Неожиданные перемены, или Случайности не случайны

Акаши Сейджуро уже несколько минут оцепенело сидел на кровати. Странный сон потихоньку ускользал из его пробуждающегося сознания, и он специально не открывал глаза, дабы составить картину из оставшихся элементов пазла его сновидения. Как там было?.. Акаши стоял в спортзале, кажется, тот даже был похож на тейковский, а каждый из Поколения Чудес подходил к нему по очереди и клал у его ног баскетбольный мяч. Кэп хотел спросить, что это значит, но почему-то не мог издать ни звука. Как ни силился он выдавить из себя хотя бы слово, ничего не получалось — рот будто зашили невидимыми нитями. Последним подошёл Куроко и, положив мяч у ног Акаши, вдруг остановился напротив него и показал ему неприличный жест средним пальцем. Продемонстрировав сей фаллический символ, он ухмыльнулся и тоже ушёл. Капитан обалдел от подобного фортеля до такой степени, что аж проснулся. Дивное сновидение вызвало у красноглазого небольшой ступор, в связи с которым от провёл в позе великого мыслителя на кровати минут двадцать, пытаясь осмыслить запомнившееся. Очнувшись, наконец, от копания во всех извилинах своего мозга, Акаши сообразил, что если он сейчас же не поднимет свою задницу и не понесёт её сначала в ванную, а затем в столовую, то точно опоздает к завтраку и не избежать тогда занудствований отца. Акаши выскочил с кровати, шустро заправил её, сбегал в ванную, оделся и степенно, словно встал не десять минут назад, а с ясным солнышком разлепил свои веки, направился завтракать. Утренний церемониал поглощения пищи в столовой был неизменен с самого его детства, и вскорости он уже восседал за столом. Напротив — за противоположным концом трёхметровой плоскости — при полном параде, в наглаженном костюме и с зализанными назад волосами глава семейства Акаши Масаоми читал свежую газету, отхлёбывая небольшими глотками кофе. Акаши пожелал отцу приятного аппетита, покрыл колени большой белой салфеткой, дабы не испачкаться, посмотрел на тарелки перед собой и поморщился. «Опять натто* на рисе, — подумал он. — Говорил же, что не переношу их, так нет — уже в который раз отец пропускает мимо ушей эту совершенно неважную информацию и не предупреждает кухарку. Фу, ещё и размяли их основательно, такое амбре стоит, хоть затычки в нос засовывай. Нет уж, сегодня я точно не стану их есть». Он аккуратно собрал ложкой бобы с частью погребённого под ними риса в маленькое блюдце, пододвинул к себе миску с супом и принялся молча вылавливать оттуда кусочки тофу. Проделанные манипуляции не прошли незамеченными зоркими глазами отца. Кроме того, что Масаоми был жутким педантом, он ещё и ревностно следил за здоровым питанием своего чада, что крайне подбешивало последнего. — Сейджуро, почему ты бобы убрал с тарелки? — вопросил он, откладывая газету. — Я же тебе говорил, что они крайне питательны и их нужно употреблять. — Потому что они гадкие с виду и отвратительные на вкус, отец, — ответил Акаши и поперхнулся супом. Чегооо? — Как ты сказал? — родитель решил, что, может ему послышалось. — Я сказал, что они отвратительны, как слизняки, — Акаши с ужасом понял, что повторил. — Ты раньше никогда не жаловался на еду, и откуда такие выражения за завтраком? — Оттуда, отец, прямо из глубин моего негодования, — парировал Акаши, сам не понимая, где находятся эти глубины, которые извергают такие слова. — Сейджуро, — сдвинул тот брови, — не много ли ты себе позволяешь? — Не более того, что могу, а могу я много — мне никто не указ, нечего мне всякую гадость на завтрак подавать, — Акаши тяжело сглотнул и уронил палочки в суп. Отец встал из-за стола и аккуратно сложил салфетку с колен: было очень похоже на то, что сейчас начнётся писание картины «Иван Грозный убивает своего сына», хотя, вряд ли он знал о существовании этого полотна. Но события круто развивались именно в данном направлении. — Сейджуро, подойти, — приказал он. — Да, отец, — молвил Акаши и медленно потопал ватными ногами. Сердце грохотало в груди, словно отбойный молот, а затылок аж взмок от напряжения. Он и сам не понимал, с чего вдруг так дерзил, не позволял же себе такого даже в детстве. Кэп уже подготовился к неизвестному, но Акаши-старший только поглядел на него внимательно и спросил: — Какое у тебя разумное объяснение своему поведению? — Нету объяснения, отец, — честно ответил Акаши. — Это как же? — Како… — Акаши резко закрыл рот ладонью. Небывалый доселе ужас обуял его — язык совсем не слушался и выдавал всю правду-матку, как на духу, даже не подбирая приличных слов. «Отрежу нахрен, ну-ка подчинись мне, ты обязан выполнять мои приказы», — слабо подумал Акаши, решив пригрозить своему строптивому органу и думая, что мало ли, авось напугается, собака бешеная, и присмиреет. И с чего это вдруг ему вздумалось такое вытворять, позоря хозяина, фиг его разберёт. — Что? — к счастью, отец не знал таких фразочек и не вразумел концовки. — Как… — дубль номер два от Акаши, и он снова вовремя накрыл рот ладошкой, добормотав в неё оставшееся слово. Догадавшись, что можно отменно схлопотать, если отец ещё раз переспросит, он осторожно убрал ладонь от лица и торопливо заговорил, чтобы папка не успел вставить провокационный вопрос: — Отец, извини, я погорячился в своих выражениях, просто я совсем не выспался, и сон плохой приснился. Но я больше не буду, честно, я просто пойду и доем свой завтрак, даже бобы съем, только ты не спрашивай больше ничего, хорошо? Мне скоро выходить в школу, я бы хотел пройтись пешком… — он сделал маленькую паузу и осторожно добавил: — Я пошёл? — Ну хорошо, раз так, я пока довольствуюсь этим объяснением. Но вечером мы обсудим твоё поведение. Масаоми, сменив гнев на милость, снова уселся трапезничать, и Акаши с облегчением вернулся на своё место. Какое счастье, что отец так немногословен, подумалось ему, и впервые он искренне этому возрадовался. В тишине расправившись с супом и рисом, он кинул уничтожающий взгляд на натто, с которых всё началось, — тут безвинные бобы должны были воспламениться от такого взора — и, давясь ими, наскоро проглотил. Опасаясь, что его может стошнить от столь любимого кушанья, кэп быстро запил их соком, пожелал отцу доброго дня и поспешно покинул столовую.

***

Акаши шёл в школу, а мысли лихорадочно носились у него в голове, путаясь и сбивая друг друга с ног: утреннее происшествие просто выбило его из колеи. «Может, магнитные бури или звёзды сошлись под острым углом на небосводе, — с сомнением думал Акаши. — Неплохо бы Мидориму спросить: он знаток всяких гороскопов и предсказаний, а пока что надо или прикинуться глухонемым, или постараться избежать всяческих вопросов». Прикинув, что глухонемой Акаши, пускай даже временно и внезапно, будет выглядеть не более правдоподобно, чем бультерьер, прикидывающийся болонкой, он выбрал второй вариант. И капитан Ракузана усердно и с чувством «строил глазки» собаки Баскервилей каждому, кто искал с ним душевной близости, обещая загрызть и обглодать уже