Фарфоровые осколки

Первые солнечные лучи чудесного, но в тоже время отвратительного утра освещали мое лицо. Я почувствовала покалывание, которое заставило мои щёки порозоветь, и мои глаза широко раскрылись. Хотя было только 8 утра, солнечные лучи уже падали на мою комнату, затем на комнату Пагсли и Пьюберта и, наконец, на комнату матери и отца. Я осмотрела свою спальню, в которой недавно произошли изменения. Поскольку я больше не маленькая девочка, я подумала, что пришло время для перемен. Вместо чёрных плюшевых медведей я повесила несколько чёрных кукол вуду. Я взглянула на свою тумбочку и заметила маленькую коробочку, завёрнутую в подарочную бумагу. На открытке было написано «Для Пагсли», как будто это был день рождения Пагсли или Рождество. Но мы так не празднуем Рождество. Через некоторое время я поняла. Мой день рождения был три недели назад, а день рождения Пагсли через три недели после моего. Я, все ещё удивлённая, протёрла глаза. — Дерьмо! — воскликнула я. Услышав, что отец зовет нас на завтрак, я быстро надела свою любимую одежду и взяла подарок. Все ждали меня. Отец сидел во главе стола, мама была слева от него, рядом с ней был Пьюберт. Конечно, Пагсли сидел справа от отца, а после него было мое место. Я села тихо и молчала. — Уэнздей, — сказал отец, — Я полагаю, у тебя есть оправдание. — я посмотрела на него в замешательстве. Оправдание? С каких это пор отец просит у меня оправданий? — Я не Пьюберт, — сказала я, глядя на свой завтрак. Мама удивлённо посмотрела на меня. — Жаль, что мама и папа проявили неуважение ко мне. Я только что дала вам ответ, — мама улыбнулась мне и продолжила есть. — Я все еще жду, Уэнздей. Твое опоздание на завтрак. Особенно в день рождения твоего брата. — Извините, папа, я отвлеклась и думала, что завтрак будет позже — я повернулась к Пагсли — С днем рождения, мой дорогой брат — и вручила ему подарок. Его лицо становилось всё счастливее и счастливее, когда он разворачивал его. Я даже не знала, что это было. Но ему понравилось, потому что он поблагодарил меня. — Пьюберт, — сказала мама, — В этом году ты поедешь в Чиппуа вместе с твоими братом и сестрой. Мое сердце забилось. Мать действительно говорит об этом лагере? — Нет, мама! Пожалуйста! — Пьюберт ответил со злостью. — Мы с матерью решили. Вы поедете, и это будет полезно для вас. Я не понимаю, что со мной не так. Мое сердце забилось быстрее, я почувствовала себя немного неловко, вспоминая то лето… Я быстро покинула обеденный стол и побежала в старую игровую комнату, когда услышала голос отца с первого этажа, — Уэнздей!

***

Я захлопнула за собой дверь. Это переходный возраст? Подростки не заслуживают того воздуха, которым они дышат. Я подошла к окну, и уставилась на кладбище Аддамс. Такое хорошее, такое большое, такое… красивое. Напоминает мне о моей семье. Моя прабабушка, мой дедушка, моя сестра… все. Я скучала по тем временам, когда была счастлива, обычная 13-летняя девочка-гот, одержимая убийствами (непредумышленным убийствами). Теперь все, о чем я могу думать, это самоубийство. Грустные вещи. — Это я, Уэнздей! — я услышала стук в дверь и впустила Пагсли, просто, чтобы поговориь с ним. Он сел на старое, ржавое электрическое кресло, которое больше не использовалось. — В чем дело? — Я не знаю. Просто чувствую себя странно, и мне это нравится, — сказала я, глядя на могилу моей тети, — Я почувствовала себя иначе, когда мама упомянула Чиппуа. И я не знаю почему. Пагсли встал. Он знал, почему я так себя веду. — Постарайся вспомнить, что там произошло. Что было милым или, возможно, там произошло что-то важное. — Ты серьезно просишь меня подумать о том, что произошло четыре года назад? — я обернулась, стараясь заглянуть глубоко в его душу. Я напугала его. — Уэнздей, пожалуйста. Я помогу тебе. Джоэль Гликер, — мое сердце снова ускорило свой ритм. На этот раз это было так быстро, что даже больно. Именно так, как мне нравилось. Пагсли посмотрел на меня, подтверждая свою догадку. Какую? Я скучала по Джоэлю? Как, черт возьми, это возможно? Скучать по какому-то неудачнику. — Мать иногда скучает по отцу. И отец тоже скучает по матери, когда её нет дома, — сказал Пагсли, — Кстати говоря, отец очень расстроился, что ты выбежала из-за стола, не сказав ни слова. И мать очень волнуется. — я закатила глаза. Я могла бы не обращать внимание на то, что отец злился на меня, но мне в любом случае придётся разговаривать с матерью. Она такая хрупкая, когда дело касается нас и наших проблем. Когда мы были младше, мой брат Пьюберт серьезно заболел. Его чёрные волосы поменяли цвет на золотой, а усы исчезли. Само собой мать была очень напугана и сильно переживала. Я на мгновение задержала взгляд на Пагсли, прежде чем открыть дверь и направиться к комнате матери. Спустя некоторое время, я поняла, что я не могу найти маму нигде в особняке: ни в ее спальне, ни на кухне, ни на крыше, ни в столовой, ни в прихожей… её нигде не было. — Вещь, ты видела маму? — она указала на старый семейный мавзолей, — Спасибо, — я выбежала на улицу, надеясь найти маму. На кладбище был этот туман, удобный туман, защищающий его от добра. Я оглянулась вокруг, пытаясь найти каменную дорожку к мавзолею. Путь к нему был выложен булыжником. Дверь мавзолея была полуоткрыта, сообщая, что кто-то был внутри. Я открыла дверь и увидела мать. Она сидела на могиле моей прапрабабушки, скрестив ноги, и на голове у неё была чёрная вуаль. Я села рядом с ней и тоже скрестила ноги. — Уэнздей, дочь моя, — начала мама, — прошли твои семнадцать лет существования в этом бесполезном мире. Я поняла почему ты так быстро покинула стол и замолчала. Я удивленно посмотрела на маму, — Ты знаешь? — Конечно, я знаю, Уэнздей. Я сделала то же самое, когда встретил Гомеса. Каждый раз, когда мама упоминала похороны твоего дедушки, я вспоминала Гомеса. Я всегда думала, что он никогда не любил меня, но я ошибалась, — я закатила глаза, — Уэнздей, кто он? Я могла бы быть просто Аддамс, но я забочусь о своей дочери, как и любая другая мама. Я подошла к матери, думая о том, как ей рассказать, — Ну, был один мальчик, который мне очень понравился, как друг. Я встретила его в Чиппуа, и с тех пор, как покинула этот ужасный лагерь, я не могу выкинуть его из головы, — пол меня очень заинтересовал, и я обратила весь свой взор на него, — Каждый раз, когда кто-то упоминает Чиппуа или его имя, мое сердце бьется быстрее. Мать посмотрела на меня. — Уэнздей, ты влюблена в этого мальчика. Сегодня вечером друзья вашего брата из Чиппуа собираются на вечеринку, как и вся семья Аддамс. Если этот мальчик придет, поговори с ним и скажи, что любишь его. Я сново закатила глаза, — Какого черта? Я не могу любить. И я не люблю его, мама. Любовь для пожилых людей и студентов. Без обид, — мать кивнула мне, — Спасибо, мама, за совет. — мама крепко обняла меня, как никогда не обнимала за всю мою жизнь.