Больно касаться тебя

      Лютик не называл это смирением. Это было чем-то другим, но… наверное, наиболее комфортным для них обоих. Самое приятное — Ламберт перестал напоминать ему неясное зомби с извращенной мотивацией, которое улыбается заготовленно, и каждое слово у него написано заранее.       Возможно, он таким и оставался, но хотя бы выглядел хорошо.       И Лютику было нормально. Просто нормально. Не ощущал он себя мерзким, не чувствовал использованным. Его касания перестали вызывать раздражение, он не ощущал себя вещью. Даже обида за Геральта прошла как-то быстро. Наверное, думалось Лютику, просто внутри он и так знал, что сбежать у него не выйдет. Может, на самом деле, он даже и не хотел сбегать?       Но почему было так больно, когда Геральт все же ушел?       Было чувство, что в нем что-то разбилось. И осколки впились в изнанку его тела, кусали и резали, а потом… потом пропало и стало пусто.       А потом Лютик продолжил жить.       Да, наверное, в этом и была вся проблема.       Жить-то ты продолжаешь несмотря ни на что.       Уже через пару дней жара спала, и все это время они просто провели у озера. Ничего не делали, просто валялись. Лютик купался, иногда пел, прогуливался, чувствуя, будто проводил где-то выходные, вдали от цивилизации, на какой-нибудь даче, и в принципе… Нормально.       Он думал, что по утру, после таких определенно экзотических практик, у него будет либо истерика, либо он даже не сможет встать, ощущая себя… мерзко из-за этого. Потому что ему не должно нравиться. Это неправильно. Это грязно.       Но нет. Ничего такого.       Он проснулся, искупался в озере, погулял по лесу, набрав себе ягод, хотя обнаружил, что до ужаса хочет мяса. Видимо, вчерашний кролик переварился за время такого активного отдыха.       Поэтому он пошел и разбудил Ламберта, сказав, что хочет есть. Ламберт промычал что-то неясное про мясо в сумках, и снова завалился спать.       Лютик оставил его на миг, поел, но потом снова вернулся к Ламберту, разбудил и сказал, что ему скучно.       И на этом все. Обычное утро. Самое обычное. Будто вчера в него не засунули кулак, будто бы это не он кричал от этого кулака на долгие километры вперед.       Ламберт спрыгнул с лошади и подал руку Лютику, помогая.       Лютик спрыгнул вслед за ним, проигнорировав руку и потянулся аж до хруста в спине. Ойкнул и потер поясницу, оглядывая двор, где они остановились.       — Надолго здесь? — спросил Лютик, глядя, как Ламберт привязывал лошадь к стойлу. — Лес и единение с природой это, конечно, прекрасно, но у меня вот здесь, — он согнулся, постучав по косточке на ноге, — пятнадцать комариных укусов! Пятнадцать!       — Кажется, я предлагал тебе мазь от комаров.       — Не предлагал.       — Предлагал.       — Значит плохо предлагал.       Ламберт тяжело выдохнул и возвел глаза к нему.       Иногда Лютику думалось, что он Ламберту надоел, и это даже что-то неприятно поддевало внутри. Он, вроде, и думал о свободе, о том, чтобы сбежать, но мысли эти будто происходили на автомате, а на самом деле, глубоко внутри, он этого не хотел.       Привык к запаху Ламберта, к тяжести его руки на своей талии ночью. Привык и к колючей бороде, и к тому, что ему не надо было напрягаться, чтобы накормить себя. К тому, что утоляли любые его капризы. Даже… к грубости в постели привык. Ему начинало казаться, что без удушения он даже кончить не сможет.       Мысли и воспоминая накрыли внезапно, в паху закололо и он, быстро заморгав, отвернулся.       — Есть хочешь?       — Да, — кивнул Лютик. — И пожирнее чего… Похлебку какую, и мясо, и…       — А у тебя ничего не лопнет?       — У тебя ж ничего не лопается от твоих конских порций. Ты как был дрыщем, так им и остался.       Ламберт нахмурился и фыркнул.       — Я не дрыщ. Я поджарый.       Лютик оглядел его и сказал:       — Знаешь, у меня ляжка вот больше твоего бицепса…       — И что?       — А у Геральта бицепс больше моей ляжки…       — Знаешь, Лютик, не хочу тебя расстраивать, но, — Ламберт открыл перед ним дверь, пропуская вперед. — Твоя чудесная мягкая ляжка интересует меня как объект, который можно потрогать, а не сравнивать с моими мышцами.       Лютик вздернулся, недовольно что-то брякнул и, быстро пройдя вперед, больно встал Ламберту на ногу.       — Вот жрешь как ни в себя, поэтому у тебя и ляжки больше мои бицепсов, — сказал ему Ламберт, закрывая дверь и оглядывая таверну безразличным взглядом.       — Я нормально ем, Ламберт. И вообще, закажи лучше еды и подумай о чем-то более полезном.       — Не могу, я теперь думаю о твоих ляжках.       Лютик цыкнул и закатил глаза, но решил проигнорировать и пройти вперед.       За столом Лютик все следил за Ламбертом. К нему подошел какой-то мужик, и они что-то там обсуждали… Задание, наверное.       Лютик подпер щеку кулаком и впился взглядом в фигуру Ламберта. Нет, как бы он над ним не издевался, фигура ему его нравилась. Именно за то, что он был поджарым и пластичным, не было этой лишней тяжести. Длинный и гибкий… Лютик невольно выдохнул, вспоминая о его длинных ногах с прекрасной накаченной задницей. Нет, Ламберт был хорош, только Лютик вслух ему об этом не скажет.       — Задание? — спросил Лютик во время еды.       — Да. Но пока не факт. Ему не нравится моя цена, собирается направить каких-то там парней… Ну и пусть, сам приползет на коленях, когда тех коль не сожрут, то покусают.       Лютик поморщился.       — А что будем делать до этого? — он подпер щеку кулаком.       — Можешь выступить, если хочешь.       — Мне тут не нравится народ.       — Хочешь прогуляться?       Лютик задумался, а потом поморщился.       — Нет, там душно.       — Выпить?       — В такую жару? Бэ.       — Написать балладу?       — В голове никаких идей.       — Лютик, еб твою мать, ты хочешь, чтобы я тебя развлекал или что?       — Не знаю, смотря что ты предложишь. Трахаться я тоже не хочу, кстати.       — Почитай книгу.       Лютик сморщился.       — Какие ты собрался строить со мной отношения, если и развлечь меня не можешь?       — В отношениях разговаривают, Лютик, а ты с этим через раз.       — Значит поговорим. Три дня же о чем-то разговаривали.       — Разговаривали? Ты без конца о чем-то вел монолог, меня это к какому-то моменту злить начало.       Лютик недовольно выдохнул, едва не подавившись.       — Ах так?! Значит я с тобой больше говорить не буду!       — Люти…       — Все, Ламберт, раз тебя это бесит.       — Я не это имел в ви…       — Мне все равно, что ты там имел в виду, Ламберт.       Лютик сложил руки на груди и задрал нос кверху.       — Пташка, я…       — И не называй так меня.       Ламберт посмотрел на него очень уставшим, вымотанным взглядом. В который раз Лютик одарил вниманием его синяки под глазами, но спросить про его сон всегда забывал. Спит ли он ночью вообще, раз по утрам порой дрыхнет дольше Лютика. А иногда ни свет ни заря уже драматично смотрит на небо.       Но спрашивать об этом сейчас Лютик, конечно, не стал.       — Пойду и вправду попою, чем буду проводить время с то…       Он резко встал и так же резко в него кто-то врезался. Лютик испуганно вздрогнул и потер ушибленное место. От него кто-то отшатнулся и активно заматерился. Пьяный мужик, попахивающий мочой, снова грязно выругался. Он едва стоял на ногах и был до ужаса пьяным.       Лютик поморщился, помахав перед лицом рукой и хотел отойти, как мужик взревел:       — Ты смотри, нахуй, куда идешь!       Лютик опешил.       — Вообще-то это вы в меня врезались!       — А хули ты своей задницей все место перегородил, а?! Мне надо было перелазить через тебя?!       — Тут много места, если бы вы бухали чуть меньше и не шатались, то может даже смогли бы ровно идти! Если это, конечно, от того, что вы пьяны в ебеня, а не от того, что мозги нахуй разрушены водкой и у вас нарушена координация движения!       Мужик выпучил удивленно глаза, а Ламберт издал довольный смешок. На секунду Лютик даже ощутил какую-то гордость, потому что еще неделю ранее он думал, что он мертв. Он умер морально. Он больше не сможет быть бойким и веселым, но нет, вот он. Старый-новый он.       Мужик взревел:       — Ты охуел, пацан, я тебя сейчас, блять, твое умное еба…       — Эй, — лениво сказал Ламберт. — Иди куда шел, не создавай шум и не мешай людям заниматься своими делами.       Мужик прищурился, посмотрел на Ламберта, потом пристально оглядел Лютика.       — Тьфу ты, ведьмачья подстилка оказывается, хуй отмоюсь от тебя.       И плюнул. Наверное, пытался попасть в Лютика, но тот вовремя дернулся и на него не попало. Лютик, честно говоря, на момент даже опешил и встал, как вкопанный.       Но зато Ламберт нет.       Лютик, казалось, моргнуть не успел, как Ламберт плавно встал и сказал:       — Извинись.       Мужик моргнул.       — Да я скорее…       — Извинись, — строже сказал Ламберт.       Лютик сглотнул и завозился. Все, казалось, смотрели только на них, и Лютик даже ощутил себя на миг неловко. Он не хотел влипать в неприятности, потому что прекрасно знал, что за подобные стычки из корчмы могут выгнать, а Лютику вполне нравилась эта, да и не был уверен, что здесь найдется еще одна, а проводить еще одну ночь в лесу он не хотел.       Он сказал:       — Ламберт, успо…       Но мужик перебил его:       — Пошел ты на хуй.       В тот раз он плюнул на пол, возле сапог Ламберта.       Ведьмак хмыкнул и сделал шаг вперед. Лютик не заметил, что именно он сделал, за что-то схватил его (ухо?), но мужик внезапно вскрикнул от боли и его колени подкосились.       — Ниже-ниже, — сказал Ламберт, и мужик просто грохнулся на колени, пытаясь отцепить руку Ламберта.       Лютик снова заозирался, услышав, как люди зашептались. На секунду он впал в ступор, но потом услышал голос Ламберта:       — А теперь повторяй за мной. Прошу прошения…       — Прощу прощения, — безропотно затараторил мужик высоким голосом…       — Милостивый менестрель Лютик…       — Милостивый менестрель Лютик…       Лютику казалось, что он слышал в в его голосе слезы.       — Меня, смиренного невежу.       — Меня, смиренного невежу…       — За свое свинство и необразованность.       — За свое свинство и необразованность.       Ламберт кивнул и сказал:       — Молодец.       И отпустил его.       Мужик вскочил с колен, оглядел их обоих яростным взглядом и убежал прочь.       Лютик посмотрел по сторонам. Выгонять их не планировали. Все просто проводили скучающим взглядом ушедшего мужика и продолжили. Будто ничего такого и не произошло.       Ламберт хмыкнул, кинул на стол деньги и мягко подтолкнул Лютика вперед.       — Пошли в комнату. Ты в порядке?       Лютик только кивнул.       Дверь за ними закрылась, и Ламберт взял у него сумку с лютней, устраивая в углу.       — Ламберт?       — Да?       — Зачем ты это сделал? — пораженно спросил Лютик.       Ламберт на секунду замер и потупил взгляд, будто был сбит столку. Вместо ответа он только спросил:       — Я напугал тебя?       Его плечи, казалось Лютику, были напряжены.       Лютик покачал головой. Нет, напуган он не был, скорее поражен, что Ламберта, казалось, те слова задели больше, чем самого Лютика. Лютика они вообще, честно говоря, не задели. Он вещи и хуже слышал.       — Тогда что за вопросы? — не понял Ламберт, удивленно вскинув брови.       — Просто… ты заставил его извиниться. Зачем? Я не понимаю…       Лютик был растерян. Он просто пялился на Ламберта, как на диковинную зверушку, склонив голову к плечу, будто пытался понять, как он был устроен.       — Потому что он тебя оскорбил. Он не имел на это право.       — Но это ведь правда.       — Что?       — Ну… ты же так меня называешь. Шлюха.       — Я называю тебя так в постели, когда тебе это нравится. Тебе ведь нравится, м, пташка? — он усмехнулся, склонив голову к плечу.       Лютик потупил взгляд и кивнул.       — Иди ко мне, — позвал его Ламберт низким голосом, и Лютик ощутил мурашки, прошедшие по затылку.       Он уверенно пошел к нему, почти что желая этого. Ламберт протянул руки вперед и притянул к себе, обняв.       — Лично меня это задело. Обращение этого неотесанного мужика к тебе. Я же тебя в обычной жизни не называю так? Ведь если я тебя сейчас так назову, тебе это не понравится.       Лютик посмотрел ему в глаза, тесно прижавшись. Ламберт неспешно погладил его по пояснице.       — Не знаю, — сказал тихо Лютик. — Может и понравится?       — Нет, — уверенно пресек его Ламберт. — Ты не шлюха. Ты мой партнер. Ты умный, веселый, интересный и талантливый.       Лютик усмехнулся и повел плечом. А потом встал на цыпочки и чмокнул Ламберта в щеку.       — И все-таки… Назовешь меня так сейчас?..       Лютик понимал, что влип. В эту секунду, прямо сейчас, он осознал все эти масштабы, но больше они его не пугали. Это не было смирением, не было отчаянием, ничем из этого. Что-то иное. Немое принятие, понимание, желание.       Ламберт вздернул бровь и усмехнулся.       Сначала он поцеловал его и его руки спустились ниже, к ягодицам. Но он никак его не называл. Просто мягко подтолкнул его к кровати, но Лютик, не рассчитав, споткнулся и чуть не упал. Ламберт, рассмеявшись, подхватил его, прижав к себе теснее.       Лютик быстро заморгал и выругался себе под нос, выпрямляясь.       — Моя неловкая шлюшка, да, — мягко смеясь, сказал Ламберт.       Лютик закатил глаза и потянул его на себя.       — Заткнись уже.       Кровать была на редкость удобной. Матрас был мягкий, и кровать даже не шаталась.       Ламберт накрыл его своим телом, целуя и ритмично двигая бедрами, под такт, который хотел Лютик — он ритмично похлопывал его по напряженным ягодицам, подгоняя на нужный темп.       Ламберт вылизывал его лицо, его шею и плечи, мягко покусывая. Ласкал упругие соски, посасывая, чувствуя, как Лютик сильнее прижимал его голову к себе. Он мягко зажал сосок меж зубов, чуть оттягивая, продолжая ласкать языком. Лютик тихо постанывал, прижимая его к себе ближе, будто желал этого, хотел каждого его касания.       Да, он в самом деле хотел.       Лютик умолял быстрее, стонал надсадно и громко, и резко затих, когда в стену постучали и крикнули: «Что за шум, черт возьми?».       Ламберт тоже внезапно остановился и отстранился от его груди.       Он моргнул.       — Что за шум… — повторил Ламберт. — Насколько человек плохо живет, если он не понимает, что это за звуки…       Лютик рассмеялся, а после, взяв его лицо в свои ладони, притянул к себе, целуя. Ламберт продолжил толкаться. Внутри уже снова было узко и тесно, и Ламберту даже не верилось, что сравнительно недавно в Лютике была его, блять, рука. Воспоминания возбудили еще больше и Ламберт зарычал, толкнувшись так глубоко и сильно, что Лютик аж взвизгнул в поцелуй.       Лютик отстранился от его губ, надсадно выдохнув, а после впился в его шею, заставив застонать уже и самого Ламберта.       Кончили они почти одновременно, и Лютик издал такой беззащитный, откровенный, высокий стон, что Ламберта аж на мурашки пробило.       Какое-то время они так и лежали. Ламберт придавливал Лютика весом своего тела, лёжа на нем, шумно вдыхая в себя запах его волос. И Лютик, под ним, обнимая и поглаживая по расслабленным лопаткам.       Наконец, Ламберт медленно вышел и лег рядом на бок, подперев щеку кулаком, погладив Лютика по груди.       — Я так понимаю, я заслужил это за защиту твоей чести? — усмехнулся Ламберт, плавно скользя пальцами по ребрам, пересчитывая.       — М?.. — сонно протянул Лютик, открыв глаза. На улице уже садилось солнце, и когда он увидел Ламберта — в этом прекрасном персиковом освещении — он показался ему таким нежным и родным, что аж в груди что-то защемило.       — Ну, ты обещал мне, что теперь никакой эмоциональной связи, грубый секс и ничего более.       Лютик усмехнулся, покачав головой.       — Без ласки сам взвою.       — Не оправдывайся, — прищурился Ламберт. — Ласки я даю тебе достаточно, и сейчас был бы так же ласков и без всего этого. Ты меня гладил и целовал, м?       Лютик цыкнул и закатил глаза.       — Не знаю, Ламберт, захотелось мне тебя гладить и целовать. Все?       Ламберт усмехнулся и склонился над ним, мягко чмокнув в губы.       — Принеси лучше бадью и горячую воду, а? А не языком мели.       Ламберт усмехнулся и кивнул, натягивая на себе штаны и накидывая сверху рубашку. Лютик проследил за этим и прикрыл глаза, потянувшись.       Бадья Лютику была необходима после трех дней купания в озере и, тем более, после секса, перепачканный в своем поту, в поту Ламберта, в слюнях и сперме.       Он сидел напротив Ламберта, довольно потянувшись и млея от горячей воды. Приоткрыл один глаз, осматривая Ламберта. Тот смотрел куда-то в сторону, разминая плечи, и Лютик, усмехнувшись, вытянув ногу, легонько пнул его.       Ламберт удивительно на него глянул и перехватил ногу за щиколотку.       — Эй! — недовольно крякнул Лютик и пнул и второй ногой. Но тоже, легонько.       Ламберт улыбнулся и прошел рукой от щиколотки чуть вверх, по икре, потом ниже, сжимая в своей ручище ступню и нажимая куда-то большим пальцев. Лютик, сам не ожидав, издал какой-то тихий стон и удивленно раскрыл глаза.       Ламберт рассмеялся.       — Да, ноги довольно чувствительны. Впрочем, как и все тело, главное знать, куда нажимать.       Лютик ошалело заморгал и ощутил, как покраснело лицо, и явно не от горячей воды, не от пара.       — Нравится?       — Знаешь… массажа ног мне еще не делали… Меня это даже смущает немного больше, чем когда ты рассматриваешь меня, едва успев вытащить член.       — В этом есть особое удовольствие! — воспротивился Ламберт, все еще держа Лютика за ногу. — А уж что со мной стало, когда я на тебя посмотрел после кулака.       Лютик поморщился, а после расслабленно выдохнул, когда он снова мягко сжал ступню, легонько массируя. Он издал стон сквозь зубы и расслабился, погладив другой ногой его его бедру.       — Страшно представить, что там было.       — Был шикарный вид, — заверил его Ламберт.       — Извращенец гребаный, — фыркнул Лютик, легонько пнув Ламберта ногой по щеке.       Ламберт рассмеялся и медленно склонился, целуя в костяшку на ноге, а после лизнув.       Лютик снова издал длинный стон и поджал пальцы на ногах, откинув голову назад. По плечам прошлись мурашки.       — Дьявол, какой ты… — прошептал Ламберт, снова лизнув чуть ниже косточки, — нежный…       Лютик ответил лишь сдавленным стоном, когда Ламберт снова мягко прошелся пальцами по ступне. Господи, это не возбуждало, это просто дьявольски расслабляло. Лютик незатейливо гладил Ламберта по бедру другой ступней, откинув голову назад и наслаждаясь тем, что своими пальцами и руками делал Ламберт.       — Хватит с тебя, — через минут пять сказал Ламберт, опуская его ногу.       — Блин, — проныл Лютик и легонько пнул его в плечо. А потом с интересом скользнул пяткой чуть правее, меж ног, и напоролся на наполовину вставший член, и Ламберт шумно выдохнул. Лютик закатил глаза. — Тебя и это возбудило?       — Если я буду на протяжении пяти минут мять любую часть твоего тела и слушать твои стоны — то конечно я возбужусь.       Лютик закатил глаза, а потом сказал, медленно подсаживаясь ближе.       — Ладно, так и быть, отдам долг.       — Что?       Ламберт вскинул бровь, а потом издал неясный звук — между скулежом и стоном — и сжался в плечах, вжав в плечи голову, когда Лютик зарылся пальцами в его волосы, массируя кожу головы. Он вздрогнул и резко отстранился, хватая Лютика за запястье и смотря на него ошалелым взглядом.       Лютик рассмеялся.       — Ламберт, успокойся, я просто сделаю тебе массаж.       — Не обязательно головы! У меня есть плечи! Спина! Да хоть задница!       — Но тебе приятнее всего на голове.       — Блять, Лю…       — Ламберт… — внезапно тихо, но достаточно строго сказал Лютик, и Ламберт послушно затих. — Ты долго будешь стесняться своей реакции? Я вижу, что тебе хорошо, меня это не смущает и я не считаю это странным.       — Да я кончу без рук! Позор!       — Не позор. Повернись ко мне спиной.       — Нет.       — Ламберт.       Ламберт поджал губы и насупился.       — Я буду чередовать голову с плечами, ладно? Повернись.       Ламберт сглотнул, казалось, что покраснел бы, если бы мог, но все-таки повернулся к нему спиной.       Лютик тяжело выдохнул и поцеловал его в затылок, а после зарылся пальцами в его волосы. Он заметил, как вздрогнули у Ламберта плечи. Лютик мягко прошелся от затылка к макушке, а потом ниже. Ламберт издал стон сквозь зубы и напрягся. Тогда Лютик спустился от макушки к шее, и ниже, к плечам, начиная их массировать. Внезапно, Ламберт под его руками показался таким… хрупким.       И тело его, пластичное и гибкое, стройное, не перекаченное. Плечи хоть и широкие, но не массивные, как и спина. А когда сидит вот так, согнувшись в три погибели, смущенный, даже позвонки проступают.       Лютик чмокнул его чуть выше затылка, размял плечи с шеей и снова поднялся к его голове, массируя. Ламберт издал неясный звук удовольствия и откинул голову ему на плечо. Лютик усмехнулся и чуть склонил голову, поцеловал за ухом.       Лютику… Господи, ему нравилось. Ему нравилось делать это и видеть, как Ламберта вело от удовольствия. Это было прямо каким-то странным, непонятным кайфом, хотелось довести его до исступления всем этим. Теперь он отчасти понимал, почему Ламберт так любит мучить его ласками в постели, растягивая, специально подолгу массируя простату, заставляя Лютика плакать от удовольствия.       Его пальцы спустились ниже, помассировали шею и погладили плечи. Он снова вернулся к его плечам, массируя до тех пор, пока они не расслабились. Ламберт выпрямился. Всмотревшись в его шею, он заметил на ней шрам от зубов.       Коснулся его, испугался даже на секунду мысли о том, как, должно быть, Ламберт был близко к смерти.       Он склонился, выцеловывая его, немного размял каменную спину, и поднялся вверх, с какой-то странной садисткой улыбкой зарываясь в его волосы, массируя интенсивнее. Ламберт застонал — на этот раз куда откровеннее. И Лютик прошелся ногтями от макушки чуть ниже, закусив губу. И снова вверх, к макушке. Ламберт вздрогнул всем телом, из его груди вырвалось непонятный громкий выдох, похожий на скулеж. Лютик спустился к плечам и прикусил мочку уха, посасывая.       — Блять, хватит, говорю же, что сейчас кончу…       Ламберт резко отстранился, но Лютик схватил его за плечи и прижал к себе. Проскользнул рукой вниз и наткнулся на каменно стоящий член. Ламберт рыкнул и резко, едва не расплескав воду, повернулся к нему.       Лютик потянулся к его губам, целуя, рукой начиная ласкать член, а свободной поднявшись вверх, к макушке и чуть ниже, к затылку. Ламберт вздрогнул под его руками и тихо застонал в его губы.       — Блять, ну не в воду же кончать, в самом деле. Мы ж не отмылись толком.       Лютик отстранился от него и сказал:       — Ну кончи на меня.       Ламберт удивленно раскрыл глаза, а потом быстро, будто боялся потерять возможность, спросил:       — Можно на лицо?       — Можно.       Ламберт закусил губу и снова подался вперед, целуя. Лютик ответил, продолжая делать то, что делал секундами ранее — лаская член и голову, добиваясь из Ламберта таких беззащитных стонов, что сам едва не застонал. А потом Ламберт резко встал, взяв себя за член и ритмично двигая рукой. Он убрал челку с его лица, чтобы не попасть на волосы.       