Месть Ивара Бескостного

« В моих глазах уже нет того огонька, который горел ранее. Теперь они темно синие, мои кости слабеют с каждым днем все больше и больше с тех самых жестоких пор, когда я утерял свою любовь. Ведь все имея, я не ценил той любви, той заботы. Не ценил того, что во имя моих грез и целей - за мной готовы были последовать многие, но сейчас. Сейчас все обратилось в пепелище. На мою голову падает вовсе не снег. Я не чувствую себя собой, не ощущаю, что нахожусь именно в той жизни. Сомневаюсь в нитях судьбы. Куда они меня приведут? К руинам. Руинам, которые я сотворил сам. Разбив тот стеклянный замок, который мы выстраивали вместе, я ознаменовал начало конца. Пытаясь собрать осколки - я порезал свои руки, подарив начало последних глав этой эпопеи. Я вовсе не бог, я не избранный. Я обычный калека, который сумел обратить гнев в нужное русло, но даже не догадывался о том, что это и погубит меня. » Гнев - опухоль, которая развивает безумство, мнимую смелость, которая в конечном итоге обращается в самую жуткую горечь. Этот едкий туман безумства полностью поглощает сознание, уничтожая каждый сантиметр итак гниющего тела. С краю скалы, он, потухшими, почти стеклянным глазами взирает на завоеванные владения. Неужто это то, к чему Бескостный так долго стремился? Какой все это имеет смысл, если нет ее? Мягкий снег падает на его темные волосы, леденящий ветерок пробегает по бледной коже викинга. Любовь - ужасная вещь. Вначале она даёт счастье, а затем вгоняет в такую тоску, отчаяние. Теперь в его сердце нет места для любви, там столько ран, которые не желают затягиваться. Они кровоточат. Но видя, как в ночи, белоснежные хлопья падают с мутных небес, подобно грезам Ивара, надеждам. Грёзам о светлой жизни, светлом будущем. Где была она. Где был и он. Вместо этого, наступают холода. А вместе с холодами грядёт и война. Война с самим собой. Но чтобы сохранить каплю человечности, Бескостный вынужден спрятать маленького, беззаботного мальчика. С голубыми глазами, чистой и яркой улыбкой в глубинах своей души. Там, где он не сможет выбраться из этого лабиринта. Там, где находятся двери, ведущие к демонам. А ведь они скребутся. Желают вырваться наружу, вызывая у мальчика слёзы. Горячие слёзы. Слёзы горечи, отчаяния, разочарования и жуткой обиды. Мальчик не сможет с ними справиться. Они сожрут его. Разорвут на части, но я уже не в силах ему помочь. Остаётся ждать. Либо спасения, в виде чистой, безукоризненной любви. Ждать ту самую, что залечит твои раны и разрушит каменную оболочку. Она войдёт в этот лабиринт и возьмёт за ручку мальчика. Выведет из кромешной тьмы, став тем самым лучиком. Лучиком солнца. Который может согреть и указать верный путь. Она ослепит его взор, дабы мальчик не смог увидеть те воспоминания, предательски пытающиеся вырваться наружу. Воспоминания о любви. О Рогнеде. Он сжимает костыль в руках, голубой взор направлен вперед, там, где пребывают драккары, причаливают к пристани. Он смотрит на все издали, глаза постепенно гаснут. Бескостный поджимает губы, холод редко пробивал калеку, но сейчас, он кусает до самых костей. Все мысли, терзающие, угнетающие - продолжают настигать. Они не дают покоя. Когда Ивар прикрывает уставшие веки, в темени, что узрели его глаза, он видит Рогнеду. Она стоит к нему позади, не желает видеть Бескостного. И ему известно почему. Быть может, она презирает калеку. За то жестокое деяние. Рагна вряд ли отчается простить викинга. За всю свою короткую эпопею, Ивар всегда отдавался на искушение своей ненависти ко всему миру, гордыня и тщеславие затмевали голубой взор Бескостного. Время он времени, он терял рассудок, даже не подозревая этого. И кара, которая настигла Ивара за безумную жажду мести - наконец открыла глаза. Ведь даже, зряча обеими глазами, он был слеп. Позади него волокут избитого до полусмерти родного брата. — Ивар. — Хрипит глас Хвитсерка. Тон его был толи молящий, толи презирающий. Покрасневший глаз, выпуклые