Видящий

Он открыл глаза. Закашлявшись, отхаркнул на пол чёрную воду из лёгких. В кабинете было по-прежнему светло, в нём по-прежнему были стол, флаги и портрет президента. Но депутат Исаев прежним уже не был. Он стоял на коленях посреди кабинета, Варвара, уткнувшись каблуком ему в спину, держала стиснутым в серебряной цепи его горло. Глеб отряхнул с себя бумаги и, тяжело дыша, поднялся, подошёл ближе. Скованный цепью Исаев потерял силу, и на свету теперь было видно его истинную личину — появились морщины и седина, впала слабая грудь. Он походил на жалкого старика. — Что ты делаешь, Варя? — спросил Глеб, но она не могла говорить — на горле проступили кровоподтёки — только стиснула цепь сильнее и жестче уперлась каблуком. — Подожди. Она посмотрела в ответ гневно и ещё больше усилила хватку. Глеб вспомнил слова Поповича: гасилом тоже можно отрезать голову. Все говорили ему, что иначе как смертью духа обратно в Навь не отправить, что живые туда не попадают… И тут он понял. — Стоп. Живые в Навь не попадают. Это неупокоенная душа. Что-то мешает ему обрести покой, только он не помнит что. Я ошибся, это не злость, а боль. Найдём его боль, и он сам уйдёт в Навь. Варвара раздражённо опустила ногу, стукнув каблуком об пол, и Глеб перехватил у неё цепь. Присев на корточки, он как следует заковал депутата и проверил карманы — нашёл паспорт, ключи и мобильный. Потом прошёлся по кабинету, порылся на столе, взял скотч и заклеил Исаеву рот на всякий случай. Проверил телефон, но в нём не было ни одной фотографии. — Просто так человек появиться или воскреснуть не может. Значит, никто не знает, что он умер. А это место ему чужое, надо посмотреть там, где он живым обитал. Поедем к нему домой. Только придётся его с собой забрать. Есть у тебя ещё эта волшебная трава? Варвара уставилась на него, вовсю раскрыв глаза, подошла близко и треснула кулаком в грудь. Глеб почувствовал удар остро, лёгкие всё ещё саднило, но он позволил ей поколотить его несколько раз, стоял сдержанно, а только потом перехватил руку, стиснув крепкой хваткой запястье. — Хочешь узнать, почему я ему помогаю, а тебя спасать не бросился? — спросил, не отпуская. — Потому что его боль мучает, которую он вспомнить не может, а у тебя просто бардак в душе. Домовой приходит туда, где защита нужна, а ты сама от себя защиты ищешь, бестолковая. Коробит тебя, когда нечистью зовут, а что ты хорошего в жизни сделала? Злого духа убивать пошла? Думала, плохому парню башку срубишь, так доброе дело сделаешь? Потому и нет для меня между вами разницы никакой. Тёмным зовись или светлым — всё одно нечисть. Глеб ослабил хватку, и она вырвала руку. Отвернулась обиженно, достала из кармана маленькую склянку и капнула на руки масла, сразу пошла к двери. Изловчившись, Глеб поднял Исаева и закинул на плечо. В цепи он не мог сопротивляться, и это облегчало ношу. Вышли. Объёмная дама из приёмной исчезла, осталась только девушка, да и та стояла на прежнем месте, будто не могла вспомнить, что она здесь делает. Варвара снова погладила её по плечу, и девушка очнулась, спросила: — Добрый вечер, вы к Георгию Валентиновичу? Извините, он сегодня уже больше не принимает. Потом взяла с кресла свою сумочку и направилась к выходу. Пошли следом за ней. На улице начинало темнеть. У парадного входа Варвара сначала огляделась, чтобы никто из окон не глазел, а потом Глеб снял машину с сигнализации и уложил депутата в багажник. — Пап, ты не умер! — воскликнул Никита, когда они вернулись в салон. — Я боялся, что ты утонешь. Глеб поцеловал его в макушку. — Прости меня, я чуть было всё не испортил. Как ты тут? — Больше нигде не больно. Только устал как будто. Можно я теперь буду спать, пап? — Теперь