5 подруг Питера Паркера

      Башня Старка, в самом сердце Нью-Йорка, вновь собрала всех мстителей. И без того выдающийся состав отныне пополнили инопланетяне, что окончательно сделало это место непохожим, что было пару лет назад. Питер все еще не мог поверить, что является частью этого, что теперь он на равных с остальными обитателями башни решает проблемы не только земного, но и галактического масштаба. И все же. Он оставался Питером Паркером и должен был хоть иногда объявляться дома и пытаться вести хотя бы подобие нормальной жизни. Ему хотелось встретиться с друзьями, прогуляться, сделать дела по дому. Не то, чтобы он действительно хотел провести несколько дней именно так, но знал, что это необходимо. К счастью для Питера, он и нормальность понятия малосовместимые.       —Куда собрался? — раздается за спиной тонкий голос, когда подушечка пальца прижимается к кнопке вызова лифта. Питер оборачивается. Гамора стоит поодаль, скрестив руки на груди, улыбаясь ему.       ―Мне нужно домой — сказал Паркер, отвечая на улыбку.       Двери лифта разъезжаются, приглашая внутрь, но Питер понимает, что теперь он совершенно точно не хочет уходить. В башне есть кинотеатр, можно позвать туда Гамору и показать ей какой-нибудь крутой фильм, раз уж выдалось свободное время, и они оказались рядом. Что-нибудь из того, что входит в золотой фонд человеческого кинематографа.       —Покажешь город? — неожиданно спрашивает Гамора, да так быстро, что Питер едва разбирает слова. Теперь растерян Питер, не ожидавший подобной просьбы. Она улыбается, но Питер чувствует, что уже не совсем искренне. И от ее удрученного вида и фальшивой улыбки, в груди неприятно покалывает, а в голове вспыхивает волевое решение. В конце концов, нет ничего страшного в том, что он покажет ей город. Но помимо простой прогулки по городу, он идет еще дальше, и подгоняемый каким-то неведомым, сумасшедшим чувством, желанием порадовать ее и вернуть в ее смех искренность, выдает:       — Я думаю, мы могли бы прогуляться. Погода отличная. Можем сходить в центральный парк. Это гордость всего Нью-Йорка — будет весело!       Питер замолкает и приходит в ужас от собственных слов. Разве ей может быть интересно проводить время с ним. Она летала на космических кораблях, видела такое, что Питеру и не снилось. Уже неделю живет в башне самого Тони Старка! А он зовет ее в обычный парк, в котором прыщавые подростки пытаются заняться сексом.       Створки лифта, в который Питер так и не вошел, медленно закрываются, но он не спешит вызывать его вновь. Ободренный неподдельным энтузиазмом с ее стороны, Питер подходит ближе, внимательно осматривает ее с головы до ног и прикидывает, как провести ее от сюда в Квинс и не привлечь лишнего внимания. Надо отдать должное, он не совсем обезумел, решившись на прогулку, ведь сейчас на ней джинсы и майка, выглядит практически, как человек. Как девушка, как очень красивая девушка. Питер не знает, перестанет ли его когда-нибудь удивлять сочетание человеческого и совершенно неземного зеленого цвета.       — Но прежде, чем идти, надо кое-что сделать. На улице прохладно — он скидывает на пол рюкзак, стягивает с плеч широкую спортивную кофту и с капюшоном протягивает ее Гаморе — Надень.       Не задавая вопросов, она берет кофту, просовывает тонкие руки в рукава — сидит хорошо, разве что немного великовата. Питер подхватывает с пола рюкзак и вызывает лифт, и когда двери открываются, пропускает Гамору вперед.       Питер должен был догадаться, что за Гаморой будет не так легко уследить на оживленных улицах Нью-Йорка. Стоит ему отвлечься буквально на какую-то секунду, и она отстает от него, заинтересовавшись каждой деталью. На пятой авеню Питер отчетливо понимает, что одним лишь взглядом и словами ему ее не удержать. Гамору необходимо в прямом смысле вести за собой и не отпускать ни на шаг. Ведь так легко потеряться, окунувшись в толпу, плотным потоком курсирующую по узким улицам. Питера прошибает холодный пот при мысли, что Гамора попадет в один из этих потоков. Конечно, он найдет ее, но вдруг за это время ее кто-нибудь обидит или напугает. Нет, он не может этого допустить. Пусть она и колесила по галактике, но в Нью-Йорке надо быть начеку. Питер делает то, что должен. Он решительно берет её за руку, замечая, что она даже не пытается его остановить. Вот теперь ему действительно намного спокойнее. Она рядом, ее маленькая зеленая ладошка в его руке, и больше он не потеряет ее из виду. Люди проходят мимо, огибая их, многие недовольны парочкой, остановившейся прямо посреди тротуара, но сейчас Питеру не до них. Питер чувствует тепло, растекающееся от ладони и выше по руке, легкое приятное покалывание под кожей. Волнение отступает, Питеру становится намного спокойней — вся неловкость и смущение пропадают очень быстро, и когда они оказываются в парке, Питер почти не помнит о том, что совсем недавно с ума сходил от неловкости. К тому же, в парке есть то, что перетягивает на себя все внимание Гаморы. Люди. Раньше Питер не обращал внимания на то, что в парках Нью-Йорка так много подростков с бушующими гормонами. У каждого дерева, у каждой лавки, в каждом кусту находились только подростки. Подростки, которые ебутся, как кролики.       