номер Пять, номер Ноль

      Холодные, почти ледяные пальцы сжимаются на моем горле. Я брыкаюсь, пытаясь скинуть с себя нападающего, но тот только безучастно смотрит, как меня покидают силы. Я по-прежнему лежу в своей кровати: быть убитой во сне, в собственной комнате — какая несправедливая и глупая участь… Глаза никак не привыкнут ко тьме: вижу только, что надо мной нависает силуэт, напоминающий монстра из детских кошмаров из-за своих широких плеч и огромных лапищ, которые сомкнулись на моей шее.       Хочу позвать на помощь Пятого; нет, не позвать, хотя бы предупредить о нападении, но, как и в прошлый раз, я могу выдавить только жалкий комариный писк. Комната вокруг качается, словно при шторме. Господи, а вдруг они уже напали на остальных? Нас только четверо, хватит ли этих сил, чтобы отбить атаку? Злясь из-за собственной беспомощности, я шиплю беззвучные проклятия; вещи вокруг начинают дрожать и падать на пол, словно при землетрясении. Какие-то поднимаются в воздух и кружатся, будто в водовороте. Я пытаюсь заставить их ударить моего обидчика, но те не подчиняются, словно издеваясь надо мной, той, кто должен их контролировать. Гремит мебель: падает грузный шкаф, из которого, судя по глухому шелестящему звуку, выпадает одежда, падает и разбивается зеркало, висящее над прикроватной тумбочкой. Я начинаю терять сознание.       — Хестер, черт возьми!       Мне кажется, что я выныриваю из толщи морозной воды: тело бьет крупная дрожь, а собственные пальцы сразу тянутся к горлу с ярым желанием вырваться из чужой хватки. Запоздало понимаю, что дотрагиваюсь до своей же шеи и скребу по ней ногтями: кожа кажется чужой. От бессознательного нанесения вреда самой себе спасают теплые ладони Пятого, обхватывающие мои руки и сжимающие их в своих.       — Здесь люди из Комиссии, они забрались в дом, они… — я подскакиваю на кровати и затравленным взглядом обвожу комнату, но вижу только невообразимый бардак, будто здесь прошелся ураган.       — Хестер, послушай меня! Тут никого нет, тебе приснилось!       — Мне не…       — Я проснулся из-за грохота и сразу же телепортировался к тебе. Ты была одна в комнате, посмотри, окно заперто, — парень не выпускает моих рук, пока я оборачиваюсь и проверяю правдивость его слов. — Но ты кричала во сне и била по всему, до чего могла дотянуться.       Я округляю глаза и наконец обращаю внимание на то, что моя подушка улетела в противоположный конец кровати, наволочка сползла на пол, а одеяло собралось в один большой комок.       — Это я натворила?!       Номер Пять пожимает плечами, мол, ничего такого в этом нет, но да, это сделала ты. С трудом нахожу различия между сном и реальностью: шкаф, на самом деле, не падал, зеркало не разбивалось, а вот всякая мелочевка разлетелась по спальне на ура. Мальчик сидит на краю кровати в длинной белой футболке и таких же бесформенных черных штанах; кажется, он босиком. Темные пряди взлохмачены, ничем не напоминая его обычную идеальную прическу, где каждый волосок лежит к волоску.       — Сколько время?       Парень по привычке бросает взгляд на тумбочку, но часов там нет. Какое-то время он шарит взглядом по комнате и наконец находит перевернутые вверх ногами электронные часы.       — Три ночи.       Я испускаю усталый стон и запускаю пальцы себе в волосы. Мало того, что надо мной издевается собственный разум, я еще и Пятого разбудила без причины. На всякий случай внимательно изучаю комнату взглядом еще раз, присматриваясь к темным углам. Никого.       Несмотря на видимую боевую готовность, парень сонно моргает и, честно говоря, выглядит как нахохлившийся совенок, которого подняли не в тот час. То есть совенок, который без сомнения перегрызет глотку каждому, кто встанет у него на пути. Я прячу улыбку и слегка пихаю его кулачком в плечо:       — Иди обратно спать, раз уж я тут просто так панику подняла.       Пятый смотрит на меня с сомнением, но усталость берет свое: в бело-голубой вспышке он исчезает, и я слышу, как в соседней комнате скрипит кровать. Немного разочарованная тем, что пришлось его отпустить, возвращаю подушку на законное место и откидываюсь назад.       