можно. Только Варваре поможем, хорошо? — Хорошо. Никита выбрался из одеяла и спустил с сиденья ноги, сел ровно, вытянув спину. — Дай руку, Варя. Только без хитростей, — сказал Глеб, и она, хоть и продолжала кукситься, всё же послушалась. Даже на сидение забралась, чтобы поглазеть. Видеть она, правда, ничего не могла — только Никита взял её ладонь в свою и всё. А Глеб видел, как плавно потянулась по её руке чистая энергия, как окутала больную шею и постепенно впиталась в кожу, сняв воспаление. В сущности, не было это таким уж особым зрелищем, но он всё равно всегда смотрел и думал, как это красиво. — Чудеса… — прошептала Варвара, ощупывая горло. Ни царапин от ногтей, ни кровоподтёков не осталось. — Никогда такого не встречала. — Простого спасибо будет достаточно, — серьёзным тоном сказал Никита, поднимая ноги обратно на сидение. Варвара улыбнулась. — Спасибо. — А обычно мы с ведьм двойную плату берём, — встрял Глеб, и она перестала улыбаться. Они поехали, когда Никита снова устроился в своём гнезде с котом. Глеб не спрашивал, везти Варвару домой или нет, а сразу поехал по адресу Исаева из паспорта, и она ничего не сказала, сидела молча всю дорогу и смотрела в окно. Уже стемнело, когда он нашёл нужный дом. Улица была полностью частной и слабо освещённой, но этот дом выделялся среди прочих кладкой из светлого кирпича. Перед забором была выложена аккуратная площадка из плитки. Глеб открыл ворота и заехал внутрь, чтобы не бросать машину на улице. Двор был просторный, с гаражом, росли фруктовые деревья, на крытой площадке стоял прямоугольный стол и несколько кресел. — Мертвечиной разит, — сказала Варвара, выйдя из машины. Глеб повернулся к ней, ничего подобного он не чувствовал. — Сможешь найти? Вдруг повезёт, и он где-то здесь. Я пока дом посмотрю. — Попробую. Варвара пошла вглубь двора, а Глеб открыл дверь дома и включил свет. Внутри было тихо, довольно чисто и на первый взгляд совершенно обычно: небольшая гостиная, просторный зал с множеством окон, дорогая, но не вычурная мебель. Чуть погодя Глеб заметил, что на подоконниках стояло множество горшков с теперь уже иссохшими растениями. Штампа в паспорте у Исаева не было, но, возможно, тут жила женщина? Он проверил шкаф и обувную полку в прихожей. Женских вещей не нашлось. Не было их и в спальне. Только осторожно осмотрев ящики комода, он нашёл подвеску с тёмно-красным камнем. Варвара окликнула его со двора. Она стояла под большой яблоней и смотрела себе под ноги. На какой-то момент показалось, будто её глаза светятся в темноте. — Он или не он — не знаю, но тут кто-то мёртвый лежит. Копать надо. Час близился к ночи, а могилу так скоро не выкопаешь, так что Глеб сразу пошёл в гараж, нашёл лопату и приступил к делу. Скоро ему стало жарко, и он отдал Варваре свою куртку. Она сидела на траве и раскладывала таро. — Я нашёл вот это. — Глеб бросил ей подвеску. — Мне кажется, здесь жила женщина, но кто-то убрал все её вещи. Скажи мне, пожалуйста, что я раскапываю сейчас не её. Варвара подняла подвеску и внимательно изучила, только что на зуб не попробовала. — Это гранат. Камень чистого боя, кривую душу погубить может. Цепочка золотая. Намотав подвеску на ладонь, она стала почти исступленно раскладывать карты, собирать обратно и снова раскладывать, то и дело чертыхаясь. — Не знаю, Глеб, не могу понять что такое, карты путаются. Нечистое тут что-то. Как будто этот камень сразу двое носили. Глеб молча копал. Варвара помучилась с картами ещё немного, наконец выругалась и убрала их в карман. — Есть тут еда какая-нибудь, ты не видел? — спросила она. — На что бессмертной душе еда? — не отрываясь от дела, прокряхтел он. — Душе, может, и не за чем, а мне поесть