Больно касаться тебя

      — Ламберт!       Лютик влетел в комнату, вцепился в его руку и так сильно дернул, что Ламберт аж поморщился, а потом одернул руку и зашипел, порезавшись о меч, который натачивал.       — Ой, — Лютик вздрогнул и закусил губу. — Да затянется сейчас, тебе хоть до мяса достань, все равно заживет.       — Спасибо, Лютик, ты очень заботливый, — кивнул раздраженно Ламберт и встал, достав кусок ткани, порвав его и прижав к своей ладони. — Чего ты так влетел? Пожар, что ли?       — А что ты мне грубишь вообще? — внезапно нахмурился Лютик и сложил руки на груди, потеряв весь задор.       — Где я тебе грублю?       — Ну огрызаешься.       — Не огрызаюсь я! — нахмурился Ламберт, едва руками не всплеснув.       — Я могу уйти, если тебе опять что-то не нравится!       Ламберт пораженно моргнул       Иногда он даже скучал по временам, когда Лютик был тихий и спокойный, боясь слово сказать ему кривое. Хотя, конечно, мысли эти были кратковременны, Ламберт, независимо ни от чего, Лютиком наслаждался, хоть и вслух не говорил.       — Нравится, Лютик, все мне нравится, — качнул головой Ламберт и присел обратно на кровать.       — Значит слушай, — продолжил взбудораженно Лютик и резко взял его за раненую руку, прижимая кусок ткани плотнее, промакивая. Ламберт проследил за этим спокойным взглядом. — В соседней деревне свадьба какой-то там очень богатой дамы… У них там целый праздник!       — И что? Хочешь послать им открытку?       Лютик недовольно фыркнул и отпустил его руку.       — Я хочу съездить туда и повеселиться, вот что.       Ламберт тяжело, напряженно выдохнул и возвел глаза к потолку, однако медленно кивнул.       Лютик довольно улыбнулся и смачно чмокнул его в колючую щеку, а после вскочил с кровати и стал суматошно бросать вещи в сумки.       — Прямо сейчас? — брякнул Ламберт. Он уже около часа предавался чудесной лени, и предавался бы еще столько же.       — Нет, блять, сутки подождем, и поедем, когда все кончится, будем пьяниц по домам растаскивать! Самому не смешно, нет?       Ламберт пожал плечами и послушно встал, начав собираться.       Лютик внезапно замер на одном месте со своим дублетом в руках, смотря на Ламберта с какой-то странной эмоцией во взгляде. Ламберт, ощутив его на себе, обернулся и вздернул бровь.       — Что?       — А ты совсем туда ехать не хочешь? — моргнул Лютик, теребя ворот дублета.       Ламберт пожал плечами.       — Мне все равно, где сидеть.       — Я просто… На самом деле не то чтобы мне так это горит. Я могу пойти набухаться, выступить и мне абсолютно так же весело будет.       — А что тогда за энтузиазм такой? — удивился Ламберт, аккуратно пряча лезвие в ножны.       — Я хотел… чтобы ты развеялся.       Ламберт замер, потом моргнул и непонимающе покачал головой.              — Прости, что?       — Ты грустный постоянно! Даже когда идешь с наглым лицом или шутишь… Это все не то. Обычно ты будто… Не здесь. Грустный, — повторил Лютик еще раз, чтобы закрепить свои мысли.       — Лютик… — Ламберт сказал его имя почти пораженно, но быстро пришел в себя. — Мне нет разницы. На празднике или на похоронах. Это ты заражаешься чужой энергией и тебе весело, а я не такой. Мне все равно. Но ты повеселишься, мне не сложно сегодня выехать.       Ламберт пожал плечами и закрепил мечи за своей спиной. Затем спихнул в сумку чисто выстиранную ткань для всем известных целей, проверил, не осталось ли пятен. Лютик остался стоять на месте и следить за ним странным нечитаемым взглядом.       — Ну, что не так?       — Нет, ничего, — покачал головой Лютик и посмотрел на дублет в своих руках. — Просто стало интересно, что тебя в самом деле может обрадовать. Кроме алкоголя. И если тебе уж так без разницы, то зачем тебе я?       — Потому что я не хочу, чтобы тебя изнасиловали, а потом повесили.       Лютик возмущённо хапнул воздуха.       — Это паранойя, Ламберт!       — Я знаю.       — И… неужели это все?! То есть ты похитил меня, делал это все ради… ради чего? Просто чтобы успокоить свою паранойю? Трахнулся со мной один раз, решил, что хочешь трахать постоянно и, чтобы я не сдох где случайно, ты решил меня украсть?! Так, что ли?       Со злости он откинул дублет и едва ногой не топнул.       Ламберт тяжело выдохнул, будто дьявольски устал.       — Нет, это не так.       — Тогда что?! Я думал… у тебя… На самом деле ничего не думал! Хотел хоть как-то тебя растормошить, настроение поднять, а тут оказывается ты такой вообще постоянно и мое присутствие для тебя не больше, чем…       — Лютик, — прервал его Ламберт, однако, в душе откровенно радуясь этой реакции Лютика. Если раньше Лютик раздражался вообще с их близости, с поступка Ламберта как с аморального действия, которого Лютик не желал, то сейчас… То сейчас его прекрасный Лютик возмущался тем, что надумал, якобы Ламберт недостаточно им увлечен. Ну что за бред, а? И, вместе с тем, прекрасный сладкий бред, который для Ламберта был абсолютно такой же сладкий, как ненавязчивая ласка от Лютика.       — Что Лютик? Не хочешь — сиди дальше! Мне лично вообще все…       Он прервался, когда Ламберт отложил сумку и медленно подошел к нему. Лютик не стал отталкивать, когда он обнял его и поцеловал. Наоборот — выдохнул облегченно и коснулся ладонями его груди, привычно следя за ритмом его сердца.       — Ты снова забываешься, — прошептал в поцелуй Ламберт, чувствуя, как Лютик буквально млел в его руках. — Не говори глупости. Самому не смешно, нет?       Он отдалился, хоть и без желания, и Лютик медленно моргнул, глядя ему в глаза.       — Мне приятно. Мне очень приятно, что ты… решил позаботиться обо мне. И ты здесь, со мной, не потому что я решил с тобой трахаться. И ты прекрасно знаешь, что мои чувства не так однозначны. Знаешь же?       Лютик кивнул, и Ламберт мягко улыбнулся.       — Тогда что за внезапные претензии?       Лютик хитро улыбнулся и, выскользнув из его рук, кинул через плечо, укладывая все в сумки:       — Ты забавно меня убеждаешь, что я не прав!       Ламберт возмущено вдохнул, а потом выдохнул и, улыбнувшись, покачал головой.       Лютик был ребенком, и пусть он часто досаждал, надоедал или даже бесил, но Ламберт еще ни разу не пожалел о своем решении. Юность Лютика была прекрасна, и он обожал ее вместе со всеми этими всплесками, дерзостью и задиристостью.       Тем более... его буквально растопило понимание, что Лютик в самом деле хочет съездить туда, чтобы развеселить его, Ламберта.       Ламберт понимал, что это бесполезно, он всегда таким был и будет, и заурядный праздник едва ли заставит его испытывать радость, но все же. Все же он был благодарен Лютику за такую заботу.       — Ламберт? — позвал его Лютик, застегнув сумку и посмотрев через плечо на ведьмака.       — М?       — А что ты ко мне чувствуешь? Только не увиливай от ответа как обычно.       Ламберт мягко улыбнулся. Увиливать от ответа он будет всегда. Ровно до того момента, пока сказать правду будет необходимо.       Поэтому он лишь сказал:       — Не знаю, но каждый новый день ты заставляешь меня рождаться заново.       Лютик закатил глаза и цыкнул.       — Тебе бы стихи писать.       Ламберт хмыкнул и, склонившись над ним, чмокнул в висок.       В деревне было шумно, громко и ярко. Лютика все происходящее захватило сразу же, и Ламберт буквально уговорил его сначала найти комнату, и только потом пускаться в пляс. Комнаты, конечно, свободной не было. Даже когда Ламберт предложил двойную, а потом и тройную сумму — ничего.       Ламберт едва не взвыл.       Однако Лютик спросил, нет ли у них хотя бы чего-то приблизительно похожего на спальное место, хозяйка только предложила сеновал. Ламберт цыкнул и закатил глаза.       — Ага, отличная идея…       — Да ладно, Ламберт, какая разница, лес или сено? Тут хотя бы идти не надо далеко! А учитывая, что я скорее всего напьюсь в…       — Все, ладно, не продолжай, сено так сено. Спасибо и за малые милости.       Ламберт уже жалел об этой идее Лютика, потому что сам Ламберт абсолютно точно рад не был. Ну зато Лютик веселился. И зарабатывал. Определенно, зарабатывал он чудесно. Люди, казалось, в него влюбились буквально с первого взгляда, а после его даже приметил жених и позвал выступить именно на самом праздновании. Ламберт поморщился. Мысль провести так всю ночь казалась ему безумием, но Лютик радостно закивал.       — Ладно, тогда я должен дать передохнуть горлу, раз вечером у меня более серьезная программа! — весело сказал Лютик и потянул Ламберта в корчму, чтобы перекусить.       Однако, за едой весь запал Лютика куда-то пропал, и Ламберт, вскинув бровь, спросил, в порядке ли он.       — Я думал ты хоть немного повеселеешь, но ты стал выглядеть еще более подавленно, — фыркнул Лютик, водя ложкой по похлебке.       — Я не люблю шумные мероприятия. Они меня бесят.       Лютик грустно улыбнулся и кивнул.       — Зато я в два раза больше буду рад, когда мы окажемся наедине и я смогу просто… лечь и лежать.       — Ты говоришь как старый дед, — усмехнулся Лютик, поведя плечом. — А ты… вообще радоваться умеешь? Искренне? Не усмешка эта твоя странная, а ну… улыбка.       — Я часто тебе улыбаюсь, — искреннее удивился Ламберт.       Лютик повременил, а затем заторможенно качнул головой. А после внезапно закачал ей отрицательно.       — Даже в такие моменты… твоя улыбка вымученная. Это все до сих пор тебя мучает?       — Нет, — быстро, слишком быстро ответил Ламберт. Однако, выждав несколько секунд, добавил: — Да. Да.       И опустил взгляд в свою тарелку.       — Это сложно объяснить.       — Я понимаю, — выдохнул Лютик. — И все же… попытайся расслабиться на свадьбе. Выпей, станцуй… Можешь даже шлепнуть какую девчонку по ягодицам.       — Спасибо, не хочу, — покачал головой Ламберт.       — И что, нет совсем ничего, что может поднять тебе настроение? Не подумай, но так или иначе это давит и на меня тоже…       — Лютик…       — Да?       — Почему… Почему ты так взволнован об этом? Ты не… не должен, наверное. — Твое положение, и наша ситуация…       Лютик тяжело выдохнул и лязгнул ложкой по дну тарелки.       — Я знаю. И я… просто, кажется, начинаю понимать тебя… Проникаться. Да, ты поступал ужасно, но ведь… ты не верил, что можешь сделать это по-другому.       Какое-то время они молчали, пока Лютик не дернул плечами и, улыбаясь, мягко сказал:       — Повеселись со мной сегодня.       Ламберт лишь повел плечом, сглотнул и опустил взгляд, будто смутился.       Лютик долго об этом думал. Часто эти мысли мелькали у него в голове, потому что… Что было в голове у Ламберта? Он так стремился к их отношениям, и вот, Лютик вроде как был готов в них вступить, смириться со всем, оставить свою прошлую жизнь, поверить в счастье с ним, но Ламберт смущался каждого доброго к нему действия. Стеснялся и опускал взгляд, пытался спрятаться.       Будто где-то глубоко внутри он не верил, что его план рабочий.       Лютик тоже не верил.       Но все уже случилось.       На свадьбе стояла шумиха. Лютик пел, пил, танцевал и снова пел. К нему лезли изредка девушки, и Лютик даже с радостью с ними флиртовал. Он начинал забывать обо всем мире, о своем прошлом и будущем. Девушки были веселыми, с красными от выпитого щеками. А какие у одной были сиськи!       Лютик, Боже, он отдыхал и телом, и душой. Карманы звенели от денег, ноги сами тянулись в пляс. Его едва манила к себе очередная девица с пышной грудью, виднеющейся в разрезе на платье.       Рухнув за стол, где он всегда был желанным гостем и, присосавшись к кружке, он покосился на девушку, которая села рядом с ним. Она была с рыжими волосами, прекрасными голубыми глазами и ярко-алыми губами. И грудь! Прекрасная полная грудь!       