***
У Луи явно что-то не так с головой. Он перепутал соль и сахар во время завтрака, чем повеселил Гретту. А Гарри лишь мягко улыбнулся, вставая из-за стола, целуя омегу в губки и принимаясь готовить яичницу. — Мамочка? — зовёт Луи Гретта. — Мы сегодня погуляем? Ты обещал. — Оу, — растерянно произносит Томмо. — Да, конечно. — Мы можем поехать загород, отдохнуть, — внезапно предлагает Стайлс, разбивая яйца в сковородку. — Я имею в виду поехать на озеро… — Оу, — вновь изрекает Луи, и Гретта тихо хихикает. — Да, здорово… — Малыш, всё хорошо? Ты какой-то потерянный. Что-то случилось? — Нет, просто… я как будто в тумане. Чувствую себя глупым. — Мамочка не глупый, — вступается за него Гретта, вскакивая с места и подбегая к Томлинсону, чтобы обнять его. На губах омеги появляются нежная улыбка, и альфа ощущает, как внутри теплеет любовь. Через пару минут Гарри ставит перед парнем тарелку, и Луи благодарно улыбается.***
Ночью Томлинсон долго ворочается не в состоянии уснуть. Ему не нравится, что Стайлс лежит рядом без дела. Поэтому подросток устраиваться на его бедрах, целуя истинного в шею. — Ох, Лу, что ты делаешь? — Я не могу уснуть. И мне всё ещё непривычен запах фруктов… А тебе? — Мне нравится, очень нравится. Тебе нужно поспать, завтра нужно ехать к врачу. — Я волнуюсь, — тихо признается Луи. Гарри сонно смотрит на него, устраивая ладони на бедрах парня. — Почему? — Не знаю, я боюсь, что меня будут осуждать. У нас десять лет разницы в возрасте и… для меня это не имеет никакого значения, но окружающие могут неправильно расценить наши отношения… Кудрявый молча принимает сидячее положение, тяжело вздыхая. Ему немного сложно понять, о чём говорит подросток из-за недавнего пробуждения. Какое-то время альфа обдумывает слова истинного, прежде чем уточнить: — Лу, сладкий, ты стыдишься меня? Наших отношений? Ты… не хочешь нашего ребенка? — Что? — в замешательстве переспрашивает Луи. — Нет, нет и нет. Я говорил совсем не об этом. — Я не понимаю. — Я имею в виду, что для меня, для нас, то, что происходит — нормально и очень-очень желанно. Но для остальных — нет, и я бы не хотел осуждения этих людей… Очевидно, до Гарри всё же доходит смысл сказанного, и он вздыхает, спрашивает: — Почему тебя волнует мнение посторонних людей? Они ничего о нас не знают, они всегда могут осуждать нас. Но разве это имеет значение? — Я просто не хочу, чтобы кто-то думал о тебе что-то плохое. — Сладкий, меня абсолютно не волнует мнение чужих людей. Я люблю тебя, и только это имеет для меня значение. Только ты и наш малыш. Томлинсон довольно улыбается, приближается к уху Стайлса и тихо шепчет: — Я думаю, что это будет мальчик. На лице Гарри появляется широкая улыбка, и он гладит животик омеги. — Да? И как ты это понял? — Просто у тебя уже есть дочь, которая очень похожа на тебя, и я подумал, что хочу мальчика. А ты? — Я буду рад и мальчику, и девочке, будь это альфа, омега или бета. Главное, что это наш с тобой ребёнок. И столь милый момент нарушает урчание, исходящее из желудка Луи. Поэтому подросток сильно краснеет, втягивая животик. — Хочешь, чтобы я сделал тебе сэндвич? С ветчиной, сыром и помидорами? — А можно? — глаза мальчика загораются от счастья, и мужчина кивает, гладя его по щеке. — Я люблю тебя, Гарри. Я буду любить тебя всегда. — А я — тебя, Лу. Пойдёшь со мной на кухню или подождёшь меня здесь? — С тобой.***