охота. — В машине яблоки остались, возле Никитки лежат, пойди возьми. Они живительные, силы прибавляют. — Где взял? — Где взял, там тебе не дадут. Она фыркнула, поднялась, подобрав юбку, и пошла к машине. — Варя! — окликнул Глеб. Она обернулась. — Тронешь ребёнка, я тебя лопатой убью. Варвара уставилась на него, ожидая, что он засмеётся, но Глеб даже голову не поднял — продолжал сосредоточенно копать. — Дурень ты, видящий, — буркнула она и агрессивно пошла дальше. Полчаса спустя Глеб наконец-то наткнулся на завёрнутое в окровавленное покрывало тело. Он бросил лопату и перевёл дух, а потом откинул в сторону край покрывала. Это был мёртвый Исаев. Выглядел он до странного не так плохо, как можно было ожидать: чуть моложе того, что лежал сейчас в багажнике, почерневший, с рваной раной на груди и шее — вот и всего. Не было ни смрада, ни следов гниения. Глаза его были закрыты, руки — сложены на груди. Глеб и Варвара стояли на краю ямы и смотрели на него. — Почему он так хорошо сохранился? — чуть ли не шёпотом спросила Варя. — Он же уже… не меньше года депутатом служит. И смотри какие раны. Как будто его волки порвали… Глеб вздохнул. — Это не волки, Варя. Они трупы не закапывают. Сразу двое камень носили, говоришь? Он развернулся и пошёл к дому, слыша, как Варвара за спиной чертыхается. Зашёл в ванную, тщательно вымыл с мылом лицо и руки и уже на обратном пути стянул с волос резинку. Оставалось только выключить свет и запереть дверь: делать в этом доме больше было нечего. — Слушай, Глеб, может, по-человечьи сделаем? Полицию там… — топчась на месте, неуверенно спросила Варвара. — Какую полицию? С серебряными пулями? Глеб понял, что она боится, — увидел по глазам. Он улыбнулся, отчего-то сделалось ему забавно. Варвара ведьма была хоть и бестолковая, но всё же человечная, потому и с человеком ей было проще — погладил по плечу и делай с ним, что душа пожелает. А поди погладь того, кто тебе глотку выжрать может. — Тогда давай хотя бы до утра подождём? Я вас у себя спать положу. — Утром ты уже ни одного оборотня от человека не отличишь. А ночью они все собираются в одном месте. — Все?… — Едешь или останешься труп сторожить? И они поехали. Выбрались с маленьких улиц в шумный центр. Машину пришлось оставить у здания правительства. Глеб взял шляпу и оставил в бардачке руну солнца. Хотя он был уверен, что Исаев теперь для Никиты неопасен, всё же мысль о том, что он не может взять сына с собой, беспокоила его. — Прости, мы что идём в волчье логово без защиты? — спросила Варвара уже на улице. — Нет, Варя, мы идём в ночной клуб. Подземный переход через Большую Садовую был закрыт, но Глеб всё равно спустился по лестнице и остановился у решётки. По правде, меньше всего ему сейчас хотелось быть здесь. И без того за день хватило нечисти, не говоря уже о том, что он, помимо прочего, чуть не провалился в Навь и раскопал труп. Но он присмотрелся и простучал четыре точки на решётке. В переходе было темно и до того тихо, что казалось, сейчас откроешь рот и собственного голоса не услышишь. Впрочем, молчали. Глеб глядел по сторонам, привыкая к темноте, и наконец нашёл нужную дверь — её едва можно было различить между двух крошечных, запечатанных рольставнями магазинов. Снова постучал. Шум из открывшейся двери сперва показался неразборчивым и давящим, но скоро стало понятно, что это музыка. За дверью был недлинный коридор, заканчивающийся бархатным красным занавесом, возле которого стоял огромный детина в костюме. На Глеба он посмотрел без интереса, а на Варвару уставился с подозрением. — Кто это с тобой? — спросил тяжёлым низким голосом. — Это Арсену на закуску, — ответил Глеб и сразу прошёл за занавес. Варя прошмыгнула