The Window

      На следующий день все мысли Сакуры были только об одном.       Нет, на самом деле она думала сразу о нескольких вещах. Например, чем платить за аренду квартиры после того, как они провалили миссию, как избавиться от запаха Икки на постельном белье, не сжигая его; будут ли её отношения с Какаши прежними, и много ли людей узнало о том, что Икки бросил её ради принцессы из АНБУ. Но по факту была только одна вещь, которую нужно было решить именно сегодня, остальное можно было отложить на завтра.       Сегодня её беспокоило только то, что, чёрт возьми, надеть на приём к Хьюга. Дресс-код должен быть формальным, но не слишком вычурным. Она точно знала, какое платье ей нужно надеть, но не могла найти его.       После того, как она перевернула вверх дном всю квартиру в поисках неуловимого зелёного платья, до неё начало доходить, что его попросту нет. Она заглянула в шкаф, под кровать и в коробки, которые всё ещё не успела разобрать после переезда. Были также варианты, что Ино — снова — одолжила его без спроса, или Харуно сама оставила его в доме матери, когда собирала вещи для переезда. Вероятно, это платье пылилось сейчас в шкафу в её комнате.       Дело не в том, что Сакура не любила свою мать, нет, она любила её. Но иногда даже расстояние в три квартала было недостаточным, чтобы по-настоящему оценить их особую любовь. И только в полном отчаянии она смирилась с тем, что ей придётся отправиться в родной дом. Был уже полдень, в желудке нещадно урчало, а в голове вертелся миллион мыслей. И сейчас она не была готова к нотациям матери, но ей нужно было это платье.       Харуно свернула на знакомую улицу, направляясь к дому, в котором прожила большую часть своей жизни. Он выглядел довольно старым на фоне соседних домов, несмотря на то, что район был новее того, где располагался дом Какаши. Всё здесь было устаревшим и обшарпанным, здесь не было причудливого очарования, как в старом районе Конохи. Район с домом родителей Сакуры располагался на окраине деревни, поэтому там было меньше активности, меньше людей и меньше жизни.       Здесь не было ни одного кота.       Сакура нажала на звонок своего старого дома и принялась ждать, проводя пальцем по пузырящейся краске на дверном косяке, на котором всё ещё были видны сколы, которые она от скуки сделала своими ногтями много лет назад.       Дверь никто не открыл, но послышался голос матери:       — Открыто!       Возможно, причина того, что Сакура была такой придирчивой ко всякого рода приличиям, заключалась в том, что воспитанности недоставало её матери. Розоволосая закатила глаза и толкнула дверь, заходя внутрь. Пришлось перешагнуть через мусор, заваливший проход, чтобы поставить туфли на переполненную обувную полку сбоку. Она знала этот дом, как свои пять пальцев, и направилась в гостиную, где, как она предполагала, должна была находиться её мать.       Как и следовало ожидать, старшая Харуно сидела за низким столиком с кружкой горячего шоколада и смотрела плохую мыльную оперу. Она была одета в тот самый домашний халат, который, казалось, носила всегда, сколько Сакура себя помнила. Её персиковые волосы были скручены в растрёпанный узел на макушке. Всё это жутко напоминало Сакуре ту большую часть вечеров, которые она сама теперь проводила в уже собственной квартире. Отличием была только сигарета, тлеющая в руках этой женщины.       — Привет, мама, — поздоровалась она, понимая, что мать даже не повернулась, чтобы взглянуть на неё.       Она всё же развернулась, одарив Сакуру оценивающим взглядом и быстрой улыбкой, которая означала, что она была не так уж и рада видеть свою дочь.       — О, привет, любовь моя, — сказала она, делая глоток из чашки. — Что привело тебя сюда?       — Ну…       — Ты можешь здесь быть по двум причинам: либо тебе нужны деньги, либо ты считаешь себя виноватой в том, что так долго не навещала свою бедную мать и захотела поболтать. По тебе не скажешь, что ты горишь желанием пообщаться, поэтому скажу сразу — денег у меня нет.       — Мне просто нужно взять пару вещей, — раздражённо ответила Сакура. — Если я начну испытывать чувство вины, я дам тебе знать.       Куноичи повернулась и зашагала вверх по лестнице.       — Ох, ну конечно! Чувствуй себя как дома! — язвительно крикнула ей вслед мать. — Не нужно спрашивать разрешения!       В старой комнате Сакуры всё было покрыто тонким слоем пыли, отчего запершило в горле. Девушка принялась рыться в ящиках и шкафу. Под кроватью тоже была кое-какая одежда, но это были старые летние вещи, которые были ей малы. Она проверила другие комнаты, но больше ничего своего не нашла.       На её кровати лежала старая мягкая игрушка, смутно напоминающая собаку. Она, как и всё остальное, была пыльной и нетронутой. В детстве это была её любимая игрушка. Харуно поймала себя на мысли, что скучает по ней и по тем беззаботным дням детства. Она подняла игрушку и потеребила её ладонями, слушая, как хрустят и перекатываются внутри бусинки. Сзади у игрушки торчал пух, а нос-пуговка был сильно обгрызен, но это не портило её, а было лишь доказательством того, как много любви она получил от Сакуры за эти годы.       — Привет, Рекс.       Повинуясь минутной прихоти, она решила забрать его с собой.       — Мама? — позвала она, спускаясь по лестнице. — Ты не знаешь, что случилось с тем зелёным платьем, что я надевала на свадьбу Эйко?       — Я думаю, оно в одной из тех коробок, что забрал твой отец, — задумчивое лицо матери было скрыто пеленой сигаретного дыма.       — Как так? — нахмурилась Сакура.       — Мы же разделили вещи, ты забыла? Он забрал почти всё, а мне достался дом. Твоё платье, скорее всего, у него.       Сакура вздохнула. Если и был на свете человек, с которым она не хотела бы встретиться в этот день, так это её отец. Или, вернее, жена её отца. Всякий раз эта женщина пыталась не пустить Сакуру на порог дома. И даже если первым дверь откроет отец, она сделает всё возможное, чтобы Сакура почувствовала себя нежеланной гостьей и побыстрее ушла.       Но Сакуре было очень нужно это платье.       — Хорошо, спасибо, — сказала она, наклоняясь, чтобы оставить сухой поцелуй на щеке матери. В ответ мать чмокнула воздух, а внимание её уже вернулось к телевизору.       Девушка вышла из дома с хмурым выражением лица, крепко сжимая в руках плюшевую собачку. Снова придётся принимать душ. Не может ведь она явиться на вечеринку к Хьюга пропахшая сигаретным дымом.       Её отец жил со своей новой женой неподалёку от дома Какаши. Если буквально, то прямо через дорогу. Поэтому Сакура пошла вверх по дороге мимо квартиры сенсея. Она не высматривала его и не пыталась выследить… это было просто совпадение. И если она и взглянула на его открытое окно, то лишь мимоходом, как это обычно бывает, когда проходишь мимо дома хорошего знакомого.       И если бы он случайно сидел у окна, читая книгу, и случайно поднял бы глаза в тот момент, когда она посмотрела на него… Абсолютное совпадение.       Она уставилась на него, а он на неё, и через мгновение Какаши заговорил:       — Могу чем-то помочь?       — Я не вас искала, — резко ответила Харуно. — Я иду к отцу, чтобы кое-что забрать. Мир не вращается вокруг вас.       — Я буду иметь это в виду, — кивнул он. — Кстати, славная собачка.       — Э-э… — Сакура поняла, что он говорит про игрушку в её руках, и неловко попыталась спрятать Рекса за спину. Она не хотела, чтобы Какаши видел её с чем-то таким… детским. Он мог подумать, что она до сих пор возится с игрушками, как ребёнок. — Это просто старая дурацкая игрушка.       — Это собака? — спросил он. — Похоже на выдру. Или лошадь. Она милая. Твоя?       Сакура взглянула вдаль по улице. Отсюда было видно дом отца.       — Я должна идти, — сказала она ему. — У меня мало времени.       — Не смею задерживать, — понимающе кивнул Хатаке.       