Видящий

Варвара всю дорогу расспрашивала: а как, а кто. Глеб отвечал коротко и напоминал, чтобы смотрела на дорогу. Они ехали вдоль Пушкинской к дому начальника местной фсбэшной службы. Вернее, к Бергу. Глеб не знал, существовала ли в нынешней реальности эта служба по работе с нечистью, но человек-то должен был остаться. — Здесь припаркуйся, — сказал он, увидев нужный дом. Берг жил в девятиэтажке на самом верху. Час был уже поздним для визитов, но ещё ранним для сна, потому Глеб и решил поехать сюда в первую очередь: остальных можно было и посреди ночи навестить. Варвара подождать в машине отказалась и увязалась следом за Глебом. Поднялись на лифте. Из квартиры послышалась неразборчивая ругань, и чуть погодя дверь открыла женщина в длинном синем халате. — Глеб? Ты чего в такое время? — удивилась она. — Простите, Наталья, у меня срочное дело к Бергу. Он дома? Глеб вдруг понял, что даже и не знает имени Берга. Как жену зовут, знает, а его самого — нет. Почему-то повелось у них однажды общение на короткой ноге: Берг его тоже звал или по фамилии, или просто пацаном. Наталья вдохнула, махнула рукой. — На кухне сидит, — устало сказала она и просто ушла. Берг сидел на кухне и пил. Он вообще любил выпить, так чтобы много, сильно и с размахом. Но это было другое: сейчас он пил у себя на кухне и выглядел при этом так паршиво, будто не просыхал с их прошлой с Глебом встречи год назад. Никогда раньше Глеб не замечал, что Бергу уже давно за пятьдесят, а сейчас заметил. Был он большим широкоплечим мужиком с большим квадратным подбородком, который теперь весь оброс полуседой щетиной. — Берг, чёрт возьми, — не сдержался Глеб. — Что за вид? Он повернулся и сперва тоже посмотрел заторможено, а потом будто перещёлкнуло, и он заулыбался, воскликнул: — А, пацан! Заходи! Давно не видел тебя! Глеб зашёл на кухню и сел напротив него. Варвара тоже села. Берг обернулся, взял с подоконника две стопки и поставил на стол. — А это кто? — спросил. — Баба твоя? — Это не моя баба, это Варвара, она ведьма. — А, ведьма. Нечисть не люблю. — Он отвинтил крышку с бутылки водки и стал разливать по стопкам. — Меня из-за них из органов попёрли. С тех пор и сижу, перебиваюсь дерьмом всяким. — Вас не попёрли из органов, а перевели в ФСБ, — сказал Глеб, и Берг, усмехнувшись, пролил водку на стол. — Шуточки у тебя, Троицкий, несмешные ни хрена. На вот, лучше выпьем за встречу. — Он тяпнул стопкой перед Глебом. — И за знакомство. — Тяпнул перед Варварой. — Я Берг. — А я такую дрянь не пью, — ответила Варвара и повернулась к Глебу. — Я могу с ним по-своему. — Не надо с ним по-твоему. — Время сэкономим же. — Вот не можешь ты по-людски, Варя, — вздохнул Глеб. — А когда его кровь, по-твоему взятая, не поможет, рубанём ему башку, делов-то, да? — А то и рубанём! — фыркнула она и отвернулась. — Дурная ты ведьма, Варя, — сказал Глеб и, чокнувшись с Бергом, выпил. Тут же его будто по лицу хлестнули, он зажмурился и резко выдохнул. — Тьфу ты, и правда дрянь, Берг. Он закусил огурцом с тарелки. Берг усмехнулся и тоже закусил. — Я вижу, у вас, ребята, ко мне дело. — А вы помните, как мы с вами познакомились, Берг? — Помню, конечно, это ж когда Наталья моя помирала, ты с сыном своим приезжал. — Нет, тогда мы уже были знакомы. Мы с вами познакомились, когда Никитки ещё не было, восемь лет назад. Как раз когда вас попёрли из милиции, вы помните почему? Тогда Арсен с упырями территорию делил, а вы случайно нарыли какое-то тело и попались ему в лапы. Я вас вытащил. Вас все сочли сумасшедшим, и вы тоже сочли себя сумасшедшим, чистить память было уже поздно, и я дал на вас наводку фсбэшникам из отдела по работе с нечистью. — О чём ты… я не понимаю. Меня попёрли, потому что… Берг нахмурился, схватился за голову большими загорелыми руками, зарычал. — Что ж там было-то, твою мать, помню только, что из-за нечисти этой, а больше ничего не помню… Что-то хреново мне, пацан, голова плохая стала. — Так водку меньше жрать надо, — буркнула Варвара, и Глеб ткнул её локтем. — А если я вам скажу, что это на самом деле не ваша жизнь, а голова плохая, потому что часть вашего прошлого стёрлась, вы мне поверите? — Тебе поверю. — А если скажу, что это сила из Нави, которая всё в городе перепутала, и чтобы всё на место вернуть, нужна ваша помощь, вы поможете? — Кровь нужна, значит? — Кровь. — Ну хоть башку не срубите? — Не срубим. Ну может, руку. — Руку тоже не дам. — Да шучу я. Ну что вы в самом