следом, ткнув его кулаком в спину. Они действительно оказались в ночном клубе, причём зал, уходящий вниз ещё на один этаж, был достаточно большим и заполненным. Неоновый красный свет мрачно освещал чёрное пространство, гремела музыка. Глеб резко ощутил свою усталость, что было не самым лучшим состоянием для подобного места. Здесь стоило каждую минуту быть начеку. Они спустились. Внизу было ещё громче, но свет уже не слепил глаза. Глеб поймал пробегающую мимо официантку в красном платьице и шепнул ей на ухо: — Я ищу Арсена. Она расчертила воздух красным ногтем, и Глеб пошёл в указанном направлении. За танцполом в зоне для отдыха, поделённой решётками, стояли диваны и столики, всюду кто-то расслабленно лежал или сидел, выпивали. Ещё не различив искомого лица, Глеб услышал голос: — Ара! Вонцес? Арсен сидел на диване, раскинув по его спинке руки и держал в одной из них бокал с какой-то жидкостью. Это был широкоплечий чернявый мужчина с большим носом и глазами чуть на выкате. Белоснежная рубашка небрежно обнажала золотую цепочку у него на шее. — Давай без этого, Арсен, — сказал Глеб, усаживаясь на диван через столик. Приходилось громко говорить во всём этом шуме. — Я тебе не друг. Арсен, раскрыв большой рот, рассмеялся. Варвара неохотно села тоже. — Ну ты бы заходил почаще, Глеб, у нас тут любят таких сладких мальчиков, как ты. — Кое-кто из твоей стаи убил человека. Это женщина, мне нужно с ней поговорить. Варя, подвеску покажи. Варвара выложила на стол камень. Арсен посмотрел на него, лениво отпил из бокала и облизнул губы. — Ты что-то путаешь, видящий, — сказал он. — Мы законопослушная стая. Глеб вздохнул и пересел ближе, чтобы не орать. — Слушай, Арсен, я сюда не порядок восстанавливать пришёл, это дело Поповича и компании. Но если кто-то из твоих решил человечины пожрать, то пусть в следующий раз хоронит по правилам и не плодит паршивых неупокоенных душ, которые потом вылазят из Нави. Ты меня знаешь, я в ваши дела не лезу, плевать мне на них. Но есть одна вещь, которая может вывести меня из себя — когда моего сына трогают. Так что если не хочешь, чтобы я влез в твои дела и прикрыл этот питомник, лучше приведи сюда ту, которая этот медальон носила. Арсен смотрел на него, растянув на лице довольную улыбку. — Нравишься ты мне, Глеб, я бы тебя к себе в бизнес взял. Только скажи, будь добр, что мне мешает прямо сейчас тебя и девчонку твою порешить? На его левой руке прорезались острые когти, и он стал пошкрёбывать ими по спинке дивана. — Не знаю, Арсен. Что тебе мешает? Он рассмеялся и жестом привлёк официантку. — Аню с бара позови, — кивнул ей и снова повернулся к Глебу. — Будем считать, что ты теперь мне должен. Глеб ничего не ответил. Можно было считать, что он отделался малой кровью. Кто знает, сколько ещё ему пришлось бы возиться с этим делом, не узнай Арсен подвеску. Аня пришла быстро. Она оказалась не только моложе Глеба, но и даже моложе, чем он мог предположить: ей не было и двадцати пяти. Неужели дочь? В темноте было сложно различить общие черты. Аня, как и прочий персонал клуба, была одета в красное платье, светлые волосы собрала в пучок и ярко подвела глаза. Она смотрела на Арсена так испуганно, будто он собирался её сожрать. — Насколько я помню, это твоё, — сказал он. Подвеску Аня сразу узнала. На секунду вскинув брови, она сглотнула слюну и на полшага отошла назад, проблеяла: — Было моё. Дурной камень. Варвара хмыкнула и впервые подала голос: — Если душа кривая, то камень тут не виноват. Но никто не обратил на неё внимания. — Ко мне тут пришёл видящий и утверждает, что ты человека убила. — Арсен, я не… — Не смей врать! — рявкнул он, и Аня едва не всхлипнула. — Ты что, шавка, не