***
Под замок, на его личный операционный стол я попал. На моём теле шрамы, которых не бывало в больнице — там его работа была куда более эстетичной. Но, видимо, возвращаясь со службы, он позволял себе отдаться «хобби» со страстью, не обращая внимания на качество. Его интересовала лишь информация, которую он мог получить от моего тела, вскрывая его понемногу, изучая различные места аккуратно, чтобы я не сломался раньше времени. Что до моих свободных часов — я просто приходил в себя от препаратов, спал… пытался ходить. Слабость моего тела лишь усиливалась, ведь я перестал проходить курс упражнений, что должен был понемногу позволить мне активнее двигаться. Он был разработан им же… когда Штэрбин ещё притворялся перед родителями, что не оставляет попытки поставить меня на ноги. Но раз уж он их оставил… за них взялся я. Когда у меня хватало воли двигаться после очередной ночи, я двигался. В дни, когда Штэрбин выматывался на работе и в следствии не ставил надо мной экспериментов, не проводил хирургических вмешательств, я старался активно двигаться. Сначала ползал, затем ходил, а в какой-то чудесный день я смог даже бегать! Я был заперт в каменной клетке, но даже в ней так начинал чувствовать себя свободней! Пока изыскания доктора не возобновлялись, вновь отнимая у меня все силы к борьбе, накапливаемые непосильной ценой. Однако я продолжил делать, что делал. Я продолжал бороться, ползать, ходить, бегать, открывать двери… Изучать дом, его содержимое. Железный рожок для обуви казался мне неподъемным. Не смешно ли? Смешно… вполне забавно. Так или иначе, я сделал всё для своей цели. И в одну ночь я сбежал. Покинул дом в дождливую ночь, чтобы док не услышал моих шагов и открытия двери. Не взяв с собой ничего, не надев даже пары сапог из-за их непомерной для меня тяжести, я бежал из этого отвратительного мне дома. Я бежал… шёл… полз… Покуда не упал в грязной канаве, задыхаясь от жжения в легких и окоченевая от проливного дождя, сырой земли. Я даже понятия не имел, насколько далеко я забрел от его дома. Сейчас мне думается, что совсем недалеко. И там, прозябая в луже, я думал только об одном: «Штэрбин тот… кого они назвали моим опекуном. Кого мне сказали считать новым отцом… Штэрбин — мой отец? Значит… он добр со мной? Значит ли…» — мой глупый детский разум не мог понять, как принять то, что мне нужно было считать действия доктора заботой обо мне. Ведь так говорила комиссия. Так говорили взрослые дяди и тети. Так говорил Штэрбин при них. Так что же не так? Почему я закончил так под его присмотром? Почему я поступил неправильно, сбежав от него? Почему я решил поступить неправильно? Ведь я думал, что если мне плохо… то это моя вина. Это я ослушался правильного пути, который мне сулили взрослые. Это было большой неувязкой в сознании ребенка. Глупого маленького мальчика… кем был и являюсь я.***
Странник вел свой рассказ размеренно. Будто уже много раз проговаривал его, возвращаясь к этим воспоминанием день за днём. А Бестия внимательно слушала, не выражая на лице никакой конкретной эмоции. Дюжины мыслей вертелись у неё на уме. Однако ни одна не могла выразить её искреннего отношения к поведанному. Она и не знала, есть ли у неё такое. Ведь эта девушка не доверяла ни первому впечатлению, ни второму… — Вот почему я не сужу о его действиях сейчас. Вот почему я подошёл поиграть с ним в полицейском участке. Наги очень хорош в расчете траектории и направлении силы, куда лучше чем я, — пусть он и размышлял о понятных только ему вещах, привычной в такие моменты искры увлечения в глазах Странника не наблюдалось. — Он силен… И мысль о том, почему Наги стал силен очень расстраивает меня. Как и размышления о том, почему он хотел убить отца. Я этого совсем не понимаю. Но то, что я не понимаю, не делает его не правым! Потому я всё думаю! — Стиснув кулаки, мальчик поднялся на ноги, повысив голос. — Сам знаешь, что дурак, а всё думать пытаешься, — фыркнула Эйт, осадив мальчишку, положив руки ему на плечи. — Как бы там ни было, на это у нас нет ни времени, ни сил. Нет толку, чтобы сидеть тут и сокрушаться. Только нервы себе угробишь, юность! — Принуждая себя быть строгой, сказала Бестия. — Наша цель проста: снести этого Нагэру в кутузку и кончить дело. И это я могу сделать без твоего позволения. Собственными