гематомы, разбитая губа. Ручеек крови стекал по подбородку, он дрожал от холода. Цепенел от ужаса. Ужаса преддверия скорой гибели. Хвитсерк знал. Он знал на что пойдет Ивар, когда раскроет жестокую правду княжне. И не устрашился перед гневом родного, но безумного брата. Не дрогнул. Викинг разворачивается к нему лицом. Хвитсерк прежде не видел калеку столь утомленным, столь поникшим и потерянным. Его попросту не узнать. Ивар медленно, перекатываясь с ноги на ногу - приближался к брату. Кривя губы, он даже не хочет поднимать взор на него. В груди закололо. Бескостный достает топор. С каждым монотонным шагом, он приближается к Хвитсерку, словно сама смерть. Губы его разомкнуты. — Сделай это! — Нервно восклицает Хвитсерк, покуда горячий пар исходит из сухих уст. — Ну же! Убей меня! Ивар предаваясь густому безмолвию подносит холодную сталь к горлу брата, пронзительным взглядом взирая прямо на него. Хвитсерк не вырывается, вовсе нет. Он готов встретиться со Всеотцом, зайти в чертоги, где его будут поджидать отец вместе с остальными братьями. Ивар уже видел этот взгляд. Потерянный, беспомощный. Моментами даже слишком жалкий. Взгляд монотонный. Слепо верующий во мнимую славу в вечных землях Вальхаллы. Ивар осуществляет замах. *** — Ивар, нет!!! — Восклицает Убба, завидев, как младший братец хватается за топор, лежащий на столике. Резкий замах, глаза полные ярости, топор парит в воздухе и через мгновение впивается в грудь Сигурда. Он чуть пошатнулся. В глазах брата, Ивар видит изумление. Никто не мог ожидать такого исхода. Все знали, что Бескостный безумен, но не до таковой степени. Ивар и сам не знал, что способен на подобное. Он вжался в спинку своего стула, обхватывая пальцами подлокотники и крепко сжимая их. Ногти выпивались в них, царапали. Сердце бешено стучалось о грудь, он затаил дыхание. Сигурд делает несколько шагов вперёд, вытаскивает топор из своей груди. Кровь горными ручейками стекала по его синей рубахе и с грохотом разбивалась о деревянные доски. Он слышал этот грохот. Казалось, Ивар чувствовал все в округе. Его зрение и слух обострились. Бескостный видел себя со стороны. Это состояние такое непривычное, такое странное. Ивар не хотел показывать своих эмоций. Только хладнокровие и непоколебимое спокойствие. Сигурд делает замах и все занавесы раскрылись. В голубых глазах, виднелся страх. Страх перед смертью. Старший брат ничего не успел сделать, он попросту рухнул замертво. Кровавое озерцо становилось все больше. Бескостный пошёл на поводу своих эмоций. То, чего делать было нельзя. Он жалеет, но прячет все внутри, в глубинах своего сознания и души. *** Топор вонзился в землю. Ивар не станет убивать своего брата. Он не может. Больше нет. Достаточно смертей сыновей Рагнара - принес Ивар Бескостный. — Я не стану убивать тебя, Хвитсерк. — Тихо молвит Ивар, коротко кивая головой. — Хоть после содеянного ты и заслуживаешь смерти, долгой и мучительной, но я не могу. Я обещал Рогнеде измениться, не предаваться этому гнусному желанию убивать. Жаль, что ныне она этого не увидит. — Тогда для чего это все? — Сплюнул старший брат, опуская голову. — Помнишь, тот знаменательный день, когда ты спрыгнул с драккара, оставив Уббе. Ты принял мою сторону, полагая, что это сугубо твое решение. Нет, Хвитсерк. Норды уже сплели нити о твоей судьбе. Все уже было предназначено. Получив Каттегат, я понял, что это место. Оно уже не то, что было прежде. Ранее я не понимал, почему же именно, но сейчас истина озарила мой разум. Я оставлю Каттегат под твоим правлением, ты не заслужил этого, но иного выхода нет. — Каттегат? Во время твоего похода? С чего такая честь? — Не только во время похода. — Ивар вновь отвернулся, монотонно вздыхая. — Моя история оканчивается здесь. Я покидаю эти земли навсегда. Более, я не вернусь в Норвегию. Ветра зимы зовут меня в далекие дали, там, где окончился путь нашего отца. Я старался отрицать это в себе, пытался подавить, но теперь понимаю, что все это