Вскоре Кира увидела выходящего из темного коридора Веснеса, который чудом оставался невозмутимым, ведь в правой руке он крепко сжимал худую ладонь голубоволосой двушки. Она кричала что-то своим писклявым голоском, извиваясь и пинаясь. Офицер открыл решетку, заволок в камеру Зухру и с силой захлопнул ее,
нет, не двушку. Даже присутствие полицейского не заставляло Киру радоваться, ведь она снова оказалась вместе с той, на чью смерть больше всего надеялась. У всех троих обитательниц тюряги в голове была одна мысль: «Опять мы встретились…»
При виде Зухры Мира по-кошачьи выгнула спину и зашипела, а Кира забилась подальше в угол под скамью, видимо, притворяясь мебелью и надеясь, что ее не заметят.
Неловкое молчание прервал крик Зухры, которая сильно долбанулась башкой об стену:
— А-а! Ты совсем офигел?! — заорала она Веснесу, — Что ты швыряешь меня, как мешок наркошки… ой то есть картошки!
— Ну, тебе полезно будет. Кхм, у меня дел по горло, я ухожу. Не переубивайте тут друг друга. — с этими словами полицейский ушел в неизвестном направлении. Да каком неизвестном, все мы знаем что он ушел прямо по коридору.
Когда звук его шагов стих, Зухра, не стесняясь, начала рыдать. Рыдала она очень громко, будто полицейская сирена, что иронично. У бомжих от этого уже в ушах заложило, но она не уставала, видимо, практиковалась этому всю свою несчастную жизнь.
Заткнулась она только когда у нее голос сорвался, и вместо крика выходил только хрип. Двушка пренебрежительно столкнула Миру со скамейки и сама села на нее, уставившись на пейзаж за решеткой.
— Э-э тварь ты че! Я щас тебя сама так толкну, что ты у меня в Узбекистан улетишь!
Но Зухра, полностью погрузившись в свои пустые мысли, уже никого не слышала. Она думала только о том, кто ждал ее дома. О том, кого она подвела и к кому не вернется. О том, кого, наверное, потеряла навсегда. Единственный, кого она любила. Тот самый последний кусочек курицы в холодильнике…
От мыслей о предмете воздыхания ее отвлекли быстрые шаги в коридоре. К ней подбежал Жирафик, вцепился руками в прутья и завопил:
— О, Зухрунделька! Я знаю, ты думала обо мне! Я знаю, ты хотела, чтоб я тебя спас!
Двушка пару секунд просидела с отупевшим выражением лица, потом очнулась и кинулась ему навстречу:
— Жирафик! Конечно, ты целиком занял мой разум! Я не могла и думать ни о чем другом!
Но вот преградой для их истинной любви стала ржавая железная решетка. Ну и раздраженный офицер, который в следующую же секунду схватил Жирафика за рукав и потащил к выходу:
— Посторонним тут находиться запрещено!
— Я не посторонний! Я ее муж!
— Да мне пофигу, веришь нет. Катись отсюда! — полицейский пнул Жирафика в зад, и он убежал по коридору, всхлипывая и крича. — Уф, что ж вы все тут ненормальные такие…
— Э-э слышь, ты че сказал вообще?! — прокричала Кира с дурацким кавказским акцентом, вскочив с пола и приблизившись к решетке.
— Че слышала, то и сказал, ненормальные вы. — повторил Веснес, развернулся и пошел вслед за мужем Зухры.
— Кир, че ты возникаешь. Все по фактам сказал. — упрекнула Мира подругу.
— То есть ты согласна, что мы ненормальные?
— Я согласна! — прокричала Зухра, поднявшись со скамеечки, — Да не то, что ненормальные, вы больные на всю голову!
— Ну, говорил он и про тебя тоже, так что…
— Ах ты тварь! — завопила двушка, вцепившись в Мирины волосы и начав мутузить ее из стороны в сторону.
— Э-э Зухра че творишь?! Отпусти Миру быстро! — Кира пнула Зухру в башку, так, что она отлетела в другой конец камеры. Двушка ударилась жопой о стену и на секунду замолчала.
Бомжихи уже обрадовались, что Зухра умерла. Но, к сожалению, она медленно поднялась на ноги. Кира уже ожидала увидеть двухъяростную Хухру, но она просто молча оглядела детективов и тихо спросила:
— Кирочка, что ты сказала?
— Я сказала, не лезь больше ни ко мне, ни к Мире!
— К Мире, значит… А помнится мне, ты говорила, что Мира умерла, а это твоя подруга Ирам. Объяснишь?