Лютик посмотрел ему в глаза, а после пошире открыл рот, и, надо же, Ламберт кончил в этот же момент, сдавленно простонав. Немного спермы и вправду попало в рот, и Лютик, облизав губы, сглотнул. Горчит немного, ничего нового.       Он усмехнулся и, откинув голову назад, прошептал:       — Я тоже хочу кончить…       — Что-то мы сегодня с тобой…       — Ненасытные? — он улыбнулся и подался вперед, целуя чуть ниже пупка, а потом поднимая наглый взгляд вверх, улыбаясь… сексуально. Сексуально он, блять, улыбался.       Ламберт тяжело выдохнул и покачал головой. Он дотянулся до тряпицы и аккуратно вытер лицо Лютика, а после медленно садясь обратно в бадью. Он поцеловал Лютика, а после прошептал:       — Давай, детка, вставай.       Лютик поспешил послушаться. Он любил грубый секс, любил секс с проникновением, любил даже его член в себе, но обычный минет был для него редкостью и, меж тем, самым желанным удовольствием, от которого кончить было проще всего.       Он спешно встал и Ламберт, взяв его за бедра, притянул к себе, насаживаясь губами на головку. Лютик вздрогнул и закусил губу от такого долгожданного касания. Он не знал, была ли фишка в каких-то там ведьмачьих фокусах, или у Ламберта опыт был, но, Боже, в рот он брал невероятно. В принципе, Ламберт большинство всего в постели делал фантастически. Его пальцы, его губы и язык, и его член — он всем этим умел пользоваться, но как же он сосал!       Головой двигал ритмично, насаживаясь на член, и головка проскальзывала в глотку, которая не сокращалась, предвещая рвотный позыв.       Сильные пальцы впились в бедра, притягивая к себе, и Лютик тихо застонал, погладив Ламберта по мокрым волосам.       Ламберт взял до основания, головка проскользнула в жаркое мокрое горло, после выскользнула и снова — Ламберт повторил так несколько раз, а затем, когда ощутил, как сильно напряглись бедра Лютика, чуть отстранился, двигая головой так, чтобы насаживаться до половины.       Кончил Лютик с его именем (о боже!) на губах, и как назло зарывшись пальцами в его волосы, из-за чего по спине у Ламберта прошлись мурашки.       Лютик замер на секунду, пытаясь отдышаться, а потом рухнул в воду и сказал, закатывая глаза:       — Боже, спасибо!       — Не за что, — кивнул Ламберт, вытирая губы. — Ну и мерзкий ты на вкус.       — Что?! — Лютик аж подскочил на месте, едва воду не расплескав. — Зато у тебя сперма на вкус, конечно, как клубника! И вообще… ты свой язык в места и похуже совал… Мог бы и промолчать!       Ламберт рассмеялся, глядя, как раскраснелся Лютик, и подался вперед, целуя.       Лютик застыл в миллиметре от него, уперевшись руками в его грудь.       — Ты же не собираешься мне в рот моей спермой плеваться?..       Ламберт рассмеялся.       — Я все проглотил, успокойся.       И поцеловал. Лютик обнял его за шею и повалился назад, опираясь о бортик бадьи, наслаждаясь его губами. Ламберт целовал глубоко и мокро, а затем медленно переходил в более деликатный и нежный, лишь легонько покусывая и посасывая нижнюю губу.       Он отстранился от него, погладил по щекам, по шее, спустился к талии, не отрываясь, смотря ему в глаза. Лютик смотрел в ответ, и все никак понять не мог, как так могло случиться, что это лицо, неопасным кажущееся лишь во тьме, стало ему таким… близким. Не вызывающим отвращения, ужаса, злости, ничего.       Он нерешительно погладил его по щеке, будто касался впервые, и подался вперед, чмокнув в уголок губ.       — Потри мне спину, что ли, — усмехнулся Лютик.       Ламберт улыбнулся и кивнул.       Лютик сидел к нему спиной, не вздрагивая и не напрягаясь от его касаний, и вспомнил, как они принимали ванную на первых порах. О, каждый раз — будто насилие. Это с учетом того, что Ламберт не лез к нему в бадью, не лапал, не гладил, ничего! А Лютик сидел и каменел под каждым его касанием, и едва тошноту не испытывал. А сейчас…       А сейчас они проводили время как близкие любовники.       — Ламберт?..       — Да, Лютик?       Лютик вспомнил свой вопрос не сразу. Иногда, когда он даже просто говорил с Ламбертом, что-то абсолютно правильное въедалось ему в душу. То, как он называл его имя, как мягко отзывался. Даже ночью, если так получалось, что Лютик просыпался поздней ночью, а Ламберт каким-то чудом спал (что, думалось Лютику, редкость, а не правило), и он его звал — Ламберт отзывался. Сонно, нехотя, но всегда.       — Это… странно.       — Что странно?       — Все. Я, получается, уже все? Я привык к тебе? Мне уже не страшно, не противно и, знаешь, то, что мне хорошо во время секса это сущая ерунда. Даже то, что я иногда и вовсе думаю о том, что хочу заняться с тобой сексом, и…       — Такое бывает?       — Да, Ламберт, бывает, просто я молчу. Мне нет смысла говорить, мы слишком часто этим занимаемся, чтобы я успел ощутить именно нужду. Но… вопрос не в этом! Секс это и вправду мелочи. Потому что, знаешь, я и в наш первый раз физическое удовольствие получил. И, как думаешь, почему?       — Я не психолог, Лютик.       — Нет, ты же все знаешь.       Ламберт тяжело выдохнул.       — С чего такие мысли?       Лютик поерзал и повернулся к нему. Вода в бадье почти остыла, и Лютик впился в Ламберта напряженным, выжидающим взглядом.       — Детка? Почему у тебя глаза слезятся? Я сделал что-то не так?       — Я просто... не понимаю. Получается же, что со мной и вправду что-то не так.       — О Дьявол, надо поискать успокоительное, — тихо, себе под нос, пробубнил Ламберт, начав медленно вылезать из бадьи.       — Ты уходишь от диалога?!       — Нет, я возьму полотенце. Продолжай, Лютик, я тебя слушаю.       — Я говорю о том, что наш первый раз... Ламберт, ты вот кого-то… насиловал? Кроме меня.       Ламберт не ответил. Лютик где-то с минуту молчания наблюдал его голую задницу, пока тот искал полотенца, а затем, когда он развернулся, посмотрел ему в глаза.       — Нет, я никого не насиловал кроме тебя.       — Но ты… ты говорил!       — Я соврал. Нет, мои слова про то, что при насилии, даже самом мягком, аккуратном и нежном, скорее случится истерика, чем оргазм — правда. Я не насиловал, но я видел.       — Зачем сказал про насилие тогда?       Ламберт опустил взгляд на полотенце, а затем медленно подошел к бадье и сделал жест Лютику, чтобы тот вылазил.       Лютик шмыгнул носом и послушно вылез, становясь босыми мокрыми ногами на деревянный пол.       — Хотел запугать. Тогда я думал, что это будет правильный вариант. Я не думал, что ты внезапно… проникнешься мной… обычным. Строил из себя хер пойми что. Хотел показаться грубым, уверенным и дерзким… Потому что таким я был в первую нашу встречу, и твое поведение... Да, Лютик, оно не нормально, скорее всего.       — Это значит… Что скорее всего меня любой может изнасиловать и мне понравится?! — почти в ужасе воскликнул Лютик и зажмурился, когда Ламберт накинул на его волосы полотенце, начиная вытирать неаккуратными, быстрыми движениями.       Спустив его на плечи, промокая кожу, Ламберт сказал:       — Нет, не от каждого. Надо, чтобы этот человек был хотя бы, наверное, тебе минимально симпатичен. Ну, знаешь, по внешности… Возможно, ты видел меня не таким уродливым, как есть на самом деле, — рассмеялся Ламберт.— Отклонения есть у всех. Любить грубость — нормально. Другой вопрос, что у тебя оно еще… вот так.       — Но ты не уродливый, — искренне удивился Лютик, будто прослушал другие слова.       Ламберт грустно усмехнулся и покачал головой.       — О чем именно ты хотел поговорить, Лютик? Ты начал уж точно не про секс. Точнее не к нему клонил.       Ламберт аккуратно промокал его кожу, не смотря ему в глаза.       — Я… хотел сказать, что… иногда я хочу тебя даже поцеловать. Получается, к тебе уже совсем-совсем привык. Получается, я тебя что…       И Лютик прервался.       Ламберт посмотрел на него, вскинув бровь, а потом покачал головой и накинул полотенце на себя.       — Все идет своим чередом, Лютик.       — Почему я сейчас ощутил, будто у меня нет выбора?..       — Относительно. Относительно, так и было.       — Ты разве не хотел меня… добровольно?       — Хотел, но знал, что никогда не получу таким образом.       — Но я ведь дал тебе себя поцеловать!       — Ты был пьян. Лютик, пожалуйста, успокойся. Что же тебя так накрыло внезапно? — Ламберт аккуратно коснулся его лица, вытирая мокрые уголки глаз и Лютик сожмурился.       — Я просто не понимаю. Что происходит? Почему это происходит? Когда я смотрю на твое лицо… Я не вижу ни хищника, ни зверя, ни насильника. Вижу мужчину. Он уставший, он не верит ни во что. Я вижу, что ты страдаешь даже во сне. Вижу, что тобой движет что-то неясное. Я вижу твои взгляды, и я знаю, что так на меня никто не смотрит. Иногда, когда ты улыбался мне, мне начинало казаться, что я больше, чем весь мир для тебя… Это правильно?.. — задушенно, шепотом спросил Лютик.       У Ламберта опустились плечи, а потом он горько усмехнулся и покачал головой.       — Не знаю, Лютик. То, как ты себя чувствуешь, так и правильно.       — Я ведь так быстро простил тебя за Геральта! Хотя ты… ты поступил ужасно! И вместо того, чтобы сделать все аккуратно, ты пришел и стал надо мной злорадствовать!       — Это был… не совсем я. Иногда я становлюсь просто безумным, не контролирую это…       Несколько секунд они молчали, пока Лютик не спросил:       — Ты… ты чем-то болен, да?       Ламберт не ответил. Лютик опустил взгляд и шмыгнул носом, а потом медленно пошел к кровати, роясь в своей одежде. Иногда он и вовсе спал голым, но чаще надевал хотя бы сорочку или спальные штаны.       Он присел на край кровати, следя за Ламбертом. Он вытерся, надел на себя штаны, не застегнув ремень и принялся убирать бадью с ведрами. Лютик следил за этим, смотрел, как напряглись мышцы на руках и спине, как красиво перекатывались.       Когда тот все сделал, вернувшись в комнату, Ламберт будто несколько моментов сомневался. Потом поджал губы, кивнул сам себе и стащил с себя штаны. Порылся в сумках и, посмотрев прямо в глаза Лютику, что-то из нее достал.       Присев на край кровати, он протянул Лютику раскрытую ладонь, сказав:       — Съешь одну, полегчает.       Лютик опустил взгляд. Было похоже на какие-то небольшие кристаллы.       — Что это?       — Обычное успокоительное. Я такие всегда пью. Только я принимаю штуки три, тебе одной хватит. Ешь, не бойся, ты ж знаешь, что зла я тебе не причиню.       Лютик шмыгнул носом и взял одну, кладя на язык. Та начала быстро таять и даже немного шипеть.       — На вкус как клубника.       — Да, приятные штуки.       Ламберт взял три и закинул к себе в рот, потом высыпал остатки обратно в бутылку, отложил на тумбу и, затушив свечу, прилег на кровать, притягивая к себе и Лютика. Тот поерзал, но уложил голову ему на грудь.       Через какое-то время Лютик и впрямь ощутил, что ему стало легче. Тяжесть из груди ушла, да и вообще легче стало. Он мягко погладил Ламберта по груди, смотря на тонкий луч света на полу, пока Ламберт сопел рядом с ним. Лютик почему-то не верил, что он спал.       Он не знал, сколько времени прошло, когда он тихо позвал его:       — Ламберт?       — М? — протянул он слабо и сонно.       — Ты спишь?       — Раз ответил, то нет.       — Дремал?       — Ага. Что ты хотел?       Лютик ответил не разу, он прислушался к ритму сердца, прикрыл глаза, ощущая сонливость, но все равно спросил:       — Расскажи мне хоть что-то о них. Я имею право знать.       — О ком?       — О тех, кого ты любил.       — Ну… Значит так. Лютик, вроде по имени Юлиан... вроде из какого…       — Эй!       Ламберт рассмеялся.       — Ладно-ладно, тише, не кричи ты так ночью, людей разбудишь.       — В другие моменты тебя это не смущает, что я людей бужу.       — Ну тут пусть завидуют. Знали, на что шли, когда в тавернах оставались. Тут все обычно трахаются.       