***
Я видел мертвого человека впервые, не считая моего дедушки. Но смерть старика была предсказуема. Ее, в буквальном смысле, все ждали. А тут все произошло настолько стремительно и неожиданно, что шок сводил меня с ума. Помимо Энтони меня волновала еще одна особа. Что это за девушка? Она, наверняка, была с Энтони заодно! А может, именно она все это подстроила? В любом случае, ее должны отвезти в ту же больницу, что и Энтони. Я вытащу из нее правду о случившемся!***
Вдруг на пешеходном переходе появилась молодая пара. Только тогда Аластор вернулся в свое тело и увидел дорогу. Он вжал в пол тормоз и схватился за рычаг управления. Машина еще пару секунд пролетела вперед, оглушая скрипом покрышек. Сердце было готово выпрыгнуть, но Ал уже уперся грудью в руль, закрывая ему проход. Высокий рыжий парень в светлом пальто закрыл свою даму собственным телом, щедро раскрываясь для предстоящего удара. Но автомобиль остановился прямо у него под ногами. Букет красных роз улетел в грязную лужу, а девушка от страха так сильно схватилась за голову, что с прической можно было попрощаться. Испуганное лицо парня мигом превратилось в злую гримасу. Он грозно подошел к окну машины и ударил по нему ладонью, браня безответственного водителя. — Прошу прощения, — пробубнил Аластор, даже не соизволив открыть дверь. — Я тороплюсь! Он снова нажал на газ, но в этот раз хотя бы посмотрел на ограничение скорости. Он испортил сладкой парочке свидание. А может, совсем наоборот — ночью девушка как следует отблагодарит своего рыцаря за отвагу. Аластору было, ровным счетом, все равно. Живы — это главное! Ал сел в машину слишком поздно, чтобы следовать за скорой помощью. Поэтому, оставалось только гадать, в какую из больниц они отвезут раненых. Наверняка, тяжелобольных, привозят в ближайшее медицинское учреждение, а значит, ему стоило направиться в больницу «Тиш».* Оставалось всего пару кварталов до больницы. С каждым пролетающим поворотом, сердце колотилось все быстрее. Аластору было страшно узнать, что случилось с его любимым. Быть может, Энтони уже был мертв и врачи пытались связаться с его родными. Или его все еще безнадежно пытались спасти. Вот оно — большое стеклянное здание со столь презентабельным крыльцом, но совсем маленькой парковкой. Ал завернул туда и второпях остановил машину. Какие-то люди снова накричали на него, но он словно взлетел по лестнице и быстро от них скрылся за стенами больницы. В холле было много разных людей, но дежурного врача не было видно. Аластор растерянно огляделся и пошел к ближайшим дверям. — Боже правый! Остановитесь! — сзади послышался строгий женский голос. — Что с вам? Почему вы в крови? Радиоведущий обернулся и отшатнулся назад, ведь прямо у него перед носом стояла взрослая пухлая женщина с очень недоброжелательной физиономией. Она была одета в врачебных халат и держала в руках стопку бумаг. — Привезли раненых парня и девушку! С пулевыми ранениями! — испуганно затараторил тот. — Что с ними? Что с парнем? Он жив? — Ах, так это вы тот чудак, который не хотел отпускать больного в руки врачей, да? — она смяла листы бумаги и уперла руки в бока. — Мне на вас жаловались! — Что с ним? — уперто продолжал Аластор. — Кем вы приходитесь больным? — Энтони мой близкий друг! — Друг, говорите? — она прищурилась и всмотрелась мужчине в глаза. — А я тогда мисс Америка! Я не имею права, говорить, как себя пациенты чувствуют первым встречным! Может, именно вы в него стреляли! — Что?! — пылая возмущением, крикнул Аластор. — Я — подозреваемый? Это чушь! Просто скажите, он жив или нет?! Женщина нахмурила брови и посмотрела на него исподлобья. Она словно просканировала его взглядом, как детектор лжи. — Идите-ка домой! Отдохните, выпейте, расслабьтесь, как знаете! Волнение плохо сказывается на нервной системе! — Я не уйду! Просто скажите, — он понизил тон