не столь важно. Не важна эта власть, когда нет смысла в любви. Будучи на Руси, весь наш мир словно изменился. Боясь правды, которую не желал признавать, отдавая все силы на то, чтобы казаться прежним - я полностью подался в омут безумия. А правда заключается лишь в том, что вовсе не мир изменился, а лишь я сам. Ты сломал мне жизнь, а эта жизнь ломает мои кости. Прощай, Хвитсерк. Прощай, новый конунг Каттегата. — Ивар отправился в сторону длинного дома, где все праздновали отплытие в грядущий поход. Изукрашенный трон пустовал в огромном зале, где когда-то каждый день великие воины выпивали, сидя за длинными столами, царит кромешная тишина. Она пугала до безумия, впрочем конунгу не привыкать. Даже в безмолвие он услышит голоса умерших. Ивар медленно входит в зал длинного дома, понимая, что это один из последних мгновений, проведенных здесь. Он проходит сквозь толпы пирующих воинов, проводит кончиками пальцев по столику, приближаясь к пустеющему трону. Слабая ухмылка появляется на лице Ивара. Именно здесь дети Рагнара игрались друг с другом, называя себя берсерками, покуда сам Бескостный завидно наблюдал за их ребятничеством со стороны. Суровый отец, сидящий во главе семейства, попивающий эль из длинного рога. Прошли многие года с тех пор, но Ивар будет помнить все. Каждое мгновение. — Я всегда буду помнить вас. — Тихо произнёс конунг, с гордостью взирая на трон. Улыбка не спадала с его лица. Все становилось приглушенным, он уже не обращал внимание на голос пьяных викингов, только на свой внутренний. — Я жду нашей встречи, отец. Так жду. Мне столько нужно поведать тебе. — Перед глазами Бескостного возникает образ, почившего в гнилой со змеями яме, отца. Силуэт старшего брата, который стоит подле деревянной балки, скрестивший руки на груди. И где-то вдали, увлекшись девушками - стоит и Сигурд. А на троне, подле Рагнара восседает и матушка. Горячо-любимая матушка. — Мне жаль, что все так вышло. — Молвит он, коротко кивая головой и, наконец, отводя взор в сторону массивных дверей.— То что началось. — Он набирает побольше кислорода в свои легкие, увы, уже не остановить, я должен закончить начатое до конца и уж тогда мы встретимся вновь. — В его глазах просачивается скорбь. Ивар, залитый тоской по своим братьям и родителям - медленно оборачивается. В то время, как великие воины, собравшиеся в чертогах длинного дома - восхваляют имя Бескостного, славя грядущий поход на Англию, калека медленно шагает к выходу. Он сделал глоток свежего воздуха и прикрыл глаза, горячие пары выходили из его уст и растворялись в ночной мгле. Ивар сделал несколько пошатывающихся шагов вперёд. Он слышал не хруст снега под его ногами, не свистящий ветер, а грозный голос отца: — Гнев - это дар. Месть - благословение. Безумие - главный враг. — Голос растаял, Кастер продолжил свои похождения по улице ночного Каттегата. — Похоже, единственное, что удерживало сыновей Рагнара вместе — это местт за смерть их отца. — Хладный, моментами разочарованный голос Бьерна. Ивар слышал их, словно ветра приносят эти голоса из самой Вальхаллы. — Я всегда буду любить тебя, Ивар. Только не предавай меня, прошу. Сделай шаг ко мне, тогда я совершу два навстречу. — Голос возлюбленной, что так терзает сердце Бескостного. Так не дает покоя. Ивар вновь прикрывает уставшие веки, чувствуя всю тягость своего тела. — На рассвете все кончится. — Подытожил калека, продолжая свой путь по заснеженным улицам Каттегата. На утро восходящего солнца, конунг стоял на высоком холме, за котором был виден весь городок. Чёрный плащ Бескостного развивался на холодном ветру, тусклый серый свет падал на лицо калеки. Он в крайний раз глядит на те земли, где родился. Те земли, за которые муторное количество времени сражался, отдавая всего себя. В небесах витают вороны, словно сам Один наблюдает за прощанием Ивара с родным Каттегатом. Калека направился в сторону пристани, где уже заждались воины своего конунга и король всей Норвегии Харальд