бездыханный труп вплоть до косточек. Почти четыре урока и три перемены он до того успешно отпугивал желающих поговорить, что даже учитель этики, который хотел было спросить насчёт домашнего задания, но, узрев эти дивные очи, и тот предпочёл воздержаться. На Акаши спокойно можно было повесить табличку со словами «Не влезай — убьет!». Слава яйцам, уроки шли себе тихо-мирно, капитана никто не трогал: а кому оно надо? Мало ли, может, встал не с той ноги, зачем ворошить осиное гнездо, пускай себе дремлет. На четвёртом уроке — математике — Акаши спокойненько себе сидел и решал задачки, которые сэнсэй подкинул для тренировки к завтрашней самостоятельной, как вдруг услышал тихое жужжание мобильного. Он глянул на экран: смс от Мибучи. «Сей-чан, после урока встречаемся у выхода» — гласило послание. Ну понятное дело, обедать-то они вместе ходят, так и сегодня не исключительный день. Акаши быстро набрал: «Хорошо, я буду там». Он отложил телефон, но тот зажужжал опять, и кэп посмотрел на табло: «А почему ты мне весь день не писал? Обиделся на что-то?» «Вот же приспичило петуху на насест, — подумал он досадно. — Весь день он не вспоминал о том, что есть такой себе Акаши Сейджуро, даже «доброе утро» не написал, длинная шпала, — и тут охотца ему, видите ли, общения на уроке!» Он хотел было кинуть телефон в сумку, дабы продолжить грызть математический камень, как вдруг понял, что даже простое смс не может проигнорировать. Акаши попробовал заставить себя отложить мобильник, но рука упорно сама тянулась к предмету цивилизации, будто жила отдельной жизнью. Но и капитан был тоже не лыком шит, а сделан живым органом. Схватив непокорную конечность другой рукой, он напрягся и решил, что не поддастся — и не такое видали! — и крепко зажал бунтарку между колен. «Выкуси, ага», — победно подумал Акаши, как через мгновенье вдруг почувствовал, что ответ на смс Мибучи уже вертится у него на кончике языка и просто готов сорваться вслух. Акаши не то чтобы испугался этого, но в штанах похолодело от такого жёсткого поворота, и он, зажав себе рот, быстро забегал пальцами по экрану, набирая текст: «Я не обиделся, просто занят был уроками и мыслями». Написал и с облегчением вздохнул. Он едва успел скользнуть глазами по последнему предложению в тетради, как пришёл незамедлительный ответ от скучающего Мибучи. Кэп сначала решил, что не будет читать, но любопытство — тот ещё порок, а Акаши мальчик порочный, поэтому не удержался и открыл смс: «А какими мыслями?» Ещё и смайликов ему наставил весельчак эдакий: высунутых языков три штуки и удивлённо вытаращенные глаза. И мячей баскетбольных пять штук в конце сообщения. «Ты от Ханамии научился, что ли? А мячей-то сколько, небось, думаешь, что я хожу тут с самого утра и о шарах мечтаю, как бы не так… — мысленно съязвил Акаши. — Вот пристал, как банный лист к жопе… Нет, не то… Как репей к собачьему хвос… Чёрт!.. — скрипнул он зубами. — Ну чего тебе так неймётся, Якша? Сиди себе, смотри в окно, мечтай о воле. Зачем строчить депеши, мы же и так на обед пойдём вместе…» Как бы Акаши не пыхтел, но ответить придётся, поэтому отписал: «Мыслями о том, чтобы избегать вопросов, так как говорю правду». Отправил смс, затем отключил телефон и зашвырнул его в сумку. Переписка совершенно вывела Акаши из себя, расшатав внутренний баланс, словно молочный зуб, и он больше не смог сосредоточиться на уроке. Спрятавшись за высоким учебником и посасывая кончик карандаша, кэп до конца урока чутка успокоился.

