Его надежда

Война закончилась победой Сенджу, что было не особо удивительно. Такой исход легко предсказать, если знаешь какое примерно количество раненных поступает в каждый из кланов. Я побывала по обе стороны, поэтому прекрасно осознавала, что Учихи не вывозят с их навыками в медицине. — Принесите мне больше чёртовых бинтов! — выкрикиваю, пытаясь хоть немного приостановить кровотечение с помощью техник. — Я непонятно говорю?! Иногда во мне просыпается ужасная по масштабам злость. Не могу выносить, если человек умирает буквально на глазах, а я не в состоянии как-то помочь. Спустя три месяца после окончания сражений, начались уже привычные нападения на патрули, чтобы выкашивать врагов по одиночке, не тратя слишком много сил. Вот только если раньше бывшим соклановцам хватало немного задеть что-то жизненно важное, то сейчас приходиться стараться убивать на месте. У красноглазок появилась я, которая одного или двух людей почти с того света в состоянии вытаскивать. Да, это тяжело и слишком затратно, но почти всегда получается. Харука не просто так натаскивала и заставляла повторять одни и те же упражнения по сто раз. — Айко-сан, там принесли ещё одного с дневного патруля, — молодая девушка подбегает, поднося чистые тряпицы. — Дайте десять минут, я почти закончила тут, — проговариваю, скрипя зубами. — Подзови сюда того, кто заменит. — Казука-сан сейчас в детском доме, — выводя неверием в собственные силы, заставляя сдерживать рвущуюся наружу агрессию. — Сама встанешь, останется только стянуть немного кожу, — тяжело вздыхаю, убирая ненужные эмоции. — С этим справится даже ребёнок. Быстро заканчиваю, передав эстафету, и бегу к другой койке, где всё намного лучше. В принципе, Учихи справились бы и без меня, но, кажется, предпочитают избегать ошибок, нарабатывая опыт на чём-то лёгком. Из-за моей почти всем известной принадлежности к Сенджу, многие считают гением в лечении, перестав брать в расчёт даже чересчур юный возраст. — Заканчивайте сами, мой резерв почти пуст, — проговариваю, всем видом намекая на то, что продолжать не буду ни при каких обстоятельствах. — Изуна-сан попросил ещё подлечить пленных женщин, так что до нуля опускать уровень чакры не собираюсь. Я стала немного посмелее, чувствуя некую защищённость из-за близких отношений с наследниками. Да и я умудрялась нарабатывать собственный авторитет постоянной помощью раненным, которые тоже были благодарны. Некоторые шиноби уже даже стали воспринимать меня не как кого-то плененного, а как человека, просто нанятого на работу. Уважительное отношение было в новинку, я не понимала, как иногда отвечать на благодарность прибегающих женщин, чьих мужей буквально вытащила из лап смерти. — Она же не Учиха… — слышу тихий шепот за решеткой от только сегодня приведённых парней, которых вскоре обменяют на людей красноглазок. Подобные высказывания немного напрягают, заставляя съёживаться от непонятного стыда. В эту эпоху служить не своему клану сродни самому страшному из всех грехов. Семья должна быть на первом месте, и почти каждый приведённый заложник считает долгом напомнить о неподобающем поведении. — Молчать! — Джун повышает голос, довольно успешно заставляя всех заткнуться. — Айко-сан, женщины дальше. Киваю, продолжая идти, неприятно позвякивая цепями от кандалов. Звук слишком громкий, потому что отражается от каменных подвальных стен. — Не трогайте меня! — слышу крик. — Я никуда не пойду! — Сенджу всегда такие громкие, — усталый вздох раздаётся со стороны сопровождающего. — Мы же даже не пытаем девушек, зачем так орать… Подозрительно знакомую особу сажают на стул прямо предо мной, привязывая верёвками к стулу. Ничего не поделать, если не дают заживлять раны, приходится пользоваться крайними мерами. Никто не хочет выносить трупы идиотов, умерших от заражения крови. Плюс, вонь выветривается крайне плохо, лучше предотвращать не самые приятные вещи, пока они не произошли. — Наш будущий глава перережет вам всем глотки собственноручно! — она так и не угоманивается. — А второй наследник ему в этом поможет! Его скорость невероятна! — Мадара тоже неплох, — проговариваю, прикладывая