Прекрасноволосый. — А вот и зачинщик этого похода. — С приторной улыбкой молвит Харальд, наклоняя голову набок. Мускулы на его лице слегка дрогнули. Меховая накидка слегка подрагивала под натиском порывистого ветра. — Харальд. — Ухмыльнувшись, произносит Бескостный, расправив плечи и упираясь о свой костыль, осмотрел пристань. — Тебя никто не провожает? Удивительно, где же твой наследник и красавица жена? Что-то не видать их. — Молвит Харальд, чуть прищуриваясь. — О, Хвитсерк. — Вдобавок сказал король Норвегии. Ивар мгновенно оборачивается, завидев медленно приближающегося старшего брата. Он уже был разодет в чистые одеяния. — Не думал, что ты пришел попрощаться. — Съязвил Бескостный. — Ивар. — Проговорил Рагнарсон. — Наши судьбы были сплетены множества раз, но уж точно не для того, чтобы исход оказался именно таков. Я не хочу, чтобы ты покидал эти земли. Мне горестно от того, что я совершил, но иного выхода не было. — Расслабься, братец. — Ивар пихнул его в плечо. — Каттегат теперь в твоих руках, а меня зовут бесконечные грабежи и бессмертная слава, которая покроет всю Англию. Вот увидишь, ты еще услышишь имя Ивара Бескостного. — Он пытался казаться таким, каким был ранее, но сквозь занавес, за которым прятался калека - Хвитсерк видел нескончаемую боль. — Это твое окончательное решение? — Еще раз спрашивает Хвитсерк. — Да. — Уже без улыбки на лице проговорил Бескостный. — В таком случае - прощай, мой младший братец. Пусть ветра несут твой драккар к заветной мечте. Найди свое пристанище в Англии. — Хвитсерк обнимает своего брата. Обнимает на прощание, заведомо догадываясь, что больше никогда не увидит его лик. По крайней мере - не в этой жизни. — Прощай, Хвитсерк. — Не без помощи своих воинов, Ивар усаживается в драккар, занимая свое место. Викинги убирают швартовные концы, берутся за весла и постепенно отходят от пристани Каттегата. Смешанные мысли терзали Бескостного. Моментами, он ощущал, что хочет сойти с драккара, остаться дома, но больше - ничего не держит его. Уже ничего. — Что случилось, Ивар, ты не рад предстоящему походу, о котором мы грезили столько времени? — Вопрошает Харальд, усаживаясь напротив калеки. — Смотришь на пристань, будто видишь ее в последний раз. — Так и есть. — Кивнул головой Бескостный. — Готовишься к смерти? — Изумился Прекрасноволосый. — Не знаю, к чему мне стоит готовиться. Смерти я не страшусь, как и всех испытаний, что сошлют мне боги. Мои дела здесь окончены. Я более не вернусь в Каттегат. Никогда. — Ивар выдавил из себя печальную улыбку, взирая на отдаляющиеся родные земли. — Это как-то связано с тем, что хваленая княжна не явилась на проводы? — Верно. — Коротко кивает головой Ивар, отводя взгляд в сторону. — Десятки драккаров, один за другим - отправлялись в путь, прямиком по морской глади, навстречу горизонту. Там, где восходит солнце. Деревянные драконы чуточку поскрипывали, повсюду раздавался глас викингов. Шелковые, потрёпанные временем паруса раскинулись, порывистый, морской ветерок сразу подхватил их. — Я потерял. — Продолжает Ивар. — По своей глупости, по своим обманным грезам. И теперь, изо дня в день, я вижу ее облик во сне. Помнится ночь, когда я молил богов о ее возвращении. Молил их забрать все то, что я имею, но только… — Ивар умолк, прикрывая глаза. — Сейчас она находится в родных землях. На Руси. Холодной, заснеженной и безграничной Руси. Вместе… Вместе с моим сыном. — Что же тебе мешает попросту отправиться туда, забрать ее? Доказать тем самым свою любовь? — Спросил король всей Норвегии. — Рогнеда никогда не простит меня. Никогда. Быть может, ей так будет лучше. — Помнится мне, как я верил в то, что моя возлюбленная будет ждать меня. Она была с другим. Я назвал его ничтожеством, на что мой брат ответил: Она любит его, а значит он уже не ничтожество. Я убил его, надеясь, что любимая вернется ко мне. Вот это была глупость, Ивар. И у тебя процветает глупость, раз ты не борешься за свою женщину до последнего. Что