***

Обедали при хорошей погоде в старшей школе Ракузан обычно в левой части двора: там были расположены столики со скамейками. Именно туда и стекалось большинство школьников на большой перемене, дабы удовлетворить хорошо разыгравшийся к тому времени аппетит, а также посплетничать, посмеяться, и, подзарядившись небольшим отдыхом, уверенно продолжать долбить гранит науки до конца учебного дня. После долгожданного звонка, громко извещавшего о том, что пора бы подкрепиться, Акаши быстро закинул в сумку школьные принадлежности и вышел из класса. Продолжая игнорировать окружающих и гася любые искорки зарождающихся вопросов меткими выстрелами красноречивых глаз, он миновал коридор и холл, и вскоре оказался на улице. Вздохнув с облегчением, словно прошёл девять кругов ада и выбрался наружу целым, он оглянулся вокруг и увидел у стены облокотившегося и ждущего своего сотрапезника Мибучи. Вольготная поза, прищуренный взгляд и распахнутый пиджак явно сигнализировали о том, что сегодня он не против познакомиться с какой-нибудь смазливой особой. — Сей-чан, привет! Ты не ответил мне на последнее смс, занят был? — растянулся он в улыбке и отлип от стены. — Нет, телефон выключил, — тут же выпалил Акаши на автомате. — Да? А чего? Настроение плохое или сэнсэй увидел? — Лео, — Акаши двинулся в сторону ступенек, — настроение говно, утро не задалось, чуть не схлопотал от отца, ещё и ты со своими вопросиками… Пошли уже на обед, я с голоду помираю. И не спрашивай больше ничего! — сверкнул он глазами, завидев, что у изумлённого Мибучи уже открылся рот. — Ну хорошо, как скажешь, Сей-чан, — пробормотал тот, косясь на раздражённого кэпа и потопал следом, думая о том, как же всё-таки от голодухи можно обозлиться… Возле столов народу было, словно в муравейнике, но Акаши с Мибучи это не заботило: у них было своё место, которое никто не смел занимать, так что они уверенно потопали туда, как и полагает привилегированным шишкам. Спустя какое-то время Мибучи решил, что его друг уже немного подобрел от малость утолённого голода, и спросил: — Сей-чан, а уже можно спросить? — Да всегда можно было, — молвил Акаши и чуть не подавился: вот опять! — Ты странный какой-то… — начал было неуверенно Мибучи, жуя рис с овощами. — Лео! Погоди, стой, помолчи! — воскликнул Акаши. — Ничего не спрашивай, хорошо? Без вопросов, Лео! — Но почему?.. — уставился тот с непониманием. Фраза «Без вопросов» со свистом пролетела мимо, даже не коснувшись его ушей. Но вид насупленного Акаши, крепко сжимающего палочки в кулаке, посеяли маленькое зерно сомнения в мозгу Мибучи, которое тут же дало первые слабые всходы: наверное, следовало помолчать. Осмотрительно отодвинувшись немного к другому концу стола, он подумал, что не видел кэпа в таком в гневе по отношению к себе, кто знает, что он может вытворить — того и гляди, пырнёт палочками и всё: не поминайте лихом. — Потому что… — с трудом произнёс Акаши. — Потому что я… отвечаю… правду… Поэтому, Лео, не задавай вопросов. В конце концов, я сказал и точка. Если спросишь ещё хоть что-то — я отрежу тебе волосы, причём обстригу криво и местами. Как тебе такая причёска? — Не очень, — сказал Мибучи, даже не изменившись в лице. — Я так понимаю, что-то произошло. Ты всегда можешь со мной поделиться, а вдруг я помогу. Акаши не ответил, и они молча продолжили обедать. «Может, всё-таки рассказать ему? — думал он, ковыряясь в еде.