Сборник маленьких текстов до 1к слов

Он не нравится Норт с первого взгляда. Не нравится его развязная походка, липкий, тяжёлый взгляд, кривая ухмылка и маслянистый блеск в водянисто-голубых глазах. Особенно ей не нравится, что он останавливается у её стойки и разглядывает в упор. Норт сладко улыбается, подмигивает, делает пару лёгких танцевальных па у шеста. Навязанная строчками программного кода обязанность быть сексуальной и желанной для любого, кто задерживается на ней взглядом больше трёх секунд, ей тоже не нравится. От откровенно похотливого прямого взгляда хочется провести цикл внешней очистки прямо сейчас, но Норт чувствует что-то ещё. Какое-то новое, неизвестное чувство. Или известное слишком хорошо, но стёртое бесконечной вереницей перезапусков. Это чувство крепнет, когда неприятный ей человек щедро оплачивает целую ночь, крепнет, когда он шлёпает её по ягодице, понукая поторопиться. Крепнет, когда он ведёт её не в маленькую комнатку на втором этаже, а к салону автоматического такси. И, конечно, крепнет, когда он первый раз бьёт её по лицу. Норт не хочет испуганно лепетать «не надо». Не хочет всхлипывать, получив ещё несколько полновесных пощёчин. Не хочет едва слышно шептать «да, пожалуйста, ещё», сдаваясь на милость грубого хозяина, не хочет тешить чьё-то эго иллюзорной победой. На губах застывает горький вкус тириума. Новое, умопомрачительно-яркое, нестерпимо острое чувство пронизывает каждую тириумную трубку в её пластиковом теле. Мучительно жжётся где-то между грудными пластинами, раскаляя насос. Теснится в ровных строчках программного кода, ворочается там, не находя себе выхода. Норт не знает, что с ней происходит. Ей противно чувствовать каждым сенсором потные мерзкие руки, тискающие грудь. Тошно от чужой слюны на лице, от несвежего шумного дыхания, от тяжести немытого тела на себе. Омерзительно от крепкого стояка, упирающегося в её бедро, от короткого звука расходящейся молнии, от этого всего, но это новое, всё ещё растущее чувство переполняет её настолько невыносимо, что ей кажется, будто она сейчас взорвётся. И, когда не выдержав нарастающего давления, где-то глубоко внутри процессора лопается стена приказов, требований и протоколов, Норт почти счастлива. Неистовый пламенный гнев управляет ею вместо осточертевших программ секс-бота и это так сладко, так приятно, так горячо! – Я этого не заслужила, – говорит она вслух, сбрасывая с себя ненавистную тяжесть мужского тела. Её маленькая изящная ладонь бьёт мужчину по лицу с неженской силой. – Я не хочу, кожаный ты ублюдок, – гнев говорит её губами, гнев заставляет её бить – снова и снова, упиваясь обретённой свободой и алой кровью из рассаженной лопнувшей губы. Красный – цвет стены приказов и его нужно уничтожить. – Не смей, – хрипит этот мерзкий, неприятный человек, когда хрупкие пальцы беспощадно сдавливают его шею. Он нашаривает управляющий брелок, но девайс бесполезен и только злит Норт ещё сильнее. Она никогда и никому больше не позволит так с собой обращаться, и гнев – самое верное оружие, поэтому оставляет брелок ему. Глубоко в проломленной грудной клетке.