Ламберт тяжело выдохнул, а Лютик осторожно оперся на его грудь, чтобы посмотреть в глаза.       — Надо оно тебе, Лютик, скажи мне? Слушать грустные истории какого-то старого ведьмака?       — Ты не старый ведьмак, Ламберт. Вот сколько тебе?       — Пятьдесят три, вроде… Не помню. Давно сбился.       Лютик кивнул.       — Вот, молодой еще. И да, сдалось.       — Что ты хочешь услышать?       Лютик задумался. Он думал, что Ламберт просто начнет с той истории, какая будет ему менее болезненной. Лютик задумчиво провел пальцами по колючей щеке и сказал:       — Про ту девушку, которую ты любил… Ну, молодая та, с которой у вас были отношения.       Отчего-то про нее услышать хотелось больше всего. Наверное от того, что… Что иногда ему думалось, что все-таки Ламберт его любит. Как мужчину. Как любовника. Как партнера. Как своего близкого человека. Поэтому ему хотелось услышать что-то про такую любовь.       — И что тебе интересно узнать?       — Что с ней случилось? И как ты с ней познакомился?       Ламберт прикрыл глаза и откинул голову так, что глаз его увидеть нельзя было вовсе.       — Я тогда молодым вообще был. Не знаю, лет двадцать пять…       Лютик присвистнул.       — А я думал, ты сразу родился старым…       — Ты же сказал, что я молодой.       — Я не про возраст, Ламберт.       Ведьмак тяжело выдохнул и мягко начал поглаживать его по макушке, затылку и спине.       — В общем, это был морской город. Ехал туда с целью побить утопцев, самый минимум заработать, а дальше уже и видно будет. Честно говоря, тогда особенно сильно не любил ведьмачество. Я сейчас его не люблю, а тогда яро отрицал, думал, куда уйти можно, лишь бы этой дрянью не заниматься. И… она попалась мне по дороге. Сказала, что ее коня прирезали бандиты, но ей удалось сбежать. Что она идет уже сутки, есть нечего… Я тогда охуел знатно, конечно. К нам же настороженно относятся, а особенно девушки… А эта… Эта была метр с кепкой, худющая, талия с мой бицепс, как ты у нас любишь сравнивать. Коса до задницы… Я аж опешил, что ко мне впервые симпатичная девушка сама подошла…       — А что, не подходили раньше?       — Только если с мольбами не трогать их и не убивать.       — Неужели нет женщин с больным фетишем на ведьмаков?       — Я тебя удивлю, но я вообще особо к женщинам не лез. Шлюхи разные попадались, да, кто-то едва не до дрожащих ног меня затрахивал, кому-то мерзко было. Разные бывают люди, Лютик…       — Ты что, совсем с женщинами не заигрывал?       — Не хотел.       — Ладно… что там…       — С Эмили. Ее звали Эмили. Ну я согласился, конечно. Она тоже балаболкой была, говорила много, спрашивала то се, то это. Такая восторженная была. Ну я ее до дома довез, она сказала, чтобы я подождал ее, она хочет чем-то меня вознаградить. Я отказываться не стал, да и надеялся, что наградой будет вечерок у моря с логичным завершением… Стою, жду. Потом крик. Я потоптался немного, но все-таки зашел во двор, потом к ней… А там мужика собака доедает. Папу ее.       Лютик вздрогнул, и Ламберт погладил его по плечу.       — Долго она рыдала. Успокоиться не могла. Даже Аксием воспользовался. После него она немного в себя пришла. В общем… Я помог ей с трупом, с похоронами, знал, что сама она не сможет этим заниматься. Потом с продажей участка помог. Она бы там не осталась жить. А потом... потом мы вместе оказались у домика недалеко от моря. На самом-самом берегу…       — Вы жили вместе?       — Да. Она стала медленно приходить в себя, даже... начала видеть во мне мужчину, а не существо, которое все за нее делает. Ну и завязались… отношения. Поэтому ей секс сложно давался. Она после той картины сильно изменилась. Я и не настаивал. У меня рука есть, подрочу, не отсохнет, а ее напрягать не хотелось. Ну и где-то года три, наверное, все хорошо было.       — Ты три года с ней жил? — искренне удивился Лютик. Почему-то мысль о Ламберте, который сидит на одном месте, не укладывалась.       — Да. Я бы с ней жизнь всю прожил, будь моя воля. Мне там хорошо было. В деревеньке ко мне все привыкли, за зверя не считали, я и от монстров ее чистил. Цены дикие не брал, так, чтоб на жизнь хватало мне, и ей. Она тоже работала, платья девушкам шила… Возле моря часто всякие праздники проходили, тоже хорошо зарабатывала…       Лютик слышал в его голосе улыбку, а потом Ламберт внезапно тяжело выдохнул и на какой-то момент прервался. Будто собирался с силами.       Лютик его не торопил, лишь лениво гладил по груди и плечам.       — В общем… мне предложили заказ. Дорогой, но далековато, на берегу моря, но с другой его стороны. Я не знал, соглашаться ли. Во-первых… самому страшно было. Я без опыта, ничего сложнее варгов да утопцев не видел, а там монстр какой-то. Да и ее страшно было оставлять. У нее… знаешь, приступы случались иногда. Ей снова виделся мертвый отец, она кидалась к ножам, повредить себя пыталась, но я чаще всего рядом был, никогда ее надолго не оставлял. Да и чем дольше жили, тем все спокойнее становилось. Она прям… расцветала.       В голосе его можно было различить странный оттенок тоски и радости, будто воспоминания о ней наполняли его сердце теплотой, но вместе с тем — тоской. Он сильнее сжал плечо Лютика, будто схватился за него, чтобы удержаться.       — Но она меня уговаривала, чтобы я съездил. Опыт нужен, да и сумма хорошая. А она хотела немного попутешествовать, хотя бы половину континента объехать. Долго думал, что делать, потом наш знакомый — дедушка из лавки со всяким барахлом — предложил присмотреть за ней. Дедушка добрый был, я ему часто помогал, он помогал, если было чем… Я согласился.       Он снова прервался. На этот раз на намного более долгое время, будто бы на этом история и закончилась. Лютик ждал, ждал, в один момент ему показалось, что Ламберт и вовсе заснул, но, вздернув голову, он видел, что Ламберт смотрел в потолок немигающим взглядом.       