— Одна голова, то есть моя, — это отлично, а вкупе с Лео, может, и лучше…» Спустя каких-то минут десять-пятнадцать он решился. — Лео… Я ведь могу тебе доверять? — Сей-чан, конечно, ты же знаешь. — Тогда слушай. Сегодня с самого утра я на любой вопрос выдаю одну лишь… — он сделал паузу. — …правду. Только правду и ничего, кроме правды. Как в суде, мать его. И что бы не спросили, я вынужден ответить, даже на смс — поэтому я выключил телефон сегодня, отписав тебе. Понимаешь, Лео, одну лишь правду? За завтраком я чуть не нарвался на такой трындец, что ух…. Но что со мной — не знаю, мистика какая-то… — Мда, вот это поворот, — молвил Мибучи. — Не верится даже. — Так, вот только не надо этих «не верится»! Проверять не нужно, плавали сегодня уже, сам всё слышал! Не верится ему… — Сей-чан, не волнуйся, я не буду. — Конечно, не будешь. Я всё же капитан, и мои приказы не обсуждаются. — Делать-то что собираешься? — Не знаю, — молвил Акаши. — Надо избегать вопросов, но на практике это сложнее, чем в теории. — Это да, — задумался Мибучи. — Я могу помочь только на тренировке, общаясь вместо тебя с ребятами: скажу, чтоб не приставали к тебе, причину придумаю. А как прошли до этого четыре урока? — Сложно. Но мне повезло, особо не донимали. — Хм, наверное, раз до сих пор все живы и ты не на скамье подсудимых. — Очень смешно. — Ну серьезно, у тебя просто колоссальное везение сегодня… — Ага. Прям нашёл подкову от слона. Нахера мне это «везение», ещё с утра сыт. Мог бы — поделился с тобой, что ж мне одному наслаждаться-то. — Спасибо, не надо, — Мибучи настороженно посмотрел на Акаши: мало ли, а вдруг это заразно? Как подумать, так мурашки по коже. — Слушай, Сей-чан, может, тебе пропустить тренировку? — Ага, и куда я пойду? Дома отец обещал устроить допрос с пристрастием и полное мозгоправство, там будут такие вопросы, что после ответов он меня точно прихлопнет, как букашку, затем сделает из моего тела чучело и поставит в своём кабинете. Так что я лучше как-гибудь переживу тренировку, а домой вернусь уже так поздно, что ему не до нравоучений будет. — Понял. Хорошо, Сей-чан, тогда продержись ещё два урока, а насчёт трени я что-нибудь придумаю. — Постараюсь. Спасибо, Лео, — Акаши закинул судок в сумку и поднялся со скамьи. — Пожалуйста. Будешь должен, Сей-чан. — Ладно, — с неохотой согласился Акаши. Перемена подходила к концу — надо было возвращаться в класс и постараться до конца учебного дня не вляпаться в неприятности.

***

Акаши действительно везло, если можно так выразиться: на последних занятиях учителя даже не пытались ничего у него спрашивать и не вызывали к доске. Написав сообщение заместителю студсовета, что сегодня он не придёт на собрание, Акаши направился в раздевалку. Он договорился встретится с Мибучи возле двери, а не внутри, поэтому подпёр стенку рядом и застыл в ожидании. На горизонте показалась знакомая высокая фигура, которая ещё издали крикнула «Сей-чан», помахала какой-то белой тряпкой поверх голов снующих школьников, словно парламентёр, и взяла курс прямо на Акаши. — Лео, ну ты долго. И что это за шарф? — нетерпеливо спросил он у подошедшего друга. — Сей-чан, извини, я спешил, как мог. И для тренировки всё придумал. — Мибучи широко улыбнулся. — Запомни: вести себя нужно, будто у тебя ангина и совсем не можешь разговаривать, только изредка и с хрипотцой. Обмотай шею шарфом и не забудь правдиво играть. Ребятам то же самое скажу, но вдобавок, чтобы уже наверняка не вздумали любопытствовать, я — якобы! — по секрету поведаю, что ангина — это только прикрытие, а на самом деле у тебя вчера была жаркая ночка — из-за этого… м-м… проблемы с голосом…— Акаши как стоял, так и моргать перестал. — …потому лучше им вообще с тобой не заговаривать. Я войду первым, чтобы подготовить народ, а ты заходи через минут десять, не раньше. На лицо больше страданий напусти, слишком бодро выглядишь. — Ты что, с ума сошёл? — зашипел Акаши. — Это что ещё за