Гербарий

      Рауль испарился, как только по всему коридору эхом пролетел стук дамских каблучков. Перспектива встретиться с преподавателем, который запросто мог оказаться еще страшнее, чем месье Деко, на которого жаловалась Кристина, ему не улыбалась.       Напоследок взъерошив волосы Мэг, не успевшей никак прокомментировать эту вопиющую наглость, де Шаньи бесшумно выскользнул за дверь.       Вместе со сквозняком в кабинет, расположенный в самой дальней точке университета, ворвался яркий цветастый вихрь с тяжелой копной медных волос. Как и месье Деко, новая преподавательница привлекала внимание, но в отличие от него не своей суровостью, не резкой порывистостью движений, а интересным нарядом, какой-то жизненной оживленностью. — Какая она красивая, — шепнула Жамм.       Кристина надела очки, потому что лицо вошедшей женщины упрямо расплывалось перед близорукими глазами. — Buenos días*, — громким, уверенным голосом поздоровалась преподавательница.       Ее голос не обладал таким же очарованием, как голос месье Деко, он не отправлял в сладкий мир грез, не успокаивал и не гипнотизировал, но Кристине тоже очень понравился. Он подходил крупному, смугловатому лицу с резкими чертами и озорными зелеными глазами.       Плотная, невысокая, женщина была одета весьма непривычно для преподавателя. Вся группа самозабвенно отвлеклась на пристальное изучение ее наряда, забыв проявить ответную вежливость и поздороваться. Белое платье с приталенным верхом, в тоненькую голубую полосочку, свободная широкая юбка, доходящая до колен, все это создавало силуэт воистину соблазнительный. На плотной шее болтались такие же голубые бусы, обернутые в две нити, а широкую талию очерчивал нежно-голубой пояс. Под волосами женщина повязала красный платочек, выгодно подчеркивающий красивый оттенок ее волос. В наряде и прическе без труда угадывался стиль пятидесятых годов.       Глядя на таких людей, Кристина всегда видела «настоящего дизайнера», художника. Так должны выглядеть люди этой профессии: как Жамм, утонувшая в розовом плюше, блестках и миленьких аксессуарах, как Мэг, всегда срезающая волосы в черное каре, и подчеркивающая губы красной помадой, как вот эта красивая женщина, которая явно знала все про себя и про свой стиль. Какая-то невнятная грусть нахлынула на Даэ, когда мысли ее на секунду переключились к ее простеньким свитерам, джемперам и юбкам до колен.       Кристина не особо заботилась о том, что думали окружающие, и слова о том, что она одета «слишком скромно», ее не особо трогали. А на все вопросы о том, кому она понравится в таких монашеских нарядах, она сурово отвечала, что ей не нужен жених, которого будет волновать ее одежда. Но часто, в силу юности, она все равно предавалась сомнениям, не потому ли она до сих пор ни разу не была на свидании, что одевается так… А может, дело в ее стеснительности и неловкости, в ее старомодности во многих вопросах? Неужели, в целом мире нет человека, который мог бы полюбить ее не вопреки этому, а за все это? Интересно, а месье Деко…       Как только мысль о противном профессоре всплыла в голове, Кристина испуганно одернула себя, а ее бледное красивое лицо залила краска. С чего бы вдруг она стала думать об этом человеке? Наверное, случайность, иначе действительно, зачем? — Вы так очарованы мной, что потеряли дар речи? — хохотнула женщина зычным голосом.       Французским она владела прекрасно, ни одной ошибки, ни одного неверного слова, но акцент, а также та первая фраза, которую она бросила сразу, как вошла, выдавали в ней испанку. — Добрый день, — хором ответили ей студентки.       Тут, как заведено, они должны были впасть в сонный анабиоз и провести так ближайшие два часа, но это был не месье Деко, который хоть и со страстью вещал материал по своему предмету, все равно нагнетал тоску. Голос мадам был бодрым, резким, и пробудил бы даже мертвеца, что уж говорить молодых девушках, которые помимо этого, не могли перестать разглядывать интересный образ. — Меня зовут Карлотта Гонсалес, и вы… — она постучала накрашенным красным лаком пальчиком по столу, — можете, конечно, называть меня мадам Гонсалес, но я люблю просто — Карлотта. Ни к чему нам тут эти церемонии. Это пусть меня эти идиоты на кафедре как полагается называют, для них я уж точно не Карлотта, а мадам, — Карлотта обижено фыркнула и надула накрашенные губы. — Я буду вести у вас самый интересный и полезный предмет — Историю искусств. — Месье Деко бы поспорил, — шепотом съехидничала Мэг, обращаясь к Кристине, поежившейся после этих слов. — А-а, — протянула Карлотта, неизвестно как услышавшая замечание Мэг, и хищная улыбка появилась на ее лице, — вижу, месье Деко вам уже знаком. Да, выдающийся фрукт, ничего не скажешь. Во всем привлекательный, но… Увы, не для меня.       