***
В классе было шумно, как на распродаже в Чёрную Пятницу. Куроко решил незаметно проскользнуть среди галдящих учеников на своё место, используя невидимость, дабы избежать ненужных вопросов, в особенности от Кагами. Одолев бесшумными шажками опытного взломщика половину пути к заветному месту за партой, он внезапно услышал такой громкий окрик, словно на той самой распродаже его обладателю удалось выхватить топовую вещь со скидкой в 90%. — Куроко! А вот и ты, прогульщик, явился-таки! Неужели проспал? Кагами подошёл к распасовщику и по привычке взъерошил ему волосы на голове. «Чтоб у тебя ручонка твоя отсохла по самый корень», — мысленно негодуя, подумал тот, стерпев на этот раз молча. Вместо этого, придав своему лицу как можно более доброжелательный вид и пытаясь пригладить лохматые космы, он ответил: — Нет, Кагами-кун, не проспал. Нужно было… сходить с бабушкой в больницу к врачу, мама на работу ушла, оставался лишь я, — сочинил на ходу. — Поэтому и пропустил первый урок. Надеюсь, сэнсэй не очень допытывался, где я? — О, мистер Тэйлор… — Кагами сделал паузу и многозначительно ухмыльнулся. — Он отметил твоё отсутствие, но ничего не спросил. Мне даже показалось, он с облегчением вздохнул, когда услышал, что тебя нет. — Форвард так хитро зыркнул на Куроко, что тому тотчас захотелось послать Кагами в долгое пешее эротическое путешествие. — Хорошо, что не спрашивал, может, не пойдёт к директору , и всё обойдётся, — ответил Куроко, силясь не думать об ухмылке Кагами и очень сдерживаясь от язвительного пожелания. — Ох, не знаю, не знаю. Я, конечно, сказал сэнсэю, что ты, наверное, заболел, раз не пришёл, но не думаю, что он забыл. Так, как ты его взбесил вчера… — с загадочно-гадкой улыбочкой молвил Кагами, раскладывая школьные принадлежности к следующему уроку. — А ты, я смотрю, спишь и видишь, как бы меня опустил этот бриташка, — пробормотал распасовщик. — Что ты говоришь? — Говорю, спасибо тебе, друг мой, Свет мой, от твоей Тени тебе поклон низкий за то, что заступился… — Куроко склонил голову и подумал, что слегка переигрывает, но всё же лучше переспать, чем недоесть. — Да ладно тебе, Куроко, мы же друзья, а друзья должны помогать друг другу, верно? — немного смутился двоебровый от таких похвал. — Конечно, Кагами-кун, ты прав, как всегда, — как можно более смирную рожицу скорчил распасовщик, в душе страстно желая послать Кагами с его издёвками в далёкую тундру кататься на оленях. — Сегодня, я вижу, ты уже вытряхнул всю вчерашнюю дурь с головы, — молвил Кагами. Куроко тяжело сглотнул: ага, как же, вытряхнул, тебя бы тряхнуть хорошенько, Кагамушка. Но его Свет продолжил: — Нормально уже разговариваешь, как всегда. Наверное, это водичка из сортира вкупе с моими намываниями положительно на тебя подействовали, не иначе, ха-ха! — загоготал он, запрокинув голову. Куроко сверкнул глазами и, потеряв самообладание, молниеносно схватил с парты толстую книгу и замахнулся ею прямо в смеющееся лицо. В эту же секунду форвард вдруг перекрыл кран со смехом, не преминув вернуть голове привычное положение, и увидел, что прямо перед его носом висит в воздухе, словно по волшебству из Хогвартса, раскрытая книга… — Не могу найти параграф, на котором мы остановились, — где-то внизу под широколистным фолиантом раздался тихий голос юного «чародея», сотворившего сие чудо, а само бумажное издание ещё ближе придвинулось к лицу Кагами. — Помоги… пожалуйста. — Э-э… Давай покажу, только зачем мне тыкать книгу прямо в лицо? — Форвард слегка недоуменно взял в руки Историю Японии, рассеяв всё волшебство. — Да это чтоб тебе было лучше видно, Кагами-кун, — протянул Куроко, закладывая руки за спину и отчаянно желая вырвать талмуд да от души треснуть им форварда по башке, чтоб забыл, как стебаться. — Сколько тут