Лютик подумал, что умер бы за нее. Ну, может не умер, но подрался! Ну, пока он был таким пьяным, разумеется.       — Талантливый менестрель Лютик… — едва не пропела она сладким голосом, и Лютик сглотнул, будучи абсолютно точно примагниченным к этому голосу.       Он не выдержал, чтобы не сказать:       — У тебя… прекрасный голос. Ты не поешь?       Она рассмеялась, а потом, забрав у него кружку, допила эль.       Смех у нее тоже был чудесен. Как соловьиная трель.       — Я пью, милый, а не пою. Ты мне лучше вот что скажи…       Она подалась к нему ближе, говоря на ухо, чтоб он смог все расслышать в этой суматохе и веселых криках.       — Тот ведьмак, темненький, он ведь с тобой?       Лютик моргнул и заторможенно кивнул.       — Ты не мог бы его немного растормошить? Я жуть как хотела с ним станцевать, но он лишь посмотрел на меня и отвернулся! Но, клянусь, это невежество и абсолютно звериная энергия завела меня еще больше!       Лютик сглотнул и сам ощутил, как немного покраснели щеки. Это было удивительно — он веселился, забыв обо всем и вся, но стоило ему услышать его имя, как внутри растеклось знакомое приятное чувство. И ему самому захотелось выцепить его и станцевать. И коснуться напряженных мышц, увидеть эту острую усмешку…       — А где он? — Лютик стал оглядываться, и девушка ткнула пальцем куда-то в угол.       Лютик прищурился и заметил его. Да, и вправду, стоял там, в углу, черный, как тень, сложив руки на груди и хмуро всех оглядывающий, но, вместе с тем... Не знает Лютик, что там насчет звериной энергетики, но от зверя у него была только затравленность. Он выглядел таким потерянным и уставшим.       — Ладно, посмотрим, что можно сделать. Но не могу гарантировать!       Он кивнул, сделал последний глоток и встал, идя к нему.       Ноги постепенно мягчили вместе с тем, как он подходил к нему, вглядывался в его силуэт. Несмотря на свою сухость и даже некую худобу, он казался каким-то громоздким на фоне обычных людей.       — Эй!       Он окликнул его и коснулся локтя.       Ламберт вздрогнул, будто в последние минуты был не здесь, и удивленно на него посмотрел.       — Мы уходим? — с надеждой спросил он.       Лютик покачал головой и подошел к нему еще ближе. Так близко, что он ощущал жар его тела. Внизу стало по-странному жарко…       Блять, Лютик любил свою юность, любил свой возраст, но гормоны и любовь трахаться иногда так ему мешали… Или проблема была в Ламберте, его запахе, в нем.       Или проблема была в ситуации, которую он плотно за собой закрепил. Сила, власть, уверенность.       — Нет, не уходим. Сейчас самый разгар!       Ламберт кинул на него долгий раздраженный взгляд.       — Послушай меня, Ламб, просто попробуй повеселиться! Станцуй и выпей! Нет, сначала станцуй, а потом выпей! К тебе же подходила чудесная девушка, вон, — он кивнул в ее сторону, и снова приметил ее красоту. Ламберт проследил траекторию его взгляда и хмыкнул. Он выглядел ужасно вымотанным. — Станцуй с ней!       — Не хочу.       — Почему? Ты же любишь женскую грудь! Вот и посмотришь, как она трястись будет!       — Я не понимаю, это какая-то провокация? Я не хочу никакую женскую грудь, Лютик, и ты прекрасно это знаешь! Сейчас я бы… я бы и тебя не захотел.        — Да что ты в самом деле как старый дед! — всплеснул руками Лютик. — Неужели так сложно просто пойти повеселиться! Я не верю, что ты в самом деле такой, что в такое веселье стоишь и бурчишь себе под нос! Я уверен, что на пьянках ты один из первых напиваешься в говно, а потом творишь всякий бред!       — Возможно, — согласился Ламберт. — Но не сейчас и не на таких мероприятиях.       Лютик раздраженно цыкнул, пнул его локтем и сказал:       — Ну вот и продолжай сидеть в уголке дальше.       Он вернулся к этой девушке, сказав:       — Знаешь, пошел он на хуй! И не стоит тратить на него время! Это нудный старый дед!       