Розоволосая медленно повернулась и пошла прочь, чувствуя его пристальный взгляд на своём затылке. Так как порог дома её отца был виден из его окна, это чувство пристального внимания не ослабевало, хотя, возможно, он уже вернулся к своей книге.       Сакура постучала в дверь и замерла в ожидании. Она слышала, как внутри визжал малыш, который, вроде, был в самом разгаре истерики. Харуно слишком поздно поняла, что, скорее всего, пришла в очень неподходящий момент, но прежде чем она предприняла попытку сбежать, чтобы зайти позже, дверь распахнулась и на пороге появилась жена её отца. Она выглядела встревоженной и раскрасневшейся от раздражения, светлые локоны беспорядочно облепили её лицо. Брови её сошлись на переносице, отчего всё лицо приняло зловещий вид, она нетерпеливо покачивала на руках розоволосую девочку.       — Что? — спросила она, не пытаясь скрыть своё отвращение.       Трудно было сохранять хладнокровие перед таким плохо скрываемым презрением, и Сакура поймала себя на том, что запинается, пытаясь подобрать слова.       — Привет, Майю. Я… Эм… Просто… Папа дома?       — Он занят, — коротко ответила Майю, подбрасывая малышку на руке и явно не обращая внимания на то, как та сердито растягивает мамин топ в своих крошечных кулачках. — Чего ты хочешь?       — Своё платье. Зелёное. Вполне возможно, что оно могло случайно оказаться у вас.       Майю раздражённо цыкнула.       — Почему оно должно быть здесь? Ты не можешь зайти позже? Сейчас не то время, чтобы…       — Оно нужно мне сегодня вечером, — перебила её Сакура. — Если бы я только могла войти и…       — Нет. Жди здесь, — Майю резко захлопнула дверь прямо перед её носом.       Сакура неловко переминалась с ноги на ногу и ждала. Она бросила взгляд на улицу, назад, к окну Какаши и, к своему ужасу, обнаружила, что он всё ещё смотрел прямо на неё. Она поспешно отвернулась, вспыхнув и бормоча ругательства себе под нос. Было очень неловко, что тот, кого она уважала, стал свидетелем такого. Единственное, на что она надеялась, было то, что Какаши на таком расстоянии мог не расслышать, о чём они говорили.       Но слово мог здесь было главным словом. Шаринган, как известно, читал по губам…       Прошло несколько минут, и как раз в тот момент, когда Сакура раздумывала, стоит ли ей постучать ещё раз или же признать своё поражение и уйти, как дверь снова распахнулась. Нечто зелёное было буквально брошено в лицо Сакуре.       — Вот, — коротко сказала Майю и снова закрыла дверь.       Сакура сняла шмотку с плеча и взяла её в руку, второй прижимая к себе Рекса. Да, вещь была зелёной и принадлежала ей, но это было не платье. Это была всего лишь юбка. Та, из которой она выросла восемь лет назад.       Какое-то мгновенье Сакура раздумывала, не постучать ли ещё раз и не объяснить ли это недоразумение, но потом решила, что не стоит испытывать удачу. Если бы она спросила ещё раз, Майю наотрез отказалась бы признать, что такое платье вообще существует в её доме, и снова хлопнула бы дверью перед лицом. Вместо этого Сакура бросила старую юбку в ближайший цветочный горшок и села на порог дома отца. Она снова посмотрела в сторону окна Какаши, но там было пусто. Он ушёл.       И что теперь?       Сакура беспокойно вертела Рекса в руках. Её единственное платье, которое могло подойти для похода на вечеринку, было утеряно, и у неё не было денег, чтобы купить новое. Глянув на часы, она поняла, что до церемонии осталось ровно четыре часа. Харуно прикинула, будет ли этого времени достаточно, чтобы добежать до башни Хокаге, взять задание С-класса, завершить его, забрать оплату и сбегать в магазин за новым платьем.       О, кого она обманывает? Четырёх часов недостаточно, чтобы провернуть такую махинацию. Один только выбор нового платья занял бы как минимум три часа.       С тревогой она начала покусывать нос Рекса, по старой привычке, даже не задумываясь об этом. Оставалось несколько вариантов. Можно было одолжить платье у Ино, но размеры Ино не совпадали с её собственными, особенно в районе бюста (прим.