Видящий

Буря постепенно сходила на нет, и Глеб смог найти воронку. Сперва показалось, что она тянется из земли, но, присмотревшись, он увидел медную чашу — из неё, подобно хтоническому чудовищу, вырастала густая живая чернота, будто засасывающая небо. Вокруг хаотично метались нетопыри, хлопая кожистыми крыльями. Зрелище было какое-то неестественное, казалось, что всё вокруг куда ни глянь утратило краски. Глеб открыл калитку и вошёл во двор. Он сразу увидел Ульяну, она была похожа на Геру — такая же рыжая, растрёпанная, в мешковатых вещах, скрывающих фигуру. И без того всегда холерично нервная и сумбурная, она, должно быть, довела себя до исступления, раз решилась на такое — мало того, что чёрное заклятье на весь город наложила, так ещё и прикончила ради этого собственного брата, выдрав его сердце. Сейчас она едва ли была способна себя контролировать и могла в любую минуту утратить человеческую личину, но происходящее так разозлило Глеба, что он попросту не сдержался и сказал: — Что ж ты утром этого не сделала, идиотка? Ульяна обернулась. Её глаза при виде Глеба вспыхнули жёлтым светом. Она, как и Гера, сразу поняла, что присутствие видящего в городе может похерить всё дело, потому что на него никакие заклятья не действовали. О том, что Ульяна тут же решит и его прикончить, Глеб подумать не успел: она вмиг оказалась рядом и цепко ухватила его рукой за горло. Он почувствовал, как острые когти прорезали плоть, и кровь неприятно потекла за ворот белой рубашки. Глеб не мог ничего сказать, только смотрел ей в глаза, он не сопротивлялся, потому что любое сопротивление грозило усилением хватки — Ульяна в любом случае была в разы сильнее. Это был уже не человек, но ещё и не волк — нечто среднее и, несомненно, самое опасное. — А ну брось его, собака! — раздался голос Арсена, и Ульяна, резко отдёрнув руку, сжалась, заскулила, будто щенок. Глеб рухнул на колени, закашлялся, голова у него закружилась, а от боли всё расплылось перед глазами, и он не увидел, как Арсен с подручным вошли во двор. — Помоги ему, пока я с этой шавкой разберусь, — сказал Арсен, и Глеба подхватила под руку крепкая лапища, затянула в дом. Он оказался на жёстком диване в тёмной комнате, где его без предупреждения облили водкой, что было неприятно и отвратительно больно. Затем в руке оказалось полотенце, и Глеб зажал им кровоточащую рану. Вошёл Арсен и швырнул куда-то в сторону затихшую Ульяну. В темноте Глеб видел всё смутно. — Это всё, на что ты способен? Тряпочку к ране приложить? — Извини, Арсен, что смог найти. Тут дыра. — А в аптеку съездить ты не догадался? Мало нам одного мертвяка от этой собаки, давай ещё видящего похороним. — Не надо, у меня в машине всё есть, я справлюсь, — сказал Глеб, слыша свой голос откуда-то издалека. — Можно свет включить? Он зажмурился, когда кто-то щёлкнул переключатель. — Ты выяснил, что за заклятье? — Сейчас Ульяна нам всё расскажет. Глеб открыл глаза и увидел ярко освещённую просторную комнату, свет был неприятно белым, обстановка — старомодной. Стоял лакированный шкаф с замацанными дверцами, сервант с инсталляцией посуды, покрытый мятой клеёнкой обеденный стол, пара узких кресел. Телевизор был установлен на стуле с мягким сидением. На потолке висела люстра с тремя плафонами-цветами. Арсен опустился в одно из кресел, его амбал остался стоять. Ульяна сидела на полу, обнимая ноги, укрытые грубой бежевой юбкой. — Я это на добро всем сделала, клянусь! — воскликнула она срывающимся голосом. — Чем клянёшься? — перебил Арсен. — Потрохами братца своего? Давай без этого дерьма. Коротко и ясно. Она вцепилась пальцами в край юбки и стала нервно его