легенда?! Какая ночка и проблема с голосом? Я не согласен на такое! — Сей-чан, послушай, простое недомогание не остановит нашего Хаяму, он же всю тренировку будет сыпать вопросами, поэтому нужно придерживаться такой версии… Акаши слушал, а самому невольно вспоминался недавний случай, произошедший недели три назад, когда после шестого урока он помогал с японским знакомому ученику с параллельного, а тот нечаянно облил его «Колой». Это было не смертельно, но предстояла ещё планёрка, поэтому Акаши позвонил домой и через минут пять ему прислали сменную одежду с шофёром. Он попросил Мибучи забрать её, а по пути заскочить в комнату студсовета, так как ничьих контактов у него не оказалось, и предупредить, чтоб не начинали без Акаши — он скоро будет. Что же сказал Мибучи?.. Акаши потом долго не мог взять в толк, чего это члены студсовета на него так косятся, пока не задал вопрос в лоб. Решился ответить только его заместитель. Оказывается, Мибучи сказал, что «президент Сей-чан немного задерживается, он занят с каким-то парнем, но уже заканчивает. А так, как тот испачкал его одежду, то он, Мибучи, сейчас отнесёт ему сменную и вскоре кэп будет готов к собранию». Акаши потом несколько дней сдерживался, сжимая ножницы в руках. И вот теперь, внимая под дверью раздевалки горячим доводам «некоронованного», он подумал, что, чёрт побери, прав был в своих мыслях: всё-таки в Мибучи спит гений и бодрствует идиот. Причем гений спит очень крепко, и даже хороший пинок под зад его не разбудит, хотя можно было бы попробовать. И с каждой фразой хотелось всё больше. Долговязый дал последнюю установку и ускользнул за дверь. Обернув шарфом шею, Акаши засёк время и погрузился в грустные думы о том, кто же сотворил с ним такое во сне, ведь вчера всё было нормально: он встретился с бывшими сокомандниками, даже мило побеседовал, попил лимонаду… Из раздевалки раздался приглушённый шум голосов вперемешку со смехом, вырывая из водоворота мыслей. «Да ладно, неужели даже его…» — донёсся до Акаши возглас, кажись, Хаямы, теряясь в гомоне остальных. И что там наплёл Мибучи, в каких красках живописал историю охрипшего Акаши, что столь оживлённую реакцию слышно аж в коридор?.. По спине побежал табун мурашек, и капитан поёжился: зачем только он согласился на эту авантюру? Подождав немного дольше, чем договаривались, Акаши вошёл в раздевалку, где ещё не до конца утих смех. — О, Акаши, привет. Мибучи нам рассказал, что ты заболел, — молвил Хаяма. Улыбка так и норовила растянуться на лице лёгкого форварда, но он старательно сдерживал её: ещё не хватало ненароком выхватить от кэпа каким-нибудь острым предметом. — Так что, не волнуйся, сегодня мы тебя не трогаем вообще, не будет ни единого вопроса. Верно, ребятня? — обернулся он к остальным, и те утвердительно поддакнули. — Привет всем… — деланно прохрипел Акаши. — Спасибо за понимание… — Да всё нормально, капитан, — сказал Маюзуми бесцветным голосом. — Бывает. — Эх, юность, прекрасное время, когда нет ни профессии, ни обязательств, а есть лишь сексуальная ориентация… — мечтательно протянул Хаяма, направляясь к своему шкафчику и адресуя сей выпад неизвестно кому. На него тут же цыкнули, сдерживая смех, а Мибучи с размаху хлестнул по плечам футболкой. Хаяма рассмеялся и в ответ метко кинул в него скомканным полотенцем. Акаши молча переоделся. Косясь на сокомандников, которые дурачились, словно дети в песочнице, он оставил сумку в шкафчике, и, наконец, все направились в спортзал. По пути Хаяма тихонько напевал «Любви все плоскости покорны…», чем изрядно веселил присутствующих и выводил Мибучи, который отвесил ему подзатыльник и сказал, что «язык его до киллера доведёт».

