«And we hang up the phone before I know it I'm crying over the conversation my fear took I'm thinking once I learn to soak up every moment I'll realise my life's already good» © Lauren Alaina — Getting Good
Лаванда перегнулась через стол в попытке придвинуть ближе коробку с пиццей, зацепила пивные банки и бокалы с сидром, и вся веселая инсталляция с грохотом рухнула на пол. Драко поморщился, аристократично отбросил лезущие в глаза волосы и безо всякого волшебства потянулся за салфетками: в пятничных вечеринках по случаю выходных было одно негласное правило: никакой магии на этот вечер. Что, впрочем, не мешало Гермионе закопаться в подшивку «Вестника Зельевара» за несколько прошлых десятилетий и уйти на балкон предаваться горьким мечтам. Лаванда покосилась на балконные двери, за которыми, несмотря на февраль, царили практически тропики, цвела орхидея и распевала дурным голосом ручная жаба, живущая там же, в террариуме, а всё благодаря Невиллу, которому Малфой как-то после попойки доверил свой балкон и не прогадал. — Надо поговорить, — уверенно заявила Лаванда, подкладывая в протянутую тарелку еще порцию пиццы. — И побыстрее, пока Герм не слышит, — согласился Драко, намазывая сверху приличный слой чесночного соуса. — А что? Так вкуснее, попробуй. — Твоя неожиданная страсть к маггловской кулинарии непобедима, я смотрю. — Да правда вкусно! Так что там с Герм? — Смотри, если она услышит, как ты ее называешь, она тебе голову откусит и не посмотрит, что вы друзья. — Главное, чтобы она вышла из своего кататонического ступора и поскорее, иначе мы ее скоро к профессору Снейпу в одну палату посадим, а она и не заметит, — скривился Драко. — Это да. — вздохнула Лаванда. — Никто не знает, что конкретно связывало ее с профессором, но я о многом догадываюсь. Наш седьмой год — это нечто сакральное, как священная корова в Индии, о нем говорить не принято. Это как я бы спросила тебя, что происходило на оргиях у Волдеморта. — Веселенькая тема под пиццу, конечно, но я бы тебе рассказал, Сливка, там ничего хорошего не было, но и ничего такого уж страшного, чтобы ты сразу стала моей пациенткой. Сначала обменивались информацией, потом, как правило, ужинали, потом пытали провинившихся, а потом отправлялись ловить магглов, это по официальной информации, по неофициальной же мы скрывались в каком-нибудь пабе и до самого утра пили и желали Лорду сдохнуть. — Так почему же… — Что, Лав? Почему не восстали? А почему Министерство продолжило жевать сопли тогда, когда надо было действовать? Почему этот Орден Жареной Курицы, о котором столько распинался Дамблдор, сидел сложа руки? И почему, скажи на милость, целая толпа взрослых и сильных магов ждала у моря погоды и надеялась на пацана, который сам в темноте не найдет собственную задницу без помощи рук и карты? Захмелев, Драко, как правило, начинал распаляться, вспоминал прошлое, глупо шутил, перемежая аристократические речи базарным выговором, смеялся над собственными шутками и засыпал на полу у дивана. Лаванда его не осуждала: каждый по-своему справлялся с пережитым. — Все так, Драко, но я сейчас о Гермионе, почему-то мне кажется, что тебе известно чуточку больше, чем мне. — Ты же знаешь крестного, из него в хорошее время было слова без потребности не вытянуть, но да, ты права, кое-что я замечал. Я знаю, что он разговаривал с Грейнджер с помощью портрета директора Блэка, давал ей какие-то указания, когда становилось совсем худо, передавал с эльфами еду. Они почти год по лесам шатались, вряд ли смогли бы протянуть долго на одних грибах. Потом, вроде бы, он снабжал ее какими-то зельями, когда Поттера, вроде бы, змеюка Лорда укусила. — Гермиона хотела учиться у профессора, — нерешительно протянула Лаванда. Драко кивнул. — Да, они работали над Волчьим Противоядием, над кровоостанавливающим, над Сном без сновидений, да и половина того, над чем она сейчас корпит, была начата еще крестным. Ты же знаешь, почему она перечитывает сейчас «Вестника». — Не знаю, Драко, мне кажется, она скучает, но не показывает виду. Она же упрямая и гордая. — Да, конечно, а потом наступает февраль, она приходит после смены к Снейпу и подолгу сидит перед ним и рассказывает какую-то чепуху, понятную лишь им двоим.***
