***
Он лениво, пресыщенно скользит взглядом по её смуглым подтянутым бедрам. На внутренней стороне правого он вчера обнаружил тянущийся длинный зарубцованный шрам, уходящий глубоко под ткань её нижнего белья. Вот незадача, хочешь дальше посмотреть, придется снимать. Потом неожиданно наткнулся на ещё один, на её плече — кривой, похожий на рваную рану, полученную чем-то острым. Много таких он успел повидать в своё время. Когда для людей война была почти приравнена к тому, чтобы сходить за вином до начала завтрака. — Авария. — поясняет она, и её ладонь нежно проходится по его растрепанным черным волосам, так и норовившим забраться ей в трусики не меньше, чем жадные до прикосновений холодные пальцы. Аро долго изучает её выражение лица и замечает пролегшую хмурую складку меж бровей. — Можно? — Обычно ты не спрашиваешь. — она издаёт смешок, и он тонет в легкой предоргазменной дрожи, когда мужские губы прижимаются в холодном поцелуе к самому концу её застарелого, выжженного на теле воспоминания. Мэри знала о его способностях к тактильной телепатии. Удивительный дар, позволявший считывать все прошлые мысли и воспоминания в одно касание. Правда, минусов у него было вровень столько же, сколько и плюсов. Боль от них чувствовалась, как своя собственная. — Бедная-бедная моя Мэри… — его щека прижимается к её крепкому животу, и Мэри прикрывает глаза. Видимо, залез всё-таки глубже, чем следовало. Потому что плечи Аро невольно вздрагивают, когда он открывает глаза. — Это было давно. Я уже и не помню, как меня собирали. Помню только, что врач, осматривавший меня… — Сказал, что тебе повезло выжить. — закончил он за ней, и положил своё лицо ей в ладони. Столь трогательный и доверительный жест он мог позволить лишь только ей одной. И без чужого присутствия. — Терпеть не могу, когда ты так заканчиваешь за мной фразы. Всю загадочность на нет сводишь. — Мэри фыркает, беззлобно улыбается и переворачивается на бок. На спине он может заметить ещё один, похожий уже больше на работу его команды. И его неприятно колет чувство вины за то, что он виновником этой боли являлся. Пускай и отчасти. — Мэри, тебе ведь необязательно всем этим заниматься… — когда Аро прижимается к ней со спины, притираясь, словно кот в погожий мартовский день, она вздыхает и тут же приподнимается на локтях, разворачиваясь к нему лицом. На её голове царит растрепанное гнездо, карие глаза лихорадочно блестят, а на шее виднеется выстроенная четкая цепочка из тёмно-красных следов. Ограниченный самоконтроль давал о себе знать. — Обязательно. В этом часть моей жизни. Её лучшая и самая интересная часть. — Я тронут твоей тягой к знаниям и приключениям. Но я не хочу в один день прочитать некролог о твоей безвременной кончине. — терпеливо пытался донести он до неё, еле заметно хмурясь. Она насмешливо склоняет голову, опирается о выставленную вперед руку и прижимается губами к его губам в коротком поцелуе. — Не прочтешь. В конце концов, если со мной что-то случится, ты будешь одним из первых, кто об этом узнает. — в её словах вложена горечь, разбавленная патокой, от которых в легких встаёт липкий ком. Если бы он был жив, наверно, ему бы стало трудно дышать.***
— Она знает о том, что ты женат? Кайус не привык размениваться на любезности. Он говорил часто то, о чём думал. И это его совершенно не красило. Аро сохраняет спокойное выражение лица. Уголки его губ приподнимаются в бесхитростной улыбке. — Какое тебе стало дело до моей личной жизни, друг мой? Желваки играют в нарды на застывшем напротив него лице. — Ты ставишь под опасность нас всех своей этой чертовой интрижкой. Усиленное внимание к последнему слову сводило его возникшие чувства к мисс Свон к чему-то низменному, обыкновенному, что он мог получить при должном внимании от каждой женщины. И Аро такое сравнение не нравилось, потому что это было не так. Его близость с Мэри носила совершенной иной характер, куда более возвышенный, чем у него был с кем-либо раньше. И, к сожалению, с Сульпицией уровень их общения давно перестал дотягивать хотя бы до… не знавшего уныния. Аро приковывает его пристальным