***
Наземным подразделениям Альянса было некуда наступать, кроме как на трупы. Но это в основном были павшие пираты. Оставалось метров пятьсот до цели, полностью покрытых телами тысячи мёртвых пиратов. М29 катилась прямо по ним, остальные морпехи шли следом пешком. — Да! Наши дают отпор! — возбуждённо прокричали некоторые из их солдат. Кайден и подразделение с Азенкура проявляли гораздо меньше энтузиазма, учитывая ночь, проведённую в этой колонии, но парни из Второго флота провели на поверхности не так много времени и были настроены значительно более оптимистично. Если бы только он мог попасть на частоту, на которой капитан Фаяд разговаривал с Эмили Вонг, и спросить её о Шепард. Но командующие всех подразделений теперь использовали ту же самую частоту, и ему наверняка объявили бы выговор, вмешайся он по личным причинам.***
Около тридцати наёмников приближались к Шепард. Вероятно, они были последними противниками в этой области всё ещё на ногах, потому что ни с какого любого другого направления не было никаких атак. Это явно стало личным. За последний час не было произведено ни единого выстрела ни по одной из баррикад у других входов в метро. Казалось, пиратов больше не заботило ничего, кроме человеческой женщины-биотика, которая убивала их и сплачивала людей для борьбы с ними. Шепард посмотрела на Эмили и на усталых вооружённых ею гражданских. Все они стояли с ней перед баррикадой и выглядели напуганными и измученными. — Слушай меня. Ты проберёшься за баррикаду и запечатаешь её. Я прикрою на лестнице, чтобы выиграть тебе время. Когда наёмники спустятся сюда, вы убьёте их, пока они будут пытаться прорваться сквозь баррикады, ясно? — Шепард, ты не можешь туда вернуться. — Мне нужно, чтобы ты заткнулась, Эмили, и, блядь, потопала, куда я сказала. Вонг обиженно взглянула на неё и не двинулась с места. — Мы хотим остаться здесь и сражаться, — сказал один из добровольцев. Шепард взглянула на него, и её желудок перевернулся. — Блядь. Сколько тебе? — Пят… В смысле, восемнадцать. Мне восемнадцать, мисс. Мэм. Боже, что она, чёрт побери, делала? Он заменял одного из полицейских, погибшего больше трёх часов назад. Как она не заметила, что он всего лишь ребёнок? Послышались шаги приближающихся бронированных врагов. Она больше не могла терять время. Сделав глубокий вдох, Шепард наставила пистолет на мирных жителей: — Убирайтесь за баррикады и запечатайте её. Быстро! В этот раз все послушались её. Некоторые выглядели расстроенно, другие были просто напуганы. Эмили была последней, кто не желал подчиниться. — Шепард… — У меня было одно, блядь, последнее желание, Эмз, и ты даже не выслушала его? — выплюнула она. Это было несправедливо по отношению к её подруге Эмили, та наверняка думала, что помогает, отказываясь слушать последнее желание Шепард, но теперь это не имело значения, не так ли? Теперь уже не имело значения, что она, морпех, собиралась в одиночку подняться по лестнице, измученная, и сразиться с тридцатью ублюдками-батарианцами, чтобы никто другой не умер, пока во главе она. Сколькими гражданскими она сегодня пожертвовала, дав им оружие, чтобы те могли сражаться с бронированными противниками в своих грёбанных шортах и джинсах? Сколько среди тех, кого она вооружила, было грёбаных детей? Она потела, как свинья, а её руки тряслись так сильно, что она едва могла целиться. Всё потому, что с начала атаки она снюхала так много песка, что теперь, когда он кончился, она, вероятно, страдала от жёсткого синдрома отмены. Насколько она была слаба, чтобы нуждаться в каком-то, блядь, наркотике, чтобы продолжать биться? Если её родители наблюдали за ней, они, скорее всего, сейчас разочарованно качали головами. Она не была достойна быть членом Корпуса морской пехоты. Она была слабачкой и трусом. Вишенкой на торте