Женщина плюхнула свою красную сумочку на профессорский стол — ужасное кощунство, если верить словам абсолютно всех преподавателей, которые вели у их группы. Но Карлотта, как сразу стало очевидно, не особо тяготилась «правилами-шмавилами», как она тут же их окрестила. Одной рукой она взяла стул и поставила его рядом со столом Кристины, Мэг и Жамм, которые по своему обыкновению устроились в первых рядах.  — Должна вам сказать, у него прескверный, несносный характер, в иной ситуации это может быть очаровательно, но не тогда, когда ты ведешь себя как hijo de puta arrogante**. Он посмел унизить меня прямо на глазах у этих мерзких ведьм, которые только и делают, что сплетничают и завидуют моей молодости, — женщина гордо тряхнула волосами. — Поэтому я теперь для него как заноза в заднице. У вас в группе нет мальчиков, да? Хорошо… Мои милые, в этом мире главное научиться обращаться с мужчинами, и тогда вы сможете вертеть ими, как захотите. Это приходит со временем, но не переживайте, — она самодовольно ухмыльнулась, — у вас теперь есть я, я вас всему научу.       Остаток занятия Карлотта абсолютно бесстыдно рассказывала о мужчинах, которые ей встречались в жизни, подкрепляла рассказ доводами из книг по психологии, которые она читала, и примерами подружек. Досталось и месье Деко. Стоит ли говорить, что такое занятие пришлось по вкусу исчерпывающей части группы. И только Кристина попеременно то краснела, то бледнела, то смущенно отворачивалась. Подобные темы казались неподходящими для выноса на публику. Но Карлотта оказалась полной ее противоположностью, и этой своей смелостью, непосредственностью очень понравилась Даэ. Такая женщина точно смогла бы бороться за свои мечты, могла бы выступать на сцене, думала Кристина, выходя из кабинета следом за стайкой шепчущихся одногруппниц.       Распрощавшись с Мэг и Жамм, Кристина спустилась на кафедру. За пять минут, что она провела в коридоре, борясь со смущением и изучая записи на доске объявлений, Даэ тысячу раз пожалела, что вызвалась быть старостой несколько лет назад. Могла бы уступить Мэг или кому-то еще… И тогда не пришлось бы мучительно краснеть перед дверью.       Когда проходящие мимо преподаватели стали обращать внимание на странную девушку, торчащую под дверью кафедры, Кристина решила, что дольше медлить не стоит. В конце концов, у нее планы на вечер. Эта мысль несколько ободрила ее, и робко постучав, она скользнула внутрь.       Не отрывая взгляда от монитора компьютера, грузная женщина с убранными в хвост кучерявыми волосами, спросила: — Вы к кому? — Месье Деко попросил меня…       Не слушая дальше, женщина потянулась к шкафу, доверху забитому папками, выудила одну и стала листать ее в поисках чего-то. Кристина замерла, не зная стоит ли повторить свой ответ или поскорее уйти. Что здесь, в университете, что в школе, она всегда чувствовала себя крайне беспомощной в преподавательских кабинетах. Эту женщину она вообще видела впервые — наверное, слухи о том, что университет набирает новый персонал, оказались правдой. — Ясно… — сама себе сказала женщина, потом захлопнула папку и обратилась к студентке, нервно переминающейся с ноги на ногу. — У месье Деко сейчас занятия, освободится он где-то через час. — Благодарю вас, я дождусь.       Улыбка облегчения появилась на лице Кристины, хотя радоваться было нечему — с университетскими делами стоило закончить поскорее. Но почему-то тот факт, что с месье Деко не придется разговаривать прямо сейчас, вызывал только теплые чувства.       