***
Он не ошибся, потому что копирующий ниндзя в принципе редко ошибается. Ей шёл красный цвет, её волосы особенно хорошо сочетались с этим насыщенным, почти бордовым цветом. Её глаза выгодно выделялись на фоне всей этой красоты. И её грудь, раз уж на то пошло, хотя тут он старался делать вид, что не замечает. Она была прекрасна. Это не было каким-то открытием, потому что Какаши всегда знал, что она хорошенькая, но теперь он смотрел на неё с оттенком гордости. Это практически приводило в замешательство — то, как женщины легко переключаются между своими ролями. На поле боя Сакура была очень грозным противником с её чудовищной силой, смертоносной точностью и абсолютным упорством. Трудно было сравнивать этого воина-амазонку с нарядной миниатюрной принцессой, стоявшей перед ним на высоких каблуках и с красивым макияжем. Она выглядела обезоруживающе уязвимо. Но он знал, что хоть она и играла сегодня скромную женскую роль в совершенстве, но кусалась как бешеная лиса, когда раздражалась. Икки был наивно уверен, что берёт всё в свои руки, присаживаясь рядом с ней. Даже находясь в другом конце зала Какаши увидел, как напряглась Сакура, каким настороженным стал её взгляд. Судя по языку их тел, Икки подлизывался к ней. Уговаривал её. И какое-то время Какаши был уверен, что всё идёт как надо. Он был уверен, что Сакура не поддастся, и почувствовал ещё один укол гордости за неё. Его ученица не позволит, чтобы её водил за нос какой-то сопляк из АНБУ у которого ещё молоко на губах не обсохло. Но потом её взгляд смягчился и поза изменилась. Икки бросил наживку и теперь аккуратно подсекал её. Сакура выглядела несчастной, и Какаши подумал, что ещё секунд тридцать, и она бы преданно кормилась с рук Икки. Раздраженный мягкостью её сердца, он подошёл к ней и сел, придумал какое-то оправдание, что Наруто хотел поговорить с ней, чтобы заставить её уйти, а затем уставился на Икки тем же взглядом, который он часто бросал на подошву своего ботинка, после того, как наступал на счастливую маленькую кучку собачьих дел. Молодой человек — на самом деле едва ли больше мальчика — испуганно сглотнул. Хорошо. Это делало всё намного проще. — Тебе пора идти, — мягко произнёс Хатаке. — Но Сакура… — глаза Икки метнулись вслед Харуно. — Вали… Сейчас же, — повторил Какаши, угрожающе подняв палец. — И если я ещё хоть раз увижу, как ты разговариваешь с этой девушкой, я лично прослежу, чтобы тебя понизили до чуунина. Это произойдёт настолько быстро, что ты не успеешь сказать «привет, Сакура» до того, как они сорвут с тебя форму. Уяснил? Утруждать себя банальными угрозами телесных повреждений не было смысла. Если хочешь напугать АНБУ, нужно угрожать их единственной слабости — их высокомерию, чувству собственной важности. Более того, всё, что он сказал этому мальчишке не было пустой угрозой. Хатаке всё ещё имел достаточно влияния на капитанов дивизии АНБУ, чтобы вышвырнуть одного выскочку из учебки без лишних вопросов. И, судя по бледности лица Икки, он тоже понимал это. — Итак, — продолжил Какаши, но уже чуть более любезным тоном, — ты уже уходишь, или мне придётся воткнуть тебе в ногу эту палочку? — спросил он, поднимая одну из неиспользованных палочек с оставленной Сакурой тарелки. Угрозы телесных повреждений тоже не должны быть пустыми. Сакура, возможно, не была рада обнаружить отсутствие Икки, вернувшись за столик, но лучше безопасность, чем последующие сожаления о неправильном выборе. Икки не годился для неё, и сенсей просто сделал ей одолжение, прогнав парнишку — быстро и навсегда — чем если бы она делала