Стоял промозглый метельный вечер февраля, когда, казалось, само небо вздумало захватить всех в свой бесконечный морозный плен. Не слишком-то приятная погода для прогулок по зимнему лесу, не говоря уже о том, чтобы жить там в палатке и уповать на согревающие чары. Гермиона изо всех сил старалась не пасть духом, придумывала какие-то позитивные аффирмации, подбадривая себя перед очередным походом за водой зимней полночью, когда даже звездам было холодно. Мальчишки малодушно бурчали, что видали они эту жизнь… И по самый нос закутывались в одеяло. Гермиона фыркала, отчитывала их за безобразное поведение и скрывалась в лесу. Отморозив пальцы в снегу и перекинув котелок, в котором должен был завариваться чай, Гермиона смахнула злые слезы и с размаху запустила котелком в ближайшее дерево: ей хотелось всё проклясть, схватить нехитрые пожитки и отправиться восвояси, и будь проклята эта Великая война, директор с его планами, Волдеморт с его сумасшествием и все остальные, кто подвернется под руку. Она скучала по родителям, по нормальной еде, по горячему душу, по приятному собеседнику, по своей жизни, в конце-концов, они были вчерашними детьми, ради каких целей они должны швырнуть на алтарь сомнительного добра свои жизни? Теряя голову от отчаяния, Гермиона покрепче сжала палочку и аппарировала прочь из леса. Портрет Финеаса Блэка уже сорок минут надрывался в кабинете директора, пытаясь дозваться до Снейпа, последний же и без подсказок почувствовал возмущение в охранных щитах и выбежал встречать незванного гостя, вернее, гостью: замершую, мокрую и доведенную до отчаяния Грейнджер. — Вы спятили, мисс Грейнджер? — у самых ворот Снейп накинулся на Гермиону, бесцеремонно хватая её за запястье и утаскивая в сторону подземелий. — Может быть, мне уже всё равно. Я не могу так больше, профессор, не могу! — И что же вы хотите? Чтобы я взмахнул палочкой, осыпал вас блестками и сделал вашу жизнь лучше? — А делайте, что хотите, — вяло отмахнулась Гермиона. — Я устала от этой войны, от потерь, от этого проклятого радио, которое постоянно слушает Рон, от мальчишек, которые ругаются по сто раз на дню, не понимая, что наше будущее предопределено. Я хочу заснуть и хотя бы на пару часов увидеть свою прошлую жизнь. Сейчас вы назовете меня глупой девчонкой, а мне все равно, хотите — сдайте меня Пожирателям, грязнокровки у них в почете, я слышала. Снейп резко развернулся и схватил Гермиону за плечи, намереваясь хорошенько ее встряхнуть, но совершенно пустые, утратившие всякий блеск глаза, заставили его остановиться. — Пойдем со мной. Нужно скрыться отсюда. — Куда вы меня ведете? — нахмурилась Гермиона, когда Снейп потащил ее в противоположную от Хогвартса сторону. — Ага, я полагаю, умирать вы раздумали, раз столь настороженно ощупываете палочку, хорошо, значит, надежда еще есть. — И все же, куда мы идем? — К счастью паранойя Темного Лорда еще не достигла апогея и маггловская Британия пока относительно безопасна, а у меня по счастливой случайности имеется лачуга в одном рабочем районе. Вам нужно согреться, выпить чаю, поесть жирного рагу с пряностями и на пару часов забыть о ваших идиотах-друзьях, а мне — о том, что замок кишит желающими меня прикончить. Хотите, выдам вам свою подписку на «Вестник Зельевара» за два десятилетия? Так сказать, в качестве утешительного приза? Гермиона, конечно же, воодушевленно закивала головой. И вот теперь она сидела на балконе Драко, листала пожелтевшие от времени страницы журнала и искала одной ей ведомые ответы. Ей и Северусу Снейпу.