если она ждет, Ивар? — Интересуется Харальд. — Предательство не прощают, Харальд, тебе ли не знать. А я совершил именно его. — Чего боятся боги, Ивар? — Вопрошает он снова, а затем отходит на другую часть драккара. Теперь, Каттегат останется в его памяти. В памяти будут и родители и братья, которых Бескостный будет навещать. Но только в глубоких снах. Ивар покидает то место, завоевать которое грезил не один год. Но уже ничего не исправить. Ведь прошлое нельзя вернуть. Нельзя изменить. Лишь наслаждаться воспоминаниями и несовершенными мечтами. *** — Ивар? — Раздается женский голос. Он видит ее лик, такой нежный, но столь блеклый, словно высечен из белого мрамора. Бескостный делает шаг навстречу к ней. Один за другим, но с каждым разом будто отдаляется от нее. Здесь, когда он потерял все то, что ценил и лелеял, все то, к чему он стремился. Отказавшись от бремени власти, отправившись в самовольное изгнание в чужие земли, где погиб отец. Только здесь он может молить о прощении. — Рогнеда… — Тихо произносит Бескостный, горячая слеза отчаяния бежит по щеке, падает вниз. Ивар ощущает, как кости, одна за другой ломаются. Он пытается ползти, но не выходит. Старается выкрикнуть хоть словечко, но все приглушенно. И постепенно взор викинга затмевает серый туман, появившийся из-ниоткуда. — Мне так жаль, что я не смог подарить тебе то самое счастье, о котором ты мечтала. Мне жаль, что я не стал тем самым. Мне жаль, о боже! Если бы ты знала, как мне жаль… Мне так не хватает лицезреть твоей улыбки. Твоей поддержки. Я нуждаюсь в тебе, Рогнеда, изо дня в день. Я потерян, я сломлен. И я не знаю, как быть дальше. Порой, мне кажется, что это вовсе не моя жизнь, а чья-то другая. Прости меня. Прости меня за все. — Ивар раскаивается перед обликом возлюбленной. Но Рогнеда не слышит этого. Она не услышит никогда. Княжна склоняется перед мертвым телом своего дядюшки. Ивар ничего не может сделать, а густая тьма постепенно охватывает его. С ног до головы. Бескостный просыпается от возгласов: — Меньше паруса! Весла! Налегай! — Выкрикивают викинги, спуская шелковые паруса. Ивар открывает глаза, озирается по сторонам. Земли Англии, входящие реки которых - изрядно патрулируются отрядами христианских солдат. Альфред изрядно потрудился над безопасностью своих земель. Ивар пытается подняться. — Прибываем к нашему местному лагерю, который мы разбили еще несколько лет назад, до тех самых пор, пока Русы не нагрянули на наши земли. — Буркнул Прекрасноволосый. — По твоей вине. — Вдобавок говорит он. — Здесь подозрительно тихо для пристанища викингов. Ты в этом уверен? — Изумляется Ивар, чуть насторожившись. Зеленоватые деревья, летние просторы Англии, но что за ними скрывается? — Вечно твое недоверие, Ивар. — Хмыкнул Харальд. — Мы оставили здесь значительное войско, которое христианский король попросту не мог разбить. — Не стоит недооценивать Альфреда. Это может сыграть плохую шутку. И отнюдь не в нашу пользу. — Вдали виднеется пристань. В ту же секунду - насторожился и Харальд, ведь она была полностью опустевшей. Построенные сооружения - разрушены практически до основания. Поселение - уничтожено. Викинги постепенно высаживались с драккаров, хватаясь за свои клинки. Топор вытащил и сам Бескостный. Ивар спустился на землю, упираясь о свой костыль - медленно проходит дальше, завидев мертвецов, вдоволь усыпанных по всей округе. Гниющая плоть, аромат смерти, нависший над вымершим поселением. Дикий смрад. — Этого не может быть. — Ошеломленно проговорил Харальд. — Еще с месяц назад, поселение существовало. — Они лежат здесь уже неделю. — Осведомился Бескостный, пристально разглядывая округу. Ивар шествует дальше, подходя к длинному дому. Здесь случилась настоящая бойня. Бескостный трепетно задышал, когда на деревянном столике, помимо разбросанной гнилой еды и пятен разлитого эля, узрел еще кое-что. Окровавленная деревянная фигурка. Такая же, которую Альфред подарил Бескостному в их первую встречу.