пер.: т_т). Любое платье блондинки, скорее всего, висело бы на груди Сакуры самым жалким образом. И вообще, есть ли у Яманака что-нибудь подходящее для официальной церемонии?       Вот чёрт! Ещё была Хината. У неё наверняка нашлось бы что-то подходящее… но она была благословлена объёмами груди ещё более, чем Ино и Сакура вместе взятые. Вряд ли что-то из того, что у неё есть, подошло бы Сакуре. Можно было бы спросить у Тен-Тен, но Харуно посчитала, что знает её недостаточно хорошо, чтобы обращаться с такой просьбой. Кто же тогда остаётся?       — Ты всегда можешь пойти в том, что сейчас на тебе, — сказала она себе.       — И выглядеть как троглодит на фоне остальных? Это социальное самоубийство! — ответила её иннер.       Иннер была права. Придётся отказаться от приглашения и просто пойти есть мороженое и пялиться на мыльные оперы, как мать, и хандрить из-за всего того, что пропустила.       Один из прохожих, на ноги которых она смотрела невидящим взглядом, остановился и повернулся к ней. Ей потребовалось мгновение, чтобы понять, что она знает эти ноги! Её взгляд скользнул ещё выше и ещё, пока она не наткнулась на лицо в маске, частично скрытое ярко-оранжевой книгой.       — Йо, — сказал Какаши, выглядывая поверх своего порнушного романчика. — С тобой всё в порядке?       Сакура моментально перестала жевать нос Рекса и прижала его к себе, надеясь спрятать от посторонних глаз.       — Я в порядке, — неубедительно ответила она.       — Ну да, — кивнул он. — Но люди, которые «в порядке», не сидят на чужих порогах с таким видом, будто вот-вот расплачутся.       Проведя ладонью по волосам, Сакура вздохнула.       — Я потеряла платье, которое собиралась надеть сегодня вечером. Вот и всё, — сказала она.       — Очень жаль, — согласился Хатаке. — Что ты собираешься делать?       — А что я могу сделать? — ошеломлённо спросила она. — У меня нет ничего другого, даже отдалённо подходящего. Всё, что у меня есть — это грязная старая рабочая униформа.       — А ты не можешь купить себе новое платье? — задумчиво спросил Какаши.       — У меня нет денег, — тихо призналась она и покачала головой.       — Ну… — Какаши почесал затылок. — А у твоей матери?       — Нет.       — А как насчёт твоего…       — Он тоже не поможет, пока ей есть что сказать, — сказала она, кивнув в сторону двери позади себя.       Какаши погрузился в задумчивое молчание, которое длилось ровно пять секунд. Затем он внезапно захлопнул книгу, сунул её в карман и шагнул вперед, предлагая ей руку.       — Ну же, Золушка.       — Что? — спросила она, пялясь на его протянутую руку, как на отрубленную ногу.       — Мы купим тебе платье для бала.       Сакура уставилась на него.       — Я же сказала вам, — пробормотала она, краснея от смущения. — Что у меня нет денег. Достаточно того, что мне пришлось признать это единожды.       — Тогда это будет моим подарком, — его глаз, не скрытый повязкой, сощурился, словно он улыбался. Сакура вскочила на ноги, не обращая внимания на его руку.       — Сенсей, нет… Это слишком… Я не могу.       — Считай, что это плата по тем счетам, что я оставлял тебе, — сказал он, засунув руки поглубже в карманы. — Кажется, я задолжал по-крупному, а?       Сакура медленно покачала головой из стороны в сторону.       — Нет, — решительно сказала она. — Платья стоят дорого, и я…       — В самом деле, ничего страшного, — пробормотал он, пожимая плечами. — Ты выберешь, я заплачу, и все расходятся по домам счастливые.       С этим твёрдым, уверенным напором спорить было бесполезно. Альфа-самец не спрашивал, он утверждал. У Сакуры действительно больше не осталось аргументов и выбора, и она пошла вслед за ним.       — Вы действительно считаете, что вам стоит это делать? Разве это не выглядит так, словно вы выделяете меня из всех остальных? — неуверенно спросила она.       — Что заставляет тебя так думать? — беззаботно парировал он.       — Я не видела, чтобы вы предлагали купить платья Наруто или Саске.       — Если бы я хоть на мгновение подумал, что они заинтересуются, я бы тотчас предложил, — искренне ответил Какаши. — А что плохого в фаворитизме? Я могу придумать много вариантов, в которых я предпочитаю тебя двум другим…       Снова этот тон. Этот намёк. Сакура крепче прижала к себе Рекса и не сводила глаз с улицы, чувствуя присутствие Какаши каждой клеточкой своего тела. Он же делал вид, что слишком увлечён разглядыванием витрин магазинов, чтобы заметить, как она напряглась.       — Как насчёт этого? — сказал он, сбавляя скорость. Сакура взглянула на магазин одежды, на который он указывал, и покачала головой.       — Слишком по-домашнему, — ответила она.       Харуно и правда не ждала от сенсея понимания границ стиля между повседневным и официальным. То, что она искала, должно было быть официальным, но чтобы его можно было надеть на любое мероприятие. Её старое зелёное платье идеально выполняло эту задачу, и Харуно сомневалась, что когда-нибудь найдёт что-то столь же совершенное.       — А этот? — предложил Какаши, снова замедляя шаг. Сакура в ответ сокрушённо покачала головой.       — Это же Судзуки! — едва не плакала она, и, заметив его непонимающий взгляд, объяснила. — Это слишком дорого, Какаши-сенсей.       Он не обратил на неё внимания, войдя в магазин.       — Здесь много платьев, — он указал на витрину, где три манекена щеголяли роскошными платьями, которые, вероятно, все были ужасно дорогими. — Они милые.       Сакура могла с уверенностью сказать, что всю свою жизнь мечтала купить что-нибудь у Судзуки, ей нравилось заходить и примерять вещи вместе с Ино, но ни та, ни другая не могли себе позволить платья с такими грабительскими ценами, какими бы красивыми они ни были.       — Я не уверена, — с тревогой отозвалась розоволосая.       Но Какаши уже скрылся внутри. Со вздохом Сакура последовала за ним.       Это было место, где женщины, подобные Кимуре Йоши, делали покупки ежедневно. Те женщины, которые тратили больше времени на макияж, чем на тренировки. Женщины, которые цепляли таких мужчин, как Хатаке Какаши. В отличие от таких, как Сакура, которые привлекали человеческий эквивалент грязной тряпки, пропитанной пивом.       Сакура двигалась по проходам, проводя пальцами по мягким тканям и изящно сшитым кружевам. Она уже заметила как минимум двадцать вещей, без которых, как она искренне верила, не сможет жить, но она взяла себя в руки и направилась в заднюю часть магазина, где её ждали платья и Какаши.       — Одно из них должно подойти? — спросил он, окидывая ряд за рядом висящие платья слегка ошеломлённым взглядом.       — Вы удивитесь… — мрачно ответила Сакура, проходя вперёд и начиная поиск. Это всё ещё казалось ужасно плохой идеей — позволить сенсею купить ей платье, и она не привыкла ходить по магазинам с мужчиной. Никто из её прежних бойфрендов не баловал её, а отец в последний раз сопровождал её в магазинах, когда она была совсем маленькой. Теперь у него была новая маленькая девочка, на которую он мог тратить всё своё время и внимание, а всё, что осталось у Сакуры — это Хатаке Какаши.       — Я должна найти себе достойного парня, — с горечью подумала она, отказываясь от кремового платья с атласными розами на воротнике. «Достойного парня, который заполнит пустоту в твоём сердце, которую ты пытаешься заполнить своим учителем». Сакура остановилась и исподтишка оглянулась на Какаши, заметив, что он наблюдает за ней с забавным видом.       — Не хотите дать совет? — спросила она. — Это справедливо, раз уж вы платите.       — Ты спрашиваешь моё мнение?       Сакура пожала плечами. Она не ждала от него многого. В конце концов, он ведь мужчина. А он задумчиво прошёлся взглядом по полкам и стеллажам, постучал себя по подбородку и остановился.       — Как насчёт этого? — спросил он. — С красным никогда не ошибёшься.       