвращается к причине, по которой оказался здесь вместо того, чтобы собираться в отпуск. — Где нашли Халля? Франк морщится, как будто над его ухом скребут ногтями по стеклу. Сегодня он одет с иголочки: классический тёмно-синий костюм-тройка, серая рубашка, чёрный атласный галстук. Пиджак снят и аккуратно наброшен на спинку кресла, манжеты расстёгнуты и закатаны по локоть. На носу — очки в дорогой хромированной оправе с мультифокальными линзами: чтобы читать с листа, Франку приходится опускать глаза, но не голову. Говорит он так, будто лупит ракеткой по мячам, вылетающим из теннисной пушки, — быстро, сосредоточенно и с напором: — В бухте около Даннбю. Считай, пригород Конгсборга. Местные заметили во время отлива. Вызвали скорую и полицию. Те приехали, вытащили тело на берег. Опознали сразу. При нём были права и кошелёк с наличкой. Крон двести мелкими купюрами. Кредитки тоже на месте. Так что на ограбление не похоже. На убийство, в общем-то, тоже. Но вряд ли Халль решил покончить с собой, — Франк с мрачным выражением лица откладывает бумаги в сторону, — и забыл оставить нам предсмертную записку. Насколько я знаю, плавать он умел. — Ясно. По человечески Халля жаль, но эмоции сейчас только мешают. Отвлекают от деталей, а они ох как важны. Том заставляет себя сосредоточиться на распечатанном заключении о смерти и сухих фактах. Скользит по тексту взглядом, вчитываясь в каждое слово. Халль утонул около полуночи. Сам или помогли — пока непонятно. Следов насилия нет, не считая пары ссадин на руках и синяка на скуле. В лёгких и желудке обнаружили речную воду, в крови — алкоголь. Чертовски много алкоголя. Одна целая и две десятых промилле. Отграничить прижизненные повреждения от посмертных гарантированно не получилось. Судмедэксперты затруднялись дать однозначный ответ. Халль мог рухнуть в реку, не удержав равновесие или оступившись в темноте. С тем же успехом его могли туда столкнуть. А учитывая, что тело наверняка отнесло течением на несколько километров, никто не готов теперь поручиться, что тот же синяк на скуле — не следствие от удара о камень или бетонную опору моста. Другой вопрос, что в таком состоянии Халль вообще делал на берегу реки и с кем. — Известно, где его видели в последний раз? — Живым? — уточняет Франк. Невесело усмехается на кивок Тома. — Известно. Поэтому я и просил тебя приехать как можно быстрее. — Он шумно вздыхает, откидываясь назад и сцепляя пальцы на затылке. — С ним связалась наша голубка Лунн. — Старшая? — Младшая. Он же пытался к ней подкатить. Ну, ты помнишь, как мы хотели. Как мы хотели? Ничего подобного. Том так не хотел. По альтернативному плану УБН, состряпанному Франком на скорую руку, когда выяснилось, что Эва жива и находится в Новой Дании вместе с Хансеном и сестрой, Сиф продолжала дружить с Фриисом, а Халль должен был взять на себя младшую Лунн. Та ещё затея, неудивительно, что вышла всем боком. Особенно Халлю. Том бы ни за что не одобрил, но решение принимали до его согласия на участие. — У Халля не клеилось. Эва постоянно его отшивала. А вчера вдруг сама позвонила. Позвала ужинать. Халль, конечно, обрадовался, согласился. Ольсен должна была страховать. Только вместо ресторана они поехали в ночной клуб на берегу реки. — Если с ним была младшая Лунн, по-моему, мы уже нашли убийцу, — многозначительно произносит Том. — Согласен. Вопрос, как мы с тобой докажем это в суде. — Пока, к сожалению, никак. — Вот то-то и оно, Юль. — Франк придвигает к себе бумаги, сверяется с заметками. Хмуро протягивает верхний лист Тому: — Смотри. Халль с Эвой вошли в клуб в семь сорок пять, Ольсен — на полчаса позже. Без понятия, что её задержало. Но когда она приехала, Эва с Халлем уже были внутри. Никуда не выходили. А в девять сорок охранники видели, как пьяный Халль шёл от клуба в сторону парковки. Один. — Франк кривится, красноречиво вскидывая брови и качая головой: — Вряд ли нажраться как свинота было его личной инициативой. Насколько я знаю, он вообще не пьёт… не пил. Том с досадой поджимает губы. Нашли кого отправить с Эвой по барам, дебилы. Споить такого — раз плюнуть. — Ольсен вышла практически следом за ним. Утверждает, что пыталась догнать и уговорить взять такси, но