Запонки

Новый год прошел как обычно. Чуда не случилось. Начались долгие зимние каникулы. Вы наконец-то уехали с женой и пасынком в долгожданный отпуск. В этот раз это были Альпы. Теперь я тоже буду мечтать о них. Я старался следовать Вашему совету и быть с теми, кто любит меня. Выходило плохо. Партнеры менялись в моей постели, но почти не затрагивали душу. Да и как они могли в ней остаться, если там были только Вы. Отношения длились в среднем по два месяца. Потом попытки сделать меня своей собственностью и проводить двадцать четыре часа вместе начинали откровенно бесить. Я сознательно отталкивал партнеров своей холодностью, затем просто исчезал. Нет, за все это время были те люди, с которыми я мог бы остаться. Но они не шли ни в какое сравнение с Вами. А их навязчивость и стремление сделать меня насильственно счастливым вымораживали небольшую привязанность и намечающуюся дружбу, возникавшую в начале. Наверное, у меня пропала юношеская способность влюбляться. - Ты интроверт. Тебе на всех насрать. Ты хоть кого-нибудь в этой жизни любил? Я не удивлюсь, если нет. Я не понимаю, как ты с твоим характером собираешься жить дальше, - выпалил мне в ссоре к тому моменту уже бывший человек. - Чтоб тебе хоть кто-нибудь сделал так же больно, как ты мне сейчас. - Да что ты, - ухмыльнулся я. – Как-то жил до сих пор. Вещи не забудь. И тебе всего хорошего. Из–за сменившегося рода деятельности я почти перестал выбираться из редакции, да и уже привычное за много лет зимне-весеннее информационное затишье к тому не располагало. Я смог приехать к Вам только в середине апреля. В воздухе одуряющее пахло чем-то сумасшедшим, весенне-сладким, везде на улице были только что образовавшиеся пары, а совсем молоденькая девчушка в маршрутке попыталась флиртовать со мной. Я осек ее коротким обидным замечанием, и открытая, еще детская улыбка сползла с ее недоуменной мордашки. …Около Вас было много новых, совсем незнакомых мне лиц и только пара-тройка старых приятелей. К «текучке» в журналисткой среде я тоже привык со времени. Из десяти человек, приходящих в профессию, задерживаются больше чем на один-два года лишь единицы. Как выясняют в итоге большинство из них, фраза о том, что «быть журналистом – это тяжело, но это лучше, чем работать», на самом деле, всего лишь неудачная и неумная шутка. Работа везде, где применяется потогонная система, одинаково тяжела. И, как обычно, стажеры смотрели на Вас с немым восхищением и обожанием. Когда мы остались наедине в курительной кабине, Вы протянули мне небольшую коробку из фиолетового бархата: - Это тебе. Я все время носил их с собой. Тебе же они так понравились. Только ты сам должен понимать. Дело не в цене. Они стоят чуть больше двадцати тысяч. Но запонки делали на мой заказ. Потому я буду вынужден просить тебя не носить их в публичных местах… Обещаешь? - Да. Ну, зачем Вы так еще раз? Конечно, я все прекрасно понимаю и никогда не сделаю этого. И я уже давно осознал, что тогда, когда Вы оставили мне конверт с деньгами, это совсем не было платой за ночь или подачкой. И Вы не хотели оскорбить меня. - И пообещай мне, пожалуйста, еще одну вещь. - Какую? - Что встретишь, наконец, человека, с которым будешь счастлив Ты сам.