***

Словно по взмаху волшебной палочки Мибучи, а на деле волшебного языка, на тренировке и правда никто и одного паршивого вопроса не задал Акаши, аж удивительно. Удивительно и подозрительно, думалось кэпу Ракузана. Оставив себе в уме закладку подробно расспросить Мибучи, что такого он наплёл парням в раздевалке, Акаши вдохновенно предался упражнениям. Когда после двух с половиной изнурительных часов в спортзале взмыленные баскетболисты потеряли весь азарт в глазах и живость в юношеском теле, когда даже Хаяма уже был не в силах шутить в своей обычной манере, Акаши решил, что на сегодня хватит. Подав знак свистком, он махнул: дескать, это будет завершающий круг отработки приёмов. Этот простой жест до того обрадовал вымотанных ребят, что последние десять минут они упражнялись с таким рвением, словно у них открылось если не второе дыхание, то произошла замена лёгких. Уже на выходе из спортзала Акаши дёрнул Мибучи за майку, и они отстали на пару шагов. — Лео, — тихо сказал он, и тот немного наклонился. — Домой пойдём вместе, я сегодня пешком. Так что не уходи без меня. — Хорошо, Сей-чан, — кивнул Мибучи. Еле волоча плохо сгибающиеся ноги и оставляя после себя шлейф из запаха пота вперемешку с одеколоном, баскетболисты доплелись до раздевалки. Наскоро стянув противно прилипшие к телу одеяния и оставшись в чём мать родила, они похватали полотенца из шкафчиков, повязали их на бёдрах и ушли в омывальню. Водные процедуры обычно проходило нескучно. Главный увеселитель Хаяма то к Мибучи в кабинку зайдёт и неизвестно, чем там занимается, а потом вылетает оттуда, радостно хохоча под матерные возгласы вслед; то к Небуе заглянет, кинет пару острых реплик и спустя пару минут уже мчится по душевой от летящего ему вдогонку бруска мыла. А после короткого вскрика Хаямы, потирающего спину и азартно сверкающего глазами, начинались уже настоящие «войнушки» между кабинками Геркулеса и Райджу. Главное потом было не подскользнуться на полу, усеянному мыльными обломками, и не свернуть себе шею. И ладно уж, Хаяма, у которого похоже, ребячество ещё не до конца из задницы вышло, но кто бы мог подумать, что центровой так падок на детские забавы… Правда, Акаши все игрища и подколы не касались — никто в здравом уме и трезвой памяти не стал бы подтрунивать над голым кэпом, а уж тем более, заходить к нему в кабинку: сумасбродства и выходки — это одно, но камикадзе в команде не наблюдалось. Сегодня в душевой было довольно тихо: ни тебе перебранки с Небуей, ни похождений на чужую территорию — Хаяма молча тщательно смывал пот и усталость, чем даже немного удивил Акаши. Наверное, всё-таки он перестарался немного, гоняя команду так, будто завтра им не в школу, а на горячие источники отдыхать. Наконец, тела и головы получили заряд свежести и бодрости, и отмытые ученики один за другим неторопливо покидали кафельное помещение. Акаши напоследок словил пару взглядов на себе, как ему показалось, скользнувших больше по нижней части его тела, что заставило слегка порозоветь щёки кэпа и даже стыдливо прикрыться полотенцем. Вскоре они с Мибучи уже медленно шагали домой. Мышцы во всём теле сладостно ныли от усталости, но зато отличный сон сегодня был обеспечен. — Лео, — нарушил тишину Акаши, — спасибо тебе за помощь на тренировке. Только скажи мне вот что. Мне показалось, что ребята как-то слишком странно посматривали на меня. Ты не наговорил им лишнего случайно в раздевалке? Ну, что я… м-м… занимался какими-то извращениями той «горячей ночкой»? Надеюсь, ты не сказал, что я, к примеру, кричал на девушку или бил её? — На девушку? — удивлённо спросил Мибучи. — Какую девушку? — Да ту самую, Лео, не тупи! — А, ты про это… Понимаешь, Сей-чан… Я подумал, скажи я нашим, что ты был вчера с девушкой и от этого охрип, то они бы подначивали тебя и не отвязались уж точно. Поэтому, чтобы их тактичность наверняка не позволила выспрашивать подробности, я пошёл другим путём, сказав, что ты был