руками. На тебя не ляжет никакой юридической или моральной ответственности, — обрисовывала девушка план действий, сама понимая, что таким образом ничего не решится, и влиятельного парнишку просто отпустят… А её нет. — Или же, что будет более удовлетворительно для нас обоих… даже нет, для абсолютно всех в этом времени, если ты хочешь защитить своего нового друга, то нужно остановить его от покушения на убийство отца, — одобрительно кивая, заключила она, глядя на мальчика с улыбкой. Но вскоре эта улыбка сошла с её лица, когда Странник, убрав со своих плеч чужие руки, принял уже узнаваемое Алисией выражение лица, а-ля, время послушать технические объяснения. — Я отказываюсь от этого предложения по причине его не состоятельности, — начал тот, серьёзно глядя на Бестию. — Как ответственный путешественник во времени, я не имею права изменять ход истории. Даже я понимаю, что Ёкубари — значительные люди, и нахождение Хана, нынешнего главы семьи, в предсмертном состоянии отразится на развитии этой страны. А если нас бы здесь не было, возможно у Наги бы уже получилось совершить убийство, — твердым рассудительным голосом говорил мальчишка в просторных персиковых шортах, напоминавших на нём балетную пачку. — И помимо того, что есть наиболее важно, я не знаю, поступил ли Наги неправильно, — его лицо вновь приобрело тот оттенок грузной задумчивости, как во время его недавних размышлений. — Я хочу знать его мотивы. — Вот как, значит, — Алисия нахмурилась. — А знаешь, чего хочу я? Снять эту чертову штуку со своей ноги, так что позволю себе сделать то, что будет полезно для нас обоих, — схватив Странника за запястье, Эйт повела его обратно по тому коридору, из которого он к ней вышел. — Нужно ведь одному из нас вести себя как равнодушный взрослый, которому нет ни до чего дела? Иначе мы только и будем, что сидеть да рассуждать о том, о сём, а дела делать надо, не думать! — Бормотала она, таща за собой мальчишку, что и не сопротивлялся, но и не шел сам, волочась следом по ковровому покрытию. — Ну и где тут его комната? — Та, где стоит его телохранитель… — протянул тот без энтузиазма. — Угу, здорово! Хороший мальчик, — произнесла та бездумно, расходясь разумом на десятки линий разговора с крупным мужчиной у двери Нагэру. Дойдя до неё, Алисия встретилась с холодным взглядом и выставленной вперёд, преграждающей девушке путь рукой широкоплечего парня. Эйт в начале подумалось применить тактику танка, без лишних слов пройдя внутрь, считай напролом. Но та была остановлена грубым и резким толчком в грудь. У девушки вырвался невольный, недовольный писк. — Что ты такое творишь, громила?! Нельзя быть чуть нежнее с дамой? — Сердито выпалила она, не ожидав настолько жесткого приёма. — Хозяин не велел пускать вас. Уйдите прочь по-хорошему, — непринужденно проговорил мужчина, видно, ни о чём не сожалея. На его лице была легкая усмешка. Девушка поняла, что сейчас не время рисковых стратегий. Отметя несколько вариаций дальнейшего разговора, та решила начать как-нибудь помягче. — Ну же, не будь так холоден ко мне, милашка. Я просто хотела встать к тебе поближе, а вовсе и не идти к твоему «хозяину», — Бестия отпустила руку мальчишки, подняв обе перед собой. — И разве может у такого крепкого молодца быть «хозяин», тем более столь юный и… совсем не подходящий. Ну разве стоишь ты этого места? Охраняя этого мальца, который пока ни на что не способен, разве ты не просто тратишь свой потенциал? Свой огромный… потенциал. Уверена, у нынешнего Хана, крепкого ему здоровья, именно ты являешься правой рукой… А скажешь иначе — не поверю! Ведь потому ты сейчас его сыночка охраняешь, тебе настолько доверяют! — Расплываясь в восхищении перед неизвестным ей телохранителем, та тихонько подошла ближе, заглядывая парню в глаза. — Видишь же, я совсем не такая опасная или агрессивная, чтобы меня толкать. Мои руки и помыслы чисты, при мне нет никакого оружия. А если ты захочешь в этом убедиться… — Алисия стала подворачивать рукава блузки. — Я полностью в твоём распоряжении. Ведь ты так ответственно подходишь к своей службе, я понимаю, что ты не можешь сделать исключения даже для самой безобидной девушки… вроде меня. Парень бы и хотел ответить, но из-за двери за его спиной раздался голос мальчишки: — Что там у тебя за