Выпорхнув из кабинета, Даэ устремилась наверх, этажом выше, в студенческую зону, где она обычно коротала время, когда приходилось ждать кого-то или чего-то. Час пролетел почти незаметно, Кристина только и успела, что начать разбирать новую тему по сольфеджио — не зря захватила с собой справочник. Вне дома заниматься музыкальной грамотой и литературой было гораздо проще, не приходилось постоянно дергаться, гадая, идет ли мама в твою комнату, или пройдет мимо. Кристине не хотелось, чтобы вопрос музыкального образования вновь поднимался, и вновь послужил причиной разногласий, ей не хотелось опять слышать: «Не трать время попусту, займись лучше делом». Это пробуждало горькие воспоминания об отце, его слова, как наяву звучали в голове: — Ты будешь великой певицей, Кристина. С твоей любовью к музыке, с твоим стремлением…       Когда-то Даэ вспоминала эти слова с теплом и трепетом, они давали ей мужество и силы идти вперед, заниматься. Теперь же… Ничего кроме сожаления. Человек, говорящий о любви и заботе, о семье, отрубил крылья голубоглазому ангелу. После такого удара Кристина едва нашла в себе силы начать заниматься музыкой самостоятельно, чтобы хоть как-то, хоть в чем-то быть сопричастной.       Рауль всегда поддерживал ее. И он был тем человеком, который оказался рядом, когда Кристина отправила документы в другой университет, и в слезах вышла на улицу. Одного ее сообщения с короткой просьбой: «Приезжай», хватило, чтобы де Шаньи выпросил у брата денег и приехал на такси, спасать подругу. Тогда он накормил девушку клубничным мороженым, сводил в кино и без конца обнимал, свято веря, что это сможет хоть сколь нибудь залечить ее душевные раны. И это он теперь дал ей шанс, надежду…       Проверив брошюру, аккуратно сложенную в карман рюкзака, Кристина двинулась по направлению к лестнице. Хоть бы месье Деко не задержал ее, хоть бы сам торопился куда-нибудь… Девушка не питала ровным счетом никаких иллюзий на счет того, что ей не придется выслушивать очередные грубые выпады со стороны профессора, но надеялась на его благоразумность. В конце концов, не дурак же он тратить на нее свое драгоценное время (а Кристина не сомневалась, что к себе мужчина относится с должным уважением и трепетом).       В коридоре перед кафедрой Даэ ждал сюрприз — крайне неприятный. Настоящая очередь из самых разных студентов выстроилась перед дверьми. Несколько девушек, чем-то до крайности взволнованные, передавали друг другу бумажки, тетрадки и бормотали себе под нос громким шепотом. Кристина невольно вспомнила, ведьм из «Макбета» Шекспира, и подумала, что было бы неплохо, если бы эти девушки на денек превратили месье Деко в какого-нибудь милого зверька. Ее улыбку поймал невысокий молодой человек, стоявший в компании друзей на безопасном расстоянии от нервных барышень.       Смутившись, Кристина отвернулась и встала в конец очереди, выуживая из рюкзака телефон. Она написала Мэг и Жамм о ситуации, и пока ждала ответа, стала повторять стихи, все также чувствуя на себе пристальный взгляд. — Привет, ты тоже на пересдачу?       Кристина сделала судорожный вдох, и, порозовев, заблокировала телефон. Темноволосый парень, с простодушными зелеными глазами, подведенными темным карандашом, выше ее на пол головы за счет массивных ботинок на платформе, неловко ей улыбался, по всей видимости, ожидая какой-то ее реакции. А застенчивая Кристина совсем растерялась. Она была не готова к новым знакомствам, она тщательно взвесила все свое мужество и честно разделила его на разговор с месье Деко и на прослушивание, а тут… — Пересдачу?       Парень еще шире улыбнулся. — Ну да, мы все тут пересдаем экзамен или зачет. Месье Деко принимает только раз в неделю, а должников у него… Завались, вот и выстраивается очередь.       Добрый настрой молодого человека расположил Кристину, и она несколько расслабилась, хотя проклятый стержень стеснения по-прежнему сдавливал ее нутро. — Нет, — Даэ неловко улыбнулась, поправляя лямку рюкзака. — Я пришла взять задание для группы, месье Деко попросил зайти. — О, ну тогда, — парень шутливо поправил очки на носу девушки, — запаситесь терпением, барышня. Месье Деко может вообще не появиться сегодня. — То есть как? — Кристина так удивилась, что не обратила внимание на дружескую выходку незнакомого ей человека. — Он назначает день, но не факт, что придет. У него же «дела». Письма не читает, а если ему позвонить… Лучше не звони. Серьезно. Такого наслушаешься…       Наконец парень заметил сконфуженность собеседницы и решил представиться. Он откинул назад длинную челку и зацепил ее блестящей заколкой с Хеллоу Китти, не меньше Кристина удивилась и его причудливому маникюру — ногти на правой руке покрыты черным лаком, на левой, белым в красную крапинку. — Я Жозеф. — Кристина…       Пожимая его ладонь, шутливо протянутую, Даэ не могла избавиться от странного чувства. Она не понимала в чем дело, не могла даже трактовать направленность этого ощущения, но сразу решила не подпускать к себе близко этого человека.       