с парнем. А голос у тебя сел, потому что… ну… сам понимаешь, в пассивной позиции… — Что? — перебил его Акаши и остановился. — Что ты сказал?! — Голос сел из-за… Сей-чан, не смотри так… — Скажи, что ты шутишь, Лео, — голос Акаши дрогнул. — Не шучу, Сей-чан, — вздохнул тот. — Но ты пойми, в твоей ситуации это был лучший выход, надо было шокировать наших тимуровцев, не то… — Беги, Лео. Беги, — ледяным тоном произнёс Акаши, страстно желая заполучить сию секунду в свои руки ножницы. — Успокойся, не надо так нервничать… — Я не нервничаю. Просто пока не знаю, как мне лучше тебе врезать. Бл… Вдруг затрезвонил его телефон, громко оповещая о новом сообщении и отвлекая пунцового кэпа от немедленной физической расправы. Мибучи открыл было рот, чтобы сказать ещё что-то в своё оправдание, но передумал. Сверкая горящими глазами и сожалея, что не получается прожечь дыру в теле языкастого сочинителя, Акаши достал мобильник и открыл смс. Словно солнце медленно выходит из-за сгустившихся мрачных туч, рассекая их своими лучами, так гневное выражение потихоньку сползало с лица кэпа, когда он вчитывался в строки на экране. — Прочитай, — ткнул он телефон в сторону Мибучи. — Да не бойся, ничего я тебе не сделаю. Тут дело поважнее. «Некоронованный» с опаской протянул руку — мало ли, ещё вдруг вытащит катану из-за пояса и отхватит по самое «не балуй» — и посмотрел на смс. «Акаши-кун, привет. Тецу-кун стал хамить, Мук-кун не ест сладости, Дай-чан стал примерным. И при этом есть проблемы с баскетболом. Не подумай, что я сошла с ума или шучу над тобой, но мне звонил Химуро, а ему Кагамин. А с Дай-чаном я сама общалась сегодня. Он потерял бесформенный бросок, а Мук-кун боится подборов. Я не знаю, что это за аномалии, но уверена, что ты сможешь разобраться. Извини, что так поздно написала. Доброй ночи. П.С. Я не знаю, как там Мидорин и Ки-чан». Отправитель: Сацки. — Мда, — сказал Мибучи после небольшой паузы. — Вот это поворот. Значит, и твои бывшие сокомандники в чём-то изменились, интересно. Что планируешь делать? — Пока не знаю, надо всё обдумать. Ведь не просто так подобное произошло с нами. Заметь, коснулось всех из Поколения Чудес, хоть про двоих здесь не сказано наверняка, но я почти уверен, что и они уже не прежние… Ладно, — вздохнул он, — двигаем домой. Пошли-пошли, нет у меня ножниц при себе, как и других колюче-режущих предметов, так что не надо на меня смотреть, как кролик на волка. Но за то, что ты меня выставил перед парнями пассивом, которого отодрали аж до хрипу, ты ещё своё получишь, Лео. Не буду я Акаши Сейджуро, если не припомню тебе, сейчас просто реально устал. — Сей-чан, я вообще-то для тебя старался, — немного обиженно сказал Мибучи. — А ты «припомню, припомню»… — Отлично постарался, Лео. Спасибо за то, что теперь на меня будут смотреть, как на педика. — Сей-чан, ты преувеличиваешь. — Конечно. А то я не видел сегодня косых взглядов ото всех и многозначительного от Хаямы. — Они скоро забудут, я уверен. — Ладно, всё, не то я снова буду раздражаться. Как представлю… Ещё немного поспорив, оба славных молодца дошли до перекрёстка и разошлись каждый в свою сторону. Душевная беседа прервалась, и Акаши, погрузившись в свои мысли, не спеша побрёл к родным пенатам. В дом он вошёл предельно тихо, аккуратно притворив за собой входную дверь и с опаской оглядываясь, дабы не быть обнаруженным родителем, и так же бесшумно поднялся в свою комнату. Он снова открыл сообщение от Момои и перечитал его. — Что ж, я ведь Император, значит, лишь мне под силу выяснить причину произошедшего, — молвил он сам себе. «Завтра жду тебя в девять часов утра в парке на месте прошлой встречи. Отказ не принимается, явка обязательна. Именно с утра, я не оговорился. До завтра», — набрал Акаши и отправил сообщение каждому из Поколения Чудес. Ещё немного поразмыслив над тем, как завтра ему быть со своей неспособностью нормально отвечать, он уснул глубоким сном уставшего подростка.