Бомжихи встали как вкопанные. Их обман раскрылся. Опять. Только вот непонятно, как Зухра вообще со своим отсутствием мозгов смогла догадаться? Первой сообразила, что сказать, виновница торжества, то есть сама Ирам:
— Ну-у, понимаешь… это пранк. Мы хотели проверить, узнаешь ли ты меня, если я просто назову другое имя. Оказалось, что нет. Ну, моя теория о том, что вместо мозгов у тебя тухлые тефтели, подтвердилась.
Зухра была глубоко оскорблена тем, что они догадались о содержимом ее башки. Но еще больше она смутилась из-за того, что реально не узнала Миру, ну правда, как такой тупой-то можно быть. Как вы поняли, двушка всегда действовала по одному сценарию — вцепиться кому-то в волосы. А так как с Мирой она это уже проделала сегодня, то пострадала Кирина шевелюра, если три сухие волосины можно так назвать.
Тут на крики подоспел полицейский, который, видимо, только расправился с Жирафиком:
— Хватит! Че цирк устраиваете?! Голубоволосая, подойди сюда! — двушка повиновалась и медленно подошла к решетке. Офицер схватил ее за руки и нацепил наручники, да так, что теперь она была прикована к прутьям.
— Та за шо… Че вы меня не любите-то все так, — пропищала Зухра, чуть не плача от досады.
— Есть, за что. Еще одна выходка, и тебе срок прибавят. Все, девочки, не ссорьтесь.
И оставили их так аж до ночи. Ну, Кира с Мирой хоть больше не пострадают.
***
Когда часы пробили полночь, в коридоре показался их надзиратель. Он уселся на стул перед решеткой и стал рассматривать обитательниц тюряги. Зухра подняла на него взгляд, а на лбу у нее был след от прутьев, к которой она прижималась головой от дико неудобной позы.
— Ну че ты, отцепи, а, — промямлила двушка, звеня наручниками. Бомжихи же с трудом сдерживали смех. Наконец-то эту дуру наказали по заслугам.
— Ничего страшного, посидишь еще пару часиков так. Вот, зачем я пришел-то…
— Рил, зачем, уходи. — съязвила Мира.
— Щас ты по стопам Зухры пойдешь, цыц! Завтра в десять часов утра у вас суд. Так что, в восемь всем на ногах быть, поедем давать вам срок! — пританцовывая, усмехнулся офицер.
Никому это конечно не нравилось. Но если у детективов самообладания хватало, то Зухра тут же расплакалась. Снова коридор наполнился ужасными звуками ее рыданий.
— Боже… А чем ты думала, когда наркотики покупала?
Ответа не последовало, если громкий всхлип нельзя считать ответом.
— Ладно, успокойся. — полицейский поднялся и кинул что-то в камеру через решетку. — Это вам, так сказать, закусончик перед смертью. Все, чао, бамбины.
Кира подняла с пола какой-то сверток. На шуршащей упаковке было написано: «Булочка с гавной».
— Ого! Смотрите, это мои любимые булочки! — Кира тут же начала разворачивать булочку и впилась в нее зубами. — О-о, вкусняшка! Наконец-то, еда! Впервые за пять дней! — Мира и Зухра тоже принялись с удовольствием грызть засохшие булочки.
***
На часах семь утра, за окном светает, а никто так и не сомкнул глаз за ночь. Уж слишком бомжихи и Зухра боялись перед судом. Что же дальше с ними будет? Посадят, надолго ли? А после тюрьмы как жить…
Время тянулось безумно медленно, в коридоре стояла пугающая, мертвая тишина.
Наконец, стрелочка перешла на восемь часов. Вскоре к ним пришел офицер Веснес, а за ним плелся какой-то мелкий парнишка, стажер наверное.
Зухру наконец отцепили от решетки, но наручники не сняли, а надели их еще и на детективов. Стажер неумело застегнул на Мире наручники, прищемив кожу.
— А-а, ты дибил?! Осторожнее можно?
— Дорогая моя, ты никто здесь! — высокомерно ответил он. — Пошевеливайся! — и грубо толкнул Миру в спину, за что получил от старшего подзатыльник.
Строем они шли по коридору: в начале офицер, потом Зухра, за ней плелась Кира, позади тащилась Мира, а в конце — стажер, изображая из себя повелителя, то и дело подталкивал Мирочку.
Наконец они дошли до выхода, где их уже ждала полицейская машина.
*Иллюстрация*