так и не нашла Халля. Зато увидела его машину на парковке и решила, что он сообразил сам, поэтому с чистой совестью вернулась в клуб. Эва всё это время оттуда не выходила и уехала вместе с Ольсен под утро. Том не спешит расставаться со своей гипотезой. — Мы уверены в этом? Франк отрывается от записей, бросает на него вопросительный взгляд поверх очков: — Когда уехала или что не выходила? — Последнее. В клубе обязательно есть служебный вход. И парочка запасных на случай пожара. Франк задумчиво потирает ямочку на подбородке костяшками пальцев. — Ольсен утверждает, что вернулась быстро. Она бы заметила отсутствие Эвы. Вряд ли та успела опередить её, утопить Халля, а потом никем не замеченной войти в клуб. — Необязательно Эва. — Поясни. — Меня беспокоит, куда Халль подевался с парковки так быстро. — Думаешь, его там ждали? — Уверен. Они и не такое проворачивали. Аккуратно, незаметно, не оставляя улик. Мы знаем, что в такси Халль не садился. Во всяком случае, по собственному желанию. Скорее всего в клубе с Эвой был кто-то ещё. Фриис или её сестрица. Не зря же Эва привезла Халля именно туда, а не в ресторан. Они могли договориться заранее: одна спаивает и выпроваживает под любым предлогом, другой встречает на стоянке и уводит к реке. Столкнуть пьяного в воду — дело двух секунд. Других причин для нетрезвых ночных прогулок вдоль берега Том не видит. Франк задумчиво кусает губы, уставившись прямо перед собой. Через несколько секунд переводит тяжёлый взгляд на Тома: — А если сам свернул к реке? Ему не мешало протрезветь. Вот и пошёл освежиться. А Ольсен не заметила. Было темно, там наверняка полно кустов. — Теоретически возможно всё. — Том пожимает плечами. Пытается примерить ситуацию на себя. На месте Халля он бы предпочёл отправиться в туалет, сунул бы голову под холодную воду. Проблеваться тоже не помешало бы. А на обратном пути выпить крепкий кофе. Совершенно точно Том бы не попёрся в ночную духоту, один, без подстраховки. Да ещё в незнакомом месте. Вряд ли Халль был настолько пьян, чтобы не сообразить, что надо делать. Оперативников же учат, как очухиваться в самых паршивых ситуациях, и эта определённо была из таких. В конце концов мог попросить охранников вызвать ему такси, если совсем хреново стало. Не хотел бросать Сиф одну с Эвой? Тогда что он делал на парковке? Том замечает, что машинально сминает пальцами углы бланка. Расправляет и возвращает распечатку с медицинским заключением на стол. — Надо любым способом раздобыть съёмку с видеокамер из клуба. Когда знаешь, кого и где искать, найти проще. — Всё-таки считаешь, что Халля убили? — Франк буравит Тома пристальным взглядом. — Считаю, что могли. Но главный вопрос: почему. Рановато убирать свидетелей. До ограбления полно времени. — Думаешь, Халль мог проколоться? Том разводит руками. — Любой мог. Если бы у него получилось заинтересовать Эву, я бы поставил на ревность Фрииса. Но, насколько я понимаю, причин ревновать не густо. Поэтому либо Халль допустил ошибку, либо есть что-то ещё, что мы упускаем или чего не знаем. Если Ольсен не бьёт тревогу, значит, она тоже не в курсе. Пока не в курсе, мысленно добавляет Том. Главное, чтобы, когда узнает, не было слишком поздно. — Либо его гибель — всё-таки несчастный случай, — судя по тону, Франку очень хочется, чтобы было именно так. Том едва сдерживается, чтобы не пожать плечами снова. В его личной теории вероятности несчастный случай — на последнем месте. И даже если это так, виновата всё равно младшая Лунн. Она привезла Халля в клуб, она же споила. Точно не от скуки. Теперь операцию придётся отменять и разбираться потом, когда хотя бы получат видео с камер в клубе и смогут допросить Сиф. Её показания во Фредерикстаде и версия для своих сто процентов отличаются. — Ладно, — вздыхает Франк. — Может, местные сами что-нибудь полезное нам нароют. Не будем им мешать. Но оставлять Ольсен без подстраховки долго нельзя. Придётся ехать к ней, а дальше по обстоятельствам. От неожиданности не получается сразу сообразить, о ком конкретно говорит сейчас Франк. — Кому ехать? — Тебе с Солбергом. Кому же ещё? Больше пока некому. Заодно разберётесь с видеозаписями. — То есть, продолжаем операцию, как будто ничего