ладони к чужой рваной ране на ноге. — А Изуна-сан вполне способен отражать атаки Тобирамы… Не кажется, что переоцениваешь способности своих спасителей? Замечаю ухмылку на лицах стоящих рядом охранников, которые определённо довольны тем, что хотя бы на несколько мгновений, но заткнула горластую девчонку. — Если Айко-сан так считает, то ошибки быть не может, — один из мужчин гордо выпрямляет спину. — Послушай умного человека, и больше не ори. Он хочет отвесить подзатыльник под влиянием какого момента, но я смиряю взглядом, намекая, что это излишняя жестокость. Кажется, пару недель назад ассистировала на родах его жены, поэтому он так послушен. Благодарность Учих штука очень сильная, они ценят, если помогаешь их родным. — А ты чего хвалишь тех, кто тебе даже не родственник? — заводя уже привычную тему. — Ведь работаешь собачкой на привязи, которую ненадолго выпустили погулять. Явно намекая на кандалы, потому что другого повода для подобных сравнений не нахожу. — Служанка из главного поместья что ли? — спрашиваю, примерно представляя, откуда могло взяться столько высокомерия у обычной ничем не примечательной прислуги. — Я работала в крыле наследников, — усмехнувшись. — Даже имела честь лично с ними разговаривать. — Да? — выразительно изгибаю бровь. — Что-то плохо ты справляешься с обязанностями, дорогая. Оглядываю присутствующих, которые уже прекрасно поняли, что имею ввиду. Мне не запрещают выдавать свою истинную принадлежность, потому что красноглазкам от подобных выходок вообще ничего не будет. Потом только на мои плечи свалится осуждение из-за того, что помогала чужому клану. — Неужели память так и не подаёт ничего дельного? — Джун подыгрывает, решив немного развлечься, активируя шаринган. — Мы ведь даже по имени девчушку, что тебя лечит, называли. — Так ведь внешность то неприметная, золотистые волосы на каждом шагу, — третий из охранников наконец-то подаёт голос, используя саркастичную интонацию. — Айко-сан, может я не прав, не был же гостем у наших врагов. — Конечно, ведь всем давно известно, что Сенджу в большинстве своём светловолосые, — смеюсь, прекрасно осознавая, что данная с рождения внешность очень редка, и выявилась только из-за матери. Замечаю, как женские глаза удивлённо расширяются, когда она более внимательно осматривает. Чувствую, проблем потом не оберусь из-за глупого желания хоть немного повеселиться. — Не может этого… — впадая в ступор, сразу начав отрицать. — Наследница мертва! Её взяли в плен и убили в первую же ночь! — Тогда считай, что перед тобой призрак, — поднимаюсь на ноги, театрально поклонившись, беря юбку за края и слегка приподнимая. Мужчины не сдерживают улыбок, радуясь реакции только недавно вопившей во всё горло особы. — Предательница! — как будто пытаясь выплюнуть в мою сторону яд, а не слюну. — Ай-ай-ай, леди себя так не ведут, — один из смотрителей отодвигает подальше, не дав испачкать мою одежду. — Будешь такой плохой девочкой, закинем к Хагоромо, и тогда посмотрим, как замолишь о пощаде. Джун берёт за запястье, стараясь увести от пышущей злостью бывшей служанки, но я его останавливаю. Зашуганная маленькая девочка завела временные знакомства, которые придают ей сил. — Ты выложила всю информацию об устройстве поместья, рассказала известный план нападения… — делаю шаг вперёд. — Не имеешь права в чём-то винить! Даже в пыточную не водили, просто припугнув, где же смелость была тогда? — Развлекаешься? — знакомый голос эхом отражается от стен. — Я слышал крики даже у себя в кабинете, подумал, кто-то умудрился сбежать. — Изуна-сама, — все моментально кланяются, показывая своё уважение. Оборачиваюсь в сторону наследника, до сих пор предпочитая не пользоваться этикетом. Пока сами не попросят вести себя подобающим образом, не буду унижаться. — Плохая попытка, — перехватываю чужую руку с лезвием, поблагодарив ещё оставшиеся после спаррингов с Тобирамой рефлексы. Разрезала верёвку, полностью переключив внимание присутствующих на разговор. Вот только жаль, что я заметила странные телодвижения, когда сидела на корточках, затягивая порез на ноге, который скорее-всего она сама и сделала. Он