Однажды в феврале

«Просто держи меня за руку — Сколько останется, дай нам днесь. Там где ещё одна станция, просто дыши, Просто будь живым здесь» © Немного Нервно — Просто держи меня за руку

      Гермиона нервно закусила губу и бросила беглый взгляд на часы: стрелки показывали половину пятого утра, а в своем отчаянии она не сдвинулась ни на йоту. Дни шли за днями, зима становилась всё суровее, а февраль — всё неумолимее, стены Отделения помощи пострадавшим от Темных проклятий давили, оптимизма это не прибавляло.       Драко пытался вселить в подругу уверенность, несвойственную ему самому.        — Пойми, Тыковка, нужен источник стресса, тогда всё встанет на свои места, как это случилось с родителями Невилла, — увещевал Драко, взгромоздившись прямо на папку незаконченных исследований в кабинете Гермионы.        — С каких это пор болван-Лонгботтом стал для тебя Невиллом? — буркнула Гермиона, росчерком пера перечеркивая своё недавнее исследование, вновь не принесшее никаких результатов.        — С тех самых, как мы с ним совсем неблагородно упились на свадьбе Поттера, потом среди ночи явились сюда, долго что-то выдумывали на двоих, а потом Невилл предложил мне использовать редчайшую красавку розоволистную как средство для лечения депрессии, и она помогла моему отцу. И потом еще была Окклюменция…        — Я не буду использовать Легиллименцию на профессоре Снейпе! Я тебе уже тысячу раз говорила, что в случае родителей Невилла риск был оправдан!        — Конечно, они больше двадцати лет выполняли роль безмозглых овощей, в то время как профессор…        — Замолчи! — взвилась Гермиона, вскакивая на ноги. — По-твоему, я бездушная зараза, одержимая спасением всех несчастных и готовая ради блага одного пожертвовать жизнями других? Ты путаешь меня с Дамблдором, Драко!       Драко устало потер переносицу, поправил папку с отчетами и подошел к Гермионе, внимательно посмотрел ей в глаза, заправил выбившуюся прядь за ухо.        — Просто, я не должен был так говорить, но и ты прекрасно знаешь о своем упрямстве, Тыковка, а также, о нежелании слушать и слышать любого, кто с тобой не согласен. Я не прошу тебя рисковать его жизнью, я прошу лишь подумать. И мне, и Лаванде, и даже Поттеру с Хорьком больно видеть, как ты таешь с каждым днем. Подумай об этом.        — Драко, не смей называть Рона…        — Хорошо-хорошо, он не Хорек, как скажешь, — улыбнулся Драко и вышел из комнаты.       Гермионе оставалось лишь нахмуриться и обреченно проводить его взглядом. Как ни крути, а Драко во всём был прав: она, действительно, доводила себя до изнеможения, опасаясь взглянуть в глаза правде: Северус Снейп сам сделал своё выбор, отдав предпочтения этому странному существованию, в котором не было места ни зельям, ни Хогвартсу, ни ученикам, ни, тем более, Невыносимой Всезнайке с копной каштановых волос.        — Я схожу с ума, — сокрушенно прошептала Гермиона.        — Нет, детка, не сходишь. Тебе одиноко, ты запуталась, тебе страшно, но отчаяние — это плохой помощник в скверных ситуациях, — утешила Минерва Макгонагалл, заглянувшая на огонек.        — Профессор Макгонагалл, что мне делать? — взмолилась Гермиона, движением палочки отправляя злосчастную папку в дальний ящик и посылая местным домовым эльфам заказ на две чашки чая и имбирное печенье.       Минерва прошлась по кабинету, задумчиво осматривая ровные ряды наград, что Гермиона, Драко и Лаванда получили за прошедшие несколько лет и отмечая про себя, что ее ученики сделали для Магического сообщества больше, чем всё Министерство вместе взятое. Дети, все же, для нее они навсегда останутся детьми, помогали, ничего не требуя взамен, но кто поможет им?       Тем временем Гермиона приняла от эльфа заказ и протянула одну из чашек Макгонагалл.        — Я бы советовала тебе не недооценивать Северуса, не читать ненужные нотации Драко и слушать своё сердце. Вряд ли профессор Снейп променял бы возможность наконец-то жить свободно и делать свой выбор на это дурацкое существование в больничной палате.        — Но профессор Макгонагалл!        — А еще, я бы советовала тебе идти преподавать Зелья в Хогвартс, но, кажется, это место ждет своего профессора. Дай ему шанс, Гермиона, и себе тоже.        — А если у меня не получится? — прошептала Гермиона, опуская голову.       Минерва грустно улыбнулась и подойдя ближе, взяла ладони Гермионы в свои.        — С каких это пор мои Гриффиндорцы боятся проигрыша? Почему не рискуют принять вызов?        — Я уже столько потеряла, профессор…        — Это не повод прощаться с жизнью, детка. Все мы что-то потеряли, но многое сумели обрести взамен. Сделай первый шаг и помни, что Северус, даже доведенный до отчаяния, куда предусмотрительнее, чем кажется.       И вот теперь Гермиона тщетно всматривалась в пелену тумана, за которой скрывались самые ценные воспоминания Снейпа. Ее пальцы, сжимавшие волшебную палочку, побелели от напряжение, на покусанной губе блестели капельки крови, тиканье часов звенело в ушах, словно колокол, но щиты не поддавались.       Если ни Дамблдору, ни Волдеморту не удалось разгадать секреты профессора Снейпа, то разве это под силу ей? Да, общество считало ее выдающейся ведьмой и весьма талантливым целителем, но она так ничтожно мало знала о своем профессоре, что надеяться на собственное всемогущество было просто смешно.       Она бежала вперед, одежда цеплялась за ветки, ноги то и дело оскальзывались в грязи или ударялись о коряги, которые хитроумный лабиринт сознания Снейпа выстроило против нежданных нарушителей спокойствия.       То и дело Гермионе попадались на глаза вспышки неизвестных заклинаний, то и дело ветер доносил запахи трав и звуки чужих голосов, словно отголосков забытых воспоминаний. То тут, то там мелькали неясные тени, обретавшие очертания силуэта ее профессора, и таявшие в следующую секунду.       Казалось, Гермиона блуждала в Чертогах его Разума целую вечность, не сумев отыскать выход или найти решение, как вдруг туман рассеялся, и ноги сами вывели ее на поляну с почти увядшим ивовым деревом в центре.       Было тепло и сыро, пахло прелыми листьями, грибами и хвоей, где-то, кажется, трещал костер. Гермиона на миг прикрыла глаза: вспомнилось, как она однажды поведала Снейпу, что ее «землей обетованной» было бы место, где царил бы вечный октябрь, росли бы елки и сосны, дождик напевал свою песню притихшим деревьям и горел бы костер. Спотыкаясь и почти падая, она бросилась вперед.        — Северус! Профессор Снейп!       Он сидел у корней ивы и делал наброски углем на пожелтевшем от времени листке бумаги. Услышав ее зов, он даже не шелохнулся, а когда она, наконец, добежала и почти рухнула перед ним на колени, лишь взглянул исподлобья и злобно прошипел:        — Что ты здесь делаешь? Зачем пришла мучить меня даже после смерти?        — Что ты говоришь? Я жива, Северус, мы выиграли войну! — торопливо начала Гермиона, подходя ближе, но он выбросил вперед руку, предупреждая ее движения.        — Уходи! Я обещал, что не дам тебе умереть, клялся, что помогу Поттеру и не подведу Минерву, но я не сдержал ни единого своего обещания! Зачем ты пришла сюда?        — Я пришла, чтобы помочь… Ты помог нам всем, без тебя мы бы проиграли! Гарри успел в последний момент и победил Волдеморта. А мы отправились на помощь тебе и Минерве, Северус, подожди, послушай!        — Ты лжешь… Лжешь! Тыковка умерла! Уходи!       И в тот самый момент, когда Гермиона потянулась к Северусу, чтобы дотронуться до его руки, вспышка магии ослепила ее и вышвырнула обратно в реальный мир. Драко, уже полтора часа наблюдавший за безмолвными попытками Гермионы достучаться до профессора, кинулся к ней.        — Что, Сливка, что такое?        — Драко… о, Драко, он думает, что я умерла, — прошептала Гермиона и уткнулась носом в шею Драко.