ходить, Куроко, шаг до парты, — пожал плечами Кагами, листая страницы. — Да это чтоб тебе не нужно было напрягаться, Свет мой, Кагамушка, — опустил глаза вниз распасовщик, представляя, как учебник опускается на голову форварда. — Ну будет тебе, это пустяки, — буркнул Кагами и протянул ему книгу. — Вот, нашёл, держи. — Спасибо, — принял её Куроко, смакуя мысленно, как Кагами сгибается от тяжёлого удара, падает на колени, а затем просит пощады и прощения. Не дав толком насладится красочной сценой причитаний форварда в глубоком одзиги*, в уши распасовщика резко вторгся школьный звонок, громко оповещавший, что пришло время снова приготовить свои зубы и хвататься за несгрызаемый камень науки. Куроко уселся за парту и, пока не было учителя, заглянул в чат, созданный Акаши. Сообщений не было. «Буду первым», — решил он и набрал текст: «Я успел на второй урок, мне встретился Кагами-кун. Вроде всё прошло нормально, я даже вежливо с ним разговаривал, хотя хотелось треснуть». Тут в класс вошёл сэнсэй, и Куроко быстро кинул телефон в сумку, как раз успев отправить сообщение.***
Мидорима вышел из аптеки, сжимая в руке пачку с бинтом, и направился в сторону ближайшей скамейки, дабы там спокойно мумифицировать пальцы левой руки. Порывшись в сумке, он обнаружил маникюрные ножницы с какого-то перепугу: ну точно младшая сестра закинула, когда заставлял её есть нелюбимую кашу, вот мелкая заразка! Но в данной ситуации сие почти холодное оружие ему очень даже пригодится — разрезать бинт на полоски глазами, словно лазером, он пока не научился. А жаль, Мидорима подумал, что можно было бы сэкономить кучу времени, но это уже лирика. Живо нарезав из белого полотна узкие полоски, он хотел было приняться за обматывание, но вдруг повеял ветер, и Мидорима запутался в бинтах, сам едва не превратившись в мумию. Сняв тонкие лоскуты с головы и отплёвываясь, он занялся процедурой и довольно быстро закончил. Оглядев плоды своей работы, Мидорима вытянул кисти вперед, растопыривая пальцы, как из-под гакурана выглянули часы, неумолимо показывая, что на второй урок он опоздал. Подскочив на лавке, будто сел на дикобраза, Мидорима за пять минут достиг школы Шутоку и помчался в свой класс. Возле двери за пару выдохов вытолкал лишний кислород из лёгких, старательно пригладил зелёную шевелюру и решительно постучал в дверь. Ответа не последовало и он снова затарабанил, уже громче и настойчивее. С той стороны послышался голос учительницы, милостиво дающей добро на вход и явно догадавшейся, от кого исходит жажда знаний, и Мидорима зашёл. — Здравствуйте. Извините за опоздание, можно мне войти? — вопросил он как можно более холодно, выпрямившись, словно солдат на построении. Он кинул взгляд в сторону сидящего Такао — тот заулыбался и махнул ему самой ладошкой в знак приветствия. У шутера заныло где-то в районе солнечного сплетения, когда вспомнил, что надо величать Казу-чана по фамилии. Глядя на приветливое и радостное лицо, он решил: нет уж, что-что, а этого он делать не будет, хоть кромсайте его на куски, начиная с самых болезненных мест, но своего лучшего друга и верного извозчика он будет звать только по имени! — Здравствуй, Мидорима, садись. — Пожилая учительница по современному японскому не стала ковырять мозг и нудить «о нерадивых учениках», а также донимать расспросами об опоздании, и Мидорима, мысленно послав старушке миллион алых роз за редкостную в её профессии недоставучесть, с облегчением потопал к своей парте. — Шин-чан, где это тебя носило? — тут же раздался весёлый шёпот за спиной. — Надо было, — отмахнулся Мидорима. По дороге в школу он только и думал о веской причине для пропуска тренировки, и вопрос Такао застал его врасплох, словно кота, жадно поедающего вкусняшки со стола. — Шин-чан, ну скажи, где ты