Увы, Жозеф не вернулся к своим друзьям, и целый час проторчал возле девушки, забалтывая ее, не давая даже отойти в уборную, хотя Кристина порывалась, надеясь избавиться от слишком навязчивого общества.       И целый час мысли ее были заняты эти парнем, непрерывно вещавшим ей что-то чуть ли не на ухо, но ведущим себя до крайности благовоспитанно. Он не говорил о себе, только если случайно затрагивал эту тему, все больше об университете, об учебе, много спрашивал о самой Кристине. Она отвечала коротко и емко, пытаясь оградиться изо всех сил. Ей вспоминалась Мэг, которая могла бы без труда выкрутиться из такой странной ситуации.       В какой-то момент Жозеф встал так близко, что плечом касался ее плеча, и Кристина, подавив в себе желание округлить в ужасе глаза, чуть отодвинулась и пробормотала: — Кажется мы давно стоим, может постучать?       Парень, похоже крайне раздосадованный, пожал плечами. — Если хочешь, постучи. Я лично не рискну, и тебе не советую.       Рассудив, что вопли месье Деко вынести будет во стократ проще слишком «тесного» знакомства с этим Жозефом, который тут же надел наушники и включил музыку на полную громкость, так что звенящая тишина коридора наполнилась звуками его плейлиста, Кристина собрала волю в кулак и двинулась к заветной двери. В конце концов, ждать преподавателя целый час… Может он вообще ушел?       Задержав дыхание, она постучала. Выждав несколько секунд, постучала снова и осторожно нажала на ручку. Дверь оказалась заперта. Выходит, и та женщина, сообщившая Кристине, что месье Деко еще занят, ушла? Кто теперь поможет им? Нельзя же стоять тут до вечера и ждать невесть чего. У нее же прослушивание…       Бунтарская мысль — уйти и не ждать профессора, а потом написать ему или все же позвонить, возникла в мозгу девушки и тут же умерла. Даэ сама ее убила, не позволив ей соблазнять ее. Если она уйдет… Только Господь Бог спасет ее от праведного гнева месье Деко.       Как гром среди ясного неба донеслись до ее слуха шаги. Его шаги.       Месье Деко направлялся к ним, да так быстро, что Кристина заметалась, и так и не нашла куда деть себя, осталась стоять возле двери. Девушки, все это время взволнованно повторявшие вслух конспекты, испуганно притихли. Друзья Жозефа напрасно пытались его дозваться, он так и остался стоять в наушниках, яростно набирая кому-то сообщение в телефоне обклеенном черными стразами. За столь вольное непочтительное поведение сразу же пришла расплата. Один быстрым, почти неуловимым движением, месье Деко, проходя мимо, выдернул его наушники, и даже не взглянув на парня, миролюбивым тоном бросил: — В следующий раз обрежу ножницами.       Жозеф было начал возмущаться, но дверь за профессорской спиной уже захлопнулась. — Вот дерьмо! — рявкнул парень.       Дверь тут же открылась, и высокая мрачная фигура снова возникла над Кристиной. Непроницаемые холодные глаза уставились на побледневшего Жозефа. — Девочки, я бы посоветовал вам как следует подготовиться. В конце концов, не сдать экзамен с пятой попытки — крайне стыдно.       Дверь снова захлопнулась, заставив Жозефа ловить ртом воздух.       Если в мире и была справедливость, то в этот день она была точно не на стороне Кристины. Спустя пять минут после внезапного появления профессора, одна из девушек предприняла попытку напомнить преподавателю о присутствии студентов под дверью, и постучала. В ответ они услышали: «Я сам вас позову». А потом — тишина. Пятнадцать минут Кристина стояла, будто не осознавая происходящее. Не может же месье Деко и в самом деле задерживать их настолько?.. Или может? Рауль написал ей несколько ободряющих слов касательно прослушивания, но ободряющие слова Даэ были нужны в другой, наверное более сложной ситуации.       Она написала в общий чат девочкам, надеясь услышать их совет. Может и правда лучше уйти? На тридцатой минуте, терпение Кристины начало иссекать. Она подошла к Жозефу, забыв, как хотела спрятаться от его общества. — Если он хоть раз придет вовремя, примет экзамен с первого раза и не оскорбит тебя, мир просто схлопнется, — язвительно заметил парень, пряча телефон в карман штанов. — Никогда не получай долгов по его предмету, потом мысли твои все будут заняты этим придурком.       Подруги не отвечали, и Кристина совсем загрустила. Теперь она не рассматривала возможность уйти. Деко видел ее.       