Мощь и немощь

Сансу трясло под ворохом одеял от произошедшего. Король и Пёс скоро покинули её опочивальню, а мейстер всё кудахтал над ней, как квочка над цыплёнком. Он по-своему сочувствовал королеве, хоть и присягнул лишь королю. Она и впрямь была похожа на птенца – бледная, тонкая, со взмокшими волосами, прилипшими к холодному челу, в гнезде из одеял. — Выпейте, ваше величество! Это поможет вам успокоиться и поскорее заснуть. И мне нужно осмотреть вас на предмет повреждений. Санса взглянула на пузырек с мутно-белой жидкостью. — Нет! Не стану пить маковое молоко. И осмотр отложим до завтра! — резче, чем хотела, сказала девушка. — Всё в порядке, — смягчилась она, чувствуя вину перед стариком. Мейстер закряхтел, засуетился, хлопал себя по карманам в надежде найти там что-то ещё. — Старый дурень, — сам себя обругал мейстер Бориль. — Не взял простого успокоительного! Лежите, леди Санса. Я велю заварить вам чай с мелиссой! И пришлю горничную помочь вам, — он подобрал подол длинной рясы, захватил свою книжицу и поспешно удалился, тихо прикрыв за собой дверь. Санса ещё полежала, прислушиваясь. Когда в коридоре стихли шаги, она скинула одеяла и метнулась к двери. Задвинув засов, она открыла настежь ставни и по пояс высунулась из окна. Дождь хлестал длинными нитями по башенным камням, мочил ей волосы и смешивался с солёными слезами на лице. Пахло грозой, молнии ещё сверкали, но гром уже гремел где-то далеко, в стороне Королевского тракта. Сквозь пелену дождя ей чудилась темная фигура, бредущая вдоль рва. Санса отошла от окна. С волос текла дождевая вода, заливая сухой низ сорочки. Хотелось есть. Боги! Как же ей хотелось есть! Она с ногами запрыгнула в кресло и принялась бездумно запихивать в рот остатки королевской трапезы. Тонкие ломти холодной вареной говядины, сыр, фрукты, пшеничная лепёшка – всё казалось ей пищей богов! Видела бы её сейчас септа Мордейн – она бы повредилась умом от манер своей воспитанницы! Когда первый голод схлынул, и Санса стала хотя бы пережёвывать пищу, а не глотать целиком, она наконец осмотрела комнату. Здесь словно произошло сражение. Ширма лежала на полу, одна ее створка валялась отдельно, а вторая болталась на вырванной петле. Тяжёлый мирийский ковёр поморщился, завернулся, и из-под него топорщился тростник. А ложе напоминало кучу, что лежат обычно на заднем дворе в день стирки. И на этом ложе только что произошло ужасающее событие – она возлежала с королевским Псом, как с мужем, и, к стыду своему, испытала такое, чего с мужем никогда не было. Тело предало её. Она думала просто перетерпеть, а сама льнула к нему, как последняя продажная женщина. Санса покраснела до корней волос, даже уши запульсировали. Благочестивую леди захлестнули совершенно порочные чувства, промеж ног стало влажно и скользко, как после мейстерской мази. Джоффри никогда не вызывал в ней такого отклика. Может, всё дело в том, что орган Клигана (боги, о чем она только думает!) был твёрд? Кто-то толкнул дверь снаружи, потом постучал. На мгновение Санса решила, что это Сандор, и сердце ухнуло в пятки, но она вспомнила, что мейстер Бориль обещал прислать служанку. Девушка открыла дверь. На пороге и впрямь была заспанная горничная с подносом, на котором стоял серебряный чайник и блюдце с большим куском лимонного пирога. Санса обрадовалась как ребёнок и, не успела служанка опустить поднос на стол, она тут же схватила пирог и умяла его в один присест, жмурясь от удовольствия. Горничная то ли спросонья не заметила кавардак в покоях, то ли не захотела его замечать, как и внешний вид молодой королевы, но она быстро откланялась и, пожелав спокойной ночи, ушла. Но эта ночь была неспокойна. Санса самостоятельно развела огонь в камине и бросила туда свою шёлковую сорочку, испачканную семенем Клигана. Она сидела на полу у огня совершенно обнаженная, пила свой успокоительный чай и кочергой ворошила дрова, чтобы полностью избавиться от улик, ведь завтра мейстер Пицель придирчиво осмотрит её бельё, как бывало каждый раз после неудачных соитий с Джоффри. Серсея слишком озабочена наследником, чтобы пустить дело на самотек. Впрочем, она была бы больше рада, если бы преемником нынешнего короля стал Томмен – славный, добрый мальчик, такой покорный и удобный. Санса почувствовала, что клюёт носом и перебралась в постель. Ей бы, по обычаю, омыть