не случилось? В пронзительно синих глазах Франка читается недоумение. Том почти готов услышать встречный вопрос: а что, собственно, произошло? И судорожно ищет на него правильный ответ. Действительно что? Одного оперативника, скорее всего, убили. Второй вряд ли в меньшей опасности. И его зовут Сиф. А они сидят за тысячи километров от неё без малейшего представления, как всё это допустили. Но, слава богу, Франк озвучивает совсем другой вопрос, обрывая нелепый мысленный диалог Тома: — Предлагаешь всё отменить? Не думаю, что Халлю понравится лежать в морге с мыслью, что его утопили в ведре, как котёнка, а мы испугались и подняли лапки. Том смаргивает оцепенение. Качает головой: — Не думаю, что Халлю в принципе нравится лежать в морге. Будь у него выбор, он бы встал и вышел. — Неужели? — Франк скептически вздёргивает бровь и становится похож на британского мастиффа. Такой же огромный, с обвисшей морщинистой, печальной мордой и умными глазами. — Никому не нравится, Юль. Поэтому нам с тобой придётся сильно напрячь булки, чтобы эти говнюки не уложили на секционный стол кого-нибудь ещё. Не в мою смену. И до Тома наконец доходит, зачем на самом деле Франк позвал к себе. Запасной план у него явно созрел гораздо раньше и вряд ли предусматривает отказ. — Когда ехать? Франк бросает быстрый взгляд на часы: — Лучше завтра. Ближе к вечеру. Полетишь первым. Осмотришься, прокатишься в этот самый клуб, поговоришь с людьми. Надо подумать, как вам лучше пересечься с Ольсен, не вызывая подозрений. Но сначала достанешь видеозаписи с камер, чтобы Солбергу было чем заняться. — Понадобится ордер. — С ордером, мой милый, каждый дурак сможет. А нам шумиха — худший враг сейчас. Придётся разбалтывать владельцев по-хорошему. Максимум, прикинешься обычным детективом. Или страховщиком. Наплетёшь им с три короба, не привлекая внимания. — Лучше журналистом, — ухмыляется Том, чувствуя, как начинает заводиться. Мечта идиота просто. Столько лет рвать задницу, чтобы попасть в криминальную разведку, а в итоге тот же полицейский на побегушках, только теперь по свистку УБН. Ну, спасибо, Сиф. Вот удружила. Надо будет обязательно двинуть ей при встрече, в знак особой благодарности. Но сначала неплохо бы вытащить её зад из пекла и самому в него не угодить. — Чем лучше? — Огласки боятся сильнее, поэтому охотнее делятся информацией. — Видишь? — Франк довольно потирает ладони. — А плакался, что из тебя хреновый оперативник. Кстати, я тут кое-что проверил, пока ты ко мне ехал. — Он долго копается в бумагах, сверяясь с записями. Выуживает нужный листок. — Вот, нашёл. — Встречается с Томом глазами: — «Грязная маленькая дрянь». Это клуб, где перед смертью веселился Халль. Звучит знакомо. Том напрягает память, где мог слышать название. Не то чтобы в последние два года он интересовался или бывал в ночных клубах. — Принадлежит… сейчас… — Франк всматривается в листок. Цокает языком: — Совсем малявка. Девяносто третьего года рождения. — Он замолкает, и морщины на лбу становятся глубже. — Двадцать пять, — помогает сосчитать Том. — Ага. В августе исполнится. Смотри-ка, такая пигалица, а уже хозяйка ночного клуба, — Франк снова глазеет на листок. Читает вслух: — Сесиль Алефельд. — Что?! — вырывается у Тома. Как-то слишком для совпадения. Вряд ли во Фредерикстаде есть ещё одна Сесиль Алефельд. Франк хмурится. — Ты с ней знаком? — Виделись один раз на свадьбе. Она… — Том шумно выдыхает, хватаясь за голову. Коротко объяснить точно не получится. Набирает в лёгкие побольше воздуха, понимая, что наверняка похож сейчас на престарелую тётку отца. Та обожает копаться в семейном древе, при встрече не давая ни одного шанса забыть, к какому древнему и благородному роду они принадлежат. — У моей жены две сестры. У мужа младшей в Новой Дании живёт троюродный брат. Ларс Алефельд. Сисса… — Том запинается, исправляясь: — Сесиль — его кузи… — Вы не поверите, что я только что нарыл! — в кабинет без стука врывается Нил. Взъерошенный, раскрасневшийся, но безумно довольный собой. Глаза блестят, на губах — счастливая улыбка до ушей. В руках — раскрытый ноутбук. — У нашего жмурика оформлен прелюбопытный договор на долгосрочную аренду. Том не сразу понимает, кого