Сакура проследила за его взглядом и увидела красное платье, на которое он указал. Её сердце сделало кульбит, словно она снова влюбилась, но Харуно одёрнула себя, чтобы не возлагать больших надежд. Платье было средней длины, с короткими рукавами, высокой талией и красивой плиссированной шифоновой юбкой. Тёмно-красный цвет оттенялся водоворотом из красных, розовых и белых лепестков, словно плавно ниспадавших от груди к левому бедру.       Сняв платье с вешалки, Сакура пробежалась по нему пальцами, удивляясь мягкости струящейся ткани. А затем она увидела ценник и, словно её обожгло, затолкала платье обратно на место.       — Что с ним не так? — спросил Какаши, протягивая руку, чтобы снова взять платье. Сакура едва заметно вздрогнула, когда он случайно прикоснулся к ней. — Оно бы очень подошло тебе.       — Какаши-сенсей, оно стоит, как полноценная миссия ранга Б, — пробормотала она, смерив платье раздражённым взглядом. — Я не могу просить вас об этом.       — Это не проблема.       — Но я не могу.       Она замолчала, когда Какаши опустил ладонь на её плечо и подтолкнул её к ближайшему зеркалу, держа платье перед ней, словно прикидывая.       — Разве не прелесть?       Сердце Сакуры бешено колотилось от желания надеть это платье и ощутить, как его тело прижимается к её спине. Трудно было сосредоточиться, когда он стоял так близко и прижимал платье к её животу. Это было похоже на ту самую тренировку.       — Сенсей, это слишком дорого… — сказала она, умоляюще глядя на него в отражение. Она увидела, как он слегка наклонился и его губы приблизились к её уху.       — Сакура, — прошептал он. — Не волнуйся. Я могу себе это позволить.       Вероятно, потому что большую часть своей жизни он провёл, совершенствуя технику бросания своих друзей с неоплаченными счетами в ресторанчиках.       И снова всё стало странно. Вторая его рука, которая была свободна, поднялась к её волосам, чтобы погладить их. Сакура задержала дыхание, увидев, как Какаши поднёс к своему лицу прядь её волос и втянул носом её аромат.       — Ты была сегодня в баре или где-то ещё? — спросил он.       — Нет, а что? — спросила она, всё ещё затаив дыхание.       — Я чувствую запах табачного дыма в твоих волосах.       Осознание вместе со смущением захлестнуло Сакуру.       — Ах, это… Я просто навещала свою мать, — с огромным усилием она высвободилась от прикосновения Какаши и смущённо провела рукой по волосам. — Просто она курит, вот и всё.       Какаши слегка рассеяно кивнул, глядя на неё сквозь полуприкрытые веки. Платье на вешалке болталось у него на указательном пальце.       — Значит вот это, да?       У Сакуры действительно не осталось больше храбрости, чтобы продолжать искать что-то ещё.       — Вы уверены в этом, сенсей? — спросила она. — Я действительно не хочу утруждать вас…       — Нет проблем, но я рассчитываю, что ты отплатишь мне, — сказал он, поворачивая к кассе.       — Каким образом? — спросила она, следуя за ним. Он ведь прекрасно знал, что у неё нет денег.       — Обычно я принимаю благодарности в виде извращений сексуального характера, — парировал он. — Но я думаю, что смогу придумать что-то другое.       Сакура громко сглотнула, стараясь не обращать внимание на бабочек в животе, от мысли о том, чтобы отплатить ему сексуальными услугами. Это было бы чертовски забавным способом расплатиться с долгом.       И вообще, насколько извращенными могут быть эти сексуальные услуги?..       Сакура смиренно стояла позади, пока Какаши расплачивался за платье, а женщина на кассе кокетливо улыбалась, заворачивая платье в красивую сумку и рассыпая туда душистые бусины. Это то, что она никогда бы не сделала, если бы платила Сакура. Очевидно, женщина вовсе не обращала внимание на то, что мужчина, покупающий такое дорогое платье, вероятно, уже к кому-то привязан.       