Эти сорок минут были по-настоящему мучительны. Девушка переживала из-за прослушивания, из-за того, что опоздает на него, не найдет дорогу, а профессор все не открывал двери кабинета. Ни один из студентов, собравшихся у кафедры, не был вызван. Кристина чувствовала, как натягиваются ее нервы, как от напряжения изнывает сердце. Она попыталась отвлечься, и закрутила косу на затылке в массивный пучок, но это почти не уняло ее волнение.       Вместе с тревогой, начала просыпаться безрассудная смелость и даже злость. По какому праву месье Деко задерживает ее здесь? Это ведь он не успел дать задание. Почему она должна страдать? Почему должна жертвовать единственным своим шансом? Прислав Раулю короткое сообщение с общим объяснением ситуации — для храбрости и на удачу, Кристина направилась к двери. В конце концов, не съест же месье Деко ее? Она только вежливо напомнит ему о присутствии студентов.       Впоследствии, Кристина долго прокручивала эти моменты в голове — как эта безумная идея появилась, как девушка решилась воплотить ее в жизнь. Она знала наизусть каждую секунду, которая отделяла ее от страшной двери.       Три коротких стука и дыхание оборвалось. Даэ поступила так, как делает каждый, когда ищет нужный кабинет, проверяет, есть ли на месте хозяин — постучала, и приоткрыла дверь. В приемной, как и следовало ожидать, никого не оказалось, только на столе секретаря был неаккуратно брошен пиджак месье Деко — Кристина узнала его по броши-скорпиону, посаженой на лацкан.       Ни звука не доносилось из кабинета, и это насторожило девушку, но отступать было слишком поздно. Если она скажет Раулю, что не дошла — сгорит со стыда, а друг не упустит случая постебаться над ней, и еще долго будет припоминать этот момент. Подумав о том, что месье Деко крайне непедагогично и бестактно заставляет студентов ждать его, поднабравшись злости, Кристина решительно двинулась к кабинету.       В чисто убранном помещении, наполненном послеобеденным светом, Даэ не сразу заметила месье Деко. Его стол располагался сразу за дверью, поэтому первым, что она увидела была стерильная чистота пола, книжных шкафов, подоконника, кристально чистое стекло в белоснежной раме, и только потом глаза ее устремились к наиболее интересному месту — сосредоточению всея зла.       Увидев один раз стол профессора Деко, вы не забудете его никогда. Кристина почувствовала, как это зрелище отпечаталось в ее мозгу, и девушку передернуло, то ли от отвращения, то ли от шока. Все рабочее пространство мужчины было завалено всякого рода бумажками, бесконечными ручками, слева громоздился монитор компьютера, справа огромная стопка чертежей, несколько чашек в углу, бутылка вина, которую явно пытались спрятать под слоем студенческих работ, и в довершение композиции, как вишенка на торте — театральная маска Арлекина на самой высокой башне документов. Как только дрожащая Кристина нашла в себе силы оторваться от этого зрелища, ее глаза столкнулись с не менее шокированным взглядом месье Деко, вот только он был удивлен не своему легкому беспорядку, а тому, что его застали врасплох, среди его сокровенного, можно сказать обнаженным.       Перед ним, на расчищенных от мусора сантиметрах стояла чашка чая, а сам мужчина замер с шоколадной печенькой, поднесенной ко рту. Это зрелище смутило Кристину до чрезвычайности, и она болезненно покраснела до корней волос, не зная что теперь делать, что сказать, и как сбежать. К счастью, или несчастью, язык решил все сам. — Извините, месье, но… Мы очень давно ждем вас. Уже почти два часа, если точнее…       Увидев, как выражение крайнего удивление сменилось знакомой кровожадной гримасой, Даэ догадалась, что ее сейчас ждет, но все равно надеялась, что праведный гнев пройдет мимо, не обрушится на ее голову. Увы. — Моя драгоценная мадемуазель Даэ, разве вам не говорили о том, что входить без разрешения в чью-либо комнату — моветон? Раз не говорили, я скажу — это неслыханная наглость и не сдержанность, вопиющая бестактность.       Слово «вопиющая» он произнес с таким ядовитым напором, что Кристина, у которой глаза уже были на мокром месте, едва не лишилась сознания от ужаса. — Если я сказал — я позову, значит позову. Не мои проблемы, что вы не в силах сдержаться, но вы заставляете меня сейчас терпеть ваше присутствие здесь и делать вам внушение. Не вы ли сами виновны в ваших бедах?       Кристина дернулась было в сторону двери, не в силах и дальше слушать эту гневную тираду, лавиной обрушившуюся на нее, но мужчина вскинул тонкую руку. — Я еще не закончил, мадемуазель. Раз уж вы пришли, будьте добры дослушать.       