шум? Разве я не отменил все отцовские встречи на сегодня? — Прозвучал раздраженный, не по годам утомлённый голосок Нагэру. — Сэр, вы могли бы использовать каналы связи, не прибегая к… — советующим тоном начал было телохранитель. — Может я и мог бы, ну а ты мог бы заткнуться нахер и ответить на вопрос, — сопровождая слова броском чего-то тяжелого в дверь, Ёкубари прервал нотации. — Так точно, господин, — виновато пробормотал мужчина, позабыв, что так он не будет услышан. — Здесь этот… Мальчишка, которого вы просили называть «Странник» и, — вновь подняв голос, докладывал тот. — Если я «приказал» вам его так называть, то ты и должен так к нему обращаться, тугодум, — поправив уже осточертевшего его охранника, мальчик протяжно выдохнул и сделался помягче. — Впусти его. И в другой раз сразу пускай, можешь даже не спрашивать. — Но мастер… С ним та подозреваемая в покушении! — Заткни себе что-нибудь и открой уже чертову дверь. Иначе ты скоро не сможешь тратить моё время из-за своей тупоголовости. Мужчина, приняв кроткий, но недовольный вид, отпер дверь и отошёл с пути настойчивой девушки. Не засчитав это как свою победу, Алисия всё же не отказала себе в удовольствии смерить телохранителя самодовольным взглядом.***
— Ты не сможешь и дальше скрывать правду, малыш, — заявила Эйт, проходя в глубь просторнейшей комнаты Нагэру. Потолок в ней был на высоте пяти метров, а само помещение представляло собой пространство двадцать пять на двадцать метров. Заставленная стендами с коллекционными мячами, завешанная плакатами бейсболистов, теннисистов и в целом обустроенная различными удобствами детская была оформлена в желто-зеленной палитре. Наги, расслабленно сидевший в кресло-мешке, непонимающе глядел на вошедшую, прекратив кидать в пол и затем ловить теннисный мячик. — М-мисс… я, кажется, плохо понимаю, о чём вы говорите, — сказал тот с невинной озадаченностью на лице. — А ну давай-ка без фокусов, поднимай свою мелкую… — Алисия резко задумалась над тем, что хотела сказать, понимая, что обращается всё же к ребёнку. — …тушку. А затем мы вместе идём в участок, где ты всё и объяснишь. — Я… Мисс, умоляю вас, отнеситесь ко мне с пониманием. Я пережил большое горе и сейчас мало чего разумею, — еле как поднявшись на ноги, Нагэру залез ладонью в рукав другой руки, будто поправляя что-то. — Не разумеешь? Мне сказать понятней? Хорошо — сейчас ты пойдешь в полицию и расскажешь им, что сам и пытался грохнуть своего гребанного отца, — подступив ближе к поднявшемуся мальчишке, та удивлялась той мысли, на которой сама настаивала. Подобное звучало абсурдно, несмотря на заверения Странника и собственные наблюдения. Разве мог он? Этот вопрос то и дело всплывал у неё на уме, однако, приводимый в исполнение план был успешнее в захвате внимания Бестии. — Я… я вас… — дыхание Ёкубари сбилось, мальчишка свалился на колени. — Как вы смеете?! Как вы можете го-говорить такое? Мой отец… Отец… мистер Ханбай… Он в ужасном состоянии. Врачи говорят, что его шансы невелики, что не стоит надеяться на многое и… Я не могу… Мне очень тяжело думать об этом… Без него я словно сам не свой… А вы… — дрожа и плача, Нагэру выглядел очень жалостно. Разве мог такой маленький мальчик, плачущий сейчас по отцу, желать его смерти? Совершить покушение? Каким-то там металлическим диском… Это ведь никак не могло быть правдой. Но Эйт была непреклонна. Она собиралась закончить это всё любым образом. — Да-да, мы могли бы и дальше разыгрывать эту сценку, где ты до последнего скрываешь свою причастность, фальшиво плачешься, кривишь лицом, так что тебе посочувствует этот несмышлёныш, — говорила та, махнув на остановившегося за ней Странника. — Но и он, и я, а скоро и полиция всё узнает, потому, сделай одолжение и просто сдайся. Наги поднял залитые слезами, чистые белые глаза с черной-черной радужкой. Взглянув с кривой печальной полуулыбкой на своего нового знакомого, тот сглотнул вязкий ком, подступивший к горлу. — Странник… друг мой… дружочек… Ты ведь не считаешь, как она? Ты же не можешь быть с ней согласен? — С вызывающим неприятное чувство жалости и срывающимся на плачь голосом мальчишка тянул дрожащие руки к велосипедисту. — Ты ведь веришь мне, так ведь? — Я не могу отрицать слов Эйт, — глядя прямо в глаза мальчишки произнес Странник. — Я