Трудности воспитания родителей

Торин хотел заехать в бар, но передумал. С недавних пор, стараниями сестрицы Дис, он стал человеком ответственным. В часе езды от города, в уютном спальном районе, Оукеншильда ждали племянники. Торин честно пытался вспомнить все заумные речи специалистки, но когда он увидел свой дом — милый родной дом с небольшим садом на заднем дворе — его глаз нервно дёрнулся. Фили и Кили разгромили кухню, скинули с дивана подушки, устроив себе шалаш, а крышу смастерили из простыни, которую стащили с дядиной постели. Оукеншильд чувствовал себя так, будто воочию стал свидетелем лучшей рекламы презервативов. Что же мешало Дис остановиться после первого? — Дядя Торин! — весело воскликнул Фили из своего укрытия. Кили же показал любимому дядюшке язык и состроил противную рожицу из-за спины брата. Оукеншильд приберёг все маты при себе. Кажется, специалистка говорила, что конфликты с детьми нужно было решать путём диалога. — Что вы делаете? — со всей присущей дипломатичностью поинтересовался Торин. В его бороде образовалась прорезь улыбки. — В смысле «что»? — удивился Фили, посмотрев на дядю так, словно тот безнадёжно отстал от жизни. — Играем! — Конечно, играем! — подтвердил Кили. — Тебя же вечно нет! Торин задумчиво почесал бороду. Кажется, его лимит общения с детьми безнадёжно исчерпался после одного лишь вопроса. — Допустим. Что за игра? — Одинокая гора, — воскликнул Кили, будто только и ждал этого вопроса. Торин скептически приподнял бровь. Ненадёжная конструкция из подушек и простыни даже отдалённо не напоминала гору, хотя и была одинокой. — И в чём смысл? Торин бы сейчас с удовольствием достал из холодильника бутылочку холодного пива, но племянники обязательно протянут к его сокровищу свои загребущие ручонки. Чёртова мелочь! — Одинокая гора — наш дом! — начал Кили. — Но злобный дракон отнял его у нас, забрав все сокровища, которые хранились под горой! — продолжил Фили. Торин, помимо своей воли, стал искать хоть что-то, напоминающее дракона. Старая мягкая игрушка собаки что ли? И где только племянники её отрыли? Оукеншильда прошиб холодный пот — ведь он ещё не был в гараже, где хранились его детские вещи. — И вы его победили? — попытался отвлечься от невесёлых мыслей Торин. — Конечно, — отозвался Фили. — Ага, — поддакнул ему Кили. — Мы должны найти самый главный камень — сокровище сокровищ. Аркенстон! Торин хмыкнул в бороду. Его племянники посмотрели так много мультиков про героев, что вполне могли создать свою выдуманную вселенную. — Ладно, драконоборцы, есть хотите? — Хотим, — Фили воспрял духом, но замялся, словно вспомнив нечто неприятное, — но мы не можем выйти. — Это ещё почему? — Торин чувствовал себя безгранично уставшим. Дети явно испытывали его на прочность. — Обезумевший гном не выпускает нас. Он не может отыскать среди сокровищ Аркенстон и думает, что мы его украли! — Его поразила драконья болезнь! — Да-да! Теперь царь-гном стал алчным и жестоким. Он заставляет нас днём и ночью искать Аркенстон, а ведь скоро гору осадят эльфы! — Они хотят забрать наши лунные камни! Торин устало помассировал виски. Эльфы, гномы, камни, драконы — Дис ответит за всё это. Оукеншильд предоставит ей длинные чеки за услуги психолога. — Фили, Кили, не выдумывайте. Вы сидите в окружении простыни и подушек, вас никто не держит, да из сокровищ здесь только моя кредитка, которую я вам не дам. Вылезайте уже и давайте ужинать! — Как это, не держит? — удивился Фили. — У нас есть обезумевший король-гном. — Ага, — подтвердил Кили. — Это ты. Правда, нам нужен ещё лесной эльф, чтобы он осадил гору. Тише, Торин, просто дыши. Вдох. Выдох. Разве что родные племянники не шутили по поводу его роста. «Ничего, паршивцы», — думал Оукеншильд, — «вы такими же будете, мы с Дис оба низкие, а папаша ваш больше пошёл вширь». — Как обезумевший король-гном я приказываю вам сейчас же разобрать это безобразие, вернуть всё на свои места и сесть за стол, а то вы действительно будете днём и ночью искать свой Аркенстон, без еды и отдыха! — отчеканил Торин и прошлёпал на кухню. Кажется, родительские курсы лишь ухудшили его и до того скромные навыки обращения с детьми.

