The Music of The Night

Морозный снег хрустит под ногами Наиба, когда он идёт по кладбищу. Он проходит мимо скульптур ангелов и святых, таких холодных и монументальных. Хотя он знает, что это всего лишь плод его параноидального воображения, Наиб не может не чувствовать, что глаза статуй словно следят за ним и осуждают его за грехи. Это кладбище — одно из самых больших в Париже. Это место упокоения многих лучших людей города, но Наиб не может заставить себя остановиться и полюбоваться богато украшенными памятниками богачей и знаменитых личностей. Вместо этого он направляется в самый конец кладбища, где могилы не столь изысканны, но не менее красивы. Наиб останавливается у серебряной таблички, наклоняется, чтобы стереть кусочек снега, который скрыл имя. Здесь лежит сестра его отца. Его тётя, которая приняла его к себе. Которая горячо любила его, хотя и знала о сплетнях и осуждении, что воспитывала такого ребенка, как Наиб. Которая признала его талант и дала ему возможность двигаться дальше. Наиб всегда был благодарен ей за бескорыстную любовь, но теперь её дар стал для него проклятием. Он падает на колени возле надгробия. — Ты подарила мне музыку, — шепчет он. — Но почему? Зачем ты это сделала? Это не принесло мне ничего, кроме боли. — Он прижимает руки к холодной земле, умоляя дать ему ответ. — Наиб. Наиб резко оборачивается и вскакивает на ноги. Его глаза расширяются, когда он смотрит на Джека, его тёмная фигура так резко выделяется на белом фоне снежного пейзажа, его плащ развевается вокруг него на ветру. — Что ты здесь делаешь? — Спрашивает Наиб, и в его голосе слышится гнев. — Как ты… ты следил за мной?! — Не то, чтобы ты оставил мне большой выбор, — спокойно говорит Джек, и Наиба бесит то, каким чертовски спокойным он выглядит. — Если бы ты вернулся ко мне, мне не пришлось бы прибегать к таким радикальным мерам. — Вернуться к тебе? — Наиб так расстроен, что едва соображает. — Я никогда не был твоим! — Мы оба знаем, что это неправда. — Джек делает шаг вперёд, а Наиб в ответ делает шаг назад. Джек продолжает идти к нему, и Наиб пытается держаться на расстоянии, пока не оказывается прижатым к одной из святых статуй, неспособный двигаться дальше. — Не подходи ко мне, — шипит он, когда Джек приближается. — Я не причиню тебе вреда, любимый, — медленно произносит Джек, словно пытаясь успокоить дикое животное. — Я пришёл только поговорить и напомнить тебе об этом. — Он берёт Наиба за руку, и по какой-то ужасной причине Наиб не может заставить себя отстраниться. Джек вкладывает серебряные карманные часы в руку Наиба с нежностью, которой тот не знал с той давней ночи. — Этот подарок был знаком обещания, — говорит Джек. — Между нами есть обещание, что ты будешь верен мне, если я научу тебя петь. — Я не… — Наиб ловит себя на том, что не может подобрать нужных слов. — Не сделал что? Разве ты не поклялся мне в верности? С таким же успехом ты мог бы это сделать прямо сейчас, — Джек наконец отстраняется от него, стряхивая хлопья, упавшие на его тёмный плащ. — Никогда не думал, что ты так одержим мной, — возражает Наиб. — Я пропустил один вечер занятий, Джек. Вот и всё. И ты решил, что я никогда больше не встречусь с Илаем? Очевидно, упоминание Илая было неправильным выбором. Лицо Джека мрачнеет. — Я не упустил из виду того, что это в значительной степени его вина. Как только он появился, ты покинул меня. Наиб чувствует, как он теряет самообладание. — Это случилось бы в любом случае, как только бы я понял, что именно ты посылал эти записки Джозефу. — Неужели ты не понимаешь, что я делаю это всё только для тебя? — Если бы ты действительно заботился обо мне, ты бы не причинял людям боль и не пытался бы контролировать меня! — Это потому, что я забочусь о тебе, я должен был это сделать! — Парирует Джек. Наиб в