Он присел на свое место, которое кто-то уже занял, но все же вежливо уступил ему снова.       Девушка разочарованно выдохнула, а потом снова посмотрела в сторону Ламберта и спросила:       — Ох… Вы поссорились? Он теперь выглядит таким грустным…       Лютик кинул на него быстрый взгляд и поджал губы.       Теперь в него въелось чувство, будто он бросил ребенка, а сам пошел веселиться. Но он же и так пытался его вытянуть! Что он, должен был на руках его сюда вынести?       Однако весь вечер, что он веселился, пил и пел, он снова и снова кидал на Ламберта долгие взгляды, и все чаще ловил себя на желании остаться в тишине и ощутить то, как руки Ламберта смыкаются за его спиной и прижимают ближе к нему, к его горячему телу.       Он одернул себя.       Нет, имеет он право провести хоть один вечер спокойно или как?       Правда, через какое-то время, когда Лютик уже хотел было все-таки пойти к Ламберту, завести его в угол потемнее и покрепче обнять, раздался крик невесты, которая недавно уходила куда-то с женихом.       Платье на ней было порвано, венок растрепан. На самом краю юбки расцвело кровавое пятно.       К ней подскочили, стали расспрашивать, но она только рыдала и только просила о помощи, тыкая в сторону пальцем. Лютик кинул на Ламберта напряженный взгляд и ведьмак, будто повременив немного, будто сомневался, кивнул и пошел вперед, к рыдающей женщине.       — О, милсдырь ведьмак! Там, видно, случилось ча…       — Вижу. Сколько платите?       — Да сколько угодно! — взревела женщина, а потом села на корточки и зарыдала еще сильнее.       Ламберт кивнул и пошел, кажется, не то по запаху крови, не то еще как.       Лютик медленно присел на опустевшую скамью и посмотрел в его спину.       Внезапно, он ощутил странное чувство одиночества и потерянности. Неописуемое и незнакомое.       Он покачал головой, забрал лютню и пошел на причитающийся им сеновал. Ночь была теплой. Просить комнату у новобрачных, видимо, не приходилось.       Лютик долго сидел один, дожидаясь Ламберта.       Обняв себя за колени и прижавшись к ним щекой, он смотрел куда-то в сторону, не понимая, откуда могла взяться эта тоска. Все же хорошо было! Даже прекрасно!       Перед глазами мерцало зареванное лицо невесты с потекшими следами косметики. А потом появилось лицо Ламберта — равнодушное и болезненно худое, с острыми скулами. Уставшие глаза и напряженные всегда челюсти.       И на душе стало еще более погано.       Он уткнулся лицом в колени, пряча его, и судорожно выдохнул.       Ночь была теплой, но Лютику было холодно.       Алкогольное опьянение, казалось, прошло полностью, только голова немного кружилась, если резко ей дернуть.       Да, наверное, виновато опьянение… Такое часто бывает. Сначала много выпьешь и тебе весело, а потом становится грустно.       Внезапно его обняли за плечи и Лютик вздрогнул, подняв голову.       Ламберт сидел рядом, прижав к себе и поглаживая по плечу. Вопросов было много, но первым делом Лютик обнял его в ответ, пряча лицо в его шее и облегченно выдохнул, будто вот именно этого он и ждал весь день.       Мягко повалившись на сено, они прижались к друг дружке теснее.       Лютик подлез к нему под бок и уложил голову к нему на плечо. От Ламберта пахло кровью.       Ламберт обнял его обеими руками, стараясь прижаться так тесно, как это возможно, прижался щекой к его макушке и устремился как всегда пустым равнодушным взглядом на небо, усеянное звездами, выглядя так, будто его ничего не тревожило.       Лютик лежал так, казалось, до получаса, просто слушая, как билось его сердце и гладя его по груди.       И только потом, решив, что сил у него стало достаточно, спросил:       — Что с женихом?       — Мертв.       — Монстр?       — Бандиты.       Лютик зажмурился и вжался в Ламберта сильнее.       