не выглядел как нанесённый врагом. Я успела насмотреться на кучу ран, запомнив уже даже как выглядят царапины от различных видов оружия. Замечаю, как на лице второго сына на мгновение проскользнуло волнение, а потом облегчение. — Айко-сан, — Джун реагирует быстрее остальных, оказываясь рядом в мгновение ока. — Вы что творите? Мадара-сама на кусочки порвёт, если Вас кто-то травмирует. — Всё в норме, я тоже шиноби, хоть и очень слабый, — успокаиваю, передавая дальнейшее скручивание нарушительницы тем, кто обязан выполнять эту работу. — Проверьте всех Сенджу на наличие вот таких штучек. Кручу в руках безделушку, которая очень удобно превращается в заколку при необходимости. Кладу её в раскрытую ладонь Изуны, предпочитая не оставлять у себя опасные вещи. А дальше предоставляю возможность командовать тому, кто это и должен делать, шепотом рассказав, где ещё могут быть спрятаны опасные для жизни людей предметы. — Со всех снять пояса и проверить наличие карманов на юбках! — громко и чётко, так чтобы это слышали абсолютно все. — Мы не издевались над и так напуганными женщинами, но после подобного инцидента разрешаю досматривать так же, как и мужчин! Позовите опытных куноичи на помощь, но не скидывайте абсолютно всю работу на их плечи! — Пусть распустят всем волосы, в гульках могут прятать яд, — тихо добавляю, больше не желая оказываться в опасности и доставлять проблемы окружающим. — И, лично от меня просьба, как от девушки, постелите матрасы в камеру, умоляю. Больно смотреть на тех, кто тут уже очень давно… — Дай мне деньги на них, и с удовольствием выполню это маленькое желание, — тоже шепотом, недовольно смотря прямо в глаза. — Иди в комнату, лечение заложников откладывается до завтра. Открываю рот, чтобы ещё что-нибудь сказать. — Без шуточек, — уже зная наперёд, что произойдёт. — Одежда сама себя не постирает, будь добра заняться оставшимися делами. — Если что-то не скинул в прачечную, я не виновата, — вздыхаю, и стараюсь стремительно удалиться, чтобы больше не мешать в довольно неплохо оживившемся подвале. *** Складываю в тазик грязные вещи, и выхожу, чтобы заняться стиркой на улице. Уже довольно холодно, но потом таскать тяжёлое совсем не хочется, а беспокоить лишний раз Джуна будет большой наглостью. Его совсем недавно перевели работать смотрителем за пленными, он не полностью освоился. Наверное, именно в этот момент очень себе благодарна за то, что умудрилась довязать тёплую накидку, иначе окоченела бы. Зима выдалась довольно холодной, даже снег до сих пор лежит, не собираясь таять. — Мадара, собрание уже закончилось? — спрашиваю, увидев мимо проходящего наследника, когда развешивала вещи. В отличие от меня этот человек даже не старается утепляться, ходя в одной и той же амуниции круглый год. Парень не сразу реагирует, поэтому приходится позвать ещё раз, выводя знакомого из лабиринта мыслей, которые, судя по выражению лица, были не самыми радужными. — Тебя подождать? — он спрашивает, игнорируя заданный вопрос. Киваю, стараясь побыстрее закончить, чтобы его не задерживать. — Как же они достали! — слышу измученный вздох, стоит только переступить порог комнаты. Непонимающе склоняю на бок голову, ожидая хоть каких-то объяснений. — Снова война? — для меня это единственная вещь, которая может вызывать подобную реакцию. — Кто начал? — Лучше б она, честно, — он садится за стол, вытаскивая из ящика бумажки. — Старые раны отца стали о себе напоминать… Старейшины сразу спохватились за поиск моей будущей жены, игнорируя тот факт, что Изуна живой и здоровый. — Поздно они, — проговариваю, накидывая всё-таки на крепкие плечи одеяло, опасаясь того, что простудится. Он ещё ни разу на моей памяти не болел, но лучше перестраховаться. Забота всё равно ляжет именно на мои плечи, несмотря на наличие какого-нибудь человека, что будет приглядывать со стороны, чтобы точно не отравила. — Всё шутишь? — недовольно повернув в мою сторону голову. — Поверь, сейчас не до этого. — Мадара, меня сосватали лет в восемь, если не раньше, — беззаботно пожимаю плечами. — Тобираме тоже подобрали кандидатку… С Хаширамой сложнее, там папа хотел кого-то