был? — Настойчивость Такао была подкреплена подёргиванием за воротник гакурана, весьма ощутимо прихватившим при этом волосы шутера. — За… нос себя подёргай, — скосившись на него, зашипел от боли Мидорима и схватился рукой за шею, потирая источник боли. — Ой, извини, Шин-чан, я не хотел за волосы, — виновато зашептал плеймейкер, но не отстал. — Так где ты был, а? — Казу-чан… — Мидорима сделал паузу, и улыбка мелькнула на его лице, будто он знал что-то, известное лишь ему. — Я был дома. Просто нужно было… помочь… отцу… Он попросил… потому что никого больше не было… — Запас фантазии исчерпался, и он задумался, чем бы продолжить байку. — Что, опять с новым проектом, да? — Да, — облегчённо вздохнул шутер, мысленно обняв и почти расцеловав своего друга за подкинутую идею. И как теперь такого прекрасного человека называть по фамилии? Уже в десятый раз твёрдо уверив себя, что безобразию не бывать, он быстро зашептал: — Точно, с проектом, нужно было помочь всё перенести в машину и довезти с отцом до работы. Какой ты догадливый, Казу-чан. — Так я больше и не знаю ничего, что могло бы задержать тебя на целый урок, — хмыкнул Такао. — И то верно, — согласился Мидорима. Он поправил пиджак, проверил, все ли пуговки застёгнуты, опять пригладил волосы и приготовился впитывать знания. Вспомнив про общий чат, он достал украдкой телефон и посмотрел: там были новые сообщения, но только от Куроко. Мидорима хотел было тоже написать, но тут учительница вызвала его отвечать и пришлось отложить, незаметно опустив мобильник в карман штанины.***
Мурасакибара с задумчивой миной пересекал пустой холл школы, размахивая хрустящей, ещё не раскрытой пачкой шоколадных мишек. Звонок на урок уже был, но центровому было не до этого: сейчас больше всего волновала баскетбольная тренировка, на которую он не придумал отмазку. Безрадостные мысли хаотично сновали в его голове, подобно муравьям, гнездо которых разворошила чья-то неосторожная нога, так что переживания о неявке на первый урок были, мягко говоря, не к месту вообще. Повернув за угол в коридоре по направлению в свой класс, в Мурасакибаре вдруг проснулся прилежный ученик, и он припустил было ходу, но вспомнил, что по статусу ему сейчас положено быть лентяем, безучастно окидывающего всех равнодушным взглядом из-под немного приподнятых бровей, посему сразу сбавил скорость до стартовой. Очень медленно влача длинные ноги по гладкому полу коридора и рискуя добыть пятками огонь Прометея или же хотя бы лёгкий дымок, спустя минут десять он доплёлся до класса и постучал в дверь. Сэнсэй даже не удивился опоздавшему, а центровой неспешной походкой дотопал до своего места. Намеренно зашуршав цветастой пачкой со сладостями, он сжал её в объятиях свой широкой ладошки, от чего та чуть не треснула по швам, и кинул на парту. По сторонам тут же зашушукались — он разобрал лишь пару обрывков, вроде «этот длинный, как всегда» и «снова притаскал конфеты». Мурасакибару внезапно обуял дикий стыд за себя прежнего. И чего он раньше себя вёл, как распоследняя срамота?.. Центровой со вздохом решил, что в будущем он обязательно исправится, но сейчас нужно поддерживать амплуа, поэтому бесстрашно достал мобильник, и, как ожидалось, учитель даже ухом не повёл. «Чудеса», — подумал Мурасакибара. Он открыл чат «Поколение чудес» и увидел сообщение от Куроко. «У меня тоже всё нормально, опоздал на урок, теперь играюсь телефоном, а сэнсэй даже замечания не делает. Боится, что ли?» — подшутил он и отправил. Через минуту пришло новое сообщение от распасовщика: «А ты проверь». «Вот Куроко, подстрекатель», — подумал Мурасакибара. Любопытству порой трудно противиться, а уж если мозговые извилины пересыпаны сахаром, то для разумного оценивания предложения были недееспособны. И центровой тут же цапнул