Нил имеет в виду. Вряд ли речь о Халле. И вряд ли кто-то успел сообщить Нилу, что тот мёртв. — Пустой старый ангар где-то в лесу между Фредерикстадом и Конгсборгом. А ещё у жмурика две сестры. Обе замужем, поэтому я не сразу на них вышел. Фамилии-то у всех разные. Но меня хер обманешь, — хмыкает Нил. Захлопывает дверь ногой, не глядя. Приближается к столу, бережно опускает на него ноутбук. — Два сына старшей владеют фирмой по перевозкам, которой принадлежит этот самый ангар. «Алефельд АС». После аварии договор не аннулировали, потому что второй арендатор жив-здоров. То есть, арендаторша. И тоже работает в «Алефельд». Секретаршей одного из владе... Всё это начинает напоминать чью-то плохую шутку. Очень плохую шутку. Но Нил совсем не шутит, как и мёртвый Халль. Том разворачивается обратно к Франку, перебивая: — Ларс тоже работает там. Финансовым директором, кажется. Могу попробовать аккуратно расспросить. — Кто такой Ларс? — Нил переводит растерянный взгляд с Франка на Тома и обратно. Удивление в его глазах сменяется разочарованием. Он похож сейчас на огромного ребёнка, только что обнаружившего, что Асгард — всего лишь выдумка взрослых. — Вы что, уже знаете про договор? Франк со вздохом кивает на соседнее с Томом кресло: — Ты вовремя, Солберг. Нил послушно садится. Бросает на них вопросительный взгляд. Но они молчат. Долго. Франк, наверное, ждёт реакции Тома, а он не находит слов. Некстати вспоминает, что у жены задержка несколько дней, а значит, относительно скоро у них родится ребёнок. Их ребёнок. А ещё, что Стефф узнала Фрииса. Том размышляет, стоит ли рассказывать об этом Франку. Решает, что не готов. Слишком много открытий за последние сутки. Большинство до сих пор не укладываются в голове. После гибели Джанед её брат часто сокрушался, что мир — всего лишь хаос случайных судеб. В нём нет ни справедливости, ни даже смысла. Что все они — жуки в банке, пытающиеся вылезти из неё. Кто-то гибнет сразу. Кого-то безжалостно убивают другие. Кто-то из последних сил продолжает карабкаться наверх. А кто-то посадил их туда и внимательно наблюдает. Иногда Том соглашался с ним, чаще — просто не думал о таком. Искал свой смысл, свою справедливость. Сейчас он впервые по-настоящему понимает, что именно брат Джанед имел в виду.***
Таквак, Нью-Брансуик
— Стилет в бардачке? Эва кивает. — Становишься предсказуемой. — Подстраиваюсь под окружение. — Новое или старое? — умничает Винс, надевая перчатки. — Сиди тут. Эва с ухмылкой следит, как он идёт к её «Гольфу», забирается в салон. Сначала лезет в бардачок за стилетом, потом долго и тщательно вытирает руль и панель приборов. Вылезает, захлопывает дверцу, не забывает протереть ручки со всех сторон и только потом возвращается. С двухдневной щетиной, в нелепой тёмно-синей кепке, джинсах и простенькой серой футболке он похож на бродягу. Вряд ли она выглядит лучше. Грёбаное дежавю не спешит исчезать. Снова вдвоём, снова против целого мира. Их опять ищут: кто-то, чтобы убить, кто-то, чтобы засадить теперь уже до конца жизни. — Держи. Эва забирает у него стилет и помятую пачку, тоже забытую в «Гольфе». Достаёт оттуда две сигареты. Заглядывает внутрь: не густо — осталось всего три. Винс наблюдает, как она прикуривает по очереди и протягивает одну ему. Благодарит кивком, трогается с места, чтобы выехать с парковки. Эва отворачивается. Хмуро смотрит на мелькающий за стеклом город. Пытается вспомнить, где могла проколоться. Стаканы в клубе давно вымыли, на стенах и раковине в туалете полно других отпечатков, там никто проверять не будет. А вот камеры — запросто. Она старалась их избегать и держаться в толпе, не выделяясь, но где-нибудь обязательно засветилась. На входе и в баре показывала фальшивое удостоверение, хотя вряд ли кто-то из служащих запомнил имя. Его может назвать Сара или выдать копам настоящее. Свалить всё на неё. Вообще всё — и Халля, и будущее ограбление. Странно, что ей до сих пор не позвонили из полиции. Её номер должен быть в списке входящих на мобильнике Халля, его-то точно проверили. Может, уродец не сдох? Очухался где-нибудь на берегу или вернулся из клуба другим путём. Или попал в аварию, вот и вызвали копов, а потом поехали сообщить Саре. В