очень достойного и с хорошей наследственностью, в момент моего исчезновения ещё не определились. — Проблема не в том, что против… — почти вдарившись лбом о стол. — К чему мне жена, которая будет бояться как огня? Я реально настолько ужасный что ли? — Нет, на лицо вполне симпатичненький, — плюхаюсь в своём углу на разложенную постель, хватая вышивку, которую не закончила. — Хмуриться бы перестал на постоянной основе, и цены бы тебе не было. — Тогда какого чёрта они все тряслись так, словно перед ними монстр? — так и не поднимаясь, оставшись пребывать лицом в стол. — Этот полный страха взгляд… На меня и раньше так смотрели, но чтобы в них ещё присутствовала мольба не выбирать именно её… Я знаю, что наследника боятся, все трепещут перед его гневом, и стараются лишний раз на глаза не попадаться. На поле боя он жесток, а дома очень строг с шиноби, которых отдали на попечение… Новенькие обычно дрожат от одного взгляда, предпочитая спрашивать то, что непонятно, у Изуны, который выглядит более мягким. — Отказался от всех? — скорее не спрашиваю, а констатирую факт. — Естественно, — наконец-то подняв голову. — Я же не изверг какой… Им душу не греет даже будущее высокое положение, что уж говорить о возможных детях. Молчу, потому что не имею понятия как ответить. Даже я иногда с опаской отношусь к этому парню, особенно после сражений, когда он готов рвать и метать всё на своём пути после подсчёта погибших и ставших непригодными для службы. — Айко, — привлекая к себе внимание после непродолжительной тишины. — Что обо мне говорят служанки и женщины, работающие в лазарете? — Ты их уволишь, если расскажу, — вздыхаю, не поднимая глаз. — Просто будь менее вспыльчивым, и хоть иногда не смотри на людей так, словно убьёшь за любую ошибку. Слышу, как он поднимается, подходя ближе, присаживаясь на корточки, просверливая дырку в моей макушке. — Тоже просто притворяешься, что не боишься, в душе проклиная каждый момент, когда наедине в этой маленькой комнате? — его явно задело то, что происходило на встрече со старейшинами, раньше таких глупых вопросов не задавал. — Ответь честно, я знаю, когда люди нагло врут, чтобы выбить себе привилегии. Такое ощущение, что я добыча, а он хищник, готовый съесть здесь и сейчас, если сделаю что-то не так. Однако, в отличие от остальных, мне привычно быть в подобном положении. Я почти всю жизнь в этом мире маленькая и слабая ни на что не способная девчонка, которую раньше могли шманать даже люди ниже положением. У Учих моей главной защитой всегда был первый наследник, благодаря которому остальные относятся хоть с какой-то толикой уважения, а сейчас даже дружелюбия, записав в ряды сильных, потому что не стесняясь общаюсь с их будущими правителями, как с обычными людьми. — Мадара, я знаю тебя с детства, — спокойно смотрю в горящие алым глаза. — И успела запомнить добрым вечно улыбающимся мальчонкой, который терпел мои жалобы и делал вид, что цветы, которые приношу, очень даже интересные… Врать не буду, после боёв ты действительно пугаешь, особенно когда врываешься весь перемазанный в чужой крови, и готов снести тонкую стенку, словно она сделана из картона… На момент замолкаю, искренне улыбнувшись. — Однако, знаешь, в тот момент вместе с первобытным страхом перед силой, я испытываю ещё и волнение, боясь больше, что Хаширама задел своим мечом, снова оставив глубокую рану, — шаринган, просверливающий дыру, исчезает, сменившись на привычный чёрный цвет. — Ты один из тех, кто с самой первой встречи пытался не причинять лишний раз боль, поэтому даже если в будущем станешь кем-то очень опасным, я не стану избегать, благодарность куда более сильное чувство… Большая ладонь опускается на голову, взъерошивая волосы, но большего в ответ не получаю. Наследник поднимается на ноги, подходит к столу, и начинает аккуратно заполнять какие-то сегодня утром принесённые бумаги, шепотом что-то бурча под нос. — Кто-то научился очень складно говорить… — слышу, когда уже снова беру в руки иголку, пытаясь наконец-то закончить очередной цветочек. — И я, кажется, придумал, что с тобой делать, если братья откажутся забирать домой. Игнорирую