Долго лежу и ворочаюсь, пытаясь уснуть, но, кажется, царство Морфея больше не желает меня видеть. Я спускаюсь вниз за водой, где обнаруживаю спящих Ваню и Клауса: видимо, родственники болтали до поздней ночи и позасыпали там же, где лежали. Шум из моей комнаты до них, похоже, не дошел.       Забыться во сне не помогает ни вода, ни приоткрытая форточка, в которую со свистом влетает ветер и холодные капли; я гипнотизирую взглядом то серый потолок, то вид за окном. Ливень так и не прекратился, отчего темно-зеленые кроны деревьев вдалеке сгибаются от беспощадных погодных условий, а листва шумит, словно волны на море.       Тихо скрипит дверь: в комнату заглядывает Номер Пять. Забавно обнаружить, что сейчас он уже причесан, будто собирается куда-то.       — Не спишь?       Я мотаю головой, не отнимая ее от подушки. Парень заходит, притворяя за собой дверь, и мне остается мысленно поблагодарить его за то, что он зашел нормальным образом, а не телепортировался.       — Не могу уснуть, — жалуюсь я.       — Давай сделаю тебе чай с медом, — предлагает Пятый, и почему-то на эти простые слова мои губы растягиваются в улыбке.       — После того, что произошло, — фыркаю я, — ты правда думаешь, что мне хватит чая?       — Тогда коньяк? — выгибает бровь тот.       — Вообще-то я намекала на психиатра, но твой вариант тоже ничего.       Парень стоит всё там же, у двери, поэтому я пересаживаюсь ближе к изголовью, сложив ноги по-турецки, и хлопаю по месту рядом с собой. В этом нет ничего пошлого или двусмысленного, и Пятый спокойно плюхается рядом.       — Ты сам-то почему не спишь? — интересуюсь я.       — Не хочется.       Врет. Даже думать не нужно, это сразу понятно: Номер Пять говорил, что его суперсилы отнимают кучу энергии. И вообще, в последнее время он только и делал, что спасал мир. Почему его семья еще силком не закрыла его в спальне с едой и книгами, остается для меня огромной загадкой, потому что у меня такое желание присутствует. Дверь, конечно, его бы не остановила, но хотя бы попытаться можно…       — Буду честен, я не умею утешать, — начинает Пятый, но когда я понимающе хмыкаю, мол, он и не производил впечатление больно эмпатичного человека, парень укоризненно смотрит на меня в стиле «дай договорю», — но ты пережила очень многое за такой короткий промежуток времени.       На самом деле, мне кажется, что наша встреча в кафе произошла неделю назад, если не больше.       — Это сложно. Для любого человека. Но ты хорошо держишься, — произносит он, как что-то само собой разумеющееся.       По-моему, последнее слово, которым можно описать то, как я справляюсь с ситуацией — это «хорошо», но я не перебиваю Пятого, а только тихонько рассматриваю простыню, на которой сижу.       — И ты не одна. Ты останешься с нами, мы разберемся с твоими силами вместе.        Я поднимаю на него полный удивления взгляд. Номер Пять смотрит на меня в упор, и, кажется, действительно не понимает, что меня смутило.       — Останусь? В смысле, здесь?       — А ты хочешь вернуться одна в квартиру на окраине, продолжая держать на своей спине мишень?       Я открываю рот и сразу закрываю его, не находя аргументов.       — Хестер, ты забываешь, кто охотится за нами. Это пока Комиссия разменивается мелочью, подкидывая нам по одному киллеру — и то, все из них были успешны в том, что делают — но они не идиоты. У них есть специальные отряды, с которыми мы уже сталкивались, другие рычаги давления, в конце концов.       — Мои ученики, — выдавливаю я, когда мозг наконец начинает обрабатывать сказанное Пятым.       — Именно, — мальчик кивает. — Они тоже могут попасть под раздачу, если ты не будешь осторожна. Лучше пока занятия вообще прекратить.       Не то чтобы я была сильно привязана к халупе, аренду которой мне еле-еле хватает денег оплачивать, но эта новость всё равно эхом отражается у меня в голове, и я в задумчивости смотрю в одну точку, размышляя. Жить вместе с супергероями и быть одной из них — звучит опасно, но крайне заманчиво.       — Ты как? — Номер Пять с тревогой сводит брови к переносице.       — Нормально, — машинально отвечаю я.       Мальчик проводит ладонью по волосам, и вдруг его взгляд меняется на какой-то хитрый, с искоркой в глазах.       — Любишь музыку?       — Вроде того. Когда-то брала уроки вокала, но певица из меня не очень, хоть музыка меня и притягивает, — я замолкаю, когда понимаю, как странно прозвучал его вопрос. — А что?       Пятый исчезает и появляется быстрее, чем я успеваю запереживать. Когда он возвращается, я не без изумления рассматриваю предмет в его руках.       — Ты играешь… на гитаре?       Блестящий гриф, идеально натянутые струны — за ней явно ведется надлежащий уход. Я разглядываю массивный инструмент, пока парень привычным движением берет его в ведущую руку и начинает крутить колки, настраивая.       — А что? — его глаза дерзко сверкают, когда он одаряет меня своей фирменной саркастичной ухмылочкой. — Не похож я на музыканта?       — Если бы ты держал в руке пистолет или снайперскую винтовку, я бы еще поняла, — честно отвечаю я. — Но этого я не ожидала.       В спальне царит полумрак, какой бывает только пасмурной летней ночью: вроде и темно, но при желании можно обойтись без дополнительных источников света. Наши силуэты подсвечиваются голубым, почти белым из-за того, что единственное окно не зашторено; я усаживаюсь удобнее, склоняя голову и наблюдая за парнем. Его лицо непривычно расслабленное, будто музыка для него что-то вроде медитации, даже брови не хмурятся в привычной манере.       — Ты не говорил, что умеешь.       — Я вообще не особо распространяюсь на эту тему, — Пятый откашливается, прогоняя из голоса остатки сна, и начинает зажимать некоторые аккорды, чтобы проверить звучание. — Обычно играю за закрытой дверью и игнорирую любые вопросы семьи. Со временем им надоело выпытывать, и они отстали.       Мелодия, которую играет парень, не слишком сложная или замысловатая; она льется спокойно, словно ручей, но когда Пятый начинает петь, мне остается только завороженно следить за длинными пальцами, ловко перебирающими струны, и ловить каждое слово. Музыка мне не знакома, и вместе со строчками о любви, отдающими сладкой горечью, в голову закрадывается подозрение, что он сам же ее и написал. Мальчик исполняет самозабвенно и чувственно, и в какой-то момент я серьезно думаю, что у меня вместо зрачков сердечки, как в глупых детских мультфильмах, потому что мои чувства к нему уже начинают выплескиваться за край.       Чем дольше я слушаю, тем больше понимаю, почему Пятый решил раскрыть передо мной этот навык: его игра успокаивает. Музыка окутывает меня, словно теплое, шерстяное одеяло. Его пение так и хочется слушать и слушать, слегка покачиваясь в такт: то, что вокал нельзя назвать идеальным, только добавляет этому своего шарма. Голос Пятого чуть хриплый, но невыразимо приятный до мурашек по коже.       Заслушавшись, я мечтательно вздыхаю, и как-то не сразу до меня доходит, что песня уже закончилась. Я быстро моргаю, приходя в себя, на что парень совершенно очаровательно смеется. И сразу становится серьезным: все-таки это Пятый, а не легкомысленный мальчишка с одними развлечениями на уме. И всё равно — очень уж здорово отвлечься от того, что происходит за стенами этой комнаты, побыть подростками еще пару волшебных мгновений.       — Спасибо, — почему-то шепчу я.       Парень кивает и осторожно убирает гитару за кровать. Он усаживается, вытягивая длинные ноги, и, следуя внезапному порыву, я ложусь рядом, кладя голову ему на колени. Тот даже не шелохнулся, будто мы делали так уже тысячу раз, и я постепенно расслабляюсь, понимая, что Пятый не собирается откусывать мне голову за эту наглость. Есть что-то магическое в ночи, как времени суток: мы делаем то, мысль о чем даже не допустили бы в свою голову днем.       Пятый еле касается моих волос, когда начинает невесомыми движениями перебирать пряди, задумчиво смотря вперед. От этого внутри что-то замирает и делает такой кульбит, что и в парке аттракционов позавидовали бы.       — Теперь ты уснешь? — интересуется он, опуская взгляд и смотря на меня из-под пушистых ресниц.       С таким видом? Не уверена.       — Постараюсь, — отвечаю я.       На ощупь нахожу одеяло и притягиваю его к себе. Ткань чуть холодная, но от Номера Пять исходит такое тепло, что я быстро согреваюсь, и мои веки закрываются сами собой. Прежде чем уснуть, слышу голос Пятого; его пальцы продолжают бродить по моим волосам мягко и чутко, не тревожа полусонное состояние.       — Спи крепко, Номер Ноль. Нам еще мир спасать — и себя.