концов концов шлюшка с ним часто общалась. Вдруг он указал её в списке контактов на экстренный случай? Винс включает поворотник, притормаживает на перекрёстке и сразу за ним сворачивает на заправку. Паркуется практически на выезде. Эва крутит головой по сторонам: людей нет, но камерам безопасности жара — не помеха. — Не высовывайся. Я быстро. Он вылезает из машины, снова оставляя двигатель включённым. Опустив голову, семенит в магазинчик. Возвращается даже раньше, чем Эва успевает докурить. Деловито опускает на заднее сиденье бумажный пакет и два стакана на картонной подставке. В салоне сразу же приятно пахнет едой. Эва только сейчас осознаёт, как сильно проголодалась. — Додумался купить кофе? — Двойной со сливками без сахара. Помнит, говнюк. — А в пакете что? Винс, ухмыляясь, садится обратно на водительское сиденье. Захлопывает дверь, пристёгивается. Внедорожник плавно трогается с места. — Всё, как ты любишь. Смёрреброды с ветчиной и красным сыром. Ещё пиво и сигареты. Сейчас выедем за город и пожрём нормально. Эва тушит окурок, оставляя его в металлической пепельнице. С благодарностью кладёт ладонь на колено Винса. Он накрывает руку пятернёй, лаская её пальцы. Постепенно здания редеют, сменяясь зарослями кустарника. Двухполосная дорога без обочины сужается и переходит в невысокий мост, практически на одном уровне с серой водой. Кажется, стоит ветру подуть сильнее, как она тут же перельётся через край и затопит асфальт. «Дамба Таквак», — успевает прочитать Эва на дорожном знаке. С любопытством осматривается, здесь она ещё не была. С правой стороны широкая река напоминает озеро, с левой она гораздо уже и с круглым островом посередине, сплошь утыканном вагончиками и снующими рабочими в оранжевых касках. Чуть дальше, там, где русло снова становится одним целым, видны массивные бетонные заграждения, над которыми возвышаются опоры линии электропередачи, будто огромные металлические ёлки. — Сара сняла для меня домик. — Мы едем туда? — напрягается Эва. — Размечталась, — Винс одаривает её насмешливым взглядом. — Сейчас за поворотом будет симпатичное местечко. Устроим пикник. Он прав. Мост заканчивается, дорога изгибается дугой и резко уходит вправо. Они снова сворачивают влево, съезжая на грунтовку. Ползут по ней до конца, пока не оказываются на парковке. Вокруг что-то вроде смотровой площадки: с высокого, заросшего травой, берега открывает отличный вид на дамбу. Винс останавливает машину, глушит двигатель. Выходит первым, то и дело оборачивается, бросает настороженный взгляд по сторонам. Эва тоже, хотя вряд ли кому-нибудь придёт в голову искать их здесь. — Давай спустимся ближе к воде, — командует Винс. — Купаться собрался? Или сразу топиться? — По обстоятельствам. — Он достаёт пакет и кофе, берёт Эву за руку, увлекая за собой. Ладонь у него мягкая, тёплая. Держит крепко, внушая уверенность, что Эва больше не одна. Что вместе обязательно выберутся из очередной передряги. Странное, забытое ощущение. — А может, Хансен напиздел, что у Сары полиция? Чтобы меня напугать. Может, это вообще они с Виолой его убрали? — Зачем? — Винс продолжает шагать к реке. — Почему нет? Причин может быть миллион. От просто избавились до подставить Сару, чтобы сидела тихо и не рыпалась. Винс задумчиво кусает губы. — Ни Хансена, ни Виолу я не видел. Сару и тебя — да. Допустим, Халль мёртв. Я без понятия, какие у них с Сарой были тёрки. Но если были и настолько серьёзные, чтобы устроить мочилово, она всё равно не настолько идиотка. Убрала бы тихо, да хотя бы у него дома, а не устраивала разборки у клуба. Хрен с нами, она же себя в первую очередь кинула. — И что теперь? — Надо спросить её. Эва насмешливо вскидывает брови: — Ага, пойдём и спросим. Винс останавливается возле деревянного столика со скамейками. Деловито опускает на него пакет с едой и стаканы. Бросает на Эву хмурый взгляд. — Есть другой вариант. Садимся сейчас в тачку, пиздуем на север. По дороге меняем документы. Малена выручит. Будем муж и жена, купим домик. Заляжем на дно. Обеспеченную старость не обещаю, но на какое-то время денег нам хватит. — Мне не нравится. Винс ухмыляется, будто не сомневался, что она откажется. Лезет в пакет, вытаскивая