***

Трандуил судорожно вцепился в руль, ощутив под пальцами мягкую кожу. Его всего трясло от негодования. Да как этот Торин вообще посмел подойти к нему с подобным предложением? Зачем он явился на курсы, если преследовал столь низменные цели? О, Трандуил прекрасно был знаком с подобным типом людей. Они воспринимали жизнь, как увеселительную прогулку, всюду сеяли хаос и совсем не обращали внимания на условности. Обмен опытом? Трандуил горько улыбнулся. Он мог многое поведать о своей жизни, только вот какой был в этом смысл, если его слушателя интересовало лишь то, что было в штанах, а не в мыслях? Трандуил припарковался рядом с супермаркетом, заглушил автомобиль и провёл рукой по волосам. Его взгляд невольно упал на зеркало заднего вида. Он был красив и выглядел моложе своих тридцати двух лет, однако чувствовал себя глубоким старцем. Без Эллериан его жизнь потеряла краски. Трандуилу казалось, что у него всё валилось из рук. Сколько прошло времени с его потери? Два года? Год? Или же всего лишь несколько дней? Старая рана никак не хотела заживать. Она до сих пор кровоточила и болела. Трандуил уже давно поставил на себе крест. Он слишком ответственен и честен, чтобы подвергнуть сына стрессу и изменить памяти жены. Интрижка длиною в одну ночь оскорбила его и жестоко уязвила чувство собственного достоинства. Торин ничего не знал о жизни Трандуила. Возможно, он не заслужил настолько резкого отказа, но в тот момент сдержать себя было попросту невозможно. — Глупо вышло, — подытожил Ороферион и вышел из машины. Перед походом домой ему нужно было посетить супермаркет. Леголас часто оставался дома один — после смерти матери он уже привык к одиночеству, но Трандуил всё равно скупался в спешке. Его маленький зелёный листочек никогда не жаловался. Он не спрашивал, куда ушла мама, не плакал, но и не улыбался. Без Эллериан Леголас совсем забросил рисование, словно раньше оно не было для него смыслом жизни. Ороферион прикусил губу, вспомнив, как его жена и сын совместно выводили красивые бутоны роз на курточке заказчицы. Леголас сам придумал дизайн: три пурпурные розы, собранные вместе, с яркими, широкими лепестками. Ему тогда было всего лишь шесть лет. Трандуил всегда знал, что его сын талантлив, несмотря на некоторые особенности, но сейчас талант сгорал в юном теле Леголаса, оставляя после себя пепелище. После смерти Эллериан их с Трандуилом зелёный листочек забросил всё. Лишь иногда он укладывал перед собой листок бумаги и рисовал на нём те самые три бутона пурпурных роз. Ороферион знал, что так его сын горевал по матери, а оттого его сердце болезненно сжималось, когда он заставал Леголаса за некогда любимым занятием. Загружая покупки в машину, Трандуил глубоко вдохнул прохладный ночной воздух, заполняя им лёгкие. Его ждала просторная, но такая пустая без Эллериан квартира. Леголас был слишком самостоятельным для своих десяти лет. Он сам приходил со школы, разогревал себе обед, держал в чистоте комнату, но на уроки его ответственности не хватало. Раньше Эллериан всегда помогала ему. Она легко находила нужные слова, умела заинтересовать, делая всё так непринуждённо, словно никакой проблемы не было. Теперь, когда все обязанности жены свалились на Трандуила, тот ужаснулся — на Эллериан действительно держалась вся семья. Нет, в доме и сейчас было чисто, Леголас всегда был накормлен и одет, Трандуил охотно брал на себя обязанности готовки и уборки — они с Эллериан чередовали бытовые дела — однако в квартире без любимой жены стало слишком тускло. Даже при ярком свете дня Трандуил ощущал в глубине своей души мрак и пустоту. Ороферион механически придержал дверь лифта для соседа, который спешил к кабине по коридору, и уставился на себя в зеркало. На него