Он отодвинул от себя чашку и печенье, и поднялся на ноги, моментально вырастая над бедной девушкой, и без того перепуганной до чертиков. — Передайте вашим друзьям за дверью, что вашей милостью им придется ждать еще, прежде чем я разрешу войти. А вас я желаю видеть самой последней, после того, как пройдут все. А теперь идите вон.       Боже. Как она напугала его. Какой ужас вселила, какую боль. Никто и никогда не видел, как он ест, Эрик тщательно скрывал эту часть своей жизни, а эта настырная девчонка вот так просто взяла и увидела то, что не должна была. Мало того, она еще и видела его стол. Господи, каким взглядом она смотрела на это все, на это зрелище… Эрик плохо осознавал то, что случилось потом, то, что вырывалось из его поганого рта.       В первый день он заметил Кристину, и еще тогда подумал о том, какая она маленькая и хрупкая, таких людей постоянно нужно защищать, нужно оберегать их, необходимо быть осторожным с их чувствами. И как назло все, что Кристина от него слышала — непрерывающийся поток грубостей. Это была его природа, его суть, и он не мог остановиться.       Он скидывал горы ненужных бумаг в мусорную корзину, а перед глазами у него стояло бледное перепуганное лицо Кристины. Какую злость, какой гнев она пробудила в нем… Сглупила, но ведь не смертельно…       Беспредел, безнаказанность творятся легко, очень легко, особенно там, где никто не может ничего противопоставить. Например, студенты — они ведь такие конфликтные и эмоциональные, они всегда придираются к преподавателям. Никто не будет слушать детей, потому что профессора — взрослые, образованные люди. Подчинившись судьбе и злому року, два часа Кристина ждала, пока несчастные студенты отмучаются и сдадут долги. Она села на пол на свой рюкзак и листала ленту Фейсбука, пытаясь отвлечься, чтобы не разреветься. Слова, которые месье Деко так щедро отсыпал ей, горько сдавливали горло и еще часть внутренностей, но Даэ не винила его. Она ведь чувствовала, что так и будет, практически знала, но все равно пошла туда, надеясь на человечность. Она старалась не смотреть на время, потому что это тоже давало повод для слез. Когда последний должник в очереди — Жозеф, покинул кабинет, подмигнул Кристине и с фразой: «На следующей неделе снова прихожу», направился к лестнице, было уже слишком поздно. Оставалось каких-то сорок минут до прослушивания, а она даже не прошла Деко, а там еще ехать…       Кабинет месье Деко в этот раз встретил ее сверкающей чистотой во всем. Мужчина убрался на своем столе, исчезли тонны мусора, бутылка вина и даже маска. Кажется, профессор упорно старался поймать ее взгляд, но Кристина не могла больше видеть его. Ушла ее последняя надежда, шанс на спасение, и все было кончено. Она оставалась с безучастным выражением лица, стараясь сосредоточиться на запоминании задания, которое месье Деко озвучивал. Внутри все горело. — Это все, можете идти, мадемуазель, — наконец сказал он, в его голосе слышалась какая-то дрожь и даже, кажется, испуг.       Но Кристину теперь это не трогало. Какая разница, если теперь она всю жизнь будет несчастна? Будет работать на нелюбимой работе (если ее возьмут, конечно), будет заниматься тем, от чего ее воротит.       Не пошатнувшись она покинула кабинет месье Деко. Как во сне спустилась вниз, миновала охранника в забавной каракулевой шапочке и с черными густыми усами, и только на улице дала волю слезам. Ей не пришлось выталкивать их из себя, как иногда бывало, когда что-то невероятное доводило ее, слезы сами прорывались наружу, даже не застревали. В руке Кристина сжимала телефон и листовку.       Как теперь идти домой? Как сказать обо всем Раулю… девочкам. Они не поймут. Они будут разочарованы, но не так сильно, как она сама. Жалкая и недостойная счастья, глупая и бестактная дикарка. Кристина опустилась на скамейку недалеко от университета, не в силах устойчиво держаться на ногах. Сколько она просидела там… Она не знала, опомнилась, когда казалось, что плакать стало попросту больно. — Кристина, вы что… Что вы здесь делаете? Вы давно должны быть дома, — раздалось над головой возмущенное.       Узнав голос, девушка поднялась со скамейки и быстрым шагом двинулась в сторону метро. Или может… В той стороне был парк?.. — Да вы сегодня издеваетесь надо мной.       