оттуда смёрреброд. Громко шуршит обёрткой, с аппетитом вгрызается в булку. Бубнит с набитым ртом: — Тогда тебе придётся прокатиться домой к Халлю. — Сдурел?! Что, если там правда дохера полиции? — О которой Ида Йенсен не подозревает, но очень волнуется, куда делся её милый дружок из клуба. А что делает женщина, которая волнуется? Эва прищуривается, долго смотрит ему в глаза. — Ты говнюк, Винс. Пальцы против воли сжимают его предплечье, расстёгивают пуговицы на ширинке, лезут к нему в трусы. Он охотно придвигается, обхватывает ладонями её зад. Подсаживает Эву на стол. Она прижимается к нему, знает, чего Винс хочет. Знает, как сильно. Всегда знала. Шепчет между поцелуев: — Тебя не хватало. — Тебя тоже, — слышит шёпот в ответ. Руки Винса скользят по её плечам к шее и вниз, задирают майку, ласкают грудь. Её ногти царапают ему поясницу. Не поцелуи — укусы. Жалят, душат. Жарко, горько, безумно. Из-за них во рту привкус крови, сыра и горчицы. Вот же леший. Её леший. Она снова доверяет ему. Как раньше. Только Винс может отправить её в самое пекло. Только он не бросит. Отрицать бесполезно: один шанс на миллион, что всё сложилось бы иначе. Может быть, если бы они больше никогда не встретились после тюрьмы. Но они встретились и оба сейчас здесь. Вместе.Таквак, Нью-Брансуик
Винс кидает на заднее сиденье дорожную сумку со шмотками, бросает прощальный взгляд на невзрачный деревянный домик. Если верить Златовласке, аренда оплачена на месяц вперёд. Сука, одни расходы. Теперь придётся возвращать деньги. Или нет, если Хансен не пиздел, и у шлюшки хватило дури вляпаться в мокруху. В последнее верится с большим трудом. За их недолгое знакомство Златовласка доказала, что с мозгами она дружит. У таких всё просчитано на сто шагов вперёд. И если разборка у клуба действительно кончилась убийством Халля, она обязательно подготовилась. Хотя бы придумала пару отходов. С другой стороны, он был там, наблюдал за ней. Теоретически, её мог видеть кто угодно и запросто подставить. Например, Хансен с Виолой. Допустим, смерть Халля им на руку — он мог знать про них что-то, чем им не хочется хвастать. Наверняка. Раз уж ему удалось заманить парочку в Новую Данию, знакомы они не вчера. Но бывший легавый — это, считай, смертельный диагноз, в свидетелях таких не оставляют, рано или поздно должны грохнуть. Винс ведь тоже собирался, когда умыкнёт алмазы. Других претендентов на авторство для жмура с рожей Халля придумать не получается. У говнюка, конечно, могло быть дохерище тёрок с кем-нибудь, кто к алмазам отношения не имеет, но слишком уж ладно выходит, чтобы жаждущий отправить Халля на тот свет шлялся на удачу у ночного клуба и воспользовался ситуацией. Нет, здесь явно другое. Что-то, чего Винс не догоняет, и это пугает до усрачки. Настолько, что в башке проносится дурацкая мысль: что, если Эва в сговоре с сестрицей и Хансеном? Что, если весь план заключался в том, чтобы подставить его и навсегда избавиться? Как там Виола брякнула? Он зря приехал. Нет, слишком тупо. Он же видел, с какой яростью Эва налетела на Хансена. Ещё немного, уделала бы его тушу в дерьмо прямо там, в мотеле. Да и не слишком похоже, чтобы она ждала гостей. Так что или Виола с дружком подсуетились, или Халль сильно мешал Златовласке, или говнюку совсем не фортануло вчера — сам сдох. Так тоже бывает, особенно когда с башкой не дружишь, в жопу пьяный и шляешься по лесу в темноте. Главный вопрос, если Халля всё-таки кто-то угробил, зачем. В случае с Хансеном и Эвиной сестрицей работает тот же блядский паритет: подставляя Златовласку или кого-то из них, они подставляют себя. Для маленькой шлюшки правила те же, а собственный зад легавым она уж точно подставлять не стала бы. Первым встречным жомкнуть вместе не предлагают. Первым встречным на такое предложение «да» не говорят. Но ему предложила Златовласка, и он согласился. Да, не вслепую. Сначала хорошенько проверил. Она тоже прошерстила его нехуёво до того, как явилась. Знала, кто он и откуда, на что способен и чем знаменит. Но, главное, знала, сука, что вообще там будет, значит, следила. А он, поц, ни хера не заметил. Винс хмурится, захлопывает заднюю дверцу. Старательно воскрешает события полугодичной