После ночного разговора и перекуса Томмо перестал волноваться. Но уже в клинике страх осуждения накрывает его с головой, и он хватается за руку Гарри. Это немного успокаивает, но в целом Луи всё ещё на нервах. — Всё хорошо? — интересуется Стайлс, взглянув на омегу. — Да, я просто… Ты пойдешь в кабинет со мной? — Да, конечно, если ты не против. Когда пара заходит в кабинет, Луи ловит на себе удивленный, а затем осуждающий взгляд врача. Они садятся перед её столом на скрипучие стулья, и Томмо старается не поднимать взгляд. — Здравствуйте, мы на УЗИ, — говорит Гарри. — Ну, хорошо. Проходите, ложитесь на кушетку, посмотрим срок… Томлинсон до последнего молчит, не решаясь проявлять ни одной эмоции, чтобы не увидеть ещё более осуждающий взгляд врача. Зато, когда парни выходят из кабинета, омега не может оторваться от фотографии, которую им распечатали. Он настолько увлекается, что Стайлсу приходится вести его самому так, чтобы мальчик ни в кого или ни во что не врезался. Уже возле машины Луи смотрит на своего альфу взглядом, полным слёз, и говорит: — Это наш малыш, посмотри, какой он крошечный, боже мой… — Да, детка, он совсем кроха. Уверен, что он будет таким же красивым, как ты. — Гарри целует его в носик, вытирая его щёки и мягко улыбаясь. — И у нас будет счастливая семья, я обещаю тебе. — У нас и так счастливая семья, Хаз. Ты выполнил это обещание сразу, как появился в моей жизни. — Я очень рад, что это так. Хочешь заехать за мороженным? А вечером посмотрим мультики с Греттой. На выходных можем снять коттедж у озера и… — Зачем снимать? — перебивает его Томмо, непонимающе смотря на него. — У моего отца есть коттедж, там есть бассейн и там очень красиво… Я могу договориться с папой, чтобы он дал мне ключи. — Оу, детка, я просто подумал о том, чтобы… быть более самостоятельными. Я — взрослый альфа, я в состоянии побаловать своих любимых. И моя семья не такая бедная, как тебе могло показаться. Мы просто не очень любим показывать своё состояние. — О, я не… Гарри, я не хотел, чтобы ты воспринял это таким образом. Я вовсе не имел в виду, что ты не можешь обеспечить меня или наших детей… Я лишь сказал о том, что нет нужды тратить деньги на то, что у нас и так есть. Я всё ещё сын своего отца, всё, что принадлежит моей семье, принадлежит и мне тоже. Гарри кивает, обнимая его и тихо соглашаясь. Порой Стайлс чувствует себя глупым из-за того, что не понимает своего омегу с первого раза, но с Луи тоже иногда так бывает, поэтому никто ни на кого не злится. Кроме того момента, когда через пару дней омеге наконец-то звонит Джеймс. Всё бы ничего, но Луи буквально избегает кудрявого, выходя из комнаты сразу, как в ней появляется он. И, нет, Гарри вовсе не ревнует, потому что, во-первых, у Томмо его метка, во-вторых, парень носит его ребёнка… Но ему интересно, о чём можно говорить с человеком пять часов подряд. — Папочка? — Гретта садит Барби в игрушечное кресло и смотрит на папу. — А с кем мамочка так долго разговаривает? — Со своим другом, милая, — отвечает Гарри, делая вид, что его это ни капли не волнует. — Когда мама-Тейлор долго говорила по телефону, она потом надолго уходила, а когда приходила домой, всегда пахла чужими дядями. — Боже, милая, — Стайлс берёт дочь на руки, усаживая её на свои колени, — Тейлор — не самая воспитанная мама, но Луи — совсем другой. Он любит нас, а по своему другу он просто очень скучает. Он бы не стал уходить от нас. — Я люблю мамочку, но он часто грустит, когда тебя нет. А ещё ему всё время плохо, и он не играет со мной в кукол. — Вот как… мамочке сейчас непросто, в нем живёт маленький ребёночек, которому не всегда нравится то, что мамочка кушает. — Поэтому мамочка не кушает, когда тебя нет? — спрашивает Гретта, рассматривая татуировки папы. — Подожди, что? Луи не кушает? — Да, мама