знала, что если труп просто в яму бросить и землёй присыпать, он там сто лет свежий валяться будет? Сколько вас, собаки, учить, что если наделал херни, то лучше сразу от Арсена по рылу получить, чем потом, когда я по-настоящему разозлюсь? — Арсен, простите, я… — Просить прощения будешь, когда наши гости уйдут. А пока сядь и рассказывай. Аня с несчастным видом опустилась на диван. — У нас с Гошей был роман… — сказала она. — Знаю, что вы думаете. Но я правда так выгляжу, мне двадцать два, у нас была большая разница в возрасте, и мы скрывались ото всех. Я его любила, правда, он сложный был, никто не любил его, а я любила. Только рассказать не могла, кто я, ну как такое расскажешь человеку? Я у него жила почти, заботилась о нём, порядок наводила, готовила еду. Но он всё знать хотел, почему я на ночь не остаюсь и куда убегаю. И однажды он меня запер, не дал уйти. Я разозлилась, а когда злишься, контролировать себя не можешь. Вот и обратилась. А дальше… сама не поняла что — всё так быстро случилось. Очнулась, а бедный мой Гоша мёртвый лежит… Испугалась я, дура, вот и закопала. Живу теперь с этим стыдом, покоя мне нету… Она замолчала, закрыв лицо ладонями. — Ну с этим мы поможем, — сказал Глеб и поднялся с дивана. — Пойдём, тут недалеко, даже успеешь мне кофе на дорогу сварить. Он посмотрел на телефон, оставалось полчаса до полуночи. — Труп я оставил на месте, перехоронить придётся, — сказал Арсену. — Он свежий, так что сделайте всё чисто, пожалуйста. — Не учи меня, Глеб. Ушли, не прощаясь. Глеб ощущал на себе тяжёлый взгляд Арсена, пока ждал свой стакан кофе и дальше вплоть до самого выхода, хотя, конечно, в такой толпе Арсен не мог его видеть. — Вы мне объясните, что происходит? — спросила Аня, когда они оказались на улице. — Милый твой из Нави вылез и жрёт людей — вот, что происходит! — снова осмелев, сообщила Варя. — Помолчи, Варвара, — перебил Глеб, и она фыркнула. — Ты его тут держишь, понимаешь, Аня? Он упокоиться не может из-за того, что ты его не отпускаешь. Нужно, чтобы он ушёл, слишком много от него бед. — Я не понимаю. Как он может быть здесь? Он же… — Сейчас поймёшь. Надеюсь, он тебя вспомнит. Глеб остановился у машины, отключил сигнализацию и открыл багажник. Аня увидела Исаева и, обхватив лицо ладонями, сразу заплакала. — Гоша! Как же ты?… Ох, бедный мой. Она сняла с него скотч. — Аня? Глеб, чтобы не мешаться, утянул Варвару в сторону. — Уж и поглазеть нельзя, — обиделась она. — Надо ж убедиться, что там всё чисто. Глеб улыбнулся. Смешная она всё-таки была. — Любишь ты, я смотрю, в чужие дела лезть. — Люблю. На то и ведьма. — Спасибо тебе за помощь, Варя. Без тебя я долго мертвеца искал бы. Он перехватил стакан с кофе левой рукой и протянул ей ладонь. Варвара уставилась на неё сначала удивлённо, потом с подозрением, осмотрела с разных сторон и наконец пожала. Глеб, правда, не дал ей увлечься и руку быстро отнял. — Ну, если таки надумаешь ночь перед дорогой переждать… — вдруг чуть ли не смущённо сказала она. — Поеду я. Оба повернулись, когда Аня в голос заревела. Когда они подошли, Исаева в багажнике уже не было — только гасило и осталось. Глеб облегчённо вздохнул, Варвара облегчённо чертыхнулась и неуверенно погладила Аню по плечу. — Спасибо вам, — сказала Аня. — Что помогли ему, — и быстро пошла прочь, размазывая слёзы по щекам. Глеб взял цепь и закрыл багажник. — Давай-ка, Варя, я тебя домой подброшу, а ты за меня завтра Поповичу гасило отдашь, он вернуть просил. — Добрые дела, значит, уже всё? Теперь услуга за услугу? Улыбнувшись, Глеб допил кофе и бросил стакан в урну. Он сел в машину и почувствовал, как враз стало легче. Никитка на заднем сидении спокойно спал без всяких сновидений.