отчаянии дёргает себя за волосы. — Ты меня не слушаешь! Пожалуйста, просто— — Наиб! Наиб резко поворачивает голову в направлении голоса. Его сердце замирает, когда он видит Илая, стоящего у входа на кладбище. — Илай? Ты… Илай, уходи отсюда! — Если Джек доберётся до Илая то… Наибу невыносимо даже думать об этом. Илай не обращает на него внимания, бежит по замерзшей земле и встает рядом с Наибом, хватая его за руку, словно пытаясь оттащить. Джек насмешливо смотрит на него. — Значит, ты хочешь поиграть в рыцаря в сияющих доспехах? — Джек агрессивно поворачивается к Илаю, и Наиб, не задумываясь, толкает Илая за спину, защищая. — Я не нуждаюсь в защите, — резко говорит Наиб. — Особенно от тебя. — У него в руке тяжёлые карманные часы. — Конечно, я это знаю, — говорит Джек, затем пренебрежительно жестикулирует в сторону Илая, — но знает ли он? Насколько ты будешь свободен, если останешься с ним? — Не смей так говорить, — рявкает Илай, и Наиб никогда не слышал, чтобы его голос звучал так сердито. — Я никогда не буду плохо обращаться с Наибом. Он для меня всё. Наиб видит, как дрожат руки Джека, и понимает, что они вступили на опасную территорию. Это двое против одного, но, учитывая историю Джека, вполне вероятно, что он одержит верх. — Джек, — говорит он, пытаясь отвлечь внимание Потрошителя от Илая. — Мы уйдём из твоей оперы. Разве этого недостаточно? Я тебе не нужен. — Ты всё ещё не понимаешь? — Джек качает головой. — Нет-нет, дорогой, дело не в этом… Но ты явно не в настроении слушать доводы разума. — Разума? — Недоверчиво повторяет Наиб. — Ты собираешься проповедовать мне о разуме? — Нам пора, — тихо говорит Илай, дёргая его за руку. — Давай просто уйдём, пожалуйста. Прежде чем он попытается причинить тебе боль. — Наиб, пойдём со мной, — умоляет Джек, — я единственный, кто может дать тебе то, что тебе нужно. — Он тянется к нему, как будто на самом деле ожидает, что Наиб побежит к нему, и это движение — это обманчивое, называемое движением — это то, что в конце концов толкает Наиба через край. — Я с Илаем, и я счастлив быть с ним, — рычит Наиб. — Я хочу провести с ним всю свою жизнь, и ты не сможешь отнять этого у меня, Джек. Ты научил меня, но это не значит, что я должен тебе. — Дорогой- — Оставь ты уже нас в покое! — кричит Наиб. Он резко опускает руку и смотрит, как серебро разбивается вдребезги о мёрзлую землю. Все молчат, если не считать тяжёлого дыхания Наиба. Рука Илая обвивает его руку, но он едва замечает это. Джек делает шаг назад, потом ещё один. Он не сводит глаз с остатков разбитых часов. — А теперь, — шипит он, — пусть это будет война для вас обоих. На этот раз, когда Илай тянет его за руку, Наиб не колеблется. Они бегут с кладбища, не смея повернуть назад.

***

Они не останавливаются, пока не оказываются дома. Вряд ли Потрошитель знает, где живет Наиб, но Наиб всё равно запирает все окна и двери. Убедившись, что все входы в дом защищены, Наиб немедленно падает на кровать, притягивая Илая к себе и крепко обнимая его. Он утыкается лицом в плечо Илая, закрывает глаза и утешается его теплом. — Прости меня за всё это, — бормочет он. — Мне жаль, что я заставил тебя пройти через это. — Ты беспокоишься не о том человеке, — говорит Илай, перемещаясь так, чтобы они лежали рядом друг с другом поверх одеял. — Я рад, что нашёл тебя. Я бы не хотел, чтобы ты прошёл через это в одиночку. — Он мягко улыбается Наибу. Наиб не может не улыбнуться Илаю в ответ. — Спасибо, что ты здесь со мной. Илай утыкается носом в его волосы. — Я всегда буду рядом. Они лежат вместе в уютной тишине, Илай успокаивающе гладит Наиба по спине. Наиб прижимается к нему, благодарный за такого человека, такого доброго, такого понимающего, который позволяет ему быть мягким. Это уже не друг прежде всего, а теперь нечто большее, кто-то