Чужая роль

— Вот скажи, зачем ты прицепился к Лань Ванцзи? — Цзян Чэн потянулся к кувшину с вином и наполнил опустевшую чашу. — Он тебя едва терпит. — Его так весело дразнить, — рассмеялся Вэй Усянь и забрал кувшин, чтобы налить себе, а заодно и Не Хуайсану. — Лань Чжань очень забавный, когда злится. Они втроем, как это часто бывало, засиделись допоздна в комнате Вэй Усяня и расходиться пока не собирались. — Этот второй Лань наверняка презирает тебя и считает дурно воспитанным, — Цзян Чэн скривился. — Позорище! — Эй, думаешь, я не умею прилично себя вести? — Вэй Усянь толкнул его локтем в бок. — Конечно, нет! — фыркнул Цзян Чэн. Вэй Усянь выпрямился, сел идеально ровно и стер улыбку с лица. — Молодой господин Цзян, — сказал он совершенно бесстрастным тоном, подражая Лань Чжаню, — клевета запрещена правилами ордена Гусу Лань. Не Хуайсан прыснул от смеха и спрятал лицо за веером. — Хорошие манеры слетят с тебя быстрее, чем сгорит курительная палочка(1), — хмыкнул Цзян Чэн. — Вовсе нет! — И правда, Вэй-сюн(2), — хихикнул Не Хуайсан. — Разве ты способен долго оставаться серьезным? Неужели сможешь целый день вести себя как Лань Ванцзи? — Что в этом сложного? — Вэй Усянь пожал плечами. Не Хуайсан подмигнул Цзян Чэну, и тот подхватил: — Одного дня мало. Вот если хотя бы десять… Посмотрел бы я на благопристойного господина Вэя! — Хорошо, — Вэй Усянь расхохотался. Притвориться на время скучным праведником показалось ему весьма веселой затеей. — Готов поспорить на два кувшина «Улыбки императора», что смогу десять дней вести себя в точности как Лань Чжань. Наутро Вэй Усянь проснулся от стука в дверь и насмешливого голоса Цзян Чэна: — Вставай, образец хороших манер! На занятия опоздаешь! Вспомнив вчерашний спор, Вэй Усянь застонал. Надо же было ему пообещать вести себя благопристойно целых десять дней! Десять скучных дней, вычеркнутых из жизни. Хотя, если подумать, изображать Лань Чжаня может оказаться действительно забавным. Интересно, как он отреагирует? Против обыкновения Вэй Усянь собирался тщательно и дольше всего провозился с прической, чтобы походить на праведного Лань Ванцзи. Ему даже пришла в голову озорная мысль — повязать красную ленту не на макушку, а на лоб. Но, подумав, он не стал этого делать — не стоило слишком явно раскрывать свои намерения. Поначалу, казалось, никто ничего не заметил, но постепенно Вэй Усянь начал ловить на себе взгляды — одобрительные, заинтересованные или подозрительные. Он почтительно отвечал Лань Цижэню только то, что старик ожидал услышать, сидел с идеально ровной спиной, не смеялся и не шутил. Самым сложным оказалось сохранять каменное лицо. Уголки губ сами собой дергались, готовые сложиться в привычную улыбку, приходилось постоянно сдерживаться. К концу дня у Вэй Усяня болели мышцы лица. Но зато Лань Чжань больше не отворачивался, а спокойно смотрел на него, и холодный взгляд будто даже немного потеплел. Зато сам Вэй Усянь всячески показывал равнодушие, что его немало веселило. Едва дождавшись вечера, Цзян Чэн и Не Хуайсан явились к нему в комнату. — Чай будете? — предложил Вэй Усянь. — Чай? — растерянно спросил Цзян Чэн. — А вина у тебя не осталось? — Вчера прикончили последний кувшин, — Вэй Усянь нарочито вздохнул. Он знал, что никто, кроме него, не рискнет приносить вино в Облачные глубины. — Сами понимаете, мне теперь нельзя ходить за выпивкой. Вдруг снова столкнусь с Лань Чжанем. Увидев погрустневшие лица Цзян Чэна и Не Хуайсана, он громко рассмеялся. В кои-то веки их шутка обратилась против них самих. Ради этого Вэй Усянь готов был пить чай вместо вина десяток вечеров. — Тихо ты! — Цзян Чэн пихнул его кулаком под ребра. — Вдруг кто услышит. За чаем они обсуждали «нового» Вэй Усяня и веселились, вспоминая недоумение других адептов. — Посмотрим, надолго ли тебя хватит, — усмехнулся Цзян Чэн. Раньше Вэй Усянь не особо жаловал общие трапезы в Облачных глубинах. Все