последнюю фразу, потому что уверена, что ничего страшного первый сын со мной не сотворит. Пусть делает, что вздумается, в родном клане всё равно ничего хорошего не светит, его выходки детский лепет по сравнению с возможным замужеством за наследником Сарутоби, с которым разница в возрасте не позволяла даже нормально разговаривать. *** В итоге, через два месяца состояние Таджимы-сана стало ухудшаться ещё стремительнее чем раньше. Даже самым глупым было понятно, что на следующую войну он выйти не сможет, как бы сильно не старался храбриться. Я старалась поддерживать жизнь, которая всё стремительнее вытекала из некогда грозного мужчины, внушавшего страх. Никто кроме наследников не был в курсе, что посещаю спальню главы, потому что старейшины были против данной затеи. Изуна проводил туда под покровом ночи, до этого предварительно отправляя всех служанок и охранников подальше. — Принимать помощь от чёртовых Сенджу, до чего опустился… — грубый уже привычный голос разрезает тишину. — Пап, не начинай, — второй сын хмыкает, всем видом показывая, что недоволен. — Какая разница от кого, если это помогает остаться на этом свете чуточку дольше. Тяжело вздыхаю, снимая боль, оставшуюся от старых травм. — Просто Айко, прекратите считать членом вражеского клана, — фыркаю, удивившись тому, насколько легко стала себя чувствовать в обществе человека, которого боялась в первую встречу. — Разве похожа на наследницу вашего высокомерного противника? — Абсолютно ничем не схожа, — ухмыльнувшись. — Как у такого… Мог родиться такой ребёнок, остаётся загадкой. Он замолчал на середине предложения, явно замяв какое-нибудь ругательство. — Вот видите, так что я просто девчонка, которой повезло получить знания от очень хорошего медика, — улыбаюсь, убирая ладони от чужого покрытого шрамами тела. — Харука была поистине умелым врачом, она бы подняла на ноги. Извините за мою некомпетентность. Поднимаюсь, кланяясь. Я действительно более не испытываю ничего кроме сочувствия и искренней признательности за предоставленную крышу над головой и еду. Всё-таки без его согласия сидела бы в том сыром подвале вместе с остальными приведёнными женщинами. Плюс, именно он вытащил помогать в лазарете, подтолкнув к новым знакомствам и налаживанию отношений с довольно недоверчивыми людьми. Не важно, что это было сделано для собственной выгоды, мне же это никак не повредило… Кошмары не в счёт, всё равно рядом был Мадара, заставляющий чувствовать себя куда лучше даже просто от того, что сидел неподалёку за столом. — Я отведу её в комнату, и вернусь, — Изуна проговаривает, хватая за запястье. — Охрана сейчас вернётся на своё место. Ещё раз склоняюсь, таким образом прощаясь, и выхожу вслед за вторым сыном, пытающемся сплавить как можно быстрее, чтобы не оставлять отца одного. В отличие от брата, он почти не вылазит из этого крыла поместья, частично переселившись в соседнюю от спальни главы комнату. — Как он? — Мадара спрашивает, когда уже умывшаяся выхожу из ванны, готовясь ко сну. — Плохо, — честно говорю. — Максимум месяца три при лучшем раскладе… Вообще удивительно, что до сих пор ходит. Парень снова утыкается в бумаги, явно пытаясь отвлечься от не самых хороших новостей. — Сходи к нему, он постоянно спрашивает, почему избегаешь, — подхожу ближе, облокачиваясь на стенку рядом со столом. — Больные люди очень нуждаются в родственниках рядом. — Айко, не лезь в душу, — строго и холодно, как всегда делает, когда пытается отгородиться от мира невидимой стеной. — Он не обычный человек, не ставь в одну колонну с теми, что видела до этого. — Потом будешь жалеть, — шепчу. — Я не лучший из медиков, могу ошибаться с тем временем, которое отведено. Замечаю, как кисточка трескается в чужих руках от слишком сильного напора. — Принеси из ящика новую, пожалуйста, — спокойно, несмотря на определённо бушующие в душе чувства. — Надо будет снова купить набор. Повинуюсь, подходя к комоду, и выуживая последний ещё живой элемент для письма. Сколько он уже их раскромсал, не знает никто. — Сядь на стул, — приказным тоном. — И подними ноги мне на колени. Кладу на стол принесённый предмет и