Увидев одну из таких пар, Гамора осматривала их, пытаясь разглядеть со всех ракурсов. Её лицо сморщилось от омерзение, повернув голову обратно она клюнула носом прямо в дерево. Питер не выдержал, все-таки громко засмеявшись, сгибаясь пополам, смотря на злую Гамору, которая устремила на него свой прожигающий взгляд. Буквально пару секунд, и громкий женский смех раздался по парку, смешиваясь с его низким баритоном. Они не могли остановиться, осознавая всю глупость созданной ситуации, стоя под одиноким тусклым фонарем и деревом, чувствуя себя откровенными дураками.       Питер разогнулся, кладя руку на живот, чувствуя покалывания в прессе, пытаясь отдышаться.       — Не хочешь попробовать? — томно спросил, медленно подходя впритык, вжимая её в дерево. Сексуальная хрипотца его низкого голоса отозвалась разрядом электрического тока где-то под ребрами. Ноги буквально подкосились от накрывающего с головой возбуждения.       Что? — переспросила Гамора, вскинув брови вверх, кладя руки на его крепкую грудь, мягко поглаживая.       — Попробовать — он медленно заправил выбившуюся прядь ей за ушко, останавливаясь пальцами на худенькой щечке, невесомо лаская. Гамора прикрыла глаза от наслаждения, поддаваясь ему, словно урчащая кошка.       Питер прижался к ней еще ближе, упираясь каменной эрекцией в ее живот, заставляя отчетливо это ощутить. Гамора слабо простонала, не в силах себя сдерживать, чувствуя то, как промокло ее нижнее белье от одних лишь слов и прикосновений. Она тяжело дышала, ощущая, как рьяно забилось сердце в груди, словно стараясь вылететь к чертям.       — Давай быстрей — промычала та, чувствуя то, как его холодные пальцы пробираются под джинсы позже резко сжимая упругие ягодицы. Она поддалась вперед, буквально падая в его объятия, уже не имея возможности совладать с собой и держать свое тело под контролем. Питер не медля, подхватил ее за бедра, усаживая на свой таз, Гамора вскрикнула, болезненно простонав, зарываясь пальцами в его волосы, с силой притягивая к себе. Питер мгновенно впился в ее губы грубым поцелуем, жестко сминая их, поочередно кусая, заставляя хотеть его все больше. На минуту отстранив ее, он стянул кофту с тела девушки, сбрасывая на росистую землю, вновь впечатывая зелёную в ствол дерева, сдирая джинсы с Гаморы. Та прогнулась в спине, когда его пальцы, сжимающие ягодицы, продвинулись чуть ниже, настигая влажную ткань ее трусиков, поглаживая возбужденную промежность сквозь них. Он отодвинул края белья, касаясь обнаженной нежной кожи половых губ, мгновенно погружаясь внутрь сразу двумя пальцами, делая медленные толчки. Гамора вспыхнула, буквально задыхаясь от наслаждения, желая закричать на всю округу.       Питер упивался ее стонами, страстно целуя шею, покрывая ее темными засосами. Он ритмично двигал пальцами внутри нее, достигая нужной точки, чувствуя ее напряжение с каждым мгновением все больше. Еще немного и она достигнет своей развязки.       Брюнет резко покинул ее лоно, быстро расстегивая свой ремень и замок джинсов, спуская те вниз сразу с нижним бельем. Он не собирался так быстро сдаваться, желая, чтобы она кончила от его присутствия. Питер внезапно проник в нее, входя максимально до упора, заставляя громко закричать от неожиданного наступления и жутко приятного чувства. Питер буквально зашипел, утыкаясь носом в ее шею, совершая первые толчки, наслаждаясь тем, как в ней было узко. Хорошо. Невероятно! Он стянул бретельки майки и темного бюстгальтера вниз, опуская до уровня живота, оголяя пышную грудь. Гамора выгибалась ему на встречу, когда парень грубо сжимал в руке ее полушария, играя с сосками, то медленно поглаживая, то буквально щипая, заставляя стонать все больше.       Он быстро двигался в ней, глубоко толкаясь, вдалбливая свой член внутрь, с каждым мгновением теряя себя и теряя дыхание все больше. Гамора задыхалась в стонах не замечая боли от того, как исцарапалась ее спина в корой дерева, желая еще!       Питер зарычал, опуская руку на ягодицу, рьяно шлепая по зеленой коже. Гамора крикнула, закусывая губу до крови, ощущая невероятное наслаждение от его действий. Парень задвигался еще размашистей, проникая так глубоко и так ярко, что у нее внутри вот-вот грозилась взорваться бомба. Она царапала его плечи, все глубже впиваясь ногтями, оставляя красные метки. Питер ускорялся до невозможного, дико вдалбливаясь в ее тельце, рьяно имея, одаривая грубыми шлепками по заднице. Он зашипел, прикрыв глаза, хватаясь зубами за ее острые ключицы, чувствуя, что абсолютно на грани, ровно так же, как и она. Брюнет все грубее толкался в нее, стирая ее спину корой буквально до крови, которая стекала по зелёной коже вдоль позвоночника.        Питер почувствовал, как крепко сжимаются мышцы ее влагалища, стискивая его налитый кровью член, окуная в какую-то жутко приятную прострацию. Парень громко застонал, совершая последние толчки, содрогнувшись всем телом, изливаясь глубоко внутри нее. Он навалился на девушку, прижимая ту к дереву, чувствуя, как ее трясет от оргазма. Опустив её на землю, помогая ей одеться, он сплетает их пальцы и не выпускает ее руку до самого Квинса.