Блядское утро субботы начинается не с пения птиц под окном, даже не с завтрака в постель, а с ругани, которую было слышно, даже если ты закутаешься в одеяло и прижмешь к голове подушку. И, ей-богу, Бакуго сейчас готов убить тех, кто ему мешает отоспаться после бурного вечера пятницы. Опять мать отца ругает? Не, такое крайне редко бывает, живут душа в душу, хотя такие разные. Возможно, Мицуки материт телевизор? Может быть, тогда Кацуки эти догадки проверять даже не хочет.
Бакуго пару минут тычется носом в матрац, не имея никакого желания вставать, хотя чего уж там, открывать глаза. Но он все же открывает глаза и взгляд фокусируется спустя пару минут, а перед собой он видит очень привлекательный и завораживающий потолок; он оглядывается по сторонам, примечает грушу, красные шторы, которыми сейчас было зашторено окно и понимает, что сейчас не у себя дома. Шкафы заставлены комиксами, на стенах висят плакаты, кажется, с персонажем какой-то игры, но Бакуго не помнит из какой, или, может, не знает. В любом случае это не особо важно. Важно то, что он, блять, не у себя дома! А где он тогда? Хер его знает. Кацуки поднимается с кровати, принимая сидячее положение, ищет телефон в кармане, смотрит в черный экран пару минут и понимает, что сейчас у него на голове черти что, а потом он нажимает на кнопку включения и... ничего не происходит. Зажимает кнопку питания, но черный экран так и не загорелся. Значит телефон сел. Пизда ему. Не телефону, а Бакуго. А если уточнять от кого пизда... Мицуки стоит бояться как огня, когда она злится.
Бакуго приходит к выводу, что ему все-таки надо выйти из берлоги, в которой он хуй пойми как оказался. Ноги ватные, голова болит, а еще горло, с какого хуя — он не знал, но болит. Парень открывает дверь, видит перед собой охуенную стену, а потом заворачивает на правую сторону и замечает лестницу, ведущую на первый этаж. Бакуго слышит детские вопли, хлопающую дверь, и все-таки он спускается на первый этаж.
Парень замечает промелькнувший красный цвет, а еще носом чует вкусный запах, видит телевизор и сразу же узнает программу, которая сейчас там идет, лишь по голосу диктора — он всегда смотрел ее с своими стариками, когда был мелким. Он даже и не думал, что спустя столько лет ее будут показывать по телевизору.
Блондин выглядывает из-за угла, он видит открытый холодильник, ноги и... красные кроксы? Дверь холодильника закрывается, и теперь Бакуго видит своего одноклассника с молоком в руках, в шортах, конечно же, красных, блять, а еще на нем была белая футболка и волосы... они не торчали иглами, а были собраны в низкий хвостик. Одноклассник, имя которого Эйджиро, замечает Бакуго, осматривающего его.
— Вы только посмотрите, спящая красавица проснулась, — улыбается Киришима, и Бакуго ловит себя на мысли, что хочет въехать кулаком тому по ебалу, чтобы прекратил пускать тупые шуточки.
— Что ж ты меня не поцеловал, а, принц? — Бакуго язвит в ответ и наконец-то выходит из-за угла.
— Ну я как бы хотел.
— И чего ж не поцеловал? — в диалог Киришимы и Бакуго вмешивается третий человек, — Если ты у меня был принцем, все принцессы были бы твоими.
— Бабуль... — тянет Киришима, — Опять ты за свое.
Это была пожилая женщина, Бакуго бы описал ее милой старушкой... из сказки, точно.
— На-ка, возьми банку и поставь в холодильник, — на это Киришима вздыхает, ставит молоко на стол и берет банку в руки, чтобы потом поставить ее в холодильник, — Мальчик, тебя-то как зовут? — теперь бабушка обращалась уже к Бакуго, который наблюдал за Киришимой и вздрогнул от неожиданности.
— Бакуго.
— А имя?
— Кацуки.
— Как славно, — женщина складывает руки вместе, — Кушать будешь? Хотя, чего я спрашиваю? Конечно будешь. Садись за стол, я как раз приготовила вкуснятинку, скажешь потом, понравилось или нет.
Бакуго послушно садится за стол, а боль в голове отчетливо дает о себе знать, когда он решает повернуть голову в другую сторону, и Киришима это замечает.
— Пахмелдырда? — перед Кацуки появляется стакан с водой и таблетка от головной боли.
— Че? — блондин смотрит на Эйджиро с непониманием в глазах.
— Башка бадумраскалында? Кошке рот накакалым? Сердце тыдынтыдынтыдын?
— Что?
— Рофл не выкупаешь, Бакуго, вот что.
— Рофл? Это какой-то молодежный говор? — в второй раз неожиданно в разговор врывается бабулитаКиришимы.
— Да, это типа «прикол, смешно», — поясняет Эйджиро.
— А-а, поняла, — женщина улыбнулась.