знал об этом с самого аукциона. Нагэру прекратил лить слезы, в одно мгновения приняв спокойный вид. Протяжно выдохнув и педантично стерев с лица влагу, тот поднялся на ноги. Выпрямившись посреди комнаты, мальчик аккуратно расстегнул пуговицы на рукавах своей рубашки и подвернул их, став разминать кисти и пальцы. Те ритмично захрустели. Эйт, не поняв намерений Ёкубари, решила проявить осторожность, в тот же момент думая, что лучше бы поскорей схватить его за шкирку, чтобы предотвратить любые возможные фокусы и вызов охраны. — Ясно… — внезапно произнес Наги, печально глядя на Странника. — Не буду врать, мне жаль, что я не смог провести с тобой ещё немного этого странного, но приятного времени в моей жизни. Но, полагаю, всему приходит конец, — мальчик раскрыл ладонь, и между всех его пальцев были зажаты небольшие овальные металлические блинчики. — Сегодня он настанет для одного… нет, выходит, что для двоих из нас. Ах, жаль, из-за присутствия тут твоей забавной тети я не могу оставить тебе и каплю надежды. Только если совру… А тебе лгать мне не хочется, — темноволосый нервно захихикал. — Свет! — Вдруг выкрикнул он и комната погрузилась во мрак. Только небольшие бледно-зеленые огоньки, повисшие в воздухе в незначительном отдалении друг от друга, выделялись во взгляде Бестии. И вскоре они разлетелись по комнате, наполняя её глухим перестукиванием. — Всё же вас только двое… А специальных рикошетящих снарядов из инженерного отдела Кагаринского конгломерата у меня в два раза больше. Было бы нечестно и неинтересно, играй мы в обычных условиях. А так — вы видите смерть, а я вижу цель для неё, — несмотря на темноту, Нагэру оборачивался точно в сторону обоих гостей по очереди. — Правила просты и близки к тем, по которым мы играли. Только теперь ты должен делать обратное — ни в коем случае не столкнуться с этими яркими штучками. Всё же… Мне жаль терять такого ценного знакомого. — Ага, а я тут вообще не причем, да? Раз уж я для тебя мебель, могу я уйти? — Вопрошала Алисия, настороженно следя за летающими по комнате пятнами света, что всё отталкивались от стен, ловились источником голоса в центре комнаты и запускались в новом направлении, начиная новую канонаду столкновений. — Хотя, я и спрашивать ничего не должна! Что ты мне сделаешь, я просто найду дверку и… Аа-А! — Вскрикнула от боли девушка. Она уже успела к тому моменту подкрасться к двери, помня своё расположение относительно неё. И, говоря последние слова, тянула свою руку к ручке. Но тогда по её кисти ударил до хруста кости светящийся снаряд. Мальчишеский хохот и звук легких шагов, которыми тот подошёл подобрать упавший рядом с Бестией блинчик, разнеслись по тьме с эхом почти пустой комнаты. — Мало тебе не понять, что дверь заперта, так ещё и незамеченной осталась метка на твоей жалкой сорочке, по наличию которой ты стала моей целью, — Эйт была готова врезать малому пощечину, но от боли с трудом могла пошевелиться. Но ярость её не ослепила. Приняв с горечью серьёзность намерения мальчика прикончить её, она оглядела саму себя, наконец увидев причину его насмешливости и попадания по ней. Большое святящееся пятно украшало её грудь, делая её светлячком-самоубийцей в контексте происходящего. Ещё чувствуя боль от того толчка телохранителя, девушка сразу догадалась, что тогда и было нанесено это вещество. А значит мелкий изначально готовился к возможности их убийства. — Бестия, влево! — Неожиданно крикнул Странник. Почуяв неладное в его тоне, девушка не задумываясь повалилась в левый бок, ещё держа раненую ладонь в другой. Пролетев в каких-то сантиметрах от её плеча, диск отскочил от стены за Алисией и вернулся в руки к Нагэру. — Ах, ты всё же не соврал… — подал голос Наги, не переставая метать кругляшки. — Ты и тогда мог видеть полёт того диска, что почти убил Ханбая, раз уж углядел и этот столь рано. — Вперёд! — Следя за светом и рассчитывая невозможную траекторию блинчиков, Странник вновь подал голос, когда Бестии угрожала опасность. — Нет, быстрее! — Выкрикнул он, но было уже поздно. Ещё более глухой удар, чем все другие. Светящееся пятно, выделяющее Эйт, упало на пол. Послышался протяжный хриплый выдох. Странник было бросился к ней, но и сам упал, ощутив болезненный толчок в плечо. — Ах… не такая она и умная, раз оглядеться