подначивание, словно рыбка наживку, возжелав узнать, где же предел терпению учителя. Он взял пачку с мишками и открыл её. Цветная упаковка с противным громким хрустом разрезала тишину в большом классе, а Мурасакибара демонстративно извлёк оттуда одну конфету и, благостно смежив веки, вознамерился было кинуть себе в рот, хоть от горьковатого запаха сладости его аж передёрнуло. Только центровой приготовился безжалостно раздавить зубами шоколадную животинку и ощутить на языке её приторный вкус, как вдруг занесённую над партой конечность будто обожгло от боли. Распахнув глаза, он замахал пальцами, а упущенный мишка, подпрыгнув на парте, с радостным стуком ускакал по полу прочь от пожирателя, через раз показывая задницу. Постукивая указкой по ладошке, рядом с партой стоял учитель со взглядом, обещавшим различные виды телесных наказаний. — Мурасакибара Ацуши, как я погляжу, ты вообще потерял всякий стыд и страх! Если ты опоздал на урок, и я не сделал тебе замечания, то это не значит, что можно мне вылезти на голову и свесить ноги на шею! Ещё раз увижу подобное безобразие — отчислю от моих уроков и будешь думать потом, как экзамен сдавать! Напоследок он сердито потряс в воздухе предметом экзекуции и, круто развернувшись, ушёл к своему столу. «Вот, значит, где предел-то», — съежился Мурасакибара, потирая ушибленные пальцы.***
Аомине торопливо направлялся в академию и внезапно вспомнил, что ещё вчера вечером отключил звук на телефоне. Достав эбонитового друга из недр своей школьной сумки, он увидел двадцать пропущенных звонков от Момои и ещё около десятка сообщений, наверняка, тоже от неё. Аомине лишь занёс палец над зелёной кнопкой напротив контакта подруги, как его опередил входящий вызов от оной. Приняв звонок, он поднёс мобильник к уху, но тут же отдёрнул руку на расстояние, безопасное для целостности барабанной перепонки. — Дай-чан, ты где?! Ты жив? Почему трубку не брал? — надрывно визжала Момои. — Я уже не знала, что и думать, хотела твоим родителям звонить! — Сацки, Сацки, погоди, не кричи, — попытался утихомирить её форвард. — Я был на встрече с ребятами из команды Тейко, это же ты написала Акаши. Всё со мной нормально, я скоро буду в школе. — Фух, ну успокоил… — Децибелы голоса Момои понизились. — Дай-чан, не делай так больше, предупреждай, если что. Я ведь могла позвонить твоей матери, представляешь, что было бы?.. — Да, ты права, я не подумал, извини, — вздохнул Аомине. — Сацки, я уже почти возле школы, мне надо войти в образ, давай на большой перемене поговорим. — В какой ещё образ? — Акаши сказал, что нам нужно притворяться пока что теми, кем мы были, пока не выясним причину всего. Потом подробно расскажу. — Ясно, ну хорошо, тогда до встречи! — До встречи. Аомине положил телефон в сумку и, взлохматив себе шевелюру, со взглядом человека, которому весь мир задолжал крайне большую сумму наличных, ослабил галстук и неспешно поднялся по ступенькам своей родимой академии. Звонка на урок ещё не было, и, как ни старался он замедляться, всё равно не опоздал на второй урок. Раз уж он должен вести себя, как ленивый, грубый и самоуверенный парень, то надо как следует постараться, решил форвард. В класс Аомине ввалился, открыв дверь с ноги. На него тут же воззрились все замолчавшие в одночасье одноклассники, а также пара глаз учителя. Не иначе как чёрт дёрнул его лицедействовать именно перед этикой. Душа Аомине тут же покинула его бренное тело, отлетев подальше от выкинувшего наглый фортель, а сердце ухнуло где-то в пятку, и остался форвард один на один с пучеглазым, мгновенно растеряв весь свой лихой запал. Это был как раз тот случай, когда свои таланты нужно было умерить, потому что «Этикет» весьма и весьма не любил поведение, хоть малость выходящее за рамки приличий, что уж говорить