kiss me or shut up!

      Красноволосый возвращается к своим обязанностям и заканчивает с горем пополам только к приближению вечера, около четырех дня, напевая все выученные им песни вместе со шваброй. Кажется, охранник в это время успел сойти с ума. Не то чтобы у Киришимы плохо получается, нет, весьма сносно, но херня в том, что он вообще не старался, и голос скакал как шлюха по хуям из-за усталости и движений. Только покинув школу, он вновь вспоминает о случившемся и срочно созывает Мстителей, дабы поделиться этой хуйней. Он, конечно, сам говорил о том, что лучше никому об этом не говорить, но своих друзей Эйджиро знал наверняка. И хоть они были абсолютными придурками, подобное никому рассказывать бы не стали, даже Ашидо.       Эйджиро после рассказа получает очень дохуя комплиментов в стиле «далбаеб блять, хули ты там забыл», а сверху еще «как ты вообще выжил, втянув туда Кацуки?», Киришима может наблюдать за тем, как теперь его друзья пребывали в ахуе от фотографий. Было принято решение пока никуда не трезвонить. Да, на них могут возникнуть подозрения, ибо они были единственными в школе, не считая охранника, а дверь в кабинет директора оказалась открыта дважды, но все же. Эйджиро даже паническую атаку словил, когда Серо в красках рассказал, что с ним могут за это сделать, за что потом получил по голове от остальных. Киришима слишком впечатлительный мальчик. Его кое-как смогли привести в чувство, сказав, что во всяком случае всегда можно вызвать полицию — предупрежден, значит вооружен. Сейчас же это делать довольно бессмысленно, да и к тому же палевно, ибо подводных камней может быть куда больше, чем кажется на первый взгляд; директор тоже не казался особо подозрительным до сего момента, а потому может скрывать куда более страшные вещи.       Выходные идут обычным чередом, так же, как и все его предыдущие дни отдыха. Он, забыв об ужасе, который увидел в кабинете директора, тусит со сквадом: они ходят гулять, играют в приставку, с Каминари он ищет себе приключений на задницу, поэтому они ошиваются возле дома их нелюдимого соседа, взрослого дядьки, у которого похоже давно секса не было, поэтому тот такой злой... ну, или может у него пмс, хотя скорее всего просто Денки с Эйджиро долбаебы.       В понедельник он появляется отдохнувший, переполненный позитивом и с улыбкой до ушей. Но как только в поле зрения появляется белобрысая макушка, то и появляется жгучее желание поговорить с Бакуго, природу которого он объяснить не мог, словно после случившегося он пропитался к нему какой-то непонятной энергией, которая подмывала его пойти и срочно заговорить. – Бакуго! – Киришима дышит так, словно пробежал кросс, догоняя блондина, идущего по коридору. Он останавливается в опасной близи — на расстоянии вытянутой руки, что опасно для такого, как Бакуго, и упирается ладонями в колени, пытаясь отдышаться. Странно, вроде 5 километров спокойно бегает, а тут двадцать метров и устал. Спустя пару секунд он выпрямляется, втягивая воздух и улыбаясь, — Привет. Как ты? Ничего не произошло после субботы? — отчасти он волновался и о моральном состоянии Кацуки, и о ситуации в целом, вдруг на него как-то вышли, — Моя дерьмоголовая башка не снилась?       Кацуки хочется сигануть из окна лишь бы не слышать этот до боли знакомый голос. Он собирается его игнорировать, делает вид, что не замечает его, но все же ему приходится откликнуться, он понимал, что Киришима от него просто так не отвяжется. Парень поворачивается к нему, а взгляд у блондина был уставшим, уставшим от Киришимы. – Было все прекрасно, пока твоя рожа не появилась у меня в поле зрения, – Кацуки вжимает голову в плечи, ему хочется спрятаться подальше от этой назойливой морды. Он совершенно не представлял, как ему сделать так, чтобы тот исчез, желательно, вообще из его жизни. – Ты будешь мне сниться разве что в кошмарах. У тебя все? Отлично, отъебись. Киришима открывает рот, чтобы что-то сказать, но его прерывают самым наглым способом. Разворачивают и толкают, только Киришима удерживается на ногах и ждет какой-нибудь пинок, но вместо этого наступает целое ничего. — Баку, ты заболел? — с изумлением в голосе спрашивает красноволосый, разворачиваясь и вновь нагоняя блондина. Он как липучка, ни за что не отстанет, пока сам не захочет. Школьники ловили ахуй с происходящего — у Киришимы на лице ни намека на раздражение, Бакуго все еще не сломал ему нос. Когда он вообще дал добро ему сокращать собственное имя, — Или не выспался? У тебя голос уставший, — Эйджиро задумывается, отводя взгляд и что-то яростно обдумывая, а потом, осенившись, воодушевленно оборачивается обратно к парню, — Баба не дала?       