лишний раз не смогла. Ну а тебя винить я не могу, — рассудительно говорил Ёкубари, поймав последний из четырех дисков. — Твоё витание в облаках и делает тебя столь славным малым… За это дам небольшую подсказку — посмотри вглубь себя и скажи, кто ты! — Театрально развел руками Нагэру, не обращая внимание на то, что его не было видно. Странник, закашлявшись, уперся руками в пол. Шумно восстанавливая дыхание, тот опустил шею и увидел яркое пятно, что было и на нём тоже. Его футболки Наги сегодня касался достаточно, пока они час с лишним играли в его комнате. — Эх… противно заканчивать на такой грязной, кровавой ноте, — развел руками Ёкубари, грустно оглядывая окружающую тьму. — Небось от этой женщины много крови натечет. Хорошо, что я этого не увижу, — протянул тот, внезапно кое-что поняв. — Плохо, что ты не умеешь сдаваться вовремя, — метнув диск к двери, Нагэру вновь услышал хриплый кашель и болезненный стон Алисии. — Ты думаешь, закрылась сумочкой, и вот ты самая умная? Думаешь, что я не замечу пропажу одного из немногих источников света в комнате? — Звучал тот всё с большей издевкой, не сдерживаясь и переходя чуть ли не на истеричный хохот. — Я в твоих глазах настолько пустое место? Да? Ведь так? Так же, как это было с сукой матерью? Так же, как это было с каждым знающим, кто я такой? Конечно, всего лишь политическая игрушка, залог существования никому не нужной семьи Ёкубари! Или как там черт возьми… — парень смеялся, хотя вовсе этого не хотел. — Да всё равно, главное что Ёкубари, Ёкубари, Ёкубари… каждый встречный говорит мне это — сын Ёкубари. Бал, званный вечер, аукцион… Я просто «сын Хана», и этим всё сказано. Кому интересно что-то другое? Кто захочет меня понять? — Беспорядочно бормотал Наги, бросая кругом диски, ловя и снова бросая. — Сидеть мне можно только в клетке, игрушки были мне даны… Мне безопасней взаперти! Какие мне друзья, прости? Как всегда говорил отец и эта сука мать, разве кто-то хотел бы быть моим, так называемым, другом? — Гогоча сквозь слезы, Нагэру искал утешение в мелодии нескончаемого стука. Но нескончаемость кончилась. Прервалась, когда мальчик услышал тихий, такой простой и искренне непонимающий голос Странника: — Но разве мы не друзья? — Раздались слова, которые смирили и стук, и смех, и даже шумное дыхание Ёкубари. Тот почти потерял всякую связь с ситуацией, в которой он находился. Комната, здание, город и будто вся вселенная исчезла для него. И только этот наивный детский голос вечно вторил себе, очищая дурной разум Нагэру. Ощутив невероятное чувство легкости, он поспешил избавиться от него, метнув блинчик в потолок и выставив на пути его обратного движения свою руку. И в последнее мгновение убрал её. От треска половицы под своей ногой тот пришёл в себя. Глубоко вздохнув, мальчишка снова грустно улыбнулся. — Разве ты можешь… считать своим другом убийцу? — С отвращением к самому себе сказал он. — Не можешь же, глупыш. А я ведь таков и есть… Досадный вышел просчет, старик оказался крепче камня. И твои слова, пускай кратковременно приятны, но в конце отдадутся лишь болью. Ты не можешь считать меня своим другом. Ведь так? Несмотря на наши игры, смех и веселье! Ты не сможешь считать убийцу своим другом! Ведь так?! — Я не знаю… потому я и хочу узнать, что ты сделал. Убил ли ты? Хотел ли ты убить? Пытался ли? Если да, то кого ты убил? — его голос стал раздаваться всё громче и ближе к Наги, однако Ёкубари не сразу осознал это. — Любящего отца, или монстра в людском обличии? Как ты убил? С чувством сомнения и сожаления, или с холодным расчетом и нетерпением? — С простым интересом и неким сопереживанием в голосе вопрошал Странник без намека на осуждение. - Случайность ли... что всё вылилось лишь в покушение? Неудачная попытка? Или... осознание? — Как ты… Как ты можешь? Как ты смеешь?! — Наги наполнился неожиданной злостью к гостю, метнув по прямой в отметину на его футболке диск. — Как тебя твоя совесть не ест за такое… отвратительное, незаслуженно доброе отношение к тому, кто собирается тебя убить?! Бросая в свет от Странника металлический кругляш, он ожидал, что тот с легкостью увернется от него. Однако блинчик влетел прямо в цель, слишком быстро отлетая обратно. И вместо человеческого выкрика от боли, хриплого кровавого кашля или глухого