о выходке Аомине. И форвард знал об этом. Знал, но не соизволил посмотреть расписание в дневнике перед тем, как «входить». Что ж, природа щедро одарила его талантом к баскетболу, но на этом подарки кончились, и ума Аомине не перепало. Мгновенно похолодев от зашевелившихся волос на синей макушке до дрожащих пяток с трепещущими коленями, он заморгал и пролепетал: — И-извините, сэнсэй, я нечаянно… — Разве можно ТАК открыть дверь нечаянно? — На Аомине вытаращились немигающие глаза. — Я… правда, нечаянно… не хотел… Прошу меня извинить… — Ступай на своё место, и чтоб я от тебя ни звука лишнего не слышал на уроке, — проскрипел учитель голосом несмазанных дверных петель. У него был необычно широкий рот, прям как у лягушки, нижняя челюсть смешно ударялась о верхнюю при каждом слове. И в мыслях Аомине некстати промелькнуло: интересно, еду он так же языком захватывает, как упомянутое земноводное, или же пользуется столовыми приборами? Форварда обуяло истерическое желание рассмеяться. Понимая, что после смеха следующим раздастся хруст его шейных позвонков, когда «Этикет» в бешенстве оторвёт синеволосую голову, Аомине, закусив губу, нечеловеческими усилиями сдержался. — Да, сэнсэй, — низко склонив голову, чтобы скрыть льющийся через глаза смех, побрёл он к своей парте под перешёптывание одноклассников. Решив, что демонстрировать свой хамский характер он будет после этики, Аомине тихонько просидел весь урок, словно мышь в норке, и только после звонка на перемену заглянул в телефон. Ещё на уроке он услышал вибро-сигнал о новом сообщении в мессенджере, но, будучи под оптическим прицелом двух мутноватых зорких глаз, не посмел достать мобильник. Открыв чат, форвард прочитал небольшую переписку между Куроко и Мурасакибарой и, хмыкнув, решил тоже закинуть свою монетку в общак. «Так что там с сэнсэем, Мурасакибара, проверил? У меня всё нормально, никаких происшествий пока что», — приврал он немного и хотел уже было заняться подготовкой к следующему уроку. Вспомнив, что по сценарию он вообще-то лентяй и разгильдяй, форвард небрежно кинул книжку с тетрадкой и расселся на стуле, закинув ноги на парту и посматривая из-под полуопущенных век на одноклассников, ничуть не удивившимся подобному поведению.***
Кисе уныло топал по коридору Кайджо и боковым зрением замечал, сколько вокруг проходит симпатичных старшеклассников. А ведь теперь он вынужден их игнорировать и вместо этого делать вид, что ему очень хочется раздавать автографы своим фанаткам. Да уж, Кисе с удовольствием дал бы автограф, и не один, но парням, мать его, парням! Только подошёл он ближе к своему классу, как стоящая неподалёку стайка оголодавших по свежим фоткам любимой модели и его каракулям на блокнотиках девиц сорвалась с места, словно со старта по забегу, и тут же понеслась визжащим тайфуном на замершего Кисе. Тот сначала хотел было сделать ноги — мало ли, ещё набросятся на бедного форварда и сдерут с него от великой радости шмотки на память, но вспомнился утренний разговор в парке, и он остановился, покорно примиряясь со своей участью. — Кисе-кун! Кисе-кун! — Раздалось со всех сторон на разной тональности, и форвард за секунду был окружён плотным кольцом толкающихся школьниц. — Можно автограф? Кисе-кун! — Можно, можно, — согласился натуральный блондин. К нему отовсюду потянулись руки с листиками, и Кисе решил, что чем быстрее поставит закорючки, тем скорее вырвется на свободу. — Кисе-кун, а можно мне и для брата автограф? Он тоже хочет пойти в модельное агентство и ему нравятся твои образы, — пропищал кто-то возле правого плеча, тыча парню в бровь небольшим блокнотиком. Форвард встрепенулся и схватил чудом не угодивший в глаз предмет: — Для брата? Конечно! Как его зовут? — Маширо, — воззрились на Кисе два тёмных