взглядом к полу. — Следи за языком. Пока я могу находиться ближе к ней, я могу иметь на неё определенное влияние. Например, сейчас мисс Свон уже не занимается изучением нашего уничтожения. Она просто изучает саму историю вампиризма с его прикладной стороны для людей. — И это грозит нам не меньшим разоблачением, Аро. Ты должен от неё избавиться. — не перестаёт настаивать Кайус. Внутри Аро начинает восставать недовольство, раздражение и…злость. И ему было странно чувствовать столь яркую безумную гамму эмоций за раз. — Всему своё время. Губы Кайуса восстают в неприятной усмешке. — Мне кажется, ты просто-напросто размяк.***
Когда он появляется на пороге её дома, в окно её спальни мечет свои искры дождь. Капли, не переставая, барабанят и просятся внутрь, как нетерпеливый нежданный гость. Но её внимание привлекает не сколько они и вставшая липкая влажность, сколько темная фигура, застывшая с блестящими алыми глазами за запотевшим стеклом. Она тут же поднимает с места, закрывает исписанные бумаги и спешит открыть. Двери балкона раскрываются нараспашку. — Что ты здесь… Он хватает её за плечи, и Мэри замолкает. Их всё ещё разделяет стена из дождя и тонкое дерево белого порога. — Мэри, прошу, выслушай меня. Тебе нужно срочно прекратить свои исследования. Я не смогу вечно прикрывать твою спину. — взгляд Аро выглядит безумным, умоляющим. Вместе с мокрым бледным болезненным лицом и спутавшимися во время дороги волосами, похожими на надувшуюся от воды ворону, это производило особо впечатляющий эффект. Мэри молча притянула его к себе, закрыла двери и смахнула с лица вьющуюся из-за влажности челку. — Аро, я… Он резко разворачивается к ней. Несколько капель попадают прямо на её лицо. — Знаю. Не можешь оставить эту жизнь. И я свою оставить тоже не могу. — Слушай, ты не обязан… — она пытается подобрать слова, — Ты не обязан вечно меня защищать. Черт возьми, да я охотник на вампиров. Им бы стоило побеспокоиться о сохранности своих елейных мест, а не о том, что я провожу свои исследования. Он выглядит раздосадованным. Но к такому ответу он был заранее готов. — Мэри, я не хочу, чтобы тебя убили. — Меня и не убьют. Хэй… — она берет его лицо в свои ладони, заглядывает в глаза, и он видит, как внутри её теплой радужки глаз догорает пламя свечи. — Всё будет хорошо. Я справлюсь с этим. Мэри поджимает губы, выдыхает. — Мы справимся с этим. Аро усмехается. Пускай у него не получилось переубедить её сегодня, ничего страшного. Время ещё есть. В конце концов, ей всего лишь 25. — Иногда, когда я касаюсь тебя, мне кажется, что тебя уже здесь нет. — проводя ладонью по её горячей щеке, он остановил большой палец на её нижней губе. Мэри прикрывает глаза, прижимается к ладони сильнее. — Это глупость. Я всё ещё здесь. И ещё долго буду здесь. — Нет, ты…не понимаешь этого. Ваше существование очень скоротечно. Каждую секунду, находясь рядом с тобой, я понимаю, что ты уже неотвратимо от меня уходишь. — он проникновенно посмотрел на неё, а после уткнулся носом в её плечо. По сравнению с ней, такой маленькой, он казался несуразно высоким. Мэри молча запустила пальцы в его волосы, ласково перебирая их на затылке. Мэри никогда не задумывалась о том, насколько эти существа, на самом деле, одиноки. Сколько раз за вечность им удавалось встречать того, с кем хотелось бы эту вечность разделить? Если уж людям за жизнь встречается от силы раза два, то чего уж было говорить о вампирах. Они буквально были обречены на вечное одиночество, длиною в множество человеческих жизней. — Империи всходят, империи падают, а всё остаётся одним и тем же. Самая страшная вещь в любой жизни, как человека, так и вампира, — это одиночество. — будто прочитав её мысли, он озвучил их, вытащил из своих недр, как непрошеную, ненужную отвратительную эмоцию. Мэри его понимала. Рядом с Эриком она не ощущала себя так, как ощущала себя рядом с ним. Видимо, он чувствовал то же самое. — Не смотри в будущее или прошлое. Это глупо. Я здесь. Я здесь, с тобой. — спокойно заметила она, прижимаясь щекой к его нежной, почти прозрачной щеке, — И я никуда не уйду. Я обещаю.