И всё же, хотя формально Какаши ни к кому не был привязан, он был удивительно устойчив к женскому обаянию работницы магазина. Его улыбка была тёплой и дружелюбной, но она не была заигрывающей. Он с вежливостью отбросил довольно очевидные попытки женщины поймать его взгляд. Он сказал «спасибо» и «до свидания», а затем повернулся к Сакуре, и его улыбка немного потеплела.       — Идём?       Сакура не думала больше о женщине за кассой, следуя за учителем на ярко освещенную улицу и принимая предложенную ей сумку.       — Это должно покрыть твои серьги, верно? — спросил он.       — И многое другое… — слабо ответила Сакура, всё ещё не веря, что Какаши способен на такое великодушие.       — Получается, мне придётся прийти на эту вечеринку, — заметил он, поглаживая подбородок одним пальцем. — Было бы стыдно упустить возможность увидеть тебя в платье, которое я для тебя выбрал.       У Сакуры пересохло во рту, и она уставилась в землю.       — Ну… — медленно начал Какаши. — А может и нет. Увидимся, Са—…       Он замолчал, когда Сакура внезапно шагнула вперед, обхватывая его торс руками. Её сумка, ударилась о его спину, а изъеденная молью игрушечная собака оказалась зажата его рукой.       — Спасибо, — пробормотала она ему в грудь. Одно это слово не могло передать всей благодарности, которую она испытывала к нему, поэтому, в пылу страсти ей показалось уместным только обнять его. — Пожалуйста, приходите сегодня вечером.       Ладонь Какаши легонько коснулась её плеча.       — Конечно, — просто ответил он.       Он не ответил на объятие, но Сакура была рада этому. Они оба знали, что это было бы неуместно. Одно дело, что она обняла его, но если бы он ответил, это было бы слишком интимно. На улице было много других людей, и у них могли возникнуть подозрения…       Сакура отступила назад и одарила Какаши своей самой сладкой улыбкой.       — Спасибо, — повторила она. — Я верну вам долг, обещаю. Но, конечно, не сексуальными извращениями.       А затем, чтобы избежать дальнейшего смущения, она повернулась на каблуках и буквально убежала домой.

***

      До этого дня у Какаши не было никаких причин присутствовать на церемонии Хьюга. Он не знал эту семью лично, никогда особо не интересовался их кланом, да и зачем ему охотно участвовать в социальном взаимодействии, когда он мог спрятаться дома с хорошей книгой? Но потом он купил это платье для Сакуры и теперь он был действительно заинтересован в посещении этой вечеринки, только потому что хотел увидеть её в нём.       Копирующий ниндзя не был склонен к приступам щедрости. Зачем баловать других, когда можно баловать себя? Зачем платить по счёту, если можно оставить его кому-нибудь другому? Но сегодня ему было немного жаль Сакуру. Каждый из его учеников по-своему вызывал сочувствие. Наруто был безумным идиотом, который провёл большую часть своей жизни в нелюбви окружающих. У Саске были проблемы с выражением эмоций, и он всё ещё страдал от синдрома посттравматического стресса из-за того, что брат сделал с ним (и из-за того, что сделал он со своим братом).       А Сакура была девушкой, которую подводили люди, от которых она зависела… снова и снова. На этот раз Какаши почувствовал, что обязан вмешаться.       Долгое время он думал, что Сакура была самой нормальной в команде, и только недавно понял, что это было только из-за того, что он никогда не понимал её до конца. Он мог общаться только с мальчишками. Как и они, он сам рано потерял семью и боролся с одиночеством и изоляцией, которые были последствием. Сакура же имела семью, которую он когда-то считал большой удачей для шиноби. С его точки зрения быть лишённым семьи — это худшее, что может случиться, а иметь семью (любую семью) безусловно лучше, чем её не иметь. Хатаке тогда не понимал, что некоторые семьи могут причинить столько же боли своим присутствием, сколько и своим отсутствием.       