глаза. — Значит, Маширо-кун, — пробормотал он, растягиваясь в улыбке, и начал быстро писать: — «Привет Маширо-куну от Кисе Рёты. Двери модельного агентства всегда для тебя открыты. Приходи на пробы. Я обычно в агентстве с пяти вечера по будн…» — Кисе вдруг осёкся на полуслове. Он мысленно чертыхнулся, вырвал листок с блокнота, ослепительно улыбнувшись при этом недоумевающей девчонке, а затем просто написал «Для Маширо-куна» и поставил подпись. Через минут пять все автографы были розданы, а Кисе, наконец, с миром отпущен. Девицы удалились, шумно обсуждая, кому какой длины автограф поставил «этот красавчик», а сам виновник торжества с облегчением вздохнул и развернулся, чтобы скрыться за дверью класса. Развернулся и аж подпрыгнул от неожиданности: прямо перед ним стоял откуда-то взявшийся Касамацу. Держи себя в руках, называется, не смотри на парней, не трогай их, ага! Сдерживаешься тут, сдерживаешься, стараешься, всё вроде получается, так нá тебе — капитанчика случаем не заказывали? Да, того самого, который Касамацу Юкио с соблазнительными формами тела древнегреческого бога любви… Не заказывали, нет? Ну что ж, тогда он сам пришёл! — Кисе, ты почему на первом уроке не был? — сдвинул брови капитан. — Меня твоя староста спрашивала. Она решила, что какого-то хрена я должен об этом знать, только вот я не понимаю, какого: у тебя дома я точно не ночую, чтобы быть в курсе всех передвижений… — Касамацу-семпай, так в чём проблема? — тут же потекли слюнки у форварда, как представил картину, где капитан и он в одной комнате, может, даже на одной кровати… — Так можешь переночевать у меня, Касамацу-семпай… Широко раскинув руки и мгновенно забыв обо всём, Кисе вознамерился заключить в свои объятия мускулистое тело напротив и сполна насладится его изгибами, но вместо этого хапнул руками только воздух. Касамацу не пожелал близости со своим форвардом, поэтому вмиг от него отскочил. — Я вижу, всё у тебя в порядке, — недовольно сказал бровастый, хмурясь. — Я думал, мало ли, вдруг случилось чего, раз не пришёл, а ты тут ерундой страдаешь, как всегда. — Ну почему сразу ерундой-то? — обиженно сказал Кисе. — Я, может, соскучился и хотел обнять… — Кисе, ты придуриваешься или правда так считаешь? — воскликнул Касамацу. — Друзья вообще-то не зажимаются так, это уже по части… м-м… голубков. Так что ты явно путаешь хер с трамвайной ручкой… Ладно, увидимся уже на тренировке, давай… Глядя вслед удаляющемуся капитану, Кисе решил, что тот явно какими-то феромонами набрызгался, именно поэтому он не смог удержаться, напрочь забыв обо всём… Пообещав себе держать контроль и обходить Каса, словно прокажённого, форвард, наконец, тоже ушёл на урок.***
В классе было шумно: урок социологии в Ракузане проходил, как всегда, с дискуссиями, обсуждениями и с активным участием учителя. Акаши нравился этот предмет, но он не особо высказывался по некоторым темам ввиду разницы своего и общепринятого мнения, и ограничивался поверхностными книжными ответами, но сэнсэй всегда был им доволен. Без приключений добравшись до школы, а затем и до класса, Акаши сидел на уроке, погрузившись в раздумья, и никак не вливался во всеобщий спор по теме лидерства. Ещё только туда не хватает макнуться и потом его точно сожгут на костре, а последними словами кэпа будут «И всё-таки я абсолютен». Не желая себе участи Галилея, Акаши предпочёл по-тихому отсидеться на социологии с её опасной темой. Он анализировал случившееся с ним и «чудесными» ребятами, пытаясь найти причину, а затем и решение. Акаши тихонько открыл на телефоне интернет и начал искать ответы на поисковые запросы по типу «неожиданные изменения в характере». Скоро он устал от бесконечных ссылок, гласящих о том, что с возрастом все люди меняются, не надо так переживать, вот вам восемь советов, бла-бла-бла. Плюнув