накладывает мне покушать, но сам не кушает, — грустно говорит девочка. Вскоре, когда Гретта отвлекается на рисование, а Луи наконец-то завершает разговор с Нельсоном, Гарри садит его за стол, сурово смотря на него. — Луи, детка, почему ты совсем ничего не кушаешь? — спрашивает альфа. — Ч-что? Я не… я… ох, ладно, я просто не могу есть. Меня тошнит буквально от всего. Я не знаю, что делать, мне всё время хочется фастфуда, а от полезной еды, которую ты готовишь, меня воротит. И мне так стыдно за это… Но я ничего не могу с собой поделать. А ещё я немного боюсь, что ты не хочешь меня, потому что я набираю вес из-за беременности. Стайлс удивлённо смотрит на мальчика, не понимая, откуда у него взялись такие мысли. Убедившись, что дочь их не подслушивает, мужчина садится рядом с истинным, взяв его за руку. — Так, во-первых, ты мог бы сказать мне, что тебя мучает токсикоз от того, что я готовлю. Я бы понял и приготовил то, чего тебе хочется. Во-вторых, это нормально, что ты набираешь вес, и ты должен кушать как можно лучше, чтобы больше не падать в обморок. В-третьих, с чего ты взял, что я не хочу тебя? Это не так. — Я… Не злись, пожалуйста, но недавно я не мог найти свой телефон, поэтому решил набрать себе с твоего телефона. И, когда я разблокировал его, то оказался в твоей переписке с Карой и… она писала о том, что ты оставил свой пиджак у неё в машине и… Просто… у вас что-то было? — Нет. Нам нужно было съездить по работе в другой офис, твой отец попросил. В машине было жарко, и я снял его. Забыл забрать, когда мы вернулись. Я бы не стал изменять тебе, сладкий. Это было бы очень низко с моей стороны. И, между прочим, ты стал ещё привлекательней в последние несколько недель. На щёчках мальчика появляется румянец, и Гарри буквально еле сдерживает себя от того, чтобы не поцеловать его настолько страстно, насколько только умеет. Видимо, Луи это замечает, потому что он подсаживается совсем близко к нему и нежно целует в губы. Когда Стайлс отвечает взаимностью, Томлинсон отстраняется, качая головой и говоря: — Нет-нет, подожди, не делай ничего. — Хорошо, — отвечает кудрявый, позволяя вновь поцеловать себя. И Гарри по привычке берёт всё в свои руки, потому что он альфа, а альфы всегда доминируют. Поэтому Луи вновь отстраняется, но на этот раз более раздражённо. — Гарри, блять, — тихо шипит подросток, за что получает несильный, но ощутимый шлепок по попе. — Ай! — Не ругайся, Гретта может услышать, — напоминает Стайлс. — Я не виноват, что ты не делаешь того, о чём я тебя прошу. Просто… перестань доминировать на пару минут, ладно? — Что? — Гарри смеётся громче, чем планировал. И тот факт, что мужчина вообще смеётся над просьбой, сильно расстраивает парнишку, поэтому он отталкивает его, уходя в спальню. Вот только теперь кудрявый понимает, что Луи говорил серьёзно.***
Проходит почти неделя, а Томлинсон всё также игнорирует Гарри, периодически шипя и фыркая на него, когда тот пытается прикоснуться к нему. Это несомненно злит альфу, поэтому он лишь ещё больше старается добиться внимания своего омеги. Но тот словно оттолкнул его не только физически, но и морально. От отчаяния Стайлс решает написать Лью, потому что подобная история с доминированием мелькала в его отношениях с Оливером.Гарри: «Привет, ты не занят? У нас с Луи тут кое-что произошло, и он злится на меня почти неделю». Лью: «Господи, некоторые альфы правда не могут сами додуматься, где конкретно накосячили». Лью: «Я пообещал Лу не рассказывать тебе ничего. Поэтому, сорри нот сорри». Гарри: «Пожалуйста?» Лью: «Пока, Гарри, сам с ним разбирайся».