выполняю указания, заметив как блеснул ключик в чужих больших ладонях. Он аккуратно расстёгивает металлические кольца, сковывающие на протяжении всего дня, и откладывает их в сторону, параллельно с этим вытаскивая из коробочки неподалёку уже знакомую мазь. — Я и сама могу, — бурчу, потянувшись, чтобы остановить, но меня смиряют взглядом, остановив на половине пути. — Себе ты ничего забинтовывать не умеешь, — устало вздыхая. — Так что просто спокойно посиди, пока не закончу. Ночью это делать неудобно, кто-то слишком чутко спит, поэтому дай закончу сейчас. Меня используют для искупления грехов. Ему, видимо, кажется, что если поможет хоть одному, то все убийства не зачтутся на том свете. — Мадара, лучше навести папу, — распускаю волосы, до этого собранные в гульку. — Ты его сын, надежда на будущее клана… У главы точно есть, что сказать перед тем, как он не сможет этого делать. — Я не хочу видеть его настолько слабым, — слегка нервно. — Он переживал все болезни в гордом одиночестве раньше, а теперь… Посмотри! Зовёт, боясь не успеть передать что-то важное. Если это держит его на свете, то пусть так и продолжается. — Что ж вы с Изуной такие упрямые бараны? — практически взвываю. — Тот говорил то же самое, пока не появилось необходимости водить меня туда. Не протянет Таджима-сан на одной силе воли! Его организм угасает с каждым днём всё сильнее, своей глупостью вы только заставляете его умирать постепенно и мучительно в непроглядной темноте, зовущейся одиночеством… Наверняка, сейчас наследник зол из-за того, что смею читать нотации. Однако, на его руках, аккуратно бинтующих мои лодыжки, это не отражается абсолютно никак. Понять состояние помогают только сведённые брови, образующие на лбу морщинки. — Мадара, он не выкарабкается, — твёрдо говорю, перестав стараться смягчать острые углы. — Надежды нет, и она не появится. Для него всё закончилось ещё тогда, когда в последнюю войну мой отец нанёс ужасную рану, задев часть внутренних органов. — Я и без тебя в курсе, — наконец-то повысив голос. — Просил же не залезать в мою голову! — Я и не лезу туда, — фыркаю, скрестив на груди руки. — У меня нет шарингана для подобных фокусов. — Иногда такое ощущение, что есть, — так измученно, что я начинаю жалеть о начатом разговоре. — Тебе определённо надо увеличить объём работы, слишком много болтаешь. Положив листок и кисточку прямо перед носом. — Покажи, какой у тебя почерк, — насильно всовывая недо-ручку. — Если подойдёт, я найду для тебе новое развлечение, а то вышивки уже не влезают в выделенный под них ящик. Скептически оглядываю, всем видом намекая на то, что может не надеяться. Я из другой реальности, здешняя письменность даётся трудно, поэтому слова получаются ужасно корявыми и некрасивыми. Вспоминая, как аккуратно пишет Тобирама, мне становится стыдно… — Отлично, — слышу, как только заканчиваю списывать какое-то предложение. — Держи, это теперь твоё задание на ночь. Непонимающе смотрю сначала на большую стопку бумажек, а потом перевожу взгляд на наследника. — Ко всему этому надо сделать второй экземпляр, — вытаскивая из-под стола чистые листки. — Приятного времяпровождения. Парень поднимается на ноги, разминая затёкшую спину. — Но… — начинаю говорить привлекая внимание. — Я же ужасно пишу. — Так же, как и я, — беззаботно пожимая плечами. — Надо было раньше тебя к этому приспособить, авось научилась бы меньше лезть туда, куда не надо. Аккуратно беру первый попавшийся документ, и чуть не сваливаюсь со стула. У нас реально очень похожие почерки, даже лишние завитушки на некоторых буквах совпадают. — Не шутишь? — всё ещё не веря, что на меня могут повесить клановые дела, не беспокоясь о том, что могу оказаться предателем. — Это твоё наказание за излишне болтливый ротик, — подходя к своему футону. — Если до утра не закончишь, принесу ещё такую же стопку. Всё ещё пребываю в неком ступоре, наблюдая за тем, как Мадара укрывается одеялом, переворачиваясь на бок. — Бить тебя и орать мне не позволяет совесть, а это великолепная замена, которая даёт шанс наконец-то выспаться, — буркнув себе под нос, явно не собираясь изменять принятого решения.