деле, Берг, все мозги успели пропить за два часа? Вы же меня знаете, я человек честный. Если говорю, что никто вас не тронет, то так и будет. — Что делать нужно? — Сейчас поставите будильник на четыре утра и ляжете спать, а как он зазвонит, умоете морду и приедете, куда я вам напишу. Дайте ручку. — Наталья, ручку принеси! — рявкнул Берг. — Позорище какое, Берг, смотреть на вас тошно. Глеб встал из-за стола, сходил в комнату и, извинившись, попросил у Натальи ручку. Адрес он написал Бергу на руке, взял с него слово, что придёт, а потом сразу попрощался и потащил Варвару на выход, не хотелось больше здесь оставаться. Странное какое-то было чувство. Вроде бы он и понимал, что это из-за заклятья Берг сидит и пьёт, а вроде бы… получилось, что если бы Глеб его восемь лет назад фсбэшникам не подсунул, сидел бы он вот так тоже и пил все эти восемь лет, и чтоб от него к теперешнему времени осталось. — Человек уже полвека живёт, — заговорил Глеб, когда они с Варварой ехали в лифте, — в милиции всю жизнь, опыт, мозги какие-никакие. А попёрли его, сел и сидит себя жалеет. Иногда смотришь на этих людей и противно, думаешь, ну что в них. А всё равно жалко. Как дети малые же. — А ещё говоришь, что я дурная, — покосившись на него, ответила Варвара. Глеб почувствовал, что опьянел от выпитого, оттого и разболтался. Он вышел из лифта. — Поехали к Поповичу. Надеюсь, он хотя бы не слёг тужить на тридцать три года. И они поехали. Попович жил там же, где и магазин держал, была у него на втором этаже квартира, в которую он один знал как пройти. Вернее, Глеб тоже проход видел, но то было не его дело да и что толку, всё равно нужно было сначала в магазин зайти. Дверь, конечно, оказалась запечатана. Глеб и так и сяк глядел, но меток нигде не было. Наконец он понял, что стоят кристаллы от нечисти и что зайти он не может из-за Варвары. Она, наслав на Поповича проклятий, вернулась в машину, и дверь магазина открылась без всякого препятствия. Внутри было темно и мертвенно тихо, но стоило Глебу подойти к прилавку, как тут же послышались тяжёлые шаги, зажёгся жёлтый свет, и Попович вышел в зал. — Кого принесло в такое время? До утра что ли не терпится? — спросил он басом, но тут же понизил голос. — А, ты. Опять, небось, недобрые вести принёс? — Помощь твоя нужна, Попович, — ответил Глеб и сразу же объяснил ему про заклятье. Попович выслушал внимательно и хмуро, сел в большое мягкое кресло и почесал макушку. — Вот оно как выходит. Не всегда, говоришь, так было. Крепкая, видать, штука, если б не знал тебя, прочь бы попёр с такими рассказами. Было ещё на душе негоже от погоды, думал, ведьмы чего устроили, да кто ж их разберёт. Значит, чтобы воротить всё назад, тебе жертва нужна. — Не нужна. Я хочу добровольной кровью покрыть. Устроим всё на рассвете, куда тебе адрес написать? — Погоди, как так — жертву добровольной кровью покрыть? — От каждой сущности, что в городе есть. Может сработать. — Может? — Ну если не сработает, то у тебя будет большой выбор кому башку рубить, — не сдержавшись, ляпнул Глеб. — Всё шутки шутишь. А я серьёзно спрашиваю. — О чём ты серьёзно спрашиваешь? Почему я убивать никого не хочу? — Нечисть жалеешь, значит. — Слушай, Попович, ты поможешь или мне другого искать? — Я-то помогу, мне оно не надо, чтобы в городе Навья дрянь водилась… — «Но»? Не по-твоему дело делается? Глеб уже хотел было развернуться и уйти, злило его всё это, но сил не было посреди ночи бегать по городу в поисках другого светлого. Слова из него сами собой полезли. — Знаешь, Попович, я первое время удивлялся, что столько лет прошло, а ты всё живёшь со своей деревянной чёрно-белой моралью. У тебя есть только добро и зло, а раз оно зло, то его надо топором рубить. Но потом я понял, что это не просто так. Что иногда приходит время, когда нужны воины. Я не скажу, что мне это нравится, и ты тоже меня недолюбливаешь, потому что я в твою мораль не вписываюсь, но на этот раз мы с тобой по одну сторону, и если так вышло, что я оказался здесь именно в тот момент, когда город заколдовали, значит, не пришло ещё время силу применять, а если придёт, то, поверь, я тебе мешать не стану. Так что пока моя мораль действует, ты мне тоже не мешай, договорились? Попович поднялся во весь свой рост и подошёл к прилавку. Вид у него был такой мрачный, будто он собирался хряпнуть Глеба по морде. Но вместо этого он внезапно сказал: — Договорились, — и положил на прилавок лист бумаги и ручку.