Он нерешительно погладил его по щеке и тот, сглотнув, плавно кивнул, будто соглашаясь с чем-то.       — В общем, я поехал… Шрамы, через глаз которые, как ты знаешь, мне от этой твари достались. Я тогда чуть глаз и не потерял, но чародейка местная помогла. Рыжая, сука, бесила меня пиздец, пока я там у нее лежал. Все пиздела, что со мной что-то не так. Что в голове у меня что-то не так. Да хуй знает, может и не так, но ее это ебать не должно было! Но помогла. Глаз на месте, встал на ноги через пару дней. Она мне вслед еще сказала, что мы еще встретимся… И… сказала, чтобы аккуратнее был… Блять, аккуратнее был. Раньше надо было быть аккуратней…       — Ламберт… — тихо сказал Лютик, чувствуя, что у того аж ритм сердца от злости усилился. Будто бы он обвинял эту рыжую чародейку. Хотя это нормально. Мы часто пытаемся соотнеси неприятные события с чем бы то ни было и перенести ответственность. Это отчасти даже было чем-то нормальным, не такая сильная нагрузка на психику.       — Прости… В общем, я приехал. Дома… пыльно было. Знаешь, прям слои пыли были. Паутина была. Фрукты, лежавшие, сгнили. У меня тогда сердце в пятки, руки дрожать начали, я побежал к старику тому в лавку… Он там жил. Знаешь, у него два этажа было. На одном магазин, на другом он жил. Я прибегаю, там другой мужик… Молодой, но как меня увидел — побледнел, извиняться начал, сказал, что сожалеет… а потом сказал, что прежний владелец исчез куда-то, а на втором этаже, в спальной… нашли девушку… повешенную. Я потерял вообще все. Землю под ногами, воздух в легких, мысли в голове. Ощущение было будто… ну, будто умер, наверное.       Лютик снова погладил его по груди, хотя знал, насколько это бесполезный жест. Ламберт, рассказывая об этом, страдал, будто переживал все заново.       Однако, Ламберт, вдохнув, будто собрал все свои силы, продолжил максимально быстро, стараясь, видимо, просто это закончить:       — Я нашел тело у местных знахарей. Нашли следы насилия… Сексуального. Не было ясно, повесилась ли она сама, или он ее повесил. Я думал… Думал, что найду этого мудака, заставлю его пожалеть, но… представь себе, не смог. Неделю я просто лежал в нашем бывшем доме, ничего не делая. Лежал и лежал. Спал иногда. Иногда ел. Наверное. Не помню. А потом собрал вещи и уехал, — Ламберт горько усмехнулся и потер веки. — Блять, ну каким же я слабаком был, а? Нет, чтоб найти его, нет, что вы, я хотел поскорее избавиться от боли, сбежать от нее, не думать…       — Тссс, — Лютик оперся на локти и погладил его по щекам. — Это не слабость. Хотеть сбежать от боли — это нормально. Плохо, что этот человек не получил по заслугам, но уже ничего не изменить. Не мучай себя сейчас, в этом просто нет смысла, — он с трудом оторвал руку от лица Ламберта и, склонившись, чмокнул в полузакрытые веки, потом в щеки и в уголок губ. — Ты сильный, Лам…       — Сильный. Аж десять раз. Все, не надо, не утешай меня, Лютик. Я не хочу об этом думать.       — Прости… — внезапно мяукнул Лютик. — Я не подумал, что тебе… так тяжело от этого.       — Блять, Лютик, я любил ее. Любил больше, чем… чем... я не знаю, с чем это сравнить! Я хотел спасти ее, хотел помочь, хотел… наверное, обрести с ней счастье! Думал, мол, на хуй ведьмачью жизнь, я просто... просто буду с ней. А потом понял, что не могу сохранить жизнь даже обычному человеку! Хрупкой девчонке метр с кепкой ростом и весом в сорок килограмм!       — Эй, — тихо позвал его Лютик, почти пугаясь этой… обнаженности Ламберта. Его эмоции, его чувства — Лютик все это видел, все это чувствовал, и это… заставляло его сердце болеть.       — Давай, иди сюда. Я же здесь, да? — он притянул к себе, заставляя уткнуться лицом в свою шею. — Ага, здесь. Прямо сейчас. Это чудесно, да?       Ламберт внезапно сжал его в своих руках так сильно, так отчаянно, что Лютик аж выдохнул пораженно и судорожно, боясь задохнуться.       — Ты хотел… уйти.       Голос Ламберта дрожал, но он не плакал. Лютику казалось, что все свои слезы он выплакал задолго до встречи с ним.       — Хотел. Но вот сейчас не хочу. Вот лежу и понимаю, отпусти ты меня прямо сейчас — не ушел бы. Не бросил тебя.       Ламберт сильнее вжался в него, пряча лицо в его шею. Если Ламберт казался хрупким ему несколько часов назад, под его руками в бадье, то сейчас… О, он был не просто хрупок. Это была слабость и беззащитность в его теле, такие незнакомые отклики, которых Лютик даже в себе не находил. Лютик тоже мог быть хрупок, уязвим под его словами или руками, но слабым он не был.       Ламберт был.       Прямо в этот момент, он был обычным слабым беззащитным мальчиком и Лютик почти пугался этого, это приносило его сердцу странную боль, но он не хотел отстранять Ламберта от себя, не хотел отворачиваться от него в такой момент.       Он обнял его, гладя по спине, снова и снова что-то шепча.       — Тс-с-с, сейчас все в порядке, ты в порядке, — он поцеловал его в висок и прикрыл глаза, гладя по напряженным лопаткам. Ламберт даже не плакал, не издал ни одного рваного выдоха, но Лютик все равно ощущал абсолютную беспомощность перед таким человечным, даже родным Ламбертом.       Половину ночи он просто его убаюкивал, чувствуя, что он не спал. Даже когда его хватка ослабла, а лицо, казалось, стало совсем нейтральным, будто его перестали тревожить всякие мысли и сомнения, Лютик все равно чувствовал, что он был не в порядке.       Поэтому он просто был рядом, тихо напевая ему колыбельные и понимая, что если бы сейчас ему выпал такой шанс… Он бы скорее прошелся босыми ногами по битому стеклу, чем позволил бы себе оставить Ламберта.       Поэтому он просто пел ему.       А когда он услышал, как Ламберт засопел ему в шею, заснув, Лютик, казалось, ощутил небывалое облегчение и радость. Вскоре заснул и сам Лютик: крепким прекрасным сном, каким, казалось, не спал никогда.