Оливер тоже не особо помогает, потому что Лью пригрозил ему. И вообще, кажется, Томлинсон написал всем его друзьям. Поэтому однажды ночью, когда они с Луи оба не спят, Гарри всё же решает попытаться: — Лу, сладкий, это больше не может так продолжаться. Я не понимаю, почему ты так расстроился? Я — альфа, я не могу не доминировать, это заложено в моей природе… — Томмо тяжело вздыхает, даже не отрываясь от книги. — Луи, поговори со мной… Детка. — Детку ты в детской найдёшь, — язвит мальчик, и это уже хоть что-то. — Ладно, хорошо, я сделаю всё, что ты захочешь, только прости меня. Ты хоть представляешь, что я чувствую, когда ты обижаешься на меня? Это чувство ещё хуже, чем вина. — …всё, говоришь, сделаешь? — задумчиво произносит подросток, закрывая книгу, и Гарри кивает, словно китайский болванчик. — Перестань доминировать на какое-то время и позволь мне расслабиться. — Что? Как? — Это неважно, просто либо да, либо ты идёшь нахуй. И тут Стайлс внезапно понимает, что ещё никогда не встречал настолько резких беременных омег. Поэтому он соглашается. Конечно, он соглашается, Господи-боже, у него же не было другого выбора. Луи улыбается чересчур довольно, а затем убегает к шкафу и достаёт с одной из верхних полок… коробку с секс-игрушками Гарри. — Лу? Как ты её нашёл? — Мне было скучно, поэтому я решил немного прибраться. Кажется, ты не говорил, что у тебя есть игрушки. — Детка… я не думаю, что это хорошая идея. В твоём-то положении. — Слушай, выруби своего заботливого альфу на минуточку и вспомни о том, что ты не доминируешь ближайший час. Томлинсон достаёт наручники с мягкой оправой, и глаза альфы готовы полезть на лоб от удивления. Раньше Стайлс никогда не был прикован к кровати, поэтому первое время это вызывает миллиарды вопросов и дискомфорт. А затем Луи сбрасывает с себя лёгкий халатик, и Гарри готов убить себя, потому что мальчик абсолютно обнажён. — Луи, может быть… — Закрой рот, Хаз, ты слишком шумный. Кудрявый открывает рот от неожиданности, потому что это правда задевает его внутреннего альфу. Особенно его задевает то, как мальчик легко снимает с него боксеры и устраивается на его бёдрах. Дёрнув руками, Стайлс недовольно рычит, а Луи с улыбкой целует его ровно так, как ему того хочется. Через пару минут Гарри мысленно молится о том, чтобы это кончилось как можно скорее. Он чувствует себя униженным перед своим истинным. — Ох, альфа… Я потёк, ты чувствуешь? — Томлинсон нагло заводит руку за спину и, придерживая орган старшего, проезжается по нему мокрой дырочкой. — Тебе нравится? — Луи, пожалуйста, развяжи меня… — Либо тебе нравится, либо ты молчишь, — нахмурившись, заявляет Луи. — Тебе нравится? — Да, чёрт, да, но, пожалуйста, Лу… — Заткнись, — Томмо стискивает член возлюбленного, и тот шипит от болезненного ощущения. — Сегодня я здесь главный. И сегодня я трахаю себя, ясно, альфа? Гарри тихо стонет, представляя себе эту картину. Он хочет сделать это сам, хочет, чтобы это Луи нуждался в нём, а не наоборот. Потому что это в корне неправильно. Видя борьбу на лице кудрявого, омега усмехается и внезапно резко насаживается на его половой орган, издавая шумный вдох и выдох. Мальчик хватается за сильную грудь старшего, который дёргает руками, надеясь высвободиться. — Луи, чёрт, чёрт, Луи, — бормочет Стайлс. — Я накажу тебя, если ты немедленно не освободишь мои руки. — Накажешь меня за то, что я наказал тебя? — удивляется Луи, постепенно набирая темп. — Боже, мне так приятно… а тебе? — Да, но… — Заткнись, Хаз, — Томлинсон целует мужчину, кусая его губы, и Гарри отвечает взаимностью, потому что ничего не может с собой поделать.