же гусуланьская еда была ужасно невкусной. Иногда он перекусывал в Гусу или приносил что-нибудь с собой, а порой и вовсе предпочитал голодать. Если же являлся в трапезную, то норовил прийти позже адептов Гусу Лань и незаметно всыпать в еду побольше сычуаньского перца. Но теперь Вэй Усянь решил изменить своим привычкам. На следующий день он явился на завтрак рано, Цзян Чэн и Не Хуайсан присоединились к нему, предвкушая очередную забаву. Они прошествовали к столу и чинно расселись по местам. Вэй Усянь, не поморщившись, выпил травяной отвар и взял в руки палочки. — Вэй-сюн, знаешь… — начал было Не Хуайсан. — Не-сюн, — прервал его Вэй Усянь вежливо, но с ноткой упрека в голосе. — Разговоры за едой запрещены. Сидевший неподалеку Лань Чжань посмотрел на него не то с удивлением, не то с одобрением. Или со смесью того и другого — трудно было сказать наверняка. Не Хуайсан поперхнулся и закашлялся, прикрывшись веером, на его глазах выступили слезы. Цзян Чэн тихо фыркнул. После завтрака, уже на пороге трапезной Вэй Усянь услышал за спиной тихое, но отчетливое: — Вэй Ин. Он едва сдержал улыбку — подумать только, Лань Чжань сам решил с ним заговорить! Вэй Усянь сначала хотел обернуться, но вспомнил, как тот вел себя в подобных случаях — чаще всего, попросту делал вид, что не слышит. Поэтому как ни в чем не бывало пошел дальше. Лань Ванцзи сразу заметил, что Вэй Ин изменился и поначалу радовался — наконец-то самый непослушный ученик раскаялся и встал на праведный путь. Но вместе с тем в душе поселилось смутное беспокойство. Возможно, из-за того, что Ванцзи все же сомневался, не притворялся ли Вэй Ин и не затевал ли очередную шалость. Не мог же человек столь разительно измениться всего за одну ночь. Или все-таки мог? И почему Вэй Ин вдруг перестал с ним разговаривать? Не просто не разговаривал, а намеренно избегал! Шли дни, ничего не менялось. Лань Ванцзи уже почти не надеялся, что происходящее всего лишь шутка. На душе становилось все грустнее и грустнее. Но разве не сам он сделал все, чтобы наставить Вэй Ина на истинный путь, ругал за непристойное поведение и всячески старался оттолкнуть от себя? Как можно грустить от того, что кто-то внял твоим советам? На кого теперь жаловаться и от чего страдать? Однако Лань Ванцзи не любил себя обманывать и потому, пусть неохотно, но признал, что тосковал по прежнему сумасбродному Вэй Ину. По веселому смеху, солнечной улыбке и протяжному «Лань Чжа-а-а-нь», от которого каждый раз замирало сердце. Это было глупо, неправильно, но Ванцзи ничего не мог с собой поделать. Ему следовало смириться и перестать думать о молодом господине Вэе. Однако, напротив, все мысли теперь сосредоточились на нем, даже медитации помогали слабо. Лань Сичэнь вернулся из Цинхэ и зашел вечером в цзинши(3), чтобы навестить младшего брата. Его поразила перемена, произошедшая в Ванцзи. С тех пор как молодой господин Вэй появился в Облачных глубинах, брат словно оттаял. Впервые после смерти матери он заинтересовался другим человеком. Его лицо каждый раз светлело, стоило Вэй Усяню появиться в поле зрения. Конечно, сам Ванцзи всячески отрицал свой интерес, но Лань Сичэнь слишком хорошо знал брата. Теперь же тот выглядел опечаленным, хоть и старался скрывать. За чаем они обсудили новости из Цинхэ, а затем Лань Сичэнь решил осторожно прощупать почву. Днем он встретился с дядей, и тот неожиданно тепло отозвался о молодом господине Вэе. Сказал, что юноша встал на правильный путь и может служить примером другим ученикам. Зная живой характер и изобретательный ум Вэй Усяня, Сичэнь не слишком обманывался, но умолчал об этом, передал только слова дяди. Ванцзи внимательно слушал, и под конец его взгляд погрустнел еще больше. — Брат, — мягко сказал Лань Сичэнь. — Что-то произошло между тобой и… молодым господином Вэем? Вы поссорились? — Нет, — Ванцзи помедлил, и наконец произнес: — Он больше не разговаривает со