***
— До завтра, — прощаясь, сказал Андрей, подразумевая, что на этот раз избежать похода в училище Мише не удастся. Взгляд его беспокойно плутал где-то в ногах, пропуская мимо себя даже согревающие руки Мишкины ладони. — Приду я, приду, — заверительно сказал тот в ответ, словно специально пользуясь тем, что никто не уловил бы его коварного деяния, коснувшись губами такой же ледяной щеки. Могло бы показаться, что всё, что происходило ране, свершалось только лишь для самой последней секунды встречи. Андрею показалось, что после этого целой вечности не хватит на полномерное раскаяние в том, что глаза его в тот момент были заняты изучением асфальта. Нет, ничего особенного не случилось, не считая ощущения всего тепла, сконцентрированного в тот момент на коже. Андрей совершенно не жалел пропитанные влагой кеды, ступая напрямую по лужам, что отзывались на ветер ознобом на коже куда сильнее обычного. «Скоро брошу» — мелькает в его голове в секунду, когда уже ладони рук укрывают дрожащее маленькое пламя зажигалки. Кожа уже будто бы не ощущалась. Каждый раз эти слова маячат в мыслях, и каждый раз Андрей прекрасно осознает, что в следующий раз он будет думать точно также.***
Порой хотелось иметь домашнего питомца. Пусть даже такого же наглючего и когтистого кота, подобного тому, что блуждал так часто у дома, только потому, что чересчур часто ощущалось одиночество в доме. Нельзя полагать, что по приходу родителей некая пустота в квартире исчезнет. Станет больше дел. Гораздо больше дел. Что же прибавится к обязанностям, Князев пока не решил. Андрей мыслил, что друзья, по сути, в месте, где целью является образование — не такая уж важная и полезная вещь. Естественно, не считая Горшка. Он был исключением. Пожалуй, не только в этом плане. Конечно, совершенно не иметь друзей невозможно.***
В один прекрасный, великолепный, умопомрачительный и полный сарказма день в этом удалось убедиться. На следующее утро, после такой чувственной прогулки, в которой «друзья» приоделись как обычно, Андрей чувствовал себя совершенно не также как обычно. Прочувствовав неприятнейшую новость, зашедшую тем приятнейшим утром, что гласила о появлении насморка, он усомнился в наличии справедливости. Можно было бросить слова в бездонную яму таких же мимолётных фраз, точно зная, что Горшенёву однозначно ничем не аукнулась такая прогулка. Оставалось только надеяться на лучшее. На то, что это не перейдёт ни во что большее. Радовало хотя бы то, что близился конец недели. Удача, по видимому, хоть и плевала частенько в спину, имела за пазухой пару сластей, раз удосужилась спустя время слегка ослабить пытку. Метод кнута и пряника, кажется, знаком даже такой коварной диве.***
Никогда раньше Андрей не хотел задымить сигаретой, только чтобы почувствовать ложное физическое облегчение, однако, оказалось, затуплять следовало и моральную тягость. От привычно следующего по правую руку Мишки поступили новости о том, что какой-то там парень какого-то там курса пригласил кого-то там, кто пригласил сестру бабушки по маминой линии, что в свою очередь от брата тёти, что тётя отца, и теперь Андрюша, на пару с Мишенькой, могли согласиться прийти, чтобы отпраздновать день рождения самого первого той пиздецки интересной цепочки. Выражая негодование речами о том, что представленного юношу Андрей даже в глаза не знает, он уже чувствовал острую нужду похмелиться. Хотя, судя по всему, Миха разделял это желание абсолютно полностью. — Ну и когда это… Вообще будет? — снова и снова спрашивал Андрей, каждый раз снова и снова забывая оговоренные Горшком даты. Не специально. Правда. — В среду, бля, Андрей, я же только что сказал… — Казалось, что порой Горшенёв хотел бы испытать свой организм, совершив попытку выкурить несколько сигарет разом. — Ну, пойдём или нет? Сука, ну соберёт он на хате всех, кого только можно, ебать, вот это пиздец, да. Но плюс-то в том, что нахуячиться же чем-то этим ебанутым надо, правильно? Понимаешь, к