настолько драгоценный, что Наиб не может найти слов, чтобы описать, что он значит для него. Илай резко говорит: — Наиб. — Хм? — Наиб бросает взгляд на лицо Илая. Он выглядит задумчивым, его брови нахмурены, а губы беспокойно поджаты. — То, что ты сказал, — начинает Илай, — там, на кладбище. Кое-что, о чем я всё ещё думаю. И у меня есть вопрос. Наиб в замешательстве. — Какой? — Ты серьёзно? — Спрашивает Илай. Наиб оглядывается. — Что именно? — О… — щёки Илая ярко краснеют, когда он, запинаясь, произносит остаток фразы. — О том, что ты хочешь провести со мной всю свою жизнь? — Аа… — Теперь настала очередь Наиба волноваться, чувствуя, как его лицо начинает гореть. — В общем, да. Я действительно так сказал. Потому что… я люблю тебя, Илай. — Он знает. По-настоящему, глубоко, больше, чем он когда-либо любил кого-либо. Илай внезапно садится. — Тогда… тогда… — он делает глубокий вдох и нежно берёт лицо Наиба в ладони, глядя на него полными решимости глазами. — Наиб, ты выйдешь за меня? Наиб моргает. Он продолжает пристально смотреть на него молча несколько минут, не в состоянии обработать то, что он только что услышал. И только когда руки Илая начинают дрожать, он резко возвращается к реальности, садится и хватает Илая за плечи, яростно кивая. — Да! Да, Илай! Я выйду за тебя замуж! — Ты правда сделаешь это? — Всё тело Илая, кажется, светится от счастья. — Я так и сделаю! — П-правда? Ты действительно этого хочешь? — Я действительно этого хочу! — Но ты правда-… Наиб заглушает его сомнения глубоким поцелуем. Он отстраняется и берёт руки Илая в свои. — Илай, я стану самым счастливым человеком на земле, если выйду за тебя. Илай замирает, словно шокированный мыслью, что Наиб даже подумает о согласии, затем смеётся и набрасывается на лицо Наиба, чтобы взволнованно поцеловать его. — Ты сказал «Да»! Ох, как Наиб обожает его! — Как я мог сказать «нет»? Глаза Илая сияют. — Я люблю тебя, Наиб. Как только всё закончится, мы вернёмся в Лондон и поженимся. Эти слова умерили радость Наиба. Верно. Когда же всё это закончится? Когда будет исполнена опера? Нет, Джек на это не согласится. Он хочет Наиба только для себя и личных целей, явно по какой-то извращённой причине. — Оперой дело не ограничится, — говорит Наиб, сжимая руки Илая. — Я не хочу об этом думать, но… Илай вздыхает. — Я знаю. Я разговаривал с Фионой. Она знала о нём. Наиб вздрагивает. — Она знала? И она ничего не сказала мне? Илай бросает на него взгляд, и Наиб морщится. Правильно. Он не может проповедовать ни о чём, когда речь заходит о хранении секретов. Кроме того, Джек умеет проникать людям под кожу, убеждая их доверять ему. — Хорошо, что после того, что случилось сегодня вечером, все знают правду, — говорит Илай. — Нас будет не только трое. Нам помогут. — Помогут? — Чтобы остановить его, — говорит Илай. — Наиб, он терроризирует тебя и других. И Джозеф заслуживает справедливости. Наиб отворачивается. — Я знаю. Илай касается его щеки. — Посмотри на меня, Наиб. Джек очень много значит для тебя, и он много сделал, чтобы помочь тебе. Я понимаю это, но послушай меня. Независимо от того, куда мы пойдём, кто-то будет ранен. И, честно говоря, я бы предпочёл, чтобы это был он, а не ты. Этого заявления достаточно, чтобы шокировать Наиба до ясности. Илай никогда, никогда не желал зла кому-то другому. Но он, конечно, прав. Мирным путём это не решить. Мысль, которой Наиб так боялся дать имя, больше не может удерживаться внутри. — Ты ведь понимаешь, о чём я говорю, верно? — Тихо спрашивает Илай. — Да, — хрипло отвечает Наиб. — Я знаю. Я знаю, Илай. Илай притягивает его к себе. — Мне очень жаль. Но разве есть другой выбор? — Его нет, — шепчет Наиб, и на этот раз он не отрицает боли, которая пронзает его грудь. — Если мы хотим покончить с этим, Потрошитель должен умереть.