смотрели потухшие голубые глаза. Трандуил вспомнил, как в былые времена украдкой воровал у Эллериан поцелуи, пока они поднимались на нужный этаж, и не сдержал полный разочарования вздох. Сосед деликатно промолчал, не став заводить этот удручающий светский разговор. Трандуил любил, когда люди не притворялись, будто бы им есть до жизни других хоть какое-то дело. Фальшивое участие порою травило душу хуже язвительных слов. Ороферион так же механически попрощался, вышел на восемнадцатом этаже и повернул налево, в сторону двери своей квартиры. Он решил не тревожить зря Леголаса, поэтому открыл дверь своими ключами. Уже привычно зазвенела сигнализация — Эллериан постоянно забывала её код — оповещая о возвращении хозяина дома. Леголас не вышел встречать отца. Трандуил даже не обиделся. Каждый из них по-своему переживал пустоту внутри. Благо, они по-прежнему были друг у друга — большей милости и не надо. — Добрый вечер, листочек, — Трандуил разулся и прошёлся белоснежными носками к холодильнику, сгрузив бумажные пакеты на кухонную тумбу. Леголас сидел на диване в их просторной кухне-студии и читал книгу. Трандуилу даже не нужно было спрашивать, о чём, он и так знал — про машиностроительство. Какой это по счёту том? Его сын с трудом делал домашнее задание, зато знал едва ли не всё про автомобили, начиная от года выпуска и заканчивая техническими характеристиками. Трандуил бросил беглый взгляд на книжную полку — на ней равномерно распределились все семь увесистых томов с картинками и детальной информацией. Раньше Леголас в запой читал о художниках, скульпторах, восхищался мастерами гравюры, иконописи и декоративно-прикладного искусства, а сейчас даже не обращал на всю купленную Эллериан литературу никакого внимания. — Ты голоден? — поинтересовался Трандуил, не особо надеясь на ответ, однако Леголас поднял на него бездонные голубые глаза. Зрительный контакт немного смутил Орофериона. Обычно сын никогда не смотрел так пристально. — Нет, — наконец-то отозвался Леголас и вновь вернулся к чтению. Летние каникулы действительно были благом для этого особенного с рождения ребёнка. Наконец-то его оставили в покое одноклассники и учителя со своими стандартизированными методами обучения. Они пытались заставить Леголаса вести себя «как подобает», чем ещё больше его путали. Трандуил принялся раскладывать покупки, думая о том, что его зелёный листочек никогда не понимал этого пресловутых правил хорошего тона. Почему он должен был сидеть в столовой с одноклассниками, если мог занять любой свободный стол? Почему он не имел права положить голову на парту, если хотел спать? Почему нельзя сказать учителю, что он ошибся? Почему младшие обязаны здороваться со старшими первыми? Трандуил не был способен ответить на все эти вопросы. Он просто ревностно защищал сына. Его Леголас не был глупым, и его интеллект в разы превосходил возможности сверстников, но судьба наградила его некоторыми особенностями, сделав белой вороной. Он не будет делать то, что ему неинтересно. Его не заставишь сесть за тетради, если он не хочет. Дело не в лени ребёнка или безответственности его родителей, дело в… — Пап, — голос сына вывел Трандуила из раздумий. — Да, мой листочек? — с надеждой подал голос Ороферион. Леголас сжал и разжал свой маленький кулачок — он часто так делал. Во время чтения, выполнения ненавистной домашней работы, прогулок, приёма пищи или просмотра телевизора. Трандуил практически не обращал на эту привычку внимания. — Достань мне следующий том. Я этот дочитал. Ороферион выдохнул и устало улыбнулся. Сколько раз Леголас успел перечитать эти книги? Два? Три? Когда ему надоест? И надоест ли? — Конечно, мой листочек. Конечно, — устало ответил Трандуил и устремился к книжной полке.