Цепкая ледяная рука ухватила девушку за запястье и какой-то неимоверной силой вернула ее обратно на скамейку. Кристина по-прежнему не смела поднять глаз. Слезы все еще душили ее, и ей было стыдно, что месье Деко застал ее в таком состоянии. Кто угодно, только не он. — Вы можете мне объяснить, почему вы до сих пор здесь? Я отпустил вас домой час назад, вы вроде бы торопились…       Сквозь слезы Кристина смотрела на его до блеска вычищенные туфли, и что-то внутри у нее неистово болело. — Хорошо, давайте помолчим, — несколько раздраженно отозвался мужчина и с тяжелым вздохом опустился рядом. — Я вообще-то собирался домой, знаете, тяжелый рабочий день и все такое… — Так идите! — неожиданно разозлилась девушка, задыхаясь то ли от возмущения, то ли от слез. — Идите! Я не просила вас сидеть со мной. Тем более, что это все из-за вас.       Она уже не знала, что говорит. Практически потеряла связь с реальностью. Если месье Деко решит снова выбранить ее, ну что ж, пусть. Пусть хоть сделает все, чтобы ее отчислили. Может тогда она сможет начать новую жизнь?       Кристина, переборов себя, посмотрела на профессора, тот никак не отреагировал на ее гневные слова, а просто продолжил всматриваться в ее заплаканное лицо. — Любопытно… Хотите сказать, что вы битый час сидите здесь и рыдаете из-за того, что я вам сказал тогда, когда вы вломились в мой кабинет? — смягчился мужчина.       Всеми силами он пытался не выказать удивления или раскаяния. Не хватало еще, чтобы он извинялся перед девчонкой. Да, он был груб, как ему не пристало, но… Что сделано, то сделано. Ситуацию можно исправить другими поступками, но никак не сопливыми извинениями.       Пошарив в карманах пиджака, он достал платок, расшитый восточными узорами, который ему сунула мама его друга, и протянул тряпицу Кристине. Даэ с самым настоящим испугом уставилась на протянутую ладонь. — Да Господи, — раздражился мужчина и сам принялся вытирать щеки студентки.       Неожиданная потребность позаботиться, защитить, шевельнулась в груди, и Эрик с удовлетворением отметил, что от удивления Кристина перестала плакать. — Теперь может быть вы расскажете мне, в чем дело? В чем я, такая убогая тварь, успел провиниться?       Мужчина ухмыльнулся, видя как краска заливает лицо девушки. — Простите меня, я не должна была… — Успокойтесь, и объясните что случилось. В конце концов, для этого нам дан язык.       Кристина сделала судорожный вдох и глаза ее на мгновение закатились. Эрик дернулся, опасаясь, что девушка решила обрадовать его обмороком, но как только его руки взялись за ее плечи, она снова приоткрыла глаза. — Вам принести воды? — с беспокойством спросил мужчина, не зная, как еще помочь Кристине.       Она отрицательно мотнула головой и осторожно отодвинулась от Эрика, как если бы он был опасным диким зверем: не выказывай страх, не делай резких движений, и он не укусит.       Хлопнув глазами, Эрик сначала расплылся в ядовитой улыбке, а потом дико засмеялся. — Вы что, боитесь меня?       Кристина смутилась еще больше и нервно сглотнула. — Я… Я пойду уже… Мне пора, правда… Нехорошо тратить ваше время, и меня дома ждут…       Она очаровательно смущалась и Эрик не мог удержаться от того, чтобы немножко ее подразнить. Но с ней нужно быть осторожным. Кристина такая застенчивая, что любое лишнее и неосторожное слово могло ее спугнуть.       Почему-то Эрика она заинтересовала. Слишком разительно Кристина отличалась от своих одногруппниц, от преподавательниц, от всех женщин, что ему доводилось встречать, слишком непохожа была она на испорченную злобой и спесью, и многими другими пороками современности. И ему было интересно: как такое возможно?       Он предпринял последнюю попытку остановить ее. — Кристина, не обижайте меня своим отказом, — произнес он с интеллигентной строгостью. — Быть может, я могу чем-то помочь? — Нет, вряд ли… Шанс упущен, я…       Тут Эрик заметил, что в руке Кристина сжимает какую-то яркую листовку. Ему не потребовались какие-то особые специальные навыки, чтобы отнять у девушки бумажку. Кристина не ожидала этого, а мужчина эти воспользовался.       