После следующей процедуры примерки протеза вновь возникает желание напиться. Оно усиливается в разы после того, как я несколько раз набираю Реджину, а она просто сбрасывает мой звонок. «Рассказывай, если тебя что-то беспокоит». Как бы не так, рассказала. Я долгое время сижу на лавочке, пытаясь утихомирить свои эмоции, потом бросаю камни в воду, пытаясь отвлечься от мыслей. В итоге все заканчивается тем, что я направляюсь в самый убогий бар в городе — Кроличья нора.
Я заказываю джинтоник и, неспешно попивая его, устраиваясь возле окна, наблюдаю за проходящими пешеходами. За одним бокалом джинтоника следует другой. Я чувствую, как в кармане вибрирует телефон. Я достаю его, на экране высвечивается имя «Реджины», немного подумав, я сбрасываю звонок. Крайне детский поступок. После десятого звонка я залпом осушаю бокал, поднимаю трубку и гаркаю:
— Да!
— Эмма? Ты звонила? Что-то случилось?
— Уже ничего, отвечаю я, спасибо, как-то справлюсь сама. — я сбрасываю звонок, подхожу к бару и заказываю виски, усаживаясь прямо за стойку.
Реджина предпринимает еще несколько попыток дозвониться, но видимо сдается. Потому что уже на протяжении часа от нее нет ни одного звонка.
Алкоголь быстро ударяет в голову, я рассматриваю посетителей в баре. Тот еще контингент, думать о том, что я опускаюсь до их уровня неприятно. Я упорно отгоняю эти мысли, заказывая очередную порцию виски.
К вечеру я слабо соображаю, что происходит вокруг. Бармен отказывается мне наливать, это сильно выводит из себя. Я наклоняюсь к стойке, пытаясь схватить его за рубашку. В итоге меня грубо толкает в спину местный вышибала, силой выталкивая на улицу.
Я с трудом поднимаюсь на ноги, рассматривая разбитые колени и порванные джинсы. Ругаюсь про себя, пытаясь прикинуть, сколько времени. На улице проезжают одиночные машины, шанс поймать попутку минимален. Я достаю из кармана телефон и не могу сдержать стон разочарования, рассматривая разбитый экран.
Выход один — идти пешком. Учитывая то, в каком я состоянии, это займет много времени.
На небо выходит луна, когда я наконец доползаю до дома мэра. Прогулка немного отрезвляет, но лучше от этого не становится. Я замираю у порога дома, после чего нерешительно нажимаю на звонок. Через время дверь приоткрывается, Реджина всматривается в темноту, заметив меня, распахивает двери.
— Я думала, ты у родителей.
— Почти.
— Ты опять пила, — она даже не спрашивает, просто констатирует факт.
— Пила, и что с того? Мне было плохо, я выпила. Я взрослый человек, могу отвечать за свои поступки.
— Ты можешь делать все, что хочешь, — она отворачивается и уходит в сторону кухни.
Я следую за ней, крича ей в след:
— Ты уверена в этом?
— Абсолютно, — Реджина даже не поворачивая, набирая в стакан воды, — веди себя тише, Генри уже спит.
Я подхожу вплотную к Реджине, прижимаясь своим телом к ее спине, упираясь рукой в кухонную стойку. Женщина вздрагивает, но ничего не отвечает. Я зарываясь носом в ее волосы, вдыхаю такой родной запах.
— Я люблю тебя.
— Слабо верится, я просила тебя больше не пить.
— А я тебе звонила.
— Я работаю, Эмма. Я перезвонила, как только освободилась, — она разворачивается ко мне лицом.
— О, простите, я ведь не работаю. И вряд ли скоро буду, какие же все занятые вокруг. Обещаю вас больше не беспокоить, — я разворачиваюсь, ухожу в коридор, набрасываю куртку на плечи, пытаюсь надеть обувь. Движения все еще неуверенные, опьянение дает о себе знать.
— Куда ты собралась? — Реджина возникает за спиной.
— Туда, где на меня найдут время.
— Не пори ерунды. Ты пьяна, ты ведешь себя, как ребенок. Завтра ты пожалеешь о произошедшем. Не хочешь быть со мной — просто оставайся в гостевой комнате.