падения тела из кожи, мяса и костей, Наги услышал звон металлической подставки и отскакивание баскетбольного мяча от пола. Упала стойка, на которой покоился мяч с автографом звезды спорта мировой величины. И пятно вместе с ней… — Ты меня не убьешь! — Твердо заявил Странник, подходя всё ближе к Нагэру. — Не дам и всё тут! — Ты ч-что, снял фут-тболку?! — Запинаясь, воскликнул тот, отступая от звучания чужого голоса. — Я хочу узнать, кого ты убил! Почему ты убил! Зачем ты убил! Убил ли ты! — Не обращая внимания на чужие слова, мальчик в шортах и сандалиях неотступно шагал вперёд, не спеша, но и не собираясь останавливаться. — Да зачем теб-бе это, Странник?! Прекращай, я ведь убью её, е-если ты не прек-кратишь! Хватит! — Беспокойно пробормотал Наги первое, что пришло в голову, сразу подкрепляя слова действием, выкинув рикошетом в сторону Бестии все диски. — Ты сам спросил меня! А я хочу ответить! — Непреклонно ступал вперёд мальчишка, крепко сжав руки от недовольства непониманием Нагэру. Брошенные диски полетели куда проще и медленнее, чем в другие разы. Два из них не долетели до цели из-за неверного расчета бросающего, а от двух других немного пришедшая в себя Бестия сумела увернуться сама. А Ёкубари остался без снарядов… — Я… Я… — Обреченный, загнанный в тупик, тот уже слышал в голове насмешки, презрительные замечания и косые взгляды окружающих, которые узнали бы, каков он. — Нет, нет… Не надо… Никому нет до этого дела… Я просто отброс, псих, убивший его… желавший убить его… Они все скажут, что были правы, что всегда знали, что я сумасшедший… Асоциальный… А ведь они сами не хотели общаться со мной… А потому и я не мог общаться с ними! — Нахлынувшие воспоминания о былом разом вызвали все, казалось, пережитые волнения, раскрыли все страхи мальчишки. — Я не смог сделать всё правильно и потому был заперт в клетку… Клетка… игрушка… комиксы… Мяч! Мячи… у меня много мячей! — Переходя от мысли к мысли, тот искал выход из настоящего, прошлого и будущего… ведь во всех временах он загнан в ловушку. Клетка прошлого, тупик настоящего, психбольница будущего. Всё то, о чём он так долго думал во многие, бесчисленные часы разом рухнуло на него. И только образ вечного ритма отскока мяча от стены примирял его с реальностью. Ритм, которого сейчас не было… и нечем было создать. Паника обуревала его и без того поломанный разум. Остановившись на месте, пробираемый до костей холодной дрожью Нагэру беззвучно заплакал, чувствуя ледяные слезы на своих щеках. — Всё, что у меня есть, это мячи… Мячи мне ближе, чем семья, мячи не бьют меня за зря, мячи не продают людей, мячи не ввязываются в дела подпольной торговли и заказных убийств… Мячи не обрекли сотни невинных людей на вечные страдания ради собственной выгоды… — бормотал Наги, постепенно становясь всё тише и… удивленнее. Он почувствовал невообразимое удивление. Ведь весь холод, охвативший его изнутри, сходил на нет от внешнего тепла. Теплота и мягкость охватила пластом его грудь… и сомкнутым кольцом спину. Не видя, но чувствуя его, Ёкубари с великим отвращением к себе принимал тепло чужого тела и души. — Да… мячи хороши. Но играть весело с друзьями! — Произнес голос у самого уха мальчика. Странник крепко-крепко обнял Нагэру, устало повалившись на него всем телом. Наги, не понимая этой глупости своего врага, что только облегчает победу над собой, стал брыкаться, толкать от себя и бить того по голой спине. Но уставший мальчишка в просторных шортах лишь крепче прижался к нему. — С друзьями.? Не знаю я никаких друзей… — обреченно, но уже не столь безумно отозвался Ёкубари. — Здесь только какой-то дурак… Дурак, что не знает слова «враг», — пробурчал он, опуская руки на том, чтобы освободиться или как-то навредить Страннику. — Не знаю и знать не хочу! Ты мой друг! И точка! — Не думаю, что я могу быть и другом, и точкой… — с меланхоличной усмешкой протянул Нагэру. — Но в целом… считай как знаешь. Мне всё равно, — неискренне пробормотал тот, отворачивая взгляд от и без того не видимого им мальчика. — Это всё, ребята, здорового, конечно, но может ты теперь включишь свет? — Вмешалась в разговор Бестия, звуча куда их недовольнее обоих. — Или вы уже чем-то неприличным там занимаетесь? На пару секунд комнату накрыла безмятежная тишина. Тишина и тьма в