Бакуго вздыхает и трет переносицу. Повышать голос ему не хотелось, этот рыжий пацан его добил всего лишь за несколько дней, пока он тут находился. Если честно, то и сам он не понимает, почему эта акулья рожа к нему вообще лепится. Если он хочет поговорить о том, что произошло в кабинете директор, то он точно не по адресу. — Да, я устал. Устал слушать тебя! Ты хоть когда-нибудь затыкаешься?! — парень останавливает, хватая Киришиму за воротник рубашки и тянет к себе. — Повторяю для слабоумных: Отъебись. Бакуго смакует это слово, произносит по слогам, может тогда до Эйджиро дойдет, что донимать человека — хуевое занятие, а в случае с Бакуго бесполезное. Киришиму отпускает, но тот не спешит злиться. У него такой вид, будто он и не слышал ничего из того, что только что сказал блондин. — У тебя пмс что л.. — договорить в очередной раз не дают, на этот раз из-за двери, и Эйджиро тяжко вздыхает. Да, тяжело ему будет. У Кацуки не было никаких знаний о взаимодействии с людьми, такого мизантропа еще поискать надо было. И че ему только так загорелось обогнуть эту неприступную крепость, неужто альтруист взыграл? Парень утыкается в дверь лбом и хмуро смотрит в пол. Нет, это не дело. Так он с ним точно на контакт не выйдет. Нужно измучить его прелюдиями, чтобы тот сдался, придя в итоге с резонными «Да хули тебе от меня нужно?» и тогда уже вылить на него все накопившееся. Странно, что в сторону Бакуго можно хотеть вылить что-то учтивое. Киришима и сам такому поражался, ибо он сам до недавнего времени был не прочь лишний раз вправить тому мозги. По заднице приходится шлепок, и Эйджиро всерьез успевает задуматься о том, какой многострадальной стала его пятая точка. — Ты хули тут застрял, молишься? — с усмешкой спрашивает Ашидо, — Снова к тесту не подготовился? — Он сегодня?! — моментально оживился Киришима, побледнев на глазах. Девушка фыркнула, после несдержанно рассмеявшись. — Иди уже, я тебя стебу, — розоволосая толкает в спину ворчащего парня, пропихивая их обоих в кабинет, — Че случилось-то? — Пытаюсь укротить зверя. — Бакуго? — тут же спрашивает Мина и Киришима даже не удивлен тому, что она сразу догадалась. — Ага. Его самого, — он косится на блондина, заходя в класс и садится за свою парту — предпоследнюю в среднем ряду. Ашидо сидит впереди. — Нахера? — с нескрываемым удивлением спрашивает та. — Ну надо... — красноволосый ворчит и утыкается в сложенные на столе руки. История. Как же он ее не любит.       Звучит самый ужасный звук, который слышат все, кто находится в этом ужасном здании, которое одним своим видом вселяет какую-то неприязнь и отвращение. Бакуго не знает, как у других, но ему точно не нравилось сидеть за партой и слушать бубнеж учителя. Мужчина лет тридцати входит в класс, ученики с ним здороваются, и начинается самая ужасная часть — мозгоебство ебаной историей. Бакуго витает в облаках, иногда что-то читает в тетради и делает вид, что работает, а не просто так просиживает штаны. Парень с девчонкой, сидевшие на последней парте среднего ряда что-то оживленно обсуждают, и им делают замечание. Если уж и болтать, то только на переменах, для чего они тогда вообще нужны? А для чего тогда нужны нудные уроки, где тебе дают информацию, которая может быть и не пригодится тебе в жизни вовсе? Было бы лучше, если бы ученики были в праве выбирать предметы, которые им нужны для сдачи экзаменов и поступления в университет. Вот это было бы реально годно. Кацуки возвращает взгляд на доску, за окном не было ничего интересного, только изредка появлялись какие-то машины, и все они ехали мимо. Бубнеж, ходивший по классу, раздражал вдвойне, учитель же его просто не замечал: он был слишком увлечен своей любимой, обожаемой и неповторимо скучной историей. Тот всегда рассказывал о каком-то историческом моменте с огнем в глазах. Похоже, что жизнь историка скучна настолько, что он ищет утешение в еще более скучном — истории.       