Она демонстративно закрывает дверь на замок, забирает ключ с собой и поднимается наверх. Я некоторое время остаюсь в гостиной, тупо переключая каналы по телевизору, абсолютно не вникая в то, что показывают на экране. Бросаю взгляд на часы, время близится к трем часам ночи. Желание обнять любимую женщину превосходит злость и гордость. Я наспех принимаю душ, после чего максимально тихо, насколько это возможно в моем состоянии, захожу в комнату Реджины. Я крепко обнимаю ее со спины, чувствую ее осторожные поглаживания в районе предплечья.
Через время я произношу то, о чем думала последний час.
— Ты сможешь записать меня к Арчи? Кажется, мне нужна помощь.
***
На следующее утро, Реджина будит меня рано утром, заставляет пойти в холодный душ и выпить крепкий кофе, чтобы отойти от вчерашней попойки.
— Я отвезу тебя к Арчи перед работой, — произносит она, доливая кофе в чашку.
Женщина останавливает машину напротив офиса Арчи. Я некоторое время колеблюсь, после чего хватаюсь за ручку двери.
— Спасибо, — произношу, не поднимая взгляд на женщину. Мне действительно стыдно за вчерашнее.
— Не натвори глупостей, пожалуйста.
Я чувствую, что она провожает меня взглядом все время, пока я перехожу улицу. Уже у двери я слышу, как Реджина заводит машину и уезжает в сторону офиса. Я поднимаюсь в кабинет к Арчи, стучу в дверь, Понго заходится радостным лаем.
— Мисс Свон, я рад, что вы решили прийти ко мне.
— Я не знаю, с чего начать, — шепчу я, присаживаясь в кресло и отводя глаза от психотерапевта.
— Давайте начнем с самого начала.
— Сначала неинтересно, наверное. Проблема в том… мне кажется, я потеряла часть себя вместе с рукой, — шепчу я, потирая культю с левой стороны.
— Рука вас беспокоит?
— Не то, чтобы беспокоит… Просто, иногда я чувствую, будто она на месте. Я чувствую холод, чувствую тепло, пробегающие мурашки под кожей, а потом трогаю — а там пусто. И в мозгу не складываются пазлы. А еще эта примерка протеза. Мне уже хочется делать все самой, а на занятиях мы движемся со скоростью черепахи. Врач уверяет, что так и должно быть, что мы движемся в правильном направлении, но я чувствую себя полной бездарностью, — я тяжело вздыхаю, проводя рукой по волосам.
— Большинство пациентов после ампутации проходят через это. Вы, наверное, знаете, про стадии принятия. Пока вы только на «отрицании», когда-нибудь вы сможете принять произошедшее и пойти дальше. Но фантомные боли могут не проходить довольно долгое время, — он замолкает, что-то обдумывает несколько минут, после чего произносит, — в Бостоне есть группы для таких, как вы, возможно, общение в кругу «единомышленников» поможет вам быстрее справиться с этим.
Он еще некоторое время рассматривает меня, я стараюсь обдумать сказанное Арчи. Через время он добавляет:
— Не давите на близких, они и так винят себя в случившемся. Реджина очень беспокоится о вашем душевном и физическом состоянии… — он обрывает себя, на закончив фразу, понимая, что сболтнул лишнего.
— Реджина приходила к вам?
— Лучше спросите ее об этом. Думаю, на сегодня достаточно, — он начинает что-то записывать в своем блокноте.
— Спасибо, доктор Хоппер, — я поднимаюсь с кресла, пожимаю ему руку и удаляюсь.
***
Через время я стучу в дверь кабинет, слышу властное «Войдите» и приоткрываю дверь. Реджина что-то упорно печатает на своем ноутбуке, я кашляю, чтобы привлечь ее внимание, женщина отрывается от компьютера и приподнимает брови в удивлении:
— Эмма?
— Ждала кого-то другого? Пообедаешь со мной?
— Конечно, но тебе придется подождать, мне нужно закончить кое-какие дела.
Я устраиваюсь на диване, монотонный стук клавиш на клавиатуре успокаивает, я даже не замечаю, как засыпаю. Через время я вздрагиваю от легкого прикосновения Реджины к своему плечу:
— Идем? — спрашивает она.
Я помогаю ей надеть пальто, она берет меня под руку, мы выходим из здания мэрии под удивленные взгляды в спину со стороны секретарши и других посетителей ратуши.
За обедом я рассказываю Реджине о группах в Бостоне для людей, у которых такая же проблема, как и у меня. Женщина предлагает отвезти меня, но я отказываюсь. Я все еще надеюсь на то, что смогу справиться со всем своими силами.