мной. — Может, тебе стоит самому с ним поговорить? — Не уверен, что он этого хочет, — взгляд Ванцзи стал совершенно несчастным. Лань Сичэнь давно не видел, чтобы брат был чем-то так сильно огорчен. Кто бы мог подумать, что привязанность Ванцзи к Вэй Усяню была настолько сильна. А что же сам молодой господин Вэй? В какие игры он играл? Ведь ни для кого не было секретом, что еще недавно его словно связующим талисманом тянуло к Ванцзи. Все же настолько внезапная перемена одновременно с пробудившимся интересом к учебе казалась странной. Наметив себе в ближайшее время понаблюдать за Вэй Усянем, Лань Сичэнь настойчиво повторил: — Поговори с ним. На восьмой день Вэй Усянь, казалось, притерпелся к новой роли — прятать улыбку и сдерживать смех давалось уже с гораздо меньшим трудом. Но вместе с тем ему становилось нестерпимо скучно. Окружающие привыкли к «праведному Усяню» и перестали обращать на него внимание. Даже Цзян Чэн с Не Хуайсаном устали шутить над его постным лицом и выказывать сомнения, что он способен продержаться до конца срока. Единственным развлечением оставалось тайком наблюдать за Лань Чжанем. Но чтобы изображать равнодушие, приходилось быть осторожным. Однако, раз уж Вэй Усянь взялся играть чью-то роль, следовало получше изучить его манеры. Поэтому он с самого начала стал использовать бумажного человечка. Чтобы остаться незамеченным, он занимался этим по вечерам, когда Лань Чжань обычно уединялся в цзинши. Каким бы безнравственным ни считали Вэй Усяня, на деле оказалось, что он стеснялся подглядывать. Когда Лань Чжань раздевался, Усяня терзали противоречивые чувства: с одной стороны хотелось полюбоваться на идеально сложенную фигуру второго Нефрита, а с другой — он вдруг начинал сгорать от стыда и спешно отзывал бумажного человечка. Откровенно говоря, Вэй Усянь и сам не до конца понимал причину такой стыдливости. Ведь даже «весенние картинки»(4) его не особо смущали, но пялиться на обнаженного Лань Чжаня, да еще украдкой… совсем другое дело. Было в этом что-то неправильное. Оставалось наблюдать только за невинными занятиями типа чтения или игры на гуцине. Вэй Усянь стал замечать, что на лице Лань Чжаня все же отображались некоторые чувства — его выдавали едва заметное движение бровей, легкое подрагивание губ, но главной подсказкой служили глаза. И как он раньше не замечал, что взгляд Лань Чжаня может о многом говорить? Через несколько дней наблюдений Вэй Усянь понял, что второй Нефрит часто грустил, даже слишком часто. Что же его могло так опечалить? Ответ неожиданно пришел вместе с Лань Сичэнем, навестившим брата в цзинши. После их разговора Вэй Усянь какое-то время пытался осознать услышанное. Неужели Лань Чжань действительно переживал из-за него? Но, поразмыслив, решил, что едва ли его волновал настоящий Вэй Усянь, скорее, фальшивая «праведная» копия. И оставалось всего два дня до ее исчезновения. А что потом? Лань Чжань наверняка будет сильно разочарован. Но не мог же Вэй Усянь всю жизнь притворяться тем, кем никогда не был. Даже ради Лань Чжаня. На другой день он заметил, что Лань Чжань особенно пристально смотрел на него на занятиях, поэтому по окончании первым поспешил покинуть ланьши(3). Вскоре за спиной раздалось знакомое: — Вэй Ин. Игра снова становилась занятной. Вэй Усянь почувствовал азарт и ускорил шаг, но вскоре Лань Чжань обогнал его и заступил дорогу. Похоже, он решил добиваться внимания с тем же упорством, с каким раньше избегал. — Лань Ванцзи, — Вэй Усянь слегка поклонился, старательно изображая равнодушие на лице. — Почему ты нарушаешь правила? Тебе ли не знать, что бег в Облачных глубинах запрещен? Лань Чжань на мгновение опустил глаза и еле слышно вздохнул. — Нам нужно поговорить. — Нам? — притворно холодно спросил Вэй Усянь. — Боюсь, у меня нет времени. Прошу прощения, мне нужно идти. Снова поклонившись, он обошел остолбеневшего Лань Чжаня стороной и направился к Цзян Чэну и Не