Именно во время развода родителей Харуно Сакура на тренировке разразилась истерическими слезами. Тогда он отвел её, икающую, домой и именно так познакомился с её матерью. Было совершенно очевидно, что эта женщина была чокнутой, едва замечавшей существование своей дочери. Не говоря уже о том, что она была в большом горе. Она сразу же стала спрашивать Какаши, что не так сделала Сакура, предполагая, что это её дочь причинила неприятности. В этой женщине было так много Сакуры: упрямство, агрессивность, привычка сдвигать челюсть вправо, когда ей что-то не нравилось. Но одновременно она была полной противоположностью своей дочери во многих отношениях… и Какаши задавался вопросом, намеренно ли Сакура старалась быть максимально не похожей на свою мать, насколько это возможно генетически.       В то время как эта женщина была неряшливой, ленивой и враждебной, Сакура была дотошной, активной и всегда делала всё возможное, чтобы быть доброй к другим. Тогда Какаши начал сочувствовать Сакуре, хоть и не выражал этого так явно. Её мать была критичной, резкой и грубой, и Какаши чувствовал себя подавленным после недолгого разговора с ней. Ему не хотелось думать о том, как Сакуре удалось прожить с ней семнадцать лет.       Он мало что знал и думал об отце Сакуры, кроме того, что не винил его за то, что тот бросил жену. Какаши видел его однажды на экзамене на чуунина, который сдавала Сакура. Её отец оказался человеком среднего роста с тусклыми розовыми волосами. Он хлопал в ладоши достижениям своей дочери с энтузиазмом человека, сидящего на детском концерте. Это забавляло его… Но он не принимал этого всерьез. Из того немногого, что помнил Какаши, его собственный отец всегда понимал и ценил усилия и достижения своего сына. Хатаке помнил поддержку и гордость единственного мужчины, на которого он когда-либо смотрел снизу вверх, а не наоборот, и это были те воспоминания, за которые он цеплялся с неистовой любовью. Незаинтересованность, которую отец начал проявлять к концу своей жизни, причиняла Какаши боль. Но отец Сакуры, похоже, вообще никогда не интересовался своей дочерью.       И, наблюдая, как мачеха Сакуры упрекает её на пороге дома, он почувствовал знакомый старый укол сочувствия. Весь вид этой женщины излучал враждебность. От Сакуры явно пытались избавиться быстрее, чем Какаши вообще когда-либо видел, чтобы от кого-то избавлялись.       Так что, может быть, именно этот импульс жалости заставил его предложить купить ей платье. Он видел, как плечи её обмякли, а брови изогнулись в жалобливом выражении, которого он не видел с тех пор, как случайно пнул Паккуна, когда тот был щенком. Эта девушка нуждалась в хорошем настроении. Если бы у неё был парень (хоть наполовину приличный парень), Какаши заставил бы его купить ей новое платье. Но, поскольку бойфренда у неё не было, пришлось приспосабливаться самому.       Не то чтобы у него не было денег. После тридцати с лишним лет, в течение которых он держал свой бумажник на замке от всех, включая самого себя, вдобавок к немалому наследству, которое получил от отца, он, вероятно, мог бы купить сотню платьев сотне девушек и при этом всё ещё иметь приличный банковский счёт. Как правило, Копирующего ниндзя трудно было заставить расстаться с деньгами, но мысль о том, чтобы сделать Сакуру хоть немножко счастливой, стоила каждого пенни.       Он даже был вознаграждён улыбкой. Особой, тёплой улыбкой, которая выражала огромную благодарность, даже когда её глаза выражали настороженность и неуверенность в нём. Он не винил её за то, что она так относилась к нему. Сам он большую часть времени был не уверен в себе и, несомненно, её смущало его поведение. Но Какаши видел, что несмотря на робость и напряжённость в плечах, когда она была с ним, её глаза задерживались на нём менее целомудренно, чем она думала.       Это был такой взгляд, которым к нему присматривались женщины, перед тем как пригласить в свой дом и в свою постель.       Поэтому Какаши тут же решил, что пойдет на приём. Он не стал утруждать себя иллюзиями, что едет только для того, чтобы увидеть Сакуру в платье, которое выбрал для неё.       Помимо всего прочего там будет бесплатная еда.