стало то, как она направила пистолет на гражданских, включая её лучшую подругу и подростка, кричала на них и угрожала им. Пока Шепард в одиночку поднималась по лестнице, думая, что это, вероятно, единственное хорошее решение, которое она приняла за весь день, она послала вперед себя биотический бросок, и он встретил на своём пути наёмников, стоявших ближе всего ко входу в метро. Её барьер угасал, и она быстро перекатилась, чтобы спрятаться за укрытием. Шепард попыталась поднять ещё один барьер, но выходили только слабые вспышки. Она так сильно дрожала, что ей понадобились бы обе руки, чтобы не потерять равновесие при прицеливании, если бы она захотела выстрелить. В этом случае лучше всего было бы использовать штурмовую винтовку, у неё была большая огневая мощь. Куча мусора, которая служила ей прикрытием, оказалась под шквальным огнём. Долго она бы протянуть не смогла, нужно было двигаться. В тот момент, когда ей снова удалось создать барьер, Шепард выскочила из укрытия, но этого от неё и ждали. Её барьер выдержал первые попадания пуль, но среди них был биотик. Пару часов назад он не был бы проблемой для такого мощного адепта L3, как она, особенно учитывая влияние песка. Теперь, однако, чтобы снести её барьер, хватило одной деформации, а затем он ударил её броском, от которого она полетела назад и приземлилась, уже без сознания, посреди лестницы, ведущей в метро. Её обмякшее тело соскользнуло с последних ступенек и распласталось на полу.***
— Множественные контакты с противником, на одиннадцать часов, — прокричал морской пехотинец, и M29 открыла огонь. Пираты были уничтожены, прежде чем смогли открыть ответный огонь. Похоже, они были застигнуты врасплох. В двадцати метрах от цели, после того как они убедились, что в этом районе не осталось в живых ни одного наёмника, морпехам было приказано остановиться. Фаяд слез с Гризли и подошёл к входу в метро в компании лейтенанта Прайса и командующих других подразделений. Нужно было сохранять бдительность: была вероятность, что внизу прячутся враги. — Говорит капитан Фаяд, Морская пехота Альянса. Бросьте оружие и выходите с поднятыми руками. Спустя несколько долгих секунд они услышали, как кто-то с трудом поднимается по лестнице. С того места, где он стоял, первые четыре или пять проделанных шагов Кайден не видел в темноте ничего. — Я сказал, руки вверх, — повторил капитан предупредительным тоном, и все морпехи наставили оружие на вход в метро. Звуки прекратились. Кто бы ни пытался прежде до них добраться, остановился, а затем попытался что-то им сказать. Солдаты прислушивались в полной тишине, но всё равно не смогли разобрать ни слова в каше из тяжелого дыхания, слабого голоса, бульканья, кашля. Речь девушки казалась бессвязной. — Не стреляйте! — прокричала снизу другая женщина, гораздо более разборчивым и здоровым голосом. Раздались звуки царапания металла о пол, за которыми последовали торопливые шаги. Кайден мог поклясться, что голос принадлежал Эмили. Ожидание убивало его. Ему было необходимо найти Шепард, чтобы узнать наверняка, что произошло. Как можно более незаметно он продвинулся немного вперёд и оказался перед остальными членами подразделения. Из темноты вышла измотанная и потрёпанная Эмили, придерживая за плечи человека в грязи и крови, который тяжело опирался на неё. — Я Эмили Вонг. Это я с вами связалась. Фаяд подал сигнал Прайсу, и лейтенант помог Эмили усадить раненого, которого та поддерживала. О, нет. Сердце Кайдена ушло в пятки, едва он осознал, кто это, и в этот самый момент Эмили заметила его среди солдат. Её глаза, полные слёз, встретились с глазами Кайдена, хотя обращалась она к капитану Фаяду. Не разрывая зрительного контакта со стражем, Эмили объявила: — Это капрал Джейн Шепард, Морская пехота Альянса. Она защищала нас, пока