Трудности воспитания родителей

Торин клятвенно обещал себе не баловать племянников. В конце концов, они совсем не заслужили поощрения за своё отвратительное поведение. Три дня Оукеншильд приходил домой, разбитый после тяжелой работы, и вместо заслуженного отдыха начинал воевать с племянниками. Маленькие бесята не понимали отказа. Проще было дать им желаемое, чем долго объяснять, почему дядя не хотел быть злобным королём-гномом. За его, Торина, отсутствие, Фили и Кили умудрились притащить в дом камень, гордо назвать его Аркенстон, и заставляли дядю его прятать. В последний раз Торин выкинул проклятый булыжник в урну. Глядя на удаляющийся мусоровоз, Торин невольно подумал, что никогда не видел более прекрасного зрелища. Пускай Фили и Кили отправляются на свалку, вообразят вместо мусора несметные сокровища и приступят к поискам. — Дядя, дядя, я хочу попкорн, — Торин ощутил, как его дёрнули за рукав. Оукеншильд кивнул, чтобы не взорваться. Впереди его ждали курсы, нудная лекторша и — Торин нервно дёрнул плечами — тот самый мужчина с восхитительными длинными волосами. Матушка-природа, разумеется, наделила его красотой, зато не миловала характером. Впрочем, Оукеншильд был виноват сам — такой убогой попытки познакомиться он сам от себя не ожидал. Когда на тебя смотрели голубые глаза, бездонные, словно океан, и опасные, как шторм, сосредоточиться было попросту невозможно. Язык словно прирос к нёбу и кто-то отключил его связь с мозгом. Оукеншильд хотел провести рукой по лицу. Жаль, что его позора не видела Дис. Она бы вдоволь похохотала над братцем. — Вам одного большого ведёрка на двоих хватит? Торин достал из портмоне карточку и, не дождавшись ответа размышляющих племянников, протянул её кассиру. Несколько секунд — и Фили обхватил руками заветное лакомство, показав брату язык. Кили в ответ пихнул его локтем. — Не балуйтесь, — громыхнул Торин и поспешно оттащил племянников подальше от кассы в сторону мягких диванчиков. — Так, давайте повторим наш план. Что сделал ваш дядя? — Купил три билета, — ответил Кили, захватив из ведёрка жменю попкорна. — А почему он это сделал? — Потому что нас одних на фильм не пустят, а мы на входе покажем три билета и скажем, что дядя отошёл в туалет и сейчас придёт. Если бы Дис узнала, что Торин учил её детей врать, она бы огрела брата своей сильной рукой по голове, но, благо, сестрица была слишком далеко, чтобы контролировать воспитательный процесс. Торин этим нагло пользовался. Он расплылся в елейной улыбке. — Совершенно верно. В былые годы Оукеншильд не раз проворачивал этот трюк. Он был пухлым внушающим доверие мальчуганом, поэтому взрослые охотно ему верили. Фили и Кили не были похожи на саму невинность, но они уже достаточно умные, чтобы учиться изворачиваться. В конце концов, Дис до сих пор уверена, что её ни разу не вызывали в школу. — Что вы должны делать, если фильм закончился, а дядя ещё не пришёл? — продолжил опрос Торин. — Посидеть здесь на диванчике и подождать. Оукеншильд улыбнулся, сам взял пригоршню попкорна и отправил ту в рот. — Соображаете. Покидая кинотеатр, Торин думал, как ему повезло, что курсы находились в здании напротив. Как и полагалось людям деловым и успешным, Торин немного опоздал. Он пробрался в классную комнату, кивком поприветствовав специалистку, которая ни на миг не прервала своего монотонного вещания, и окинул беглым взглядом присутствующих. После первого раза желающих почерпнуть новые знания заметно поубавилось, однако тот самый мужчина с восхитительными волосами сидел на прежнем месте, сосредоточенно конспектируя основные моменты. Торин вполне мог отсесть как можно дальше, благо, аудитория позволяла, но врождённое упрямство дало о себе знать в самый неподходящий момент — Оукеншильд гордо продефилировал между столами и плюхнулся на стул позади Трандуила. На этот раз Торин дал себе обещание внимательно слушать лекцию, но уже через несколько минут его сознание ускользнуло от него в безграничные чертоги космоса. Оукеншильд понимал, что заплатил за этот курс деньги, но даже жадность не могла сделать монотонную речь специалистки интереснее. Торин в очередной раз восхитился мужчиной впереди себя — уж он точно в школе был прилежным учеником. Впрочем, если бы время можно было обернуть вспять, Оукеншильд бы многое отдал, чтобы отыскать этого красавчика и несколько раз мокнуть его головой в унитаз. Обычно Торин не поощрял подобные вещи, но некоторые умники буквально просили, чтобы кто-нибудь помог охладить их пыл. Время плыло до безобразия медленно. Торин подпёр подбородок рукой и клятвенно пообещал себе забить на потраченные деньги и больше никогда не приходить на лекции. В конце концов, племянники однажды от него съедут, а собственных отпрысков Оукеншильд заводить не спешил. Возможно, ему повезёт встретить женщину, которая будет лучше понимать, что нужно детям, а что нет? Торин видел себя любящим отцом, добытчиком и опорой семьи, но он напрочь не понимал, как из теста под названием «ребёнок» слепить нечто стоящее. Дис не особо утруждала себя воспитанием сыновей, поэтому Фили и Кили выросли настоящими непослушными дьяволятами. Интересно, они ещё не взорвали кинотеатр? Торин нервно провёл рукой по бороде. Специалистка явно требовала от него невозможного. По её словам, надо быть сдержанным, однако настойчивым, добрым, но в меру строгим, никогда не повышать голос и разговаривать с детьми, как с равными. Оукеншильд фыркнул. Вчера, пока он хорошенько не гаркнул на племянников, те изводили его своей дурацкой игрой и не спешили слушаться. Невольно мысли Торина вернулись к мужчине, который по-прежнему старательно конспектировал лекцию. Интересно, что привело его сюда? За скверный характер вселенная наградила его несносным чадом? Оукеншильд усмехнулся. Это было бы справедливо. Интересно, почему он ходил один? Неужели у такого красавчика нет жены, или он развёлся, потому что был слишком прекрасен для неё? Торин мотнул головой, отгоняя навязчивые мысли. Он не должен считать человека, который так нагло его послал, симпатичным. Уж лучше вечно слушать лекции специалистки, чем ещё раз получить в лицо подобную оплеуху.

***

Трандуил достал смартфон и проверил сообщения. Пусто. Он откинулся на спинку водительского сидения и прикрыл глаза. Ему бы завести машину и поехать домой, да только вот на тело навалилась такая усталость, словно его владелец пробежал марафон. Сколько ещё серых дней уготовила ему судьба? Трандуил уже давно перестал ощущать вкус полноценной жизни. Он работал утром и днём, ходил на курсы вечером, а возвращался домой уже ближе к ночи, где его каждый раз поджидал Леголас со своим безжизненным взглядом голубых глаз. На дворе было лето. Мягкое, нежное, светлое, без удушающей жары и желания отсидеться три месяца в ванной под ледяными струями воды. Трандуил хотел сводить сына на пляж, ведь они жили в туристическом городе, где одним из развлечений было море, но Леголас лишь отрицательно качал головой. Он не хотел плавать, не хотел гулять, не хотел в парк, кафе, лес, его не интересовали компьютерные игры, мягкие игрушки, он не увлекался спортом, только сидел на диване, читая раз за разом одну серию томов. Иногда Трандуилу казалось, что он попал во временную петлю, и ничто в целом мире было не способно освободить его. — Фили, Кили, вашу же мать! — крик был настолько громким, что достиг ушей Орофериона даже через поднятые стёкла автомобиля. Трандуил несколько раз моргнул, отгоняя прочь оцепенение, и сел