это сама, если бы Какаши пустил всё на самотёк. Одним глазом он всегда следил за Сакурой (что было трудно, так как этот глаз у него был на всё одновременно). Казалось, Харуно весело проводит время. Она о чём-то оживлённо болтала с Наруто, а потом схватила Ино за руку, и обе девушки начали смеяться и кружиться в такт музыке. Действительно — девушки странные существа. Он не мог понять, были ли эти двое лучшими друзьями, или они ненавидели друг друга. «Мальчишки делают из проблем меньше фарша», — подумал он, бросив взгляд в другой конец зала, где Наруто и Саске яростно спорили из-за очередной мелкой несуществующей херни. Через некоторое время до мужчины дошло, что не он один наблюдает за Сакурой. Группа парней, сидевших у стены, кровожадно наблюдали, как две девочки кружат друг друга и хихикают. Несколько других мужчин смотрели на них более сдержанно, а некоторые из них в это время держали под руку своих жён. Несомненно, кого-то очаровала Ино, но, по его мнению, именно Сакура с её блестящими волосами и потрясающим платьем, привлекала внимание. Красный — цвет любви, страсти и желания, и то, что предлагало её платье, её движения, её задыхающийся смех обещали. Тем временем Сакура, решив перевести дыхание, отправилась перекусить, и, естественно, как только добыча отделилась от стада, хищники двинулись в её сторону. Какаши с нарастающим напряжением наблюдал, как один мужчина подошёл к ней, когда она запихивала в рот пельмень с фасолью. Хатаке хотелось знать, о чём у них завяжется разговор. Мужчина рядом с его ученицей выглядел учтивым и уверенным, приятным и ухоженным, но Сакура вдруг покачала головой и повернулась обратно к буфету. Хищнику, метафорически выражаясь, дали пощечину, и он отступил. Но не успел один благополучно слиться, как появился другой, чтобы тоже попытать счастья. Этот, казалось, был более подходящим ей по возрасту, хоть и был менее уверенным в себе. Вместо того, чтобы пригласить Сакуру на танец, как это сделал его предшественник, он попытался сначала умаслить её. Его провал произошёл в лице светловолосого идиота Узумаки, который набросился на Сакуру и утащил её прочь. Несчастный добытчик был брошен у буфета, и, казалось, «жертва» о нём ни секунды не думала. И она раньше убивала своё время с таким придурком, как Икки? Ей явно нужно было раньше разобраться со своими приоритетами. — Где ты, Какаши-сан? Он моргнул и повернул голову, рядом с ним, прислонившись к стене, стояла Кимура Йоши. — Я тут. — Ты уверен? Кажется ты за миллион миль отсюда, — она посмотрела туда, где только что был его взгляд. — Ты следил за той девушкой. В его груди поселилось напряжение. — Она ведь твоя ученица, не так ли? — спросила Йоши. — Да… Йоши наклонила голову и присмотрелась. — Она симпатичная. Очень красивое платье. — Наверное. Она знала или, по крайней мере, что-то подозревала. Но он был уверен, что свои мысли она оставит при себе. В конце концов кто она такая, чтобы судить его за то, что он наблюдает за своей ученицей, тогда как сама она прыгала по постелям большей части элиты Конохи? Йоши не была сплетницей. Она не могла себе позволить быть ею. Поэтому, что бы она ни думала, или подозревала, она просто пожала плечами и наклонилась к нему. — Мой муж уехал сегодня в командировку на выходные. Я свободна вечером. — Свободна? — пробормотал он, словно не понимая, на что она намекает. — Свободна, чтобы трахнуть тебя, конечно же, — ухмыльнулась она. — Ага, — кивнул он. — Ну конечно. Глупый я. — Я буду ждать тебя дома. Не торопись. В нашем распоряжении будет вся ночь. Теперь было к чему