давности, когда в начале января впервые встретил Сиф. Запоздало пытается сообразить, что упустил. Тогда у него не было причин сомневаться. Они появились позже, когда утром между душем и минетом вместо сока и гренок она пообещала ему алмазы на блюдечке. Винс охуел. У него, конечно, руки пропахли воровством с детства, оно давно стало профессией, но так открыто и запросто провести грандиозную ревизию ему ещё никто не предлагал. Большую часть сомнений развеяла Малена, подтвердив развесёлую биографию новой знакомой. Меньшую он разгребал сам, пока тянул время, не соглашаясь и не отказываясь от участия. С остальной собирался разобраться на месте. Теперь поводов это сделать — до пизды и с горкой. — Ты там уснул, что ли? — ворчит из машины Эва. Винс делает последнюю затяжку, швыряет окурок на землю. Придавливает его носком ботинка. Садится за руль, прокручивая в голове последний разговор с Сиф перед тем как ехать в клуб. Златовласке известно почти всё их прошлое. Вопрос, откуда. Если Халль мёртв, они уже никогда не узнают, когда именно он рассказал той про Эву и тюрьму. И он ли… Винс вообще не удивится, если выяснится, что Златовласка знала про живую Эву ещё тогда, когда красиво подкатила к нему на парковке. И даже, если окажется, что поехала в клуб вчера только для того, чтобы лишить его возможности поболтать по душам с Халлем. Вряд ли говнюк звал её присоединиться к танцулькам, раз пыхтел и злился, когда она явилась. И эти их разборки с мордобоем… Единственное, что сейчас по-настоящему удивляет — грязная работа. Или всё совсем не так, как представил им Хансен. — Жалеешь, что я не сдохла, — язвит Эва, — глядя на ваше с Сарой любовное гнёздышко? — Сиф. — Что? — Её настоящее имя — Сиф. Сиф Ольсен. Я зову её Златовлаской. — И? — после короткой паузы уточняет она. — Это к чему сейчас? — Подумал, тебе будет приятно узнать. — Мне плевать. В отличие от тебя. Даже прозвище ей придумал. Ревнует. Это хорошо. Винс бросает на неё довольный взгляд, снова смотрит на дорогу. Вовремя — узкая грунтовка извивается между сосен, как хвост гадюки. Того и гляди, не впишешься в поворот. — А на то, что она знает, кто ты на самом деле, тоже плевать? — Мне не плевать, откуда и как много она знаете о тебе. Знает и много. И это, в отличие от Эвиной ревности, препаршиво. Дёрнул дьявол похвастать новеньким удостоверением. Теперь придётся менять. Жаль. Адам Бек ему нравится. Красивее, чем Винсент Фриис. Представительнее. — Кстати. Пока ты притворялась дохлятиной, я кое-что выяснил. Тот легавый, который приезжал ко мне в детстве, на самом деле не мой отец. — А кто? — Его младший брат. Мой дядя. — Ты нашёл отца? Он жив? Винс качает головой. Ухмыляется: — В новой версии моей родословной говна ещё больше. Отец, насколько я понимаю, работал на Ивара или был с ним знаком. Сгорел в его ангаре. В старых доках. Но намного раньше, чем я думал. Мне лет шесть тогда было. Мать постаралась. — Адам Бек это в честь него? — В сообразительности Эве не откажешь. — Ага. — Значит, ты у нас больше не сынок ленсмана. — Племянник. Так лучше? — Угу. Не так позорно. Всё-таки трахаешь двоюродную племянницу Ивара, — подмигивает Эва. — А с ним, кстати, что? Ну, с тем полицейским… Твоим дядей. — Убили. Во Флёдстене. Оба молчат. Потом Винс добавляет: — В юности, когда я узнал, что он погиб, поехал туда. Добирался аж на трёх автобусах через горы. Два дня на дорогу угробил. — На хрена? — Из любопытства. Я же Райнара тогда отцом считал. Хотел посмотреть, как живёт его вторая семья. — И как? Впечатлился? Винс кивает, вспоминая, как крался вокруг домов, пока искал нужный. Как подглядывал из-за угла, пока лысоватый хрыч с букетом ездил по ушам вдове Райнара. Как его младший сын нёсся за мячом на дорогу под колёса школьного автобуса. Как, не думая, Винс бросился наперерез. Как удирал потом канавами, порвав об забор единственные целые джинсы. Как клялся себе никогда больше не соваться во Флёдстен. И всё-таки не удержался, притащил туда свой зад. И опять еле ноги унёс. — Года три назад я снова там был. — Я смотрю, ты знаешь толк в развлечениях, — ухмыляется Эва. — Ностальгия замучила? — Не угадала. Возвращался с дела в Бьёрнстад через Скрелингланд. Остановился