мять. — Гера сказал, что если Олег про меня правду узнает, то возненавидит меня сразу, а если ещё вы узнаете про Олега, то конец ему, вы всегда повторяете, что это люди — зло, а не мы, и что лучше с ними не водиться. А я взяла и рассказала — вот что! Думала, он сначала испугается, а потом поймёт, он же меня любит! Конечно, испугался, «ты уродка», говорит, «никогда больше не смей ко мне подходить, а то всем расскажу». А я не уродка, ясно?! — Она треснула кулаками по полу, и волосы закрыли лицо. — Достало уже всё это! Живём как какие-то жалкие животные, прячемся, как бы люди нас не увидели, фу, ненавижу всё это! Теперь все будут жить как равные! И люди, и волки, и все. Здесь, в этом городе. Все друг про друга знать будут. Вот что. Ульяна замолчала и теперь только шмыгала носом. — Ты что-нибудь понял, Глеб? — спросил Арсен. — Потому что я ни черта не понял. О чём ты, блядь, Ульяна, тут всегда так было! Она вдруг лихорадочными движениями убрала с лица волосы и, распахнув безумные глаза, подалась вперёд, встала на колени. — Значит, сработало всё-таки. Сработало! Вот, значит, что! Кто теперь скажет, что я уродка, а? Ни один не скажет, пусть только попробует! Я же говорю, всем будет добро! — Не будет. Ульяна резко обернулась на Глеба, он устало полулежал на диване и, зажимая саднящую шею полотенцем, задумчиво смотрел перед собой, в пустоту. — Если ты не заметила, возле твоей воронки нетопыри летали, это навьи души. Они, как правило, не злые и не добрые, они просто должны оставаться в Нави. Но ты не просто нарушила естественный ход вещей. Ты нарушила естественные токи энергии, и теперь сюда на Герыну кровь не только души полезут. О древних существах знаешь что-нибудь? Это и не люди, и не нелюди, и не боги… Пересекаться с ними я тебе не советую, они могут влиять на рассудок, ты со своим долго не протянешь. Это не сразу станет заметно. Но пройдёт немного времени, и люди в городе начнут сходить с ума. У кого психика покрепче, дольше продержится, но в конце концов это коснётся всех. Расскажи, кто помог тебе заклятье наложить. Ведьмы так не могут. Ульяна таращилась на него испуганно, неверяще и молчала. Арсен вздохнул, и она тут же вздрогнула, заговорила: — Не могут, куда им. Но духа вызвать могут. — Какого духа? — Я не знаю. Я правда не знаю! Он мне книгу дал старую, на древнем языке. Она у меня под подушкой лежала, а сегодня утром смотрю — уже нету её. — Ульяна, не беси меня, — сказал Арсен. — Нету, я клянусь, нету её! Я везде посмотрела уже! Как появилась, так и пропала! — Как заклятье снять, там было написано? — Не знаю, мне-то на что знать? — Ульяна упала руками вперёд и в молитвенном исступлении запричитала. — Слушай, видящий, миленький, может, всё не так плохо, а? Может, образуется ещё? Тебе домой надо — так мы тебя вытащим, придумаем что-нибудь, откуда ж я знала, что ты тут окажешься? А может, никто не придёт, и всё хорошо будет. Это ж ещё неизвестно. — Дура ты, Ульяна. Ты ж ему кровавую жертву принесла, духу своему безымянному. Он уже здесь. Глеб поднялся и, пошатнувшись, бросил окровавленное полотенце на диван. Сперва остановился напротив Арсена. — У тебя мобильник работает? Мой не ловит, позвонить нужно. — Мобильник? — переспросил Арсен так, будто впервые слышал это слово. — Ясно. — Глеб развернулся и пошёл из дома. — Чёрт бы вас побрал. — Может, тебе кого подкинуть на помощь? — спросил вслед Арсен, но Глеб уже хлопнул дверью. Он вернулся в машину и первым делом занялся аптечкой: промыл ещё раз рану, заклеил пластырем, выпил лекарства. Голова как будто ещё стояла не на месте, но времени отдыхать не было, и он поехал по памяти к дому ведьмы Варвары.