Ведьмак тяжело выдохнул и оперся на локти, мягко подталкивая Лютика на сено и немного нависая над ним. Лютик тут же вцепился в его бока, будто боялся отпустить.       — Больше всего люди мечтают, чтобы это были монстры. Жестокие и кровожадные, без разума и сердца. А чаще всего это оказываются люди. В этом весь парадокс. Люди самые жестокие монстры. Разумные.       Лютик моргнул и опустил взгляд вниз, когда Ламберт погладил его по щеке. Он шмыгнул носом и прижался щекой к его ладони.       — Невеста?       — В обмороке.       Лютик плавно кивнул.       — Мне… мне почему-то так стало грустно когда это началось. Не знаю… Я…       — Тс-с-с, — Ламберт мягко поцеловал его, накрывая своим телом, и Лютик облегченно выдохнул, будто этого он и хотел вместо слов.              Лютик открыл глаза, посмотрев на Ламберта, стоило тому отдалиться, и так и замер взглядом на нем. На его острых скулах, правильных чертах лица, полных бледных от холода губах. Сейчас Ламберт был холоден, даже его ладони.       Скоро согреется, — знал Лютик.       Рядом с ним Ламберт быстро согревался.       — Такое бывает, — сказал Ламберт. — Наше… проклятье, так... так ты это называл?       Ламберт сделал паузу, хотел, чтобы Лютик начал отрицать это, но он молчал. И Ламберт продолжил:       — Понимаешь… чем сильнее меж нами связь, тем плотнее она становится. Иногда… ты можешь чувствовать особо сильные эмоции своего партнера, и…       Лютик широко раскрыл глаза.       — Тебе стало грустно? Тоскливо? От этого? Почему?       — Потому что я не монстр, Лютик. И я знаю, что значит потерять близкого человека, которого ты любил. И… как-то быстро, будто за один миг, у меня в голове проскользнуло, казалось, несколько мыслей одновременно…       — Каких?       — Что в один момент ты счастлив, а в следующий любовь твоей жизни просто падает замертво. Просто так. И что… неважно, как близко я к твоему телу, несчастье может случиться несмотря ни на что. И это уже не вызывало у меня страх, только…       — Отчаяние, тоска и нежелании куда-либо идти… — продолжил за него Лютик и прижался своим лбом к его. — Да, я почувствовал это. Легче стало буквально несколько минут назад…       — Да, — Ламберт судорожно выдохнул. — И иногда я думаю о том, как жесток этот мир, и это разочаровывает меня. Я так много не понимаю… Даже не знаю устройства этого мира. Если мы рождены, чтобы убивать, мучать, насиловать, а следом умирать, то зачем это? Нет, Лютик, молчи. Знаю, я знаю, что есть такие, как ты. Есть те, кто не насилует. Не причиняет боль, но в целом… мир существует на этом. Война как способ заявить о себе. Ничего не умеешь? Как король ты ужасен? Развяжи войну! Как только люди узнали, что на крови и чужих смертях можно получить деньги и территорию, они постоянно это делают! А война… война отвратительна! Солдаты разворовывают деревни, насилуют женщин и девушек, вешают мужчин и…       Ламберт резко замолчал, когда Лютик подался вперед и поцеловал его.       Отстраняться он не стал. Все напряжение с плеч тут же прошло и он расслабился, судорожно выдохнув.       Лютик погладил его по щекам и сказал:       — Да… Да, на насилие устроены люди. Сильные подчиняют слабых. Сильные убивают сильных, чтобы забрать территорию. Да. Но ты ничего с этим не сделаешь. Просто… думай о том, что происходит здесь и сейчас. Ничего. Только небо над головой, теплый ветер и мы. Разве этого мало? Разве меня мало?       — Нет… — задушенно прошептал Ламберт. — Ты все.       Лютик мягко улыбнулся и прижался к нему, обнимая за шею.       Ламберт поерзал и удобнее устроился рядом с ним, обнимая и глубоко вдыхая запах его волос и кожи, пока Лютик осторожно гладил его.       — Лютик?       — Да?       — Спой мне колыбельную…       Лютик улыбнулся и кивнул.       И он пел, тихо, так будто пело его сердце: Sleep, baby, sleep Sleep, baby, sleep Sleep, baby, sleep Our cottage vale is deep The little lamb is on the green With snowy fleece so soft and clean…