вы не прибыли. Даже лёжа полумёртвой на земле, Шепард умудрилась отдать честь. Её левая рука была ушибленной и опухшей, но правая, похоже, была в порядке. В это мгновение Кайден осознал, как сложно следовать уставным правилам, когда дело касалось её, потому что, не успев подумать, не спросив разрешения, не получив приказа или команды «вольно», он покинул строй, подбежал и опустился перед ней на колени. Медик одной из других команд уже был там и оценивал её состояние, и немедленно принял помощь Кайдена в оказании неотложной первой помощи. Другие морпехи немного отошли назад, поскольку из метро стали выходить десятки, сотни людей. Выжившие бесконечным потоком покидали метро из всех ближайших выходов. Возможно, они выходили на улицу и с других станций тоже. Тысячи, десятки тысяч. — Ей немедленно требуется медицинская помощь, сэр, — сообщила медик своему командующему офицеру. — Мы возьмём её с собой на Азенкур. Если больницы здесь всё ещё и целы, они будут переполнены. У нас на борту есть медотсек и врач, — вмешался Фаяд. — Прайс, свяжись с Циммерманом и запроси шаттл. Аленко, отправляйся с ней, пока мы разбираемся здесь с ситуацией. У вас, похоже, склонность к таким вещам. "Не более, чем у остальных морпехов," — подумал он. В учебном лагере они все прошли подготовку для оказания полевой первой помощи, и не то чтобы он знал что-то из области медицины за пределами этого. Однако, это была Шепард, и он был не в силах просто стоять, пока женщина, которую он любит, страдала. Поэтому он оказался возле неё примерно так же скоро, как и медик. — Привет, Кайден, — промямлила Шепард с едва уловимой улыбкой на потрескавшихся губах. — Привет, Шепард, — он держал её ладонь в своей руке и нежно поглаживал её большим пальцем. Кайден впервые не чувствовал ни искры от её биотики. Его глаза наполнились слезами, и он постарался их сморгнуть. Медик распылила антисептик на её расшибленный лоб, и Шепард поморщилась. — Очень хочется пить, — она звучала и выглядела такой усталой и слабой, его от этого разрывало изнутри. — Я раздобуду воды. — Еды бы тоже не помешало. — Я поговорю с врачом и выясню, что можно найти. — Не плачь. Я буду в порядке. Его девушка выглядела так, будто в любой момент может испустить последний вздох, но всё ещё пыталась утешить и успокоить его. Как он мог не плакать? Медик на секунду остановилась, чтобы спросить, в порядке ли он. Было очень трудно сдержаться и не нагрубить в ответ, подставив под сомнение её рассудок. Чёрт побери, ему нужно взять себя в руки. Сделав глубокий вдох, как можно более вежливо он попросил её не обращать на него внимания и сосредоточиться на Шепард.***
20 апреля, 2176 В ходе битвы против пиратских кораблей на Элизиуме корпус Азенкура получил повреждения, и теперь направлялся на ремонт на Арктур. Пока фрегат не вернулся в пригодный боевой вид, команде дали несколько дней увольнительных. По дороге на космическую станцию Кайден проводил всё своё свободное время в медотсеке: ассистировал врачу и помогал ему заботиться о Шепард, пока та восстанавливалась. К счастью, никакие серьёзные травмы не были подтверждены: только царапины, порезы, которые доктор очистил и зашил, и сломанная рука. Если бы также не пришлось восстанавливаться после сильного обезвоживания, от того что она биотик, и того, что она долгое время не ела и не пила, она бы уже, вероятно, встала на ноги. Единственное, что его беспокоило — это что доктор сделал какие-то анализы и после этого захотел поговорить с ней наедине. Кайден надеялся, что ничего серьёзного. Невероятно, сколько она продержалась, постоянно используя биотику, без передышки, еды и даже энергетиков. Как только доктор закончил и покинул медотсек, чтобы поужинать, Кайден воспользовался моментом, чтобы поговорить с Шепард наедине. — Что не так? Ты