***
Дни сменяют друг друга, и Рампо есть в каждом из них. Однажды он, блеклый и уставший, предстает перед ним со стеклянной колбой в руках. — Так ты еще и зельевар? — странного цвета жидкость привлекает взгляд. От нее веет опасностью. — Что? — Сегодня детектив явно потерян сам в себе и, кажется, не осознает, что его пальцы крепко сжимают горлышко. — А, ты об этом. Нет, это яд, с помощью которого было совершено убийство, и если я узнаю из чего он, то это сильно приблизит меня к разгадке преступления. Человек умер мгновенно, но что именно убило его, никому понять не удалось. Ни один мой знакомый химик не смог определить состав. Не сказав ни слова, Чуя выхватил из не ожидавших этого пальцев бутылку и открыл ее. Из высокого горлышка тут же вырвалось и окутало его облако зеленоватого пара, но друид совсем не обратил на это внимания. Он вглядывался внутрь, как будто состав был написан на поверхности отравы мелкими буквами, нужно лишь приглядеться и увидеть. Затем, слегка поморщив нос, он осторожно наклонил склянку и капнул ее содержимым на траву под своими ногами. Почти сразу же она начала желтеть и вянуть, а от земли пошел дурно пахнущий гнилью дымок. — Бузина, борец, лаванда и черные ягоды белладонны. Это было страшное убийство, — задумчиво протянул он. — Столь смертельным травам нельзя сплетаться между собой. — Разве лавандой можно отравить? — Все можно сделать ядовитым, если знать как, детектив Рампо. Природа изменчива и, похоже, тот, кого ты ищешь, знает это. Но он совершенно бездарен и глуп, энергия трав даже не слилась в одну, а с этим может справиться даже ярмарочный колдун. Последнюю фразу он произнес несколько громче, глядя в сторону выступившей из леса синеватой ели. Этот жест остался бы незамеченным для любого, вот только Рампо не любой. Лучший в мире детектив привык замечать мельчайшие детали, например, изменившуюся интонацию. — Там кто-то есть? — спросил он, смотря в ту же сторону, что и Чуя секундами ранее. Все же, если из-за ели сейчас кто-то выскочит, он хотел бы встретить опасность лицом к лицу. — О нет, там нет ничего. Ничего, что помогло бы тебе с ядом, или, — Тут парень, издевательски прищурившись, качнул склянкой, что до сих пор держал в руках, — или тебе не интересно узнать ответ этой загадки? Загадка с зельем, из-за которой он не мог выспаться уже неделю, и которая, благодаря небольшой помощи разбирающегося в ядах друида, скоро будет решена, безусловна важна. Самая важная на данный момент. Все загадки Чуи он разгадает чуть позже. Сейчас ему нужно вернуться в свой кабинет, чтобы проверить все появившиеся вслед за такой важной деталью версии. Но друид словно читает его мысли. — А теперь иди спать, детектив. Я могу посчитать, сколько ночей ты не спал, лишь взглянув на синяки под твоими глазами. Убийца не сможет уйти. Он слишком самоуверен и глуп, а тебе нужен отдых. Спи. Хлопанью крыльев пролетевшего над головами ворона никто не придает значения. Рампо — из-за окончательно забравшей его разум усталости, Чуя — потому что привык.***
Так, шаг за шагом они сближаются. Каждый день Рампо появляется у дома Чуи, который, пусть и не хочет это признавать, ждет его. — Все же поверил, что это не сон? — Таких совпадений не бывает, и, раз уж я не сумасшедший, но продолжаю возвращаться, значит это реальность. Он приносит с собой все новые и новые эмоции и, уходя, оставляет воспоминания. Рампо прокрался в мысли друида из глухой чащи, и тот начинает забывать, какого это — быть одному.***
Чуя сидел на давно упавшем, поросшим мхом и грибами стволе и смотрел в небо. — Это единственное место во всем лесу, откуда видно, как садится солнце. Деревья, конечно, прекрасны, но ревниво закрывают собой весь остальной мир, а любоваться только ими иногда надоедает. Последние лучи заката скользнули по стволам высоких сосен, окрасив их в золото. Рампо тихо присел рядом с ним. — Я гонялся за ворами и жуликами по всему свету, и у каждой страны был свой закат. Ради заходящего солнца стоит путешествовать. — Путешествия… Я привязан к этой земле корнями, как те дубы, о которых мне завещано заботиться. Мир за ее пределами чужой, он никогда не примет меня. Мое место лишь здесь, и я не хочу его покидать. — То есть ты даже не знаешь, что находится за пределами этого леса? — О нет, детектив, я знаю. Там правят страх, невежество и огонь, — На этих словах его лицо мрачнеет, а взгляд становится полон злых, холодных игл, но уже через секунду он продолжает говорить в своей мягкой, шутливой манере, развернувшись в сторону Рампо. — Но ты можешь рассказать о том, как солнце заходит в том грязном мире, откуда ты всегда приходишь. Мне хочется верить, что там осталось что-то красивое. Рампо говорит до первых вспыхнувших звезд. Их мягкий свет ласково оглаживает лицо Чуи, делая его еще бледнее. Он уснул, прислонившись рыжей головой к плечу детектива, который никогда не увидит, как он открывает глаза по утрам. Рампо не хочет уходить. Оставлять Чую одного ему практически больно, когда он кажется таким беззащитным в своем сне, но Рампо не может остаться. Тело уже начало слабо мерцать, медленно растворяясь в густом ночном воздухе. Он успевает лишь разбудить спящего, мягко потрепав его за плечо, перед тем, как полностью исчезнуть. Чуя открывает глаза, когда вокруг него уже нет никого, кроме тысячи деревьев и миллионов звезд. Его народ был затерян среди древности, и ему выпала честь и кара — быть последним из них. Не имея рядом ни учеников, ни родных, Чуе предстояло, умерев, утянуть за собой в забвение тайны, собранные тысячами тысяч его предков. Быть концом истории — значит быть одному. Он всегда это знал, но почему-то до этой ночи никогда не чувствовал себя таким мучительно одиноким.