Двух секунд ему хватило, чтобы изучить содержимое и с отвращением вернуть листовку хозяйке. — Вам несказанно повезло, что я задержал вас сегодня. Благодаря мне, вы не будете втянуты в сомнительную авантюру, и совесть ваша будет чиста. Так что вы еще должны меня благодарить, — чванливо заявил он, тыкая себя в грудь. — Ч-что? С чего бы? — Даэ даже не успела возмутиться этой вопиющей наглости. — А с того, что все это шапито и компания — сплошное надувательство и нервотрепка. Если бы вас и приняли, максимум чего бы вы добились — падение до самых низов. Там собираются прохиндеи и бездари, ищущие с кем бы выпить за компанию, и с кем бы… — тут мужчина заметил, как округлились глаза Кристины, и смущенно кашлянул. — В общем, хорошо, что вы пропустили прослушивание. — Это была моя единственная возможность… — девушка вся сжалась и плечи ее мелко задрожали. — Я думаю, вы любите драматизировать, — авторитетно заявил Деко, будто бы не он раздувал из мухи слона при каждой малюсенькой провинности студентов. — Это не так, — тихо отозвалась Кристина несчастным голосом и прижала к себе рюкзак покрепче. — Не хотите выпить кофе? — внезапно предложил мужчина, глядя куда-то перед собой. — Пройдемся до кафе, здесь на соседней улице есть приличное заведение. Я угощаю. Заодно объясните мне, что довело вас до такого состояния.       Кристина смущалась такого непонятного напора, такой настойчивости. В конце концов, какое ему дело до нее? Но под тяжелым взглядом желтовато-карих глаз стушевалась и не посмела отказаться, хотя и с ужасом воображала, каково это — пить кофе вместе с месье Деко.       История ее жизни — не простая, полная разного рода потерь, была не предназначена для рассказов за кофе. Но Эрик настоял. Без рассказа об отце, о мнении мамы Валериус, Кристина не могла объяснить почему не может заниматься музыкой открыто, как все нормальные люди. Мужчина по десять раз переспрашивал, уточнял, потом сердито потребовал рассказать все по порядку. И Даэ, перепуганная, загнанная, пересказала ему все, подчинившись его приказу. Эмоционально, срываясь на всхлипы. Когда подступали слезы, Эрик тут же требовал, чтобы Кристина сделала несколько глотков кофе и успокоила истерику. А после рассказа на несколько минут замолчал, раздумывая.       Его лицо оставалось непроницаемым, и Кристина, украдкой разглядывавшая правильные черты, глубоко посаженные искрящиеся глаза, не могла понять о чем он думает. Сердце ее изнемогало от стыда — месье Деко знал всю ее историю. Знал. И теперь мог презирать ее сколько вздумается.       Даэ не знала, почему вдруг стала дорожить его мнением о ней. Может это какая-то болезненная реакция на кнут, а затем на пряник, которые он предложил ей? — Я знал вашего отца, Кристина, — сказал он, задумчиво уставившись в ясные голубые глаза девушки. — Вы опять плакать собрались? Может вы сначала выслушаете меня?       Он отпил кофе и снова уставился на девушку немигающим взглядом. — Ваш отец был талантливым музыкантом, без сомнения. И он много раз говорил о том, как вы, его единственная дочь, талантливы, и что у вас большое будущее на сцене. То, что вы мне рассказали, многое объясняет, в том числе и вашу несостоятельность, как дизайнера.       Его кислое лицо неожиданно засветилось каким-то странным воодушевлением. — Я бы хотел прослушать вас. Видите ли, у меня много талантов. Я не только архитектор, но и музыкант. И могу вам сказать, мои фортепьянные сочинения пользуются огромным спросом. Кроме того, я пою, и мог бы научить юного певца многому. Я никогда и никому не давал частные уроки, но для вас могу сделать исключение. — Извините, месье… — Кристина неловко кашлянула, надеясь, сообщить ему кое-что неприятное до того, как Эрик все решит за всех. — Я боюсь, я не могу принять такое щедрое предложение. Я вам сказала, что до сих пор не занималась с педагогом потому что у меня нет денег. Моя мама… Она очень серьезно подходит к вопросу моего воспитания и следит, чтобы я… не наделала глупостей. Так что… Нужных сумм разом у меня не водится.       Эрик вошел в свою любимую стихию — раздражение, и тут же яростно ввернул: — Я не говорил, что вы должны мне платить. Я сделаю это бесплатно, потому что…       Он запнулся, едва не ляпнув какую-то глупость. Почему он готов давать бесплатные уроки пения, почему готов тратить свое драгоценное время? — Я считаю, что таланты должны развиваться, а мечты — должны становиться реальностью. Если вы действительно так талантливы, как рассказывал ваш отец, если я услышу в вас потенциал, я готов делать это совершенно безвозмездно. И ради памяти вашего отца, разумеется.       И прежде, чем Кристина успела ответить, он подозвал официанта и оплатил счет. Потом поднялся и сказал: — Мой телефон у вас есть. Если вы действительно хотите петь, если вы хотите связать жизнь с музыкой, вы знаете что делать.       И взмахнув полами черного пиджака, он скользнул за дверь, оставив Кристину со своими мыслями.