выглядишь расстроенной. — Ничего, всё нормально. — Что сказал врач? С твоими результатами анализов всё хорошо? — Да… Кайден, я… Что-то было не так. Она избегала его взгляда, а когда он коснулся её руки своей, Шепард отпрянула. — Есть новости о других? — она снова спрашивала о своих друзьях: Джонс, Сейто, Франко и Сантьяго — и он ненавидел то, что всё ещё не выяснил их местонахождение и не мог сообщить ей хорошие новости. Возможно, это именно то, что расстраивало её больше всего. По крайней мере, Эмили была в порядке, и ей разрешили находиться на корабле, чтобы сообщить сведения о пиратском нападении капитану Фаяду и Альянсу. Она пробудет на борту, пока они не прибудут на Арктур, откуда она сможет вернуться на Землю. Кайден узнал от неё некоторые детали нападения, но не очень много, и она не давала ему посмотреть сделанные ею видеозаписи, сказав, что сначала хочет их смонтировать. Когда он стал настаивать на том, чтобы всё же посмотреть их до, Эмили стала выдумывать отговорки, и он перестал спрашивать. Так лучше, чем слушать, как она ему врёт. — Пока нет. Мне жаль. — Хотелось бы ему сделать больше, чтобы Шепард чувствовала себя лучше, но на неё не особо действовали его попытки ободрить её. Может, она чувствовала вину за то, что выжила, в то время как некоторые её друзья — нет? — Ты ведь знаешь, что это не твоя вина? То, что с ними произошло — не твоя вина. — Знаю. Я сделала всё, что смогла. Всё. Там внизу было очень плохо. У меня не было выбора. Или, может, был, но я… Я не хотела, чтобы кто-нибудь погиб. — Жаль, что ты не видела, как все эти люди поднимались из метро. Это потрясающе. Ты спасла десятки тысяч. Они называли тебя их героиней. Она покачала головой, опуская лицо в ладони. — О, боже. — Эй, — Кайден приподнял её подбородок и улыбнулся, почувствовав, как её тёмная энергия ответила на их соприкосновение, отчего он ощутил покалывание в кончиках пальцев. — Я так рад, что снова могу чувствовать твою биотику. Она наконец встретилась с ним глазами, но в ответ так и не улыбнулась. Её взгляд не покидала тревога, и он ненавидел это. Случилось что-то, о чём она ему не рассказывала. — Шеп… — Он огляделся. Жалюзи на окнах в столовую были закрыты, а врач всё ещё не вернулся, так что он сел на край её кровати. — Лиза, ты можешь со мной поговорить. Расскажи, в чём дело.***
Шепард почувствовала подступающую тошноту. Врач узнал по анализу крови, что она употребляла красный песок. Он должен будет оповестить об этом её начальство, если те поинтересуются анализами, если он сочтёт её из-за наркотика непригодной для службы физически или психически, если сочтёт, что ей необходимо лечение в реабилитационном центре. В Альянсе не было такого понятия как врачебная тайна. Она попыталась убедить врача, что она во всяком случае не сидит на красном песке на постоянной основе, но не знала, поверил ли он ей. Это её уничтожит. Коммандер Андерсон, супруги Аленко, Кайден… все, кто ей важен, будут разочарованы ею, и её, вероятно, выгонят со службы. — Пожалуйста, поговори со мной. Может, я могу помочь. Я рядом, — настаивал Кайден, полный беспокойства. Спустя долгую паузу, она ответила: — Ничего такого. Просто волнуюсь о Брианне и других. — Она трусиха. Она не смогла рассказать ему о том, что сделала, чтобы пережить Элизиум. Он сам узнает, когда всё раскроется. Даже если нет, её либо понизят, либо с позором уволят, и ей будет не отвертеться без объяснений причины. Скорее всего, он бросит её во второй раз. За то, что снова ему солгала, снова подвела, за то, что употребила песок, подвергла опасности гражданских и, как солдат, бесчестно поступила — было много причин, из которых можно будет выбрать. Может, лучше покончить с этим сейчас и избавить их обоих от ругани и страданий. — Ладно, — он кивнул, хотя было видно, что она