Сейчас самое время

Постоянное ношение протеза оборачивается постоянными проблемами. Мне до сих пор сложно с ним совладать — в итоге разбитые тарелки, разбросанные вещи, неспособность самостоятельно завязать шнурки на кроссовках. Каждую неудачу я решаю по старому — топлю злость в алкоголе. Реджина старательно игнорирует то, что я практически каждый день выпившая. Она стремится придерживаться своего обещания не «учить меня жить, ведь я взрослый человек». Она все чаще задерживается на работе, Генри все чаще пропадает у Прекрасных, я все чаще понимаю, что с каждым днем становлюсь все более невыносимой. Правда понимаю я это только на утро, когда алкогольный бред проходит. А по вечерам в моих проблемах виноваты все вокруг. Я смотрю на часы в гостиной, уже половина восьмого вечера. Я допиваю четвертую бутылку пива и хватаюсь за телефон, набирая номер, который давно на быстром наборе. Реджина отвечает практически сразу: — Да, Эмма. — Где ты? — Много документов, нужно разобраться с бумажной работой. — Опять? — Опять. Ты могла бы приехать, если бы хотела. — Спасибо, мне и дома хорошо, — я отключаю телефон, отбрасывая его в стороны. Очередные отговорки. Документы, документы, документы. Но, когда несколько дней назад я заходила в офис мэра, Реджины там не было. Интересно, что она делает в это время? Жалуется на меня Хопперу? Такое себе долго и счастливо. Я беру телефон и ключ, дохожу до офиса мэра, смотрю на отсутствие света в окнах и молча направляюсь в бар. Прекрасно, все просто прекрасно. Если она собирается и дальше меня избегать, возможно, стоит сказать об этом прямо. Мысли о том, что я сама виновата в происходящем, что в который раз не сдерживаю свои обещания решить проблемы с выпивкой, в мою голову не приходят. Из бара я возвращаюсь в начале второго ночи. Реджина не спит и дожидается меня на кухне. Отлично, самое время разобраться в происходящем. Где-то в глубине сознания включается здравый смысл, пытающийся убедить меня, что устраивать разборки сейчас — не самая лучшая идея. Но я душу эти мысли на корню и уверенно направляюсь к женщине. — Кто я для тебя? — Ты можешь хотя бы отвечать на телефон? — Отвечай на мой вопрос. Кто я для тебя? Почему ты избегаешь меня? Почему засиживаешь в офисе, вместо того, чтобы провести время со мной? Реджина заламывает руки, видно, что ей сложно совладать со своей злостью на фоне моих обвинений. — Ты серьезно? — она вопросительно поднимает бровь, — наверное, потому, что время с бутылкой тебе интереснее проводить. — Я пью только потому, что не чувствую поддержки от тебя! — Я не экстрасенс, Эмма. Когда я уходу на работу, ты радуешься жизни, когда прихожу — ты в лучшем случае спишь, в худшем — в стельку пьяная. Я пытаюсь тебя о чем-то спросить, но ты же ничего не рассказываешь! Утром ты убеждаешь меня, что все хорошо, а вечером вновь пьешь! — Поэтому ты шляешься непонятно где? — Шляешься ты, подбирай выражения. Я не собираюсь выслушивать все это сейчас, захочешь обсудить все на трезвую голову — пожалуйста, я всегда открыта к диалогу. — Не смей уходить! — чтобы привлечь к себе внимание, я сталкиваю рукой все со стойки. Разбиваются стаканы, тарелки, другие предметы, осколки разлетаются по всей кухне. — Ты неадекватная, — рычит Реджина, — боюсь, Хоппер тебе уже не поможет, — не смотря на произошедшее, женщина продолжает удаляться с кухни. Я не выдерживаю такого безразличия, тяну ее за руку, толкаю к стене, перекрыв все пути к отхождению. Здоровая рука непроизвольно сжимается в кулак. Реджина молча наблюдает за моей рукой, после чего произносит. — Давай, ударь, но это будет последнее, что ты сделаешь в этом доме. Я не собираюсь терпеть это, Эмма. Я очень переживаю по поводу того, что ты осталась без руки. Я пытаюсь помочь, пытаюсь пережить этот период с тобой. Мне тоже нелегко. Но я не позволю поднимать на себя руку. Я злюсь ее спокойствию, со всей силы ударяю здоровой рукой в стену, после чего молча ухожу в коридор, хватаю со стойки ключи от машины и выхожу на улицу прямо в домашней одежде. Злость протрезвляет, умом я понимаю, что садиться за руль в таком состоянии не самая лучшая идея, но все равно делаю это. Я давлю на газ, долго еду, куда глаза глядят, в итоге резко давлю на тормоза прямо перед городской чертой. Я люблю эту женщину, неужели я просто так все это время ее добивалась, чтобы сейчас потерять все. Я несколько раз ударяю рукой по рулю, после чего вылетаю на улицу. Поздняя осень встречает сыростью и холодом. Я со злости луплю ногой колеса на машине. Только сейчас замечаю, что костяшки покрыты кровью. Я возвращаюсь в машину, нахожу салфетки в бардачке и прижимаю их к ране. Реджина не заслужила такого отношения к себе. Я возвращаюсь домой уже под утро. Нахожу Реджину на кресле у камина. Она не отрывает взгляда от огня. Я опускаюсь перед ней на колени. — Ты сможешь меня простить? — шепчу я, взяв женщину за руку. Она не смотрит на меня, но отвечает. — Ты переходишь границы, Эмма. Последний шанс, я тебе обещаю.