Бакуго запивает таблетку водой, а уже потом принимается есть. Живот его давно еще урчал и просил еды, но Кацуки упорно его игнорировал и вообще думал, что сейчас он быстренько съебется домой, но отсюда даже уходить не хотелось. Бакуго просто хотел дальше видеть счастливого Киришиму, который говорил со своей бабушкой: он был просто сияющим, ангелом во плоти, Кацуки действительно мог бы любоваться им вечно, но вовремя себя поймал на мысли, что уж слишком открыто пялится, однако Эйджиро до сих по этого не заметил, зато его бабушка — да, заметила.
— Мари! А где у нас... а это что еще за засранец? — незнакомый мужской голос врывается слегка неожиданно, мужчина в очках смотрел прямо на Бакуго. Они словно играли в гляделки, — У нас заново процветает эра панков? — мужчина усмехается.
— Так вот от кого ты понабрался тупых шуток, — замечает Бакуго, вспоминая, как Эйджиро в первую встречу кричал ему «панки хой».
— Ой да брось, смешно же, — старик смеется, а Эйджиро улыбается.
Чуть позже вся семья усаживается за стол, Бакуго слушает бурные разговоры, в которых он мало принимает участие, отвечая односложно, будто он тайна какая-то. Эйджиро тоже был немногословен, когда его дедушка и бабушка спрашивали его по поводу Кацуки. Когда блондин собрался уходить, бабушка Киришимы сказала, чтобы он обязательно заглядывал к ним, Бакуго, конечно, ничего не обещает, но может быть, когда-нибудь, и точно не в ближайшее время.
— Хороший мальчик, — улыбается Мари, — тебе он нравится, Эйджиро?
Красноголовый не знает, что даже и ответить. Вроде да, а вроде нет. Ему сложно разобраться в том, что он чувствовал к Бакуго, бесповоротному кретину, от упоминания которого становится тепло на душе.
— Не знаю, бабуль.
Как только Бакуго возвращается домой, первое, что его ожидает — крик Мицуки. Блондин вздыхает, как мученик. Слушает, терпит, даже не срывается в ответ: он слишком устал, и желание отдохнуть у него сейчас зашкаливало.
Масару успокаивает свою жену, Кацуки слышит это краем уха. Он заходит в свою комнату, плюхается на кровать и снова проваливается в сон, забирающий его в теплые объятия без остатка.
Скоро заканчивается неделя пребывания дома и по новой начнется рутина, а еще самое страшное — экзамены. Хотя, здесь еще с какой стороны посмотреть. Не то, чтобы Бакуго не готовился к ним, но в последнее время парень основательно на них подзабил. Думает, что одна оценка погоды не сделает. И правильно думает.
*
Сидеть на уроках — скучно, тоскливо, и вообще,Бакуго это никогда не нравилось, а еще ему не нравился понедельник. Его ждет еще целая неделя с долбоебами-одноклассниками, приставучим Киришимой и его дружками, которые с какого-то хера начали себя называть «Бакусквадом», а еще пидорас Киришима добавил его в чат, где сидели и Мина, и Каминари, и Серо. Почему-то Бакуго даже не подумал о том, чтобы выйти из чата, а просто выключил уведомления и за воскресенье вообще ничего не написал, даже когда его отмечали там.
За один лишь урок Бакуго слишком часто ловит на себе взгляды Киришимы, он смотрел на него так, будто что-то знал, но Кацуки об этом и не догадывался. Даже когда Эйджиро одергивал учитель, последний будто летал в астрале и единственное, что делал — смотрел на Бакуго. Только на него, не отводя взгляд. Кацуки это откровенно заебывает, но не может же он сказать Киришиме это прям на уроке, чтобы он в конце концов перестал на него пялится, словно истукан.
Поговорить с Киришимой наедине ему не удастся до конца дня, потому что тот постоянно находится в чьей-то компании, у Бакуго ощущение, что акулья морда просто умрёт от недостатка досуга, если с кем-то не будет пиздеть о какой-то левой хуете. А иногда Бакуго вообще кажется, что он это специально, знает же, Бакуго к нему не подойдет на людях, слишком гордый.
Это какие-то тупые игры в догонялки, где вóдой был Бакуго, и последнему это не нравилось, сколько бы он не бегал за Киришимой — поймать его не получалось. Бакуго ставит себе цель выцепить Эйджиро, когда будет ланч-тайм, у него есть целый час, чтобы схватить Киришиму за жопу.
Стоило Киришиме пройти к раздаче и задуматься, какой сок сегодня взять, так Бакуго подошел к нему сзади и тыкнул в спину пластмассовым подносом. Киришима от неожиданности вздрогнул.
— Я жду тебя на втором ряду, столик около выхода, понял? — проговорил Бакуго приказным тоном.
— Бакуго?
— Еще раз. Я понятно тебе объяснил?
— Да, только сейчас... погоди, виноградный или апельсиновый сок? — Киришима оборачивается на Бакуго, но того уже и след простыл. Ему остается только вздохнуть, — Виноградный или апельсиновый...
— Возьми два, только смотри, не обоссысь потом, — голос донесся слева.