его не убедила. — Я прослежу за отчётами подразделений, которые всё ещё на Элизиуме, пока не найду информацию о них. — Спасибо. — Я люблю тебя, Лиза, ничто этого не изменит, хорошо? Боже, зачем он говорит это сейчас? Он же понял, что она что-то скрывает. — Кайден, я… — самая настоящая трусиха. Она не могла рассказать ему, что сделала. Она не хотела его разочаровывать. Расставаться с ним она тоже не могла. Она не хотела ранить его. Как по заказу, доктор выбрал именно этот момент, чтобы вернуться в медотсек. — … тоже тебя люблю, — закончила она шёпотом, в то время как Кайден вскочил на ноги, отходя на безопасное расстояние между ними. Публичное проявление привязанности было запрещено на военных кораблях Альянса, даже если ты не при исполнении.***
У Эмили были кадры с Элизиума, которых не было ни у кого. Немного монтажа, и она смогла бы рассказать множество различных историй и создать героев и злодеев по своему вкусу. Если она разыграет всё правильно, это увеличит её шансы устроиться в новостное агентство, или даже, может, в более крупную медиакорпорацию. Конечно, она могла бы просто продать оригинальные видеозаписи и позволить кому-то другому решать, что с ними сделать. Но тот, кто обладает этими кадрами, пишет историю. И передать такую возможность другому… возможно, это слишком эгоистично и амбициозно, но она предпочла бы оставить эту возможность себе. Было три разные истории, которые она могла бы рассказать с помощью этих кадров: Правда: Морпехи были бы изображены как настоящие люди. Как храбро они сражались, но бывали и моменты слабости. Как они защищали мирных жителей, но некоторых из них они бросили. Их ошибки и успехи, так и было. История об антигерое: Шепард могла бы стать звездой этой истории. Вот она нюхает красный песок, даёт оружие ребёнку, угрожает гражданским, проклинает целую расу инопланетян, словно те все одинаковы в её глазах — делает всё, что можно, чтобы сделать свою работу, не принимая во внимание, что правильно, и что нет. Настоящий ренегат. Беспринципная, аморальная и неэтичная. Легенда героя войны: Это тоже была бы Шепард. Самоотверженный морпех, готовый отдать всё ради спасения мирных жителей, которых защищал. Та, что не прекращала сражаться, едва стоя на ногах. Та, что истекала кровью за эту колонию и спасла десятки тысяч жизней. В этой истории не место её ошибкам и плохим выборам. Её бы показали как совершенного парагона, а у людей была бы героиня, которую они бы чествовали — двадцатидвухлетняя женщина-человек, которая единолично остановила пиратское вторжение. Правильным поступком было бы рассказать правду. Хотя история об антигерое, вероятно, привлекла бы к Эмили больше внимания. И всё же было что-то непреодолимо притягательное в том, чтобы создать героя. Для Эмили это мог бы быть звёздный час. Для Шепард это бы тоже был переломный момент. Может, Эмили была предвзята, раз морпех была её лучшей подругой, но она всерьёз рассматривала вариант замаскировать правду в пользу создания Шепард образа одинокой героини этой битвы. У неё определённо были подтверждающие такую историю кадры. Может, Шепард в последние часы на Элизиуме была не самым приятным человеком и не особо в здравом уме, но Вонг знала, что морпех сделала всё, что могла, учитывая обстоятельства и нехватку ресурсов. Когда прибыл Альянс и Эмили вышла из-за баррикад, чтобы помочь Шепард подняться, у неё сердце облилось кровью от того, какой удивлённой выглядела подруга, увидев её. — Ты меня не ненавидишь? — Как я могу тебя ненавидеть? Ты спасла меня, Шепард. Ты спасла нас всех. А затем все те гражданские стали подниматься из метро и желать ей поправиться, спрашивать, могут ли они как-то помочь, молиться за её выздоровление, называть её своей героиней. Героиня Элизиума — история, которую Эмили собиралась продать.