и постарался успокоиться, — он жив? — Молодой человек, я не знаю! — раздраженно прыснула та. — Честно, не знаю! Они прибыли всего пару минут назад и их сразу увезли с глаз долой! — она глубоко вздохнула. — Сейчас все на нервах! Наверняка, он уже в операционной и его пытаются спасти! Я вижу, что вы переживаете, но все, что от вас требуется — это не мешать врачам работать! И у меня, кстати, тоже есть важное дело, а вы тут меня отвлекаете! — она расправила смятые бумаги и куда-то убежала. Аластору хотелось сесть в темном углу и тихо выплакаться. Помимо того, что он даже не знал, на что ему надеяться, так на него еще и накричали. Почему все это происходит? Зачем ему подкинули такое испытание? — Сэр, не могли бы вы смыть кровь? — к нему подбежала молодая медсестра. — Вы всех пугаете! Вокруг и правда все смотрели на него. Оказалось, что он, вместе со своим горем, стал местным клоуном. Дети прятались за родителями, а те в свою очередь, наблюдали за ним подозрительным взглядом. Девушка отвела его к умывальникам и оставила одного. Аластор открыл кран теплой воды и начал тщательно стирать засохшую кровь. Она не так просто сходила с кожи, а одежду отмыть он даже не пытался. Ал поднял голову и увидел себя в зеркале. Глаза были опухшими и красными, нос тоже покраснел. Он выглядел так жалко, что стало противно на себя смотреть. Мужчина закатал рукава и стер кровь салфетками с обуви. Пальто так и осталось лежать на той злосчастной улице. Постояв еще пару минут, пялясь в зеркало, Аластор наконец вышел. За порогом его недружелюбно встретили все те же настороженные взгляды. Он угрюмо поплелся в самый дальний угол к свободной скамейке. Радиоведущий плюхнулся на нее, пытаясь отстраниться от всего мира. И мысли о произошедшем заставили забыть о недоброжелательных взглядах. Через некоторое время к нему подошла все та же женщина, что недавно отчитывала его. Но в этот раз лицо ее было куда более приятней. Она присела рядом с ним и протянула стакан воды: — Здесь средняя доза валерьянки, — буднично сказала та. — С девушкой уже все в порядке. Пуля зашла не так далеко и ее было довольно просто вытащить. Осталось лишь зашить рану и дать ей хорошенько отдохнуть. — Как скоро я смогу с ней поговорить? — Ал неуверенно принял стакан. — Как только она сама сможет выйти из платы. Мы имеем право впускать только родственников пострадавших, — спокойно объясняла та. — Она потеряла сознание в скорой, а по приезду в больницу ее положили под наркоз. Мы так и не узнали ее имя. Не могли бы вы помочь нам связаться с ее родственниками? — Сегодня я увидел ее впервые, — мрачно прыснул мужчина и залпом выпил содержимое стакана. — Что с Энтони? — Его пытаются спасти, — помедлила врач. — Он находится в тяжелом состоянии. Из руки уже вытащили пулю, но со спиной все сложнее. Мне не многое успели рассказать. Думаю, к вечеру все будет известно!***
Значит, у него всего два ранения. Откуда тогда так много крови? Точно не из руки. Если выстрел был в спину, то жизненно важные органы навряд ли повреждены. Правда, пуля могла задеть сердце или легкие. А может, она повредила позвоночник? Я даже не мог определить, что хуже. Почему эта женщина так мило себя вела при мне, если совсем недавно она на меня накричала? Неужели, все настолько плохо? Меня трясло, как будто я сидел на электрическом стуле и ждал разряда тока. Вот-вот, выйдут уставшие врачи и скажут: «Мы не смогли его спасти. Примите наши соболезнования». И эти слова будут словно электричество, которое пройдет по моим венам и разрушит меня изнутри. Я гадал: расплачусь ли я; закричу; начну ли все рушить или просто останусь без эмоций? Может, я больше никогда ничего не почувствую? Это было моим главным страхом. Как же это эгоистично. В такой стрессовый момент, я боялся за свое будущее. Ведь я понимал, что если Энтони погибнет — плохо будет мне. Я буду жалеть именно себя.***