— А, — Киришиму вдруг осенило, — Действительно, че это я.
Парень поспешил к Бакуго, который ждал его за столиком, он садится напротив белобрысой бестии. У Эйджиро желание начинать диалог ноль, тем более он пожрать пришел.
— Че ты бегаешь от меня? — первым заговорил Бакуго, и в этот момент пицца чуть не решила упасть изо рта у Киришимы.
— Бакуго, что за глупости! Я не бегаю от тебя.
— Пиздишь.
— Нет! — возмутился Киришима, хотя он правда избегает его, неосознанно.
— Завали еблет.
В воздухе повисло молчание, становившееся более неловким с каждой секундой.
— Я что-то сделал в пятницу, поэтому ты от меня бегаешь?
Да, ебанаврот! Сделал, сделал классно, аж хочется повторить. Киришима хочет видеть, как Бакуго вбирает его член в рот, посасывает головку и с непристойным чмоком вытаскивает его из рта. У него сейчас встанет, ей-богу, и он побежит дрочить. Дрочить на Бакуго.
— Ладно, можешь не говорить. Я тебя понял.
Киришиму всегда бесило это «Я тебя понял», и не важно, кто это скажет, для него это словно точка в предложении, завершающая абсолютно все. Киришима вскрывает трубочку, тыкает ей в упаковку сока, вставляя ее и примыкает губами к трубочке, больше не смотря в глаза Бакуго, но и уходить он от него не собирался.
— Бакуго! — третий посторонний голос беспардонно вклинивается в разговор, определенно женский, и кажется, что Киришима даже знал, кому он принадлежал. Такой высокий, до боли в ушах противный. Бакуго не обращает на прибывшую девушку никакого желания, но, кажется, ей было абсолютно плевать. Она садится напротив него, вытесняя Киришиму, — Не игнорируй меня, сладкий. У меня к тебе дело есть.
— Меня не интересует, — отзывается Бакуго.
— Это только пока что, у меня есть кое-что очень интересное, встретимся после уроков, — та без умолку трындычит, и Киришима чувствует, как Бакуго хочет ее послать к хуям собачьим, — Меня зовут Лесли, — девушка улыбается и протягивает руку, но в ответ получает абсолютно незаинтересованный взгляд, — Ладно, пупсик, не хочешь - как хочешь, я все же жду, что ты придешь после уроков, буду ждать, — та поднимается с места, одергивая свою юбку вниз.
— Ебанутая, — заключает Бакуго, когда Лесли скрывается из виду, — Думает, что я попрусь ее ждать, слишком высокого о себе мнения.
— Знаешь, бро, я бы на твоем месте пошел, Лесли дочь завуча, лучше ей дорогу не переходить, она довела одну девочку до нервного срыва и ей пришлось перевестись в другую школу, — говорит Киришима, вспоминая события двухлетней давности.
— Срать с высокой колокольни я хотел на нее.
— Лесли красивая, пусть и со скверным характером, может тебе что-то перепадет.
— Че мне может перепасть от девки, у которой юбка едва пизду прикрывает?
— Ну... не знаю, там, может... — Киришима пытался что-то придумать, но безуспешно.
— Ну и все тогда.
*
Бакуго долго думает, стоит ли ему переться и ждать девушку, которая к нему подошла в столовой сегодня. Все-таки, он не может побороть свой интерес, Кацуки решает, что пойдет навстречу Лесли.
Он ждет ее после уроков, все расходятся уже по домам, Кацуки хотел уйти, когда прошло уже больше пяти минут ожидания, но рука, которая легла на его плечо, остановила.
— Ты все-таки пришел, я так рада, — Лесли улыбается.
— Выкладывай уже, — огрызается блондин.
— Бакуго, — улыбка девушки становится более ехидной, — Помнишь клуб, в которой ты ходил с тем пацаном в пятницу, кажется, его зовут Киришима Эйджиро, о, точно, он еще с тобой сегодня в столовой сидел!
— Да я знаю, с кем я, блять, ходил. Ближе к делу,и по существу.
Лесли чуть ли не носом тыкает Бакуго в телефон, показывая фотографию. Он и Киришима целуются, Кацуки как будто снова почувствовал у себя на губах его губы, такие охуенные и классные. Но какого хуя у нее есть это? Кацуки вспоминает, что ему говорил Киришима насчет этой девушки. Лучше дорогу ей не переходить.
— У меня для тебя есть сделка, если тебя вдруг интересует не потерять имидж и не прослыть геем среди учеников.
Блять — единственное, что вертится в голове у Бакуго.
— Ну и что ты хочешь от меня?
— Дело в том, что ты мне давно нравишься, так что либо мы начинаем встречаться, либо о твоем фетише на рыжих идиотов узнает вся школа.
Лесли знала, куда надавить, чтобы Бакуго согласился. Ему не хотелось, чтобы кто-то кроме него, Киришимы и теперь еще и этой девчонки знал об этом.
О том, как охуенно ему было, когда целовался с Эйджиро.
— Я согласен.