чему я это? — Андрей, сводя брови, кивнул, чувствуя себя откровенным идиотом. «Халявное бухло на дороге не валяется» — возражение, что не требует контраргументов, потому Князев не стал спорить с довольно внушительными слогами. Хотя, по сути, того, чем можно оспорить сказанное Горшком, и вовсе не было. Кроме, конечно, подступающей иногда слабости. И насморка. Нет, это совершенно не должно было ничему помешать, тем более, до того звёздного вечера оставалась практически неделя. — Знаешь, где хуй этот живёт? — То ли Андрей плохо различал всё сказанное другом, то ли иногда Миха в его мыслях глотал первые буквы некоторых фраз. — Ну в ебенях каких-нибудь, — устало в ответ проговорил тот, уже обдумывая преимущества пропуска последней пары. — Ты ж знаешь где, это главное. — Хочешь подготовиться, так сказать, к… — глаза Мишки заблестели: — к предстоящему событию? Я и сам не прочь нахуячиться. Андрей невольно заулыбался, посмеиваясь над схожестью их мыслей. — Если только не сдохну посреди действа, — выговорил он, уже по инерции протягивая ответно кисть. — Я за тя отвечаю, — под негромкий хлопок ладоней проговорил Горшенёв, — хуй ты сдохнешь у меня. Андрея забавляла случившаяся ситуация, теперь будто бы Миша насильно заставлял его остаться до последнего. Неужто совесть сыграла злую шутку, и теперь, прежде чем накидаться в слюни, стоит сначала довести пытку до конца? Уже не было так важно, и под тихие бормотания Андрея о том, как же всё заебало, они поплелись куда глаза глядят. В мыслях не обитало думы насчёт того, где и что пить.***
Негромко постукивая мелодию по стеклу у кассы, Мишка томно ожидал, пока очередной недовольный всем работник сомнительного заведения пересчитывал каждую копейку. Бутылки звонко стукаются друг о друга, пока Андрей с сухостью в горле голодно глядит на пенящуюся жидкость. Церемониться, когда на руках уже есть похмелье — проигрышная мысль, потому пристроиться вышло близ невысокой пятиэтажки, рядом с буквально глядящей в душу своим унынием площадкой. — Ну и какой мы детям пример подаём, — комично расстроившись, проговорил Андрей, «бессовестно» отстукивая по скамье, отчего крышка с характерным звуком отскакивает. — Очевидно, самый плохой из всевозможных, — громко выговорил Горшенёв, следуя его примеру, безжалостно поддев её зубами. Хорошо, что клыки прочнее резцов. — Щас ещё кто-нить жаловаться начнёт. Если, бля, здесь хоть кто-то ходит. — Закончив речь, он нетерпеливо сделал пару небольших глотков, сразу же прыснув, отчего Андрей опешил. — Болото ебучее. Ну вот говорил же, дороже надо брать. — Можно было вообще сегодня не пиво взять, — проговорил Андрей, с прищуром поглядев на свой «улов». — Оставь винцо расставшимся и грустным, — отрезал Горшок, приглашая Князева присесть рядом, похлопав о свободное место на скамье. — Нашим регулярным посиделкам только пивас подходит. Миха оказался полностью прав, растратиться на недолгую гулянку можно было побольше. Андрей обеспокоенно глядел по сторонам, высматривая недовольных бабушек. Хотя, возможно, встретить можно было и кого пострашнее. Это ведь могла бы быть не добродушная Марья Владимировна, что, шуточно пригрозив пальцем, припугнула бы родителями. — Кого ищешь? — проговорил уже, видимо, смирившийся с гадостью напитка Горшок, что беспретенциозно осушил половину содержимого. — Ну, а вдруг… Правда кто придёт. — Да не сцы, ноги на месте, сё равно не здесь живём. Андрей недоверчиво покачал головой, подумав о том, чем же можно скрасить удавшийся шанс поговорить. На ум шёл только болезненный опыт общения с преподавателем с глазу на глаз, неприятно зудящий в голове, кажется, уже весь день. До сих пор плохо было ясно, для чего был этот сюр. Либо всегда не вовремя посещающие мысли заученные правила, на пару с забавными рисунками на полях тетради. Андрей очередной раз пожалел о своём неумении вести диалог, пытаясь сложить в голове хотя бы часть предложения, что могла бы его начать.