себя, протереть тело влажной губкой, надеть другую рубашку, но ничего этого делать не хотелось. Едва уловимый горьковатый аромат полыни, исходящий от неё, не вызывал отторжения. Клиган же, стерпев брань короля, отправился к себе. Он знал, что Джоффри его не накажет. Будет язвить, обругает последними словами, но что Псу до этого? Как собаке на жопе репейник. Он всё ещё был немного не в себе – будто пьяный. Свершилось то, что так давно стало навязчивой идеей. Но жар в груди не потух, напротив, разгорелся с новой силой, ведь теперь он знал чего желать. Знал, как бы это могло быть по-настоящему. Теперь ему было известно, как Пташка пахнет, как она стонет... О, сколько всего он ещё хотел бы изведать. Оставалось только надеяться, что Джоффри и дальше будет настолько же беспечен и позволит снова своему Псу обладать королевой. Иначе он за себя не ручается... Сидя без света в своей каморке с идиотской улыбкой, он гнал от себя дурные мысли, чтобы не портить момент. А между тем на сердце было муторно. Ему было жаль Пташку. Никогда бы она по доброй воле не легла с ним в постель. Ни за что бы не стала терпеть рядом такого как он. Прекрасная, волшебная королева, будто из детской сказки, она заслуживала лучшего. А получила прекрасного принца-деспота в супруги и чудовище в любовники. "Любовник" – слово-то какое!. Больше подходит "насильник"! Состояние эйфории сменилось обыденной мрачной ненавистью к самому себе. Клиган отправился на кухню и, пригрозив мечом сонной кухарке, утащил в свою нору бочонок вина. Он снова пошёл против воли короля и устроил одиночный пьяный бунт. Джоффри долго ещё говорил с мейстером Борилем в его маленькой келье. Кто знает, может, он и казнил бы Пса, если бы не одно обстоятельство. Когда Джоффри наблюдал за соитием собственной жены и безродного уродливого стражника, в его бриджах что-то шевельнулось. Очень слабо, почти неощутимо, но он готов был принести присягу в Великой септе, что к его органу прилило немного крови. Вот об этом-то чуде, а иначе произошедшее никак не назвать, он и вёл восторженную беседу с мейстером. Старик был очень рад, ведь это значило, что, во-первых, он не зря ест свой мейстерский хлеб, а во-вторых, что подействовало асшайское зелье. Да, это было против природы. Да, столь тёмная магия была под запретом во всём Вестеросе, да продлят боги лето и даруют ему процветание! Но ведь сработало! Мейстер Бориль изучал асшайские методы врачевания различных болезней ещё в Цитадели и знал, что у тамошних некромантов есть средства, способные поднимать из земли мёртвых, наделять их подобием разума или внушать свою волю. Колдуны владели и секретом мужской силы, изготовляя с помощью магических ритуалов и ценнейших ингредиентов синий порошок, дарующий неуемную мощь чреслам. Добыть чудесный порошок для лечения юного короля было столь трудно и опасно, что проще и дешевле, наверное, было бы самому отправиться в Асшай, хоть путешествие туда и заняло бы несколько лет. Но Джоффри был помешан на своем недуге, он не жалел драконов и легко выдавал мейстеру Борилю нужные суммы, разоряя и без того небогатую казну. А за деньги, как известно, можно добыть что угодно, и вот мейстер Бориль ухитрился организовать и доставить контрабандой на торговом судне две унции порошка. Если бы таможня обнаружила незаконный товар, капитан лишился бы корабля и отправился в темницы до конца своих дней. Да и само лекарство было столь ценным, что тот жалкий крошечный мешочек, припрятанный в тайнике, стоил как, например, корабль, который доставил его к берегам Королевской гавани. Но всё это было не столь важно, как то, что король наконец ощутил заветное напряжение. — Дай мне ещё того порошка! — с горящими глазами потребовал Джоффри. — Нельзя, ваше величество, — мейстер Бориль даже головой затряс. — Побочные эффекты не изучены! Дозу нужно рассчитать более тщательно! — Глупости! Я приказываю тебе! — Джоффри будто била лихорадка, он весь раскраснелся, покрылся крупным потом. — Нет, — твёрдо сказал мейстер Бориль. — Идите спать, мой король, молю вас. Вам нужно отдохнуть и набраться сил. — Твоё счастье, что я слишком рад, чтобы пререкаться с тобой сегодня! — Джоффри метнул на старика уничтожающий взгляд и, хлопнув дверью, отправился в свои покои. Король не станет унижаться до мольбы. Завтра он заберёт свой порошок и сам будет хозяином своему члену!