стремиться. Он усмехнулся про себя, когда Йоши неторопливо пошла прочь, слегка покачивая бёдрами. Эта женщина была горяча, как ад, но особенной её это не делало. И всё же, возможно, он позволит себе встречу с ней ещё раз. Какаши позволил своему взгляду снова вернуться к Сакуре. Кажется Ино сейчас знакомила её с тремя мужчинами, а Харуно застенчиво улыбалась и заправляла волосы за ухо, как добрая скромная маленькая женщина, которой она притворялась. Он узнал этих мужчин. В прошлом он работал с двумя из них, а третий был другом Ируки. Они казались хорошими парнями. Сакура видала и похуже. Видишь? Ино всё уладила. Тебе больше не нужно беспокоиться о ней. Он убедил себя, что ему больше не нужно присматривать за ней, и позволил Генме утащить себя в толпу, чтобы развлечься и пообщаться. В перерывах между перекусами послушал, как Куренай оплакивает испытания и трудности одинокого родителя. В какой-то момент он попытался успокоить её, смутно упомянув, что сам воспитывался одним родителем, и что у него всё получилось, но Куренай это не успокоило, более того, она стала выглядеть ещё более обеспокоенной. Какаши снова взглянул на Сакуру, просто чтобы ещё раз убедиться, что ему больше не нужно наблюдать за ней, и заметил, что она разговаривает с одним из трёх мужчин, с которыми её познакомила Ино. Он слегка нахмурился, заметив, что мужчина (кажется тот, что из АНБУ) угощает её выпивкой. Но Какаши сказал себе не волноваться. Немного алкоголя на вечеринке не повредит. С наступлением вечера беспокойство дало о себе знать. Каждый раз, когда его взгляд невольно оказывался на Сакуре — что, по общему признанию, случалось чаще, чем должно было — она всё более нетвёрдо стояла на ногах и всё больше льнула к парню. Она смеялась над его шутками, ладонью упиралась в его грудь, и, насколько мог позволить себе услышать Хатаке, парень хвалил её платье так часто, как только мог. Платье, которое купил ей Какаши. АНБУшник даже восхищённо дёрнул за тонкую верхнюю юбку, отчего Харуно хихикнула, а Какаши прищурился. Понятным стало то, что он не хочет, чтобы Сакура уходила с этим человеком. Не теперь, когда она столько выпила. Время обломать кому-то кайф*. А это он делал ужасно хорошо.***
Парень, к которому она так прилипла, был из АНБУ. С того момента, как Ино объявила о своём намерении свести её с кем-то, Сакура была полна решимости не влюбиться ни в одного из тех, кого её подруга ей подсунет. Но у этого была приятная улыбка и прекрасные руки, и всякий раз, когда она хотела снова наполнить свой бокал, он был только рад услужить. Снова горький привкус напитка. Он расслабил её и растянул губы в улыбке. Сакура отчаянно нуждалась в ком-то, кто мог бы отвлечь её от мыслей об Икки и Какаши, и чем больше она пила, тем больше позволяла себе тешиться мыслями о том, чтобы использовать этого парня из АНБУ. Он казался милым. Ино уже одобрила его, а Ино никогда не ошибается, если дело касается мужчин. Интересно, если Сакура пригласит его домой, сможет ли он стать ей лучшей компанией, чем Икки? Будет ли с ним так хорошо, как с Какаши? Наверное, нет. Возможно, на свете нет лучше человека, чем Какаши. Хотя, возможно, это за неё говорит её ограниченный опыт, дающий ей искаженную перспективу. В любом случае, если она решилась пригласить этого парня, ей нужно немного больше мужества. Чем больше Харуно пила, тем смелее и увереннее себя чувствовала. И только когда зал начал вращаться, она подумала, что немного перестаралась. — Хочешь ещё выпить? — спросил её кавалер. — Конечно… Он отвернулся, чтобы налить ей ещё, и комната