Бакуго уже не знал чем себя занять: окно и доска, где были разные даты и сегодняшнее число, быстро надоедают, и он оглядывает класс, и взгляд цепляется за такой же взгляд, направленный на него со стороны другого ученика. И... такой заинтересованный?       Сначала Киришима даже слушал учителя, так, отдаленно. Это было самое занимательное из возможных времяпровождений, потому что в телефоне не посидеть: учитель вычислял учеников в момент и, конечно, сразу к директору. К которому сейчас ну вообще не хотелось по понятным причинам. Когда тетрадь была изрисована всевозможной ерундой, красноволосый снова задумался о том, что произошло на днях. Подростковый максимализм позывал к действиям, хотелось азарта и преступлений, а рациональная часть мозга давала тому подзатыльник и сверлила гранит науки, в надежде его отвлечь. Киришима не был уверен, что если сдать директора, то все будет так эпично, как он представляет у себя в голове, но тем не менее. Это ж ачивка, мать его. Именно из-за таких мыслей взгляд медленно переместился с тетради на второй предмет всей это шняги — Бакуго. Мысли о Шерлоке Холмсе на минималках перекрыли те, в которых красноволосый пытался понять, как осадить эту неприступную крепость. У него не было опыта в общении с подобными личностями, а от того интерес удваивался. А потому он не сразу осознает, что в раздумьях начинает пялиться, по-прежнему лежа на сложенных на парте руках. И выводит его из раздумий даже не Бакуго, который все-таки его заметил, а, разумеется, учитель. – Киришима Эйджиро, переведите взгляд на меня, пожалуйста, мечтать о Бакуго не обязательно на уроке истории,– хмыкает учитель, поправляя очки на носу.       Киришима слегка вздрагивает и выпрямляется под тихий смешок класса. Кончики щек едва щиплет легкий румянец, потому что до него только сейчас дошло, что он в открытую рассматривал Кацуки. — Вот это у вас гей-радар, учитель, — сдавленно, поборов смех, произносит Каминари, сидящий справа от Эйджиро, и последний давится от его наглости, выписывая подзатыльник. — Слушай ты- — Успокойтесь и вернитесь к занятию, пока я вас обоих из класса не выгнал, — учитель договорить не дает, поэтому Киришима с обидой вдыхает, насупившись утыкаясь в тетрадь до самого конца урока. Пиздец. Теперь подъебов не оберешься. Следующий урок, кажется, в этом же классе? Вот черт.       Бакуго думает, какой же Киришима идиот, и лучше бы он смотрел на доску, а не пялился на него, будто он произведение искусства. Парень недовольно цокает, подпирая голову рукой, как будто она сейчас отвалится.       Киришиме хотелось провалится под парту и, желательно, как можно скорее. Провалиться сквозь парту не получается хотя бы потому, что стоит прозвенеть звонку, Ашидо тут же падает на него, причем в прямом смысле слова. Она валится поверх лежащего на столе парня и заискивающе улыбается. — Ну-у, признавайся, — говорит та, тыкая упорно прячущегося Киришиму в щеку. Слава богу хоть говорить начала, когда Кацуки уже ушел, — Ты что, запал на него? Да у нас тут лав-хейт, Ками. — Не хочу знать, — фыркает блондин из вредности. — Да нет же, блин, отстань, — ворчит красноволосый, пытаясь спихнуть с себя девушку, но та сдаваться не собирается, — Я просто хотел помириться. — Помириться? — скептически интересуется Денки, отрываясь от телефона. Мина недвусмысленными движениями кулака у щеки показывает тому, как можно помириться , за что тут же получает по башке, — Оу... — Блять, нет! — Эйджиро непроизвольно краснеет, выгоняя смеющуюся Ашидо за ее парту, — Он не в моем вкусе. — Ага, то есть тупое лицо Каминари вполне в твоем? — Слышь.       Киришима ерзает на месте, кусая себя за основание большого пальца, и пытается сосредоточиться. Он вроде хочет пойти следом за Бакуго, который только что вышел из кабинета, и доебаться снова, но был велик шанс вывести эту бочку с порохом из себя полностью. Поэтому лучше пристать по окончанию дня. Они вроде даже в одну сторону идут.       Звонок звенит как-то быстро, хоть перемена и была большой, но Эйджиро даже не подрывается. Бакуго возвращается в класс за несколько секунд до прихода преподавателя, от него несет сигаретами, Киришима даже морщится, когда тот проходит мимо него. Рыжий чувствует, что желание завязать с Бакуго нормальный разговор становится каким-то маниакальным. Урок вновь начинается, и парень с трудом сдерживается, дабы снова не начать приставать к многострадальному блондину. Морально или же вполне физически.       