отсутствие враждебности создавали атмосферу невероятного спокойствия. Которую, однако, первым нарушил Наги, вступив с единичного, надменного смешка, а после разразившись непринужденным хохотом. Непонимающий Странник тихонько опустил руки, сделав небольшой шажок он Нагэру. — Да уж, не зря он тебя Бестией кличет… Ты явно с моим отцом одного поля ягодка. И что тут отрицать, со мной тоже когда-то будешь, — паренек с печальной ухмылкой по голосу обернулся в сторону девушки. — Твоя взяла. Свет! Комнату озарило плавное свечение ламп по всему периметру просторного помещения. Они были запрограммированы понемногу становиться ярче, чтобы не раздражать глаза после долгого нахождения в темноте. Теперь все собравшиеся вновь смогли видеть друг друга. Обреченного вида Нагэру глядел на Эйт. Эйт глядела в ответ. И только недоуменный Странник без футболки смотрел в никуда, задумавшись о чем-то. — Что же теперь со мной будет? Вы же, такие защитники морали, победив, не позволите мне спокойно жить. И я действительно проиграл… — Наги перевел взгляд на Странника. — Ты почти вплотную ко мне. «Взяв меня в объятия», ты лишь продемонстрировал свою неумолимую силу! Если я попробую напасть вновь, ты просто схватишь меня своим захватом, который делает из меня невольную игрушку. По чистой физической силе я не ровня тебе, признаю, — рассудительно тянул смиренный ситуацией Ёкубари. — Ну так что? Чего же вам надо? Я словно кукла в ваших руках, так давайте, начинайте играть! Я готов услышать ваши требования, — заключил он. — Послушай меня, Королева Драмы, — сразу откликнулась Эйт с терпящим боль оскалом на лице, опирающаяся спиной на стену. — Мне абсолютно всё равно, что с тобой будет. Это уже будет решать суд. Мне бы только снять эту фиговину с руки, а там катись хоть в недра Ада! — Алисия легонько стукнула браслетом на кисти об стенку. Тот от этого недовольно запиликал. Темноволосый мальчишка в рубашке сперва непонимающе оглядывал Бестию и лишь по прошествии минуты нашелся, чем ответить. Тот громко рассмеялся. — Ушам не могу поверить… Господь всемогущий! Да в суде против меня у вас шансов совершенно никаких! Скорее безлапого кузнечика бог на помощь позовет, чем здешний суд примет решение в вашу пользу, — с искренней веселостью рассказывал Нагэру. — Да, благо, есть пути куда проще. Но ты ещё та выдумщица! Под недовольные причитания Эйт будущий хозяин семьи криком передал, чтобы принесли некий «деглейпниратор». И вскоре принесенным устройством похожим на очень странный фен с Алисии сняли оковы. На вопросы о полицейском расследовании Ёкубари ответил следующим: — Я непременно позабочусь о том, чтобы замять это дело. Лишь бы эта девочка ушла… — пробормотал тот, не адресуя последние слова никому, однако, явно говоря о Бестии. Не возражая по поводу его слов, Эйт отчего-то даже светло улыбнулась после них. Поднявшись на ноги, она торопливо подошла к Наги, доставая что-то из сумки, обернув руку в платочек. — Это я с радостью, да только негоже новоиспеченного хозяина семьи делами сверх меры обязывать… — переходя на шепот, ласково тянула девушка. — Я сейчас же уйду, только возьми это, уверена, послужит тебе одном дельце, — бережно передала она в чужие руки некий цилиндр, заботясь о том, чтобы мальчик касался его только через ткань. — И что же это такое, скажи на милость? — С легкой насмешкой над её тоном ответил темноволосый мальчишка не понижая голоса. — Непременно, милый мой! — С ещё большей елейностью продолжила Бестия. — Надо ведь будет переложить на кого-то вину? Так вот, на этой штучке находятся отпечатки одного очень нехорошо обошедшегося со Странником человека. Вот, я даже обвела, где конкретно, — предельно аккуратно указала она ноготком. — Я думаю, ты понял, к чему я клоню. Ну всё, чао! Манерно попрощавшись, девушка зашагала к выходу с крайне приятным чувством на душе. Взяв Странника под руку, Алисия повела того из комнаты. Нервно проворачивая переданную ему вещь в руках, Нагэру с трудом смотрел за их уходом, чувствуя боль в сердце. — Что насчёт тебя, Странник… — несдержанно бросил он, останавливая гостей в дверях. — Ты очень добрый… и милый… Слишком добрый и милый для такого отродья, как я. Совсем не хотелось бы испортить тебя, каким бы эгоистом меня не воспитали. Уходи. Уходи скорее. Уходи с глаз