внезапно накренилась влево. Она даже не осознавала, что падает, пока сильная, уверенная рука не подхватила её сзади и не вернула в вертикальное положение. — Опачки, — услышала она ласковое бормотание своего спасителя. — Чувствуешь лёгкое головокружение? — Сенсей? — она моргнула, подняв на него взгляд и удивилась. — Почему ваши головы не перестают двигаться?.. Он не убирал руку, продолжая поддерживать её на ногах. Какаши бросил взгляд на спутника Харуно. — Сколько она уже выпила? — Я… Я не знаю… Три стакана? — Три стакана чего? — Неразбавленный клюквенный сок. — Чёрт, серьезно? — Мне так плохо, — пробормотала Сакура, схватившись за живот. Её кавалер — все три его проекции — выглядели обеспокоенно. — Я могу отвести её домой, если хотите. — В этом нет необходимости, — тон Какаши был сдержанно холодным. — Я заберу её. Скажи «пока-пока», Сакура. — Пока-пока… — Сакура слабо махнула рукой своему другу и позволила мягко вывести себя к двери. Она не чувствовала ничего, кроме облегчения от мысли, что возвращается домой. Когда они вышли в прохладу ночи, Какаши позволил ей идти без посторонней помощи, хотя его рука зависла вблизи от её локтя. Каждый раз, когда она спотыкалась, он терпеливо подхватывал её, не говоря ни слова. Сакура глубоко вдохнула, пытаясь подавить тошноту. — Спасибо, — с хрипотцой сказала она. — Я думаю, меня стошнило бы на него, если бы я осталась ещё. — Теперь придётся довольствоваться тем, что тебя стошнит на меня, — пошутил он. — А ты уверена, что пила только клюквенный сок? — Я думала, что это клюквенный сок… Хотя на вкус это было интересно. — Тебе должно быть стыдно, — пробормотал Какаши, снова поймав её, когда она в пятый раз споткнулась о воздух. — Кажется, он хороший парень. — Первый парень, — Сакура икнула, — который проявляет ко мне хоть какой-то интерес, и при этом он не свинья или неряха. И то, делает он это потому, что так велела ему Ино. Я что, плохо одета? Всё, что я когда-либо по-настоящему привлекала — это мусор. И только однажды, когда я надела что-то, что выбрал мне кто-то другой, хороший парень хочет поговорить со мной. Ха. Может быть я — мусор? Это объясняло бы то, что я привлекаю мусор, чтобы исполнить мою биологическую цель иметь маленьких мусорных детей. Мои родители мусор, так что я полагаю это следует… — Сакура, заткнись. Сакура заткнулась. Алкоголь всегда склонял её к выговариванию того, что она держала близко к сердцу. Она знала, что если была бы трезвой, то не осмелилась бы такое говорить. — Сколько парней у тебя было, Сакура? Вот черт. Он использует её! Знает, что сейчас ей тяжело держать язык за зубами и использует эту возможность в своих интересах. Но чёрт возьми, утром она и не вспомнит об этом откровенном разговоре, так почему бы и нет? — Четыре, — пробормотала она. — Четыре ублюдка. — Они все были ублюдками? — Да. Все, — она кивнула. — Икки был ублюдком. Он никогда не делал для меня ничего хорошего. Я стирала ему бельё, готовила еду, когда мы были не вместе, потому что он никогда не брал меня никуда с собой. Какаши молчал. — А до него был Такео. Я встречалась с ним неделю, и поначалу он казался милым, но потом, после того, как я переспала с ним, всё, что я слышала это: «Сучка, сделай мне бутерброд», или «заткнись, сучка», или «что ты знаешь, ты же баба». Он думал, раз у него большой член, значит каждая девушка должна бросаться ему под ноги. Но он, чёрт побери, даже не знал, как им пользоваться. Он думал, что неправильно, это только тогда, когда девушка плачет. — Что произошло потом? — напряжённо спросил Какаши. — Когда он в