Вы знали, что литература - это один из самых скучных предметов по мнению Кацуки? Вот теперь будете знать, он буквально был готов уснуть на парте, лишь бы не слушать бубнеж старухи, под взглядом которой весь класс притих. Даже гиперактивный Киришима сидел смирно. Но вообще-то у учительницы литературы Киришима часто получал пизды, поэтому приходилось сидеть максимально тихо и порядочно, что с его гиперактивностью было весьма сложно. Было трудно даже вновь приняться за чертежи поебени, что выдавала фантазия, на полях его тетради. А потому урок тянулся невыносимо медленно, назло растягивая каждую секунду в целую вечность.       В белобрысую колючую макушку врезался сверток бумаги, стоило учителю отвернуться к доске. «Я тебя доканаю»       Следом еще один. «Пойдем вместе после школы? Я ж все равно не отъебусь, легче просто поговорить, че ломаешься то как девственник»       Бакуго не хотел читать бумажки, присланные Киришимой, но все же разворачивает и хмурится, читая их. Сам он, блять, девственник. Пока учительница писала что-то на доске, он решил ответить этому идиоту.       Киришима озаряется светом семи прожекторов, когда видит, что Бакуго пишет в ответ, от чего Каминари что-то ворчит о надобности в солнечных очках. Парень нетерпеливо ерзает на месте, коряво выписывая предложения в тетради, и буквально вздрагивает, когда на стол прилетает бумажка. Мина это каким-то магическим образом палит и недвусмысленно ухмыляется, зараза. «Ебырь блять нашелся. Я с пидорами не общаюсь, уж прости»       Красноволосый читает ответ и неслышно вздыхает, берясь за ручку. Неисправим. «Ну раз ты не хочешь давать добро, то я сам доебусь. И что ты мне сделаешь, я за другим рядом»       Записка летит аккурат в тот момент, когда учительница проходит мимо него и Ашидо, словно Киришиме и без того острых ощущений не достает. От этого он бесится еще больше, переписываться по бумажкам это так тупо. Так еще и когда эта пожилая леди ходит между рядами, от одного ее вида можно наложить кучку кирпичей в штаны. «Слушай, блять, мне нахуй твоя радужная компания не сдалась, отъебись»       Закончив писать он ждет, пока учительница отвернется, прячет записку под тетрадь. Она смотрит на него глаз не сводя. Она отворачивается спустя какое-то время, и Кацуки кидает Эйджиро бумажку, попадая почти в глаз, ведь тот повернулся в его сторону в этот момент. Инстинктивно Киришима айкает, правда сверток ловит, и учительница, словно хищник, заслышавший добычу, сразу на него оборачивается. Это не ускользает от ее взгляда, поэтому она тут же направляется в его сторону. В голове Киришимы проносится мысль о том, что она знает почерк Бакуго и, если прочтет переписку, сразу поймет с кем Эйджиро болтал, поэтому не находит ничего лучше, чем запихнуть бумагу в рот. — Киришима, снова твои переписки? — раздраженно цедит женщина, подойдя к парню. Такое поведение далеко не в первый раз. — Нет? — чуть неразборчиво отвечает Эйджиро, съежившись. — Дай сюда.       Киришима сглатывает и отрицательно машет головой, зачем-то сильнее сцепляя челюсть, будто бы та полезла ее раскрывать. Вот блин. А он даже не успел прочесть, что написал Бакуго в ответ. — С кем ты в этот раз переписывался? — по ее глазам видно, что она вероятнее всего догадывается, и от этого даже жутко становится. Но красноволосый даже не смотрит в сторону Кацуки, ибо это тут же станет зеленым светом, — Говори имя. — Ну-у, вообфе-то, — с набитым ртом, Киришима отводит взгляд куда-то вниз, в другую от блондина сторону, — Мои личнофти устроили бунд, рефиф , фто они не любят литерафуру и поэтому пофлали вам фообфение, но я уфпел их остановить.       Эйджиро кажется, что его сейчас ебнут прямо здесь, потому что взгляд у учительницы такой, словно она примеряет на нем самые изощренные методы убийства прямо сейчас, в своих больных фантазиях. Ему так хуево не было даже в шкафу у директора, честное слово. Вместо слов, женщина красноречиво берет с парты парня дневник и возвращается к столу. Опять неуд. Киришима тяжко вздыхает и вытаскивает изо рта мокрую бумажку, морщась. Гадость какая. И почему он только в рот ее взял? — Рефлекс? — будто прочитав его мысли, язвит Каминари, подперев рукой щеку и снисходительно смотря на красноволосого. Эйджиро тут же хмурится и едва сдерживается, чтобы не кинуть в него бумагой. Вот зараза.