моих, пока я не передумал и не попросил посадить тебя в клетку, как птичку, — едва произнес тот последние слова, переводя взгляд со своего первого друга на пол, стараясь перестать цепляться за него. Выскользнув из хватки девушки, Странник с простодушной улыбкой подступил к Наги, вновь взяв того в свои объятия. Ещё раз обнимая Нагэру, что был как нельзя ближе к нему в виду отсутствия футболки, мальчик совсем не обращал внимания на боль от нескольких попаданий тех металлических блинчиков. Старые шрамы ниже груди покрывались несколькими новыми крупными синяками. — Наги! Ты тоже добрый… просто немного запутавшийся, — добродушный юноша искренне верил в свои слова, прижимаясь своим теплым тонким телом к холодной, но приятной по текстуре рубашке Наги. — Обещаю, я обязательно буду тебя навещать! Нагэру ничего не ответил. Не то, чтобы он не слушал Странника… Просто он не хотел ничего говорить. Ёкубари полностью отдался чувствам, которые раньше приносили ему лишь боль. Отбросив все переживания и страхи, он наконец почувствовал себя свободным и счастливым. И даже уход его друга не опечалил его. Странник ушёл с улыбкой, дружелюбно и бодро маша руками.***
Странник и Бестия будто по какой-то вселенской воле сразу после телепортации в сторону города оказались напротив фастфуд-кафе. Мальчик сильно расстроился, когда на его предложение заскочить туда перед обратной дорогой, Алисия приятно улыбнулась и ласковым голосом протянула: «А на какие деньги ты собираешься это сделать?» Однако было это шуткой. Спрыгнув со своей круглой сидушки, девушка направилась внутрь кафе будущего, что совсем ничем и не отличалось на первый взгляд от подобного заведения её времени. Странник не сразу, но последовал за ней. Та уже заказала самый большой бургер в меню и малиновую газировку для мальчишки. Предупредив вопрос мальчика, который тот уже начал было задавать, она показала кредитку с именем Ёкубари Ханбая. — Мне не кажется, что он будет жаловаться на меня банку. Коматозники, обычно, не слишком разговорчивы, — ухмыльнулась Эйт, присаживаясь за диванчик. — И ни слова! Это компенсация за то, что он запачкал меня своей кровью. Странник ничего не сказал. Только осуждающе глядел на неё, пока пил газировку. Но уже откусив от бургера кусочек, тот позабыл обо всём прочем, следуя своему пониманию одной вещи за раз. Эйт же недовольно поглядывала на кисть правой руки, в которую ранее угодил светящийся снаряд. Пугающих цвета и размера синяк красил кожу, но никак не делал девушку краше. А неприятней всего об этом темном инциденте напоминала боль. — Но всё же, беспокоит меня мысль о том, что паренёк-то не шутил, говоря про птичку, — протянула Алисия, отвлекшись от руки, любуясь неуклюже кушающим мальчишкой перед собой. — Нам стоило бы поскорее покинуть это время. Но не раньше, чем я закажу ещё немножко здешних креветок в кляре с собой. Они просто чудо! Даже жаль, что я уже сыта, — заключила Бестия, расправившись с последней в порции. — В нашем времени они тоже есть. Ты можешь заказать их в любой другой день. — Это другое! Ничегошеньки ты не понимаешь, малыш, — со спокойной улыбкой ответила она. — Да, это так. Есть многое, чего я не понимаю, — кивнул юноша. — Например что? — не выдавая своего интереса, спросила Эйт. — Ну вот… вспомнить хотя бы те твои слова… — Какие это? — «Или вы уже чем-то неприличным там занимаетесь?» — недоуменно произнес тот, заставив Алисию поперхнуться воздухом. — Я всё думал над этим, но никак не могу понять… — А… вот как значит… Ха-ха, — девушка тихонько пододвинула к себе картошку во фритюре, что предназначалась Страннику. — Да, именно так. Может, ты бы могла мне объяснить? — с неподдельным любопытством спросил юноша. — Ох, да, конечно же, могла… могла бы, но, — Алисия тут же протянула ко рту немного картошечки. — Непф’илиф’но говоф’ить ф' набитым ф’том. Но еф’ли ты… Парнишка сконфуженно глядел на Бестию, совсем запутавшись в её словах и действиях. Отложив в сторону свой бургер, тот задумчиво покосил взгляд. — Но разве ты не сказала, что уже сыта… Зачем тебе моя картошка? Я ведь собирался её доесть. Ну зачем ты так сделала? А можно ещё заказать? И вот не желаемая Эйт к обсуждению тема сошла на нет, перейдя на вопрос, что можно решить деньгами. В такие моменты Алисия думает: «Слава капитализму!»