очередной раз назвал меня сучкой, я дала ему пощечину, он потерял два зуба и был вышвырнут за дверь, это было последнее, что я от него слышала. — Надо было оторвать ему член. — Я думала об этом, — с усталостью призналась Харуно, прислонившись к плечу Какаши и взяв его под руку. Это было лучше, чем спотыкаться в одиночестве. — До него был Тетсуя. Я не… Я почти ничего не помню о нём. Он был скучным. Мне стало ненавистно находиться рядом с ним, поэтому я бросила его через несколько недель. Вот что со мной не так? Какаши издал неопределенный звук. — Похоже это его проблема, а не твоя. — Моим первым был Шун. Он был очень напористым и мне нравилось это, потому что смелости взять инициативу на себя у меня не было. Мы встречались месяца три, и он всегда был милым и веселым. Он нравился мне. Но потом всё пошло наперекосяк. — Что случилось? — Я отдала ему свою девственность. — А. — Я ожидала, что это будет отстойно, и это действительно так и было. Я имею в виду полная жуть, это было неловко и больно само по себе, а потом он такой выдает «упс, не та дырка». — Сакура, он не мог… — Какаши выглядел ошарашенным. — Он сделал это, — горько подтвердила она. — Или пытался, но я с такой силой столкнула его с постели, что он пролетел полкомнаты. А потом я просто свернулась калачиком и не могла перестать плакать. После этого мы больше не разговаривали. — Понятно, — пробормотал Какаши нарочито спокойно и легко. — Напомни, как его звали? — Тьфу… Я не знаю. Спросите меня утром, и я даже дам вам его последний известный адрес. Какаши вздохнул и высвободил её руку из своей, чтобы приобнять за плечо. — Ты права. У тебя отвратительный вкус на мужчин. — Не я их выбираю, а они меня, — проворчала она. — Хорошие парни просто не тянутся к таким девушкам, как я. Всегда так было. — Это неправда, — небрежно ответил сенсей. — Правда. Вот вы — хороший мужчина, вы знаете, что делаете. Вы бы когда-нибудь влюбились в кого-то вроде меня? Конечно, это был тяжелый вопрос, но Сакура не могла не задать его, чтобы узнать, как он на него ответит. Харуно взглянула на учителя и увидела, что он напряжённо смотрит на тёмную тропинку, словно что-то очень тщательно обдумывает. — Если бы я встретил тебя сегодня в первый раз, то, наверное, был бы заинтригован. Сначала твоими волосами. Потом глазами и улыбкой. И твоим смехом скрепил бы сделку. Её смех? Ино как-то сказала, что её смех похож на блеянье задыхающегося козла. Видимо, он соврал по доброте душевной. — Я бы, наверное, загнал тебя в угол и держал рядом с собой до конца вечера, — сказал он. — А потом проводил бы тебя домой. И если бы ты пригласила меня на кофе, я бы согласился. А затем, если бы ты позволила, я бы занимался с тобой любовью всю ночь. Он сделал это снова. Заставил жар скручиваться в её животе и приливать кровь к щекам, говоря вещи, которые мужчина в его положении вообще не должен говорить. Но ведь она знала, что он ответит что-то подобное, не так ли? И именно поэтому спросила его. Девушка более порядочная упрекнула бы его за такие слова, но Сакура больше не могла обманывать себя. Ей нравилось, как он дразнил её и играл с ней и, ничего не говоря, она давала ему это понять. В это время ночи улица была пуста, поэтому она чувствовала себя в безопасности, положив голову ему на плечо и наслаждаясь его близостью, под предлогом того, что была слишком пьяна. Когда он вот так обнимал её, она могла представить себе, что он говорил правду. Что они впервые встретились на вечеринке, и он ведет её домой с намерением заняться с ней любовью, и причина, по которой он держит