на все статьи по психологии, он сдуру начал лазить по разным эзотерическим ссылкам и нашёл какого-то шарлатана. С фото сайта на Акаши взирал обвешанный с головы до пояса цепочками со всевозможными талисманами «провидец», который обещал, что сможет не только отыскать потерянные вещи, выскоблить карму и вернуть мужа, но и заглянуть в прошлое и будущее, ведь ему однажды явилось белое облако, а оттуда зычный голос вещал, что отныне он должен помогать страдающим, ищущим и просто тем, кому заняться нечем от скуки. Про последних, конечно, не писалось, но именно так подумал Акаши, когда дочитал всю эту ахинею. — Акаши Сейджуро! — громкий возглас учителя оторвал парня от телефона. — Да, сэнсэй, — поднялся тот. — Я уже третий раз тебя зову, а ты и не слышишь вовсе. Чем занимаешься? — Я… в телефоне читал, — выдавил Акаши, выбрав между двумя вариантами ответов — вежливо или честно — неизменно второй. Сердце заколотилось, как бешеное. Ну вот, здравствуй, послание в дневнике для отца, давно не виделись, вообще-то никогда. — Вот оно что. Значит, мой предмет тебе неинтересен? — В данный момент — нет. — Кэп страстно возжелал себе немоты. Здесь и сейчас. — Что, правда? — учитель даже удивился и подошёл поближе. — Позволь полюбопытствовать, почему же? — Потому что сейчас есть проблемы поважнее. — Да? А какие же это проблемы? — искренне заинтересованно вопросил учитель. — Поделись с нами, может, мы поможем, и спокойно вернёмся к уроку. «А жопу тебе маслом не намазать?», — подумал Акаши, а вслух молвил, пытаясь хоть как-то завуалировать свой ответ: — У товарищей проблемы… Только я могу помочь. Не спрашивайте, пожалуйста, какие, — попросил он. — Товарищам помогать — это правильно, — закивал сэнсэй и вернулся к своему столу. — Но не на школьных занятиях. Поэтому в наказание за подобное ответь на вопрос по теме урока: каким, по твоему мнению, должен быть лидер в команде, его методы управления. Я жду внятного ответа, Акаши, тогда, так уж и быть, я не стану отнимать твой телефон, который ты старательно прячешь за спиной, а также сообщать об этом директору. «Замечательный день сегодня, — подумал кэп. — То ли чаю пойти выпить, то ли повеситься». — Лидер должен быть самым умным, с достаточной силой воли и жёстким характером. Его слово в команде — закон, его приказы не обсуждаются, они абсолютны и верны. Лидер точно знает, как вести за собой людей, находящихся в подчинении, что лучше для них, а если кто ослушается, то его будет ждать суровое наказание… — Акаши даже малость увлёкся. — Постой, — изумлённо молвил учитель. — Это ты описываешь какого-то диктатора, а не лидера. С кого ты списал такой образ? С правителя какой страны? — С себя, — ответил кэп. — Я даже не знаю, что и сказать, — учитель присел на край стола. — Это кем же ты так управляешь? — Своей командой по баскетболу, — сказал Акаши. Горел сарай, гори и хата, мать его… — Бедные твои сокомандники, не завидую им, — покачал головой сэнсэй. — Вот это капитан у них суровый. Хотя, судя по результатам матчей, ведёшь к победе ты хорошо, хоть и суждения у тебя совершенно диктаторские. А как же взаимопонимание с подчинёнными? — В жопу его, — вырвалось у кэпа, прежде чем мозг успел сгенерировать приличное слово. — Акаши! — Извините, сэнсэй! Я хотел сказать — в топку! А оно само как-то… Можно я уже закончу отвечать? Что-то я сегодня слишком… взволнован… — кэп состроил умоляющие глазки с хлопающими ресницами, и учитель сдался. — Да я вижу, что ты сам на себя не похож… Что ж, хорошо, одному из лучших учеников школы я прощу его небольшой казус, но на следующем уроке пощады не будет, — пошутил учитель. — Спасибо, — сел на место Акаши, вытирая пот со лба. И куда, спрашивается, ещё может завести его новое умение?.. Акаши уже не было столь любопытно.