перекусить в забегаловке по дороге. А там как раз крутили местные восьмичасовые новости. Рассказывали про сына местного ленсмана Лукаса Бека из Флёдстена, — Винс усмехается, вспоминая. — Говорили, что он зарезал жену на свадьбе сводного брата. — Твой родственник, что ли? — нетерпеливо вскидывает брови Эва. Она никогда не любила длинные истории. — Кузен. Старший. Есть ещё один, младший. Тот в отца пошёл, работает помощником ленсмана в родном городке. А Лукас автомехаником был. — Был?.. — Угу. Тоже убили. Правда, весело? — Обхохочешься, — хмыкает Эва. Грунтовка наконец-то заканчивается. Винс притормаживает на перекрёстке, смотрит по сторонам, убеждаясь, что поблизости нет машин. Размышляет, стоит ли рассказывать Эве всю историю целиком. Раньше между ними не было секретов, кроме одного — Джанед Сомонсон. Хорошая была традиция. Стоит повторить. — Короче, у них там знатная заварушка случилась. Я решил не уезжать, пока не поговорю с ним. — Нахуя? Винс пожимает плечами. — Захотелось. Может, заебался таскаться по свету один. А это какая-никакая семья. Родственники, мать их. Родная кровь. Может, помочь хотел. — Помог? — В тоне Эвы столько сарказма, как будто она точно знает, каким дерьмом всё закончилось. — Не успел. Винс вытаскивает из пачки новую сигарету, прикуривает. Если бы тот мудак, брат Джанед, не налетел на него в больнице, Винс бы наверняка успел догнать кузена. Сумел бы разговорить Лукаса, узнать детали. Не дал бы броситься под пули, как тупому оленю. Но сучара увязался за ними, подох сам и Винса чуть не угробил. — Его застрелили, и я оттуда свалил. Зато успел нарыть главное — кто мой настоящий отец. Эва кладёт руку ему на плечо. Винс с благодарностью целует её пальцы. — Почему твоя мать его убила? — Отца? — зачем-то уточняет он, хотя яснее ясного, кого Эва имеет в виду. — Угу. — Отчим сказал, что у него была другая. Любовь всей его жизни. Ещё со школы. Отец собирался забрать меня и уйти к ней, а моя мать решила, что нихуя подобного. И убила его. Заманила в доки и подожгла ангар. Какое-то время они едут молча. — Думаешь, он её тоже трахал? — вдруг спрашивает Эва. — Кто кого трахал? — не понимает Винс. — Твой отец Барбару. Он никогда об этом не думал. И сейчас не горит желанием. Дерьма хватает в настоящем, незачем выкапывать новое в прошлом. — Не знаю. Это важно? — он на секунду оборачивается к ней. — Просто интересно, — Эва одаривает его выразительным взглядом. — Твоя мать ведь тоже работала в пабе Ивара. Барбара рассказывала, что в юности они были лучшими подругами. А потом вдруг перестали. — Херня, — отмахивается Винс. — Да ладно! Вспомни Барбару. В юности она была ещё круче. Думаешь, твой отец не хотел её трахнуть? Все хотели, даже я. — У тебя даже получилось. — Вдруг у твоего отца тоже? Вряд ли твоя мать была в восторге. Ты вот не был, — ржёт Эва. — Яблоко от яблони. — Не беси, а? Моя мать была конченой сукой, у которой нормальные мужики не задерживались. С Барбарой или без. Винс зло сплёвывает попавший в рот табак в приоткрытое окно. К мёртвым не ревнуют — глупо и бесполезно. Но он всё равно ревнует. Барбара как кость в горле. Даже сейчас, спустя столько лет. Добрая половина его проблем в юности — из-за этой ебучей рыжей суки. Один Франк стоил комка нервов. Не хватало, чтобы отец погиб из-за неё. — Слушай, а может, ну его на хуй, а? Златовласку, Хансена, алмазы. — Эта мысль не даёт Винсу покоя. Убраться из Новой Дании хочется сразу, как только приехал, и с каждым часом желание крепнет. — Чуйка меня редко подводит. Надо валить, пока не утопли в дерьме по горло. — Нет, — Эва упрямо мотает головой. — Сначала разберёмся во всём. Как договорились. Это твоя Златовласка тебя выбрала, заманила сюда, столкнула нас ебальниками. Я хочу знать, зачем, а не бегать всю жизнь от новгородской шлюхи. Тем более от своей сестры. Винс колеблется. Взвешивает «за» и «против». Это была его идея: уничтожить по возможности все улики против них, найти Златовласку, попробовать выяснить, что произошло. Боялся, что придётся долго уговаривать Эву, но она согласилась сразу и не спешит передумывать. Ладно. Они выкрутятся. Главное, не торопиться и напрасно не рисковать. Сбежать всегда успеют. — Тогда звони Халлю.