её, заключается в том, что они любовники, а не в том, что она упадет лицом вниз через три шага, если он не будет её придерживать. Когда они подошли к двери её квартиры, она чуть не открыла рот, намереваясь спросить, любит ли он кофе. К счастью он заговорил раньше, чем она выставила себя полной дурой. — Как ты себя чувствуешь? — спросил он. — Мне плохо, — честно призналась она. — Тошнит, и голова кружится. Было трудно различить беспокойство на лице или в голове Какаши, даже когда она была трезвой, но сейчас она слышала и чувствовала его неравнодушие. — Ты сможешь справиться сама? — Возможно, — ответила Харуно, стараясь не выдать разочарования, от того, что он оставляет её здесь одну. Никакого ему кофе. — Или ты хочешь, чтобы я зашёл? Сакура сделала вид, что на мгновение задумалась. — Окей, — выдавила она. Как оказалось, хорошо, что он остался. Пока она поднималась в свою квартиру по ступенькам на второй этаж, он дважды ловил её за руку, чтобы она не упала и не сломала свою дурацкую шею. Или нос. В зависимости от того, что хуже. Она каждый раз смущённо благодарила его, стыдясь того, что он стал свидетелем этого позорного вечера. Он научил её ходить по стенам, но теперь она не могла даже подняться по лестнице. Наверняка это его разочаровало. Всё стало ещё хуже, когда они проходили мимо соседской двери. Миссис Годо снова готовила, и от невыносимого запаха специй у Сакуры скрутило живот. — Что случилось? Ты побледнела, — заметил Какаши. — Меня сейчас стошнит, — предупредила розоволосая. Она уже чувствовала, как пересыхает во рту и сжимается горло. — Сейчас. Ох. Теперь он быстро вёл её к двери. Сакура была уверена, что запирала её, когда уходила, но Какаши каким-то чудом открыл её. Очевидно, замки ничего не значили для элиты джоунинов. Он провёл её в ванную, и она упала на колени перед унитазом как раз вовремя, чтобы снова освежить в памяти прелести праздничного фуршета. Какаши присел рядом с ней на корточки, одной рукой убирая волосы с её лица, а другой поглаживая по спине, будто помощь блюющим девочкам была для него обычным делом. Ей не хотелось, чтобы он видел её в таком состоянии, или слышал, как она тяжело дышит, но в то же время была благодарна ему. Она была благодарна ему за то, что он был рядом, чтобы гладить её спину, и не дрогнув бормотать какую-то ободряющую чепуху. Те несколько раз, когда Сакура болела в детстве, её мать ни разу не смогла вынести даже просто присутствия в одной комнате с дочерью, когда ту тошнило. Когда тошнота наконец утихла, Сакура прильнула вспотевшим лбом к ладони, упирающейся в ободок унитаза. — Тебе лучше? — спросил он. Удалось хотя бы кивнуть. — Принесу тебе воды. — Спасибо. Хатаке осторожно провёл её в спальню и, оставив на кровати, исчез. Казалось, не успела она упасть лицом вниз, как он вернулся и уговорил её снова принять сидячее положение, чтобы сделать глоток воды. — Тебе нужно восполнять запасы жидкости в организме. — Я знаю, — буркнула Харуно. — Я медик. — И тебе придется снять это платье. — М? — растерянно моргнула девушка. — Почему? — Если только ты не собираешься спать в нём, чего я бы тебе не советовал. Оно помнётся. Сакура посмотрела на своё платье, и ей стало жаль его. Носить его было очень приятно, и портить совсем не хотелось. — Я не буду смотреть, — пообещал Какаши. Сакура посмотрела ему в затылок. — Я бы не возражала… Если бы вы смотрели, — прошептала она. Она скорее почувствовала, чем увидела, как он колебался, а затем издал тихий смешок и снова повернулся к ней. — Руки вверх, — приказал он, и она подчинилась. Осторожным рывком он стянул с неё платье и положил его на кровать рядом с ней. Сакура внимательно следила за его глазом, ожидая, будет ли он её разглядывать. Никогда раньше она не была настолько откровенна с Какаши и молилась, чтобы на ней было надето что-то сексуальное — что именно она надела под платье, Сакура не помнила. Конечно же на ней был старый, слегка порванный бюстгальтер, потому что он единственный подходил к вырезу платья и делал её грудь больше, чем она была на самом деле. И пара чёрных трусиков с белыми узорами, которые она выбрала для комфорта, а не для красоты. Ино заплакала бы, увидев, какое бельё выбрала Сакура, такое соответствие бюстгальтера и трусиков было абсолютно несправедливым по отношению к платью. Но взгляд Какаши застыл. И совершенно сознательно. То, как он смотрел на неё, заставляло её чувствовать себя так, будто на ней дизайнерская комбинация высшего класса. Или вообще ничего. Он снова перевёл взгляд на её лицо. — Где ты держишь ночную одежду? — Я ведь говорила… Я ничего не надеваю в постель. — Никаких старых рубашек или чего-то в этом роде? Она покачала головой. Какаши вздохнул и начал расстегивать молнию на жилете. Сакура с интересом наблюдала, как он сбросил его на пол, а затем начал стягивать рубашку. — Руки вверх, — ещё раз приказал он и надел ей через голову свою черную рубашку. Ей показалось, что она стала карликом. Рукава были длинные и она была уверена, что если встанет, они повиснут в районе бёдер. Но ткань была пропитана теплом и запахом Какаши, и Сакура обхватила себя руками, чтобы насладиться ощущениями. — Спасибо, — повторила она. — Отдашь утром, — предупредил он, теперь одетый только в нейлоновый жилет без рукавов, который, казалось, был частью его маски. — С тобой всё будет в порядке, если я уйду? Сакура посмотрела на него широко распахнутым взглядом. — Вы не можете остаться ещё ненадолго, на случай, если мне снова станет плохо? — спросила она. — Или вам нужно быть где-то ещё? — Мне — нет, — он пожал плечами. Сакура устроилась под одеялом, а Какаши подтащил стул к её кровати, чтобы сесть. — Я вас нагрузила, да? — обеспокоенно спросила она. Какаши улыбнулся ей в полутьме комнаты. — Не беспокойся об этом, Сакура, — сказал он, доставая из кармана знакомую книгу. — Лучше побеспокойся о жутком похмелье, которое ждёт тебя завтра. Точно… Она зарылась головой в подушку, подтянула рукав к носу, и закрыла глаза. Рядом с Какаши Сакура чувствовала себя в безопасности, вспоминая о его присутствии каждый раз, когда слышала тихий шелест переворачиваемой страницы. Харуно была сильно истощена и вскоре начала засыпать, но мысли всё ещё прыгали в голове, как мячики для пинг-понга. Одна мысль, в частности, заставила её проснуться. — Какаши-сенсей, ты так и не сказал, понравилось ли тебе платье, — сонно пробормотала она. Прошло мгновение прежде, чем он ответил. — Мне кажется, что ты очень красивая. Удовлетворённо улыбаясь, она снова расслабилась и позволила сну проглотить себя. Какаши смотрел на покрытую розовым покрывалом голову своей протеже, пока она погружалась в глубокий сон. Да, он действительно считал её красивой. Но платье не имело к этому никакого отношения. Светящийся цифровой будильник на подоконнике Сакуры дал ему понять, что время идёт к полуночи. В этот момент Кимура Йоши, вероятно, уже ждала его голой в постели, а он здесь бдительно следил за пьяной восемнадцатилетней девушкой. Какаши ни капли не сомневался в том, где ему хочется находиться сейчас: прямо здесь, рядом со спящей Сакурой. И с ящиком с её нижним бельём. Жизнь всё-таки хороша.