ровно, однако его пальцы вновь по привычке нервно сжали руль. Он узнал голос, хотя предпочёл бы никогда лично не знакомиться с его владельцем. Через лобовое стекло Ороферион увидел его, Торина, того самого нахала, который посмел подумать, будто бы он, Трандуил, захочет провести с ним один вечер. — Я же просил вас вести себя прилично! Вы даже фильм спокойно посмотреть не можете! Торин явно был на взводе. Он кричал на двух мальчишек, практически ровесников Леголаса, игнорируя редкие осуждающие взгляды прохожих. Неужели у него есть дети? Разве он не пошёл на курсы, чтобы попробовать себя на поле боя молодых разведённых дам и одиноких отцов? Возможно, Торин был не так уж и прост, да и его намерения в корне отличались от того, что себе напридумывал Ороферион, но Трандуилу всё равно трудно было посочувствовать тому, кто уже успел попасть к нему в немилость. — А мы и вели прилично. — Да, во время фильма вели. — А потом Фили сказал, что фильм плохой. — Но он действительно был плохим! — Неправда! — Правда! Казалось, мальчишки вот-вот подерутся. Впрочем, как уже успел заметить Трандуил, они уже подрались. Об этом свидетельствовали порванная футболка Кили и затертая на колене штанина Фили. — Хватит! — рявкнул Торин, разводя племянников по разные стороны своими могучими руками. — Больше никуда вас одних не отпущу! Будете сидеть дома всё лето! — Не будем! — уверенно заявил Кили. — Да! Ты нам не мама! — поддержал Фили. В этот момент Трандуил ощутил, как огромная раскалённая игла воткнулась в его сердце. Поначалу она была одна, словно разведчик на незнакомой территории, но вскоре за ней последовали остальные. Ороферион ощутил жгучую боль, разливающуюся в груди. Леголас никогда не говорил ему ничего подобного, но Трандуил не нуждался в разъяснениях. Он не был Эллериан. Не был мамой. — Паршивцы, — зарычал Торин. Он бы дал племянникам по знатному подзатыльнику, но его отдёрнул чужой голос.  — Прошу прощения. У Торина совершенно не было настроения кого-либо прощать, но когда он повернулся, чтобы грубо отшить просителя, то столкнулся лицом к лицу с тем самым мужчиной. Оукеншильд замер, не в силах выдать тираду, которую он бы без промедления высказал любому другому человеку. Торин не нашёл в себе сил на язвительность. Он, словно подозрительный зверь, во все глаза смотрел, как мужчина, достав из большого чёрного портмоне визитку, протянул ему. Оукеншильд изрядно подвис, рассматривая длинные пальцы с аккуратно подпиленными ногтями, явно сравнивая со своими, почерневшими от длительной работы с автомобилями. Даже стало стыдно протягивать руку в ответ. — Это что? — переспросил Торин, ощутив себя последним на свете дураком. Может этот красавчик решил поиздеваться над ним, дав номерок хорошего психолога? — Моя визитка, — на удивление спокойно, без ноток сарказма или насмешки, ответил собеседник. — Я владею ателье и вполне могу решить проблему ваших мальчиков с чуть потрепавшейся одеждой. На секунду Торину показалось, что он оглох или же коварные демоны вложили в его уши совсем другие слова. Он, словно заколдованный, взял визитку. Она была дорогой, плотной, выполненной из натурального чёрного дерева. Вычурной. Как её владелец. Оукеншильд хотел что-то сказать, но слова благодарности застряли у него в горле. Мужчина, впрочем, не стал дожидаться ответа. Он быстро развернулся, словно боялся изменить решение и вырвать визитку из чужих пальцев, и пошёл обратно к своей машине. — Подожди! — очнулся Торин. — Как тебя зовут? Вопрос был настолько глупым, что Трандуила даже не уязвила фамильярность собеседника. Ороферион обернулся через плечо, приподняв кончики губ в снисходительной улыбке, и только секунду спустя Торин невпопад понял, что на визитке было напечатано имя.