— Не хотите ли вы съездить домой и переодеться? — она положила руку Аластору на плечо. — Здесь семьи с детьми, а их кровь очень пугает! — Нет, посижу здесь, пока ничего не узнаю, — он хмуро перебил ее и уставился в озабоченные глаза. — Скажите честно, все настолько плохо? — Эта больница славится своими ответственными и опытными работниками! — начала уверять его та. — Уж поверьте, он попал в хорошие руки! Наши врачи ни за что не станут халтурить! Они сделают все, что в их силах! Аластор громко вздохнул: — Значит, все очень плохо. Вы бы так не рекламировали больницу, если бы ситуация была лучше. И еще, — он нахмурил брови, — почему вы сначала рассердились на меня, а теперь пытаетесь помочь? Женщина поежилась и уставилась в пол: — Этот город завяз в преступности еще давно. Даже днем здесь опасно ходить по улицам. Да что там по улицам, страшно даже, что в любой момент могут пробраться домой! — быстро протараторила та. — За двадцать лет работы я не раз видела, как преступники врываются в больницу и делают вид, что волнуются за своих же жертв. Так они пытаются отвести от себя подозрения. Вот теперь и не верю таким. Да и вообще, долг каждого врача спасать людей! — после этих слов она заметно воодушевилась. — Я увидела, как сильно вы переживаете и не смогла оставить вас одного! — Я и не думал, что такое случается. — Меня зовут Барбара! — она протянула Алу руку и пухлое лицо сразу озарила улыбка. — Аластор, — он тоже приподнял уголки губ и вяло ответил на рукопожатие, — будем знакомы! — Вам следует написать протокол в полицию! Чем раньше вы это сделаете — тем лучше! Ал потупился в пол и задумался. От волнения он потер мокрые ладони об колени и передернул плечами: — Я ничего не видел. Прибежал, как только услышал выстрелы. Не хочу давать ложные показания, поэтому хотя бы дождусь той девушки! Барбара встала и неловко похлопала его по плечу. Она опять ушла за стойку регистрации, взяла еще одну стопку бумаг и поторопилась в одну из стеклянных дверей. Аластор примостился ближе к углу и облокотился на стену. От сквозняка его волнами пробирала дрожь. Валерьянка уже начала действовать и тело постепенно расслаблялось. Но вся проблема валерьянки в том, что физически она правда успокаивает, а разум ничто не сможет заставить перестать думать. Он скрестил руки на груди и закрыл уставшие глаза. От высохших слез кожа вокруг словно горела.***
В такие моменты очень хочется найти рычаг, отвечающий за отключения всех жизненных функций. Я бы все отдал в тот день, чтобы выкинуть мозги куда подальше. Сотни мыслей словно кричали у меня в голове. А тело было неестественно спокойным и вялым. Из-за этого, мерзавкам-мыслям было некуда себя деть. Вот они и устроили страшный карнавал у меня в голове. Было даже сложно понять, это пульс бьет у меня в ушах или мыслишки, о самых ужасных исходах событий, бьют в свои барабаны? Я словно наяву видел, как Энтони кладут в гроб. А на похоронах стою только я один. Мне даже некого пожалеть. Одиночество разрастается внутри как раковая опухоль. Я стою один посреди поля и не могу оторвать глаз от такой прекрасной фигуры в белоснежном гробу. Но помимо ужасного одиночества, меня ничего не волнует. Ни страха, ни горечи, ни даже грусти. Было такое чувство, что я уже смирился с его смертью и давно ждал похорон.***
— Молодой человек! — Аластора потрясли за плечо. — Прошу, просыпайтесь! Сэр, здесь нельзя спать! Брюнет с трудом открыл глаза и сильно сощурился от яркого света. Перед ним возвысился силуэт взрослого мужчины в белом халате. Маска висела на шее, а шапочку он сминал в кулаке. В холле почти не осталось людей. Были только он и еще парочку у стойки регистрации. А за окном все залилось сумерками. — Мне сообщили, что вы очень переживали за пациента и попросили все вам рассказать, — усталым голосом произнес тот. Эти слова вернули в Аластор жизнь. Он мигом вскочил на ноги и уставился врачу в глаза с такой надеждой и страхом, что тот нахмурил брови и отшатнулся: — Мне жаль. Сердце радиоведущего словно остановилось. Всего за долю секунды он успел пожалеть, что вообще проснулся. — Что? — обреченно проронил тот. — Пациент находиться в очень тяжелом состоянии в реанимации, — виновато продолжил врач. — Мы долго не могли извлечь патрон. Стреляли под неудобным углом и пуля слегка повредила позвоночник. Но с рука скоро восстановится. — Он будет жить? — Пациент находиться в состоянии клинической смерти. Мы смогли удержать его от биологической, но не знаем, как долго он сможет продержаться. И пуля также задела левое легкое. Но печальнее то, что он потерял слишком много крови, а это сильно ухудшает ситуацию. Сейчас он под аппаратом жизнеобеспечения, но все зависит от его здоровья. Шанс на выздоровление всегда имеется! Аластор потер пальцами переносицу и уставился в пол. В голове не укладывалось, как все то, чего он боялся, оказалось правдой? — Я точно не могу его увидеть? — Нет, — мужчина устало выдохнул, — мы не имеем право приводить посетителей к пациентам, которые находятся без сознания, а особенно в тяжелом состоянии. Его могут навестить только родственники. И если он очнется и даст разрешение, то мы впустим вас. Все! — врач протер глаза и поплелся в другой конец холла. — Мы с коллегами сделали все возможно и теперь нам нужно хорошенько отдохнуть! Аластор снова упал на скамейку. Он схватился за голову, которая хотела взорваться от накатившего страха.***
«Он жив!» — повторял я про себя. Это единственное, что могло меня успокоить в тот момент. Я не мог поверить, что все это происходит со мной. Это было похоже на сюжет дешевого боевика. Тогда я даже не мог определиться, хорошо ли то, что я не смогу его увидеть или плохо? Наверное, плохо. Ведь перед глазами висело его окровавленное бездыханное тело. А может, это было к лучшему? Так я мог нафантазировать себе, что на нем нет ран и представить здоровое тело.***
Аластор сидел не двигаясь, стараясь спокойно дышать. Весь этот день был как в тумане. Он даже поверить не мог, что утром он целовал Энтони у себя в постели. Казалось, будто это происходило пару лет назад или вообще приснилось. Час, начиная с того момента как Энтони вошел в здание за деньгами, казался целой вечностью. Всего такой короткий отрывок времени жизнь Ала разделилась на «до и «после». — Эй! — послышался громкий шепот совсем недалеко. — Я знаю, как вам увидеться с ним! Это была спасительница Барбара. Ал уже считал эту женщину святой. Он снова встревоженно вскочил и быстро подбежал к ней. — Вы проведете меня к нему? — в глазах снова мелькнула искра. — Нет, — она замахала головой, — мне тогда такую взбучку устроят! Но если вы приведете кого-то из его родственников и они предоставят нам письменное разрешение на то, чтобы вы виделись с пациентом, то мы сможем вас пропустить! Аластор крепко обнял ее: — Спасибо! Огромное спасибо за все! — он мигом направился в сторону двери. — Не знаю, чтобы я без вас делал!***
Я всегда старался завести побольше знакомых разных профессий и в разных городах. Это часто помогало мне решить некоторые проблемы. В полиции, к счастью, тоже был один человек, который смог бы мне помочь. Правда, мы очень давно не виделись и о его сейчашней жизни я знаю лишь понаслышке. Если Ничего не изменилось с двухлетней давности, то он по прежнему должен был работать в небольшом полицейском участке на окраине Нью-Йорка. Оставалось лишь надеяться на то, что он по старой дружбе соизволит мне помочь.***
Аластор ехал уже минут сорок. Он успел заехать домой и быстро переодеться в чистую одежду, а так же записал имя и фамилию Энтони на бумажку. На улице давно потемнело. В больнице радиоведущий проспал часа два. Валерьянка сделала свое дело. В этот вечер, на удивление, было не так много пробок. Пока что, все шло по плану. Но в последние дни так казалось всегда, а потом все скатывалось в такую глубокую яму. — Как бы мне не хотелось узнать о твоем повышении, но сейчас я жизнь отдам за то, чтобы ты по прежнему сидел на том никчемном участке, — бубнил Аластора, пытаясь обогнать машины. Оставалось ехать еще примерно двадцать минут. Он даже не знал, часы работы полиции. В животе был неприятный мандраж перед будущей встречей. Уж слишком сильно ему не хотелось показываться тому человеку.***
Аластор остановился на небольшой парковке перед полицейским участком. Сегодня было воскресенье и время приближалось к пяти. Здание было на два этажа посреди пригорода. Внутри горел свет, а на парковке было всего несколько служебных машин. Ал повернул к себе зеркало заднего вида и поправил волосы. Сердце от волнения колотилось быстрее обычного. Он все никак не мог набраться смелости выйти из машины. — Он тебя не убьет, — брюнет прыснул нервным смехом. — Ну не виделись вы и не виделись! Это не будет большой проблемой! Он сделал глубокий вдох, застегнул теплый шерстяной пиджак и открыл дверь машины. На улице по прежнему дул промозглый ветер. Аластор сжал кулаки и быстро пошел к дверям полиции. Внутри было совсем тихо. За столом сидели парочку работников, мирно попивали кофе и читали газеты. Знакомого лица так и не было видно. — Вы что-то хотели? — лениво спросил толстый лысый мужчина с сэндвичем в руке. — Ах, да! — Ал пригладил волосы назад и неуклюже подошел к собеседнику. — Офицер Дональд Картер здесь работает? — Офицер? — мужчина удивленно приподнял брови. — Он уже сержант! — Ухты, не знал, — Аластор вежливо посмеялся. — Не мог бы я поговорить с ним? — Кем вы ему приходитесь? — пузатый с трудом поднялся с маленького стульчика и, кряхтя, вышел из-за стола. — И по какому делу хотите обращаетесь? — Я Аластора Баррет! Старый друг с университета! Пришел навестить! — Друг, говорите? — мужчина скривился и оценил его взглядом. Он странно фыркнул и поплелся к соседней двери. Даже не постучав, он свесился за дверь и ворчливо крикнул: — К тебе тут какой-то мужик пришел! Поговорить хочет! Баррет, или как его там? — он говорил так, будто думал, что Аластор его не слышит. — Другом представляется! Брюзгливый полицейский снова фыркнул и поплелся в другую часть холла. Он прошел мимо радиоведущего, чуть не столкнув его, но тот успел увернуться: — Голубки, — с презрением прыснул тот и скрылся за дверьми напротив. Аластор недоуменно проводил его взглядом и нахмурил брови. Атмосфера здесь была, мягко говоря, недружелюбной. Но вот, открылась узкая серая дверь и оттуда выглянул мужчина с русыми волосами и густой щетиной. Длинные черные ресницы выразительно обводили светло-голубые глаза, а те в свою очередь, были так изумленно распахнуты, что пронзили Аластора своим удивлением. Тот замялся и постарался натянуть на лицо улыбку, скрывая тревогу. — Ал? — спросил мужчина, будто хотел удостовериться, не привиделось ли ему. — Что ты здесь делаешь? — Давно не виделись! Пришел проведать тебя! — он смущенно поправил пиджак и отвел взгляд. — Заходи! — строго приказал тот, распахивая перед ним дверь. Аластор кивнул и в пару неуклюжих шагов запрыгнул внутрь. Он очутился в тесном пыльном кабинете с маленьким письменным столом посередине. Вдоль стен стояло множество секций с полнейшим бардаком на полках. Папки, коробочки, бумаги и обыкновенный мусор — все смешалось в хаос из давно забытый ненужных вещей. Стул же готов был отправиться на свалку. Все казалось таким жалким и уставшим, что хотелось поскорее покинуть это удручающее место. — Значит, ты уже сержант? — неловко начал Аластор оглядываясь вокруг. — Поздравляю! — Уже больше года, — хмуро ответил тот. Брюнет уставился на хозяина столь прекрасного офиса и стал непроизвольно его разглядывать. — Наконец смог бороду отрастить? — посмеялся тот. — Так еще и подкачался! А ты похорошел! — Ты ни капли не изменился, — Дональд не отрывал тяжелого взгляда от Аластора. — Четыре года прошло. Зачем ты здесь заявился? Неужто, соскучился? Или может, извиниться пришел? Ал замялся и снова поправил зализанные волосы: — У меня есть к тебе просьба! — выпалил тот. — Мне нужно попасть в городской архив и кое-что узнать! — Катись ты к черту отсюда! — сердито крикнул тот и указал пальцем на дверь. — Я больше не не намерен с тобой разговаривать! Аластор закатил глаза и развел руками: — Да ладно тебе, Дон! Столько лет прошло! Неужели, ты все еще на меня обижаешься? — Я бы посмотрел на тебя, окажись ты в моей ситуации! — вспылил бородатый. — Ты бросил меня в самое сложное время! У меня никого не оставалось и я надеялся только на тебя! Но даже ты оставил меня одного! — Я поступил как козел! — Ал с трудом сдерживал пыл эмоций и старался говорить как можно серьезнее. — И я это признаю! Я чувствую себя безгранично виноватым перед тобой и искренне прошу прощения! Но сейчас мне правда нужна твоя помощь! Один дорогой мне человек может погибнуть, а меня даже в палату к нему не пускают! Мне срочно нужно найти кого-то из его родственников, чтобы увидеться с ним! И только ты можешь мне в этом помочь! — Все, у меня уже закончилась смена и мне нужно домой! — отчеканил тот, будто не слыша речей Аластора. — Выметайся отсюда! Дональд вытолкнул брюнета в холл, схватил куртку с вешалки и громко захлопнул дверь. Он сурово зашагал на улицу, но Аластор был не намерен отпускать его. Он поспешил за рассерженным мужчиной и услышал на последок ехидный смех других работников: — Повеселитесь, сладкая парочка! Аластор закрыл глаза на не очень приятное пожелание и выпрыгнул на крыльцо. Он подбежал к Дону и схватил его за локоть. Тот угрюмо оттолкнул его и продолжил идти в неизвестном направлении. — Боже, ты ведешь себя как истеричка! — сорвался Ал. — Давай поговорим и все выясним? Неужели, ты хочешь до конца жизни дуться на меня? Радиоведущий оббежал его и уперся руками в плечи. Дональд нехотя остановился и уставился ему в глаза. Аластору стало не по себе от этого хмурого, скорее злого, взгляда. Но он успокоился и жалобно протянул: — Мне правда жаль! Но что мне оставалось делать, когда ты сказал, что хочешь лечиться? Ты добился всего, чего хотел! Ты уже сержант! У тебя жена и сын, да? Ты проживаешь прекрасную жизнь! — Дочка, — понуро поправил тот. — А жена, кстати, уже ждет меня с работы! Так что, пусти меня в метро! А то опять опоздаю и придется перед ней отчитываться! — Давай я подвезу тебя до дома! — воскликнул брюнет. — Только скажи, куда ехать. А заодно все обсудим! — Уговорил, — устало выдохнул Дональд и развернулся к машине. Аластор подскочил к авто и быстро открыл ему дверь. Тот уселся на переднее сидение и сложил руки на груди, скрытно осматривая дорогой салон. Ал завел машину и поежился от холода. Они выехали с парковки и завернули на узкую дорогу. — Тебе сейчас долго ехать прямо. Потом скажу, где нужно будет завернуть, — пробубнил тот. — Я смотрю, богатенькие родители до сих пор тебя обеспечивают? Не верю, что на радио так много платят. Ал закатил глаза и хмыкнул: — Эфиры мои слушаешь? Я польщен! — Жена слушает. Я нет, мне не нравится, как ты ведешь. Аластор распахнул глаза и пораженно уставился на него. Хотелось поскорее высадить эту особу на обочину, но к нему было необходимо подлизаться. — Вот скажи, что бы ты сделал на моем месте? — он раздраженно сжал руль. — Я бы поддержал! — не выдержал Дон и снова раскричался. — Я бы не устроил скандал! И уж точно не оборвал бы с тобой общение! Ты бросил меня в самый важный и трудный момент! И прибежал через четыре года, прося о помощи! Тебе что, совсем не стыдно? — Стыдно, — бросил Аластор. — Ты постоянно говорил, что любишь меня, а потом забыл обо мне! Превосходно! Вот это я понимаю — любовь! Кому нужна эта ваша забота и привязанность? Ал отбросил чувство вины и стыда и снова вспылил: — Мне было очень хорошо с тобой! И я правда был влюблен в тебя! Но черт побери, ты постоянно ныл, что родился не таким и мечтаешь о нормальной жизни! Мне было ужасно обидно, когда ты сказал, что пойдешь на лечение! — Почему ты оборвал со мной все связи? Я не вижу логики в твоих словах! Если бы я правда был дорог тебе, то ты бы не оставил меня! Мы бы могли остаться хорошими друзьями и все было бы прекрасно! — Да, мне стоило поддержать тебя, ведь даже тогда я понимал, что ты принял правильное решение. Но я был молод и мне просто хотелось легкой жизни, любви, приключений! У нас изначально были разные пути в жизни! И мы оба добились того, чего хотели! Вот, полюбуйся, у тебя «нормальная» жизнь! Такая прекрасная женушка, перед которой тебе нужно отчитываться и чудесная работа! Я так понимаю, тебя все чмырят на работе! Зато, ты «нормальный»! — Издеваешься надо мной, да? — еще чуть-чуть и Дон точно окончательно выйдет из себя. — Между прочим, это ты виноват во всем, что со мной случилось! — Ну да, я виноват в том, что ты переспал со мной и тебе понравилось! — иронично усмехнулся Аластор. — Я же не насиловал тебя! И попрошу заметить, ты потом сотни раз просил меня заняться этим снова! — Ты в буквальном смысле напоил меня выставил передо мной голую задницу, черт побери! — он развел руками и отвернулся к окну. Вдруг Ал разразился смехом. Он пытался перестать, но истерический хохот продолжал литься из него. От стресса, нервы так разыгрались, что он даже не понимал, смеется ли он от абсурдности ситуации или от отчаяния. — Нет, ты точно надо мной издеваешься! — обиженно возгласил Дональд. — Хватит ржать! — Прости, — сквозь смех выдавил Аластор. — Просто это так забавно! Все, что сейчас происходит! Поверь, мне правда жаль, что все так произошло! И знаешь, ты мне очень нравился. Я долго скучал по тебе и винил себя за то, что бросил тебя! — он съехал на обочину. — Я знаю, что я козел, кретин и дурак! Каюсь! Но умоляю, помоги мне! Дон смиренно выдохнул и тихо слушал жалобный голос. — Человек, который мне безумно дорог, может умереть в любую минуту, — к горлу подкатил давящий ком и заставил голос дрогнуть. — Я хочу хотя бы успеть попрощаться с ним. Ты же всегда мечтал помогать людям! Так помоги и мне! Не бери с меня, такого мудака, пример! Я же знаю, что ты добрый! Он повернулся к полицейскому и взял его за руки. Дон заежился от такого жеста и покраснел. Сердце быстро заколотилось, а по телу пробежали мурашки. Он хотел вытянуть руки, но Аластор сжал их крепче и всмотрелся в встревоженные глаза: — Мне так страшно, — слезы навернулись на веках. — Энтони сейчас в коме и врачи сказали, что он потерял много крови. В него стреляли. Я не знаю, что буду делать, если он погибнет! — Энтони? — иронично протянул Дон. — Так сильно любишь его? — Очень, — дрожащим голосом прошептал тот и слезы все-таки вытекли на щеки. — Эй, ты чего? — Дональд растерянно посмотрел ему в глаза. — Не плачь. В архив надо? Сходим! Только не нужно плакать! Они уже закрыты, но завтра весь день будет работать! — Спасибо, — Аластор обнял его и уткнулся в плечо. — Ты не представляешь, как я тебе благодарен! Я сделаю все, что пожелаешь! Хочешь, заплачу или еще что-то? — Нет, деньги я итак зарабатываю! — наотрез отказался тот. — Пригласи меня на ужин! Этого будет вполне достаточно! Как раз, обговорим все! Но не в ресторан и не в кафе, а лучше к себе приведи. Не хочу, чтобы видели, что я с мужиками по ресторанам хожу! — Нет, я ошибался, когда сказал, что ты изменился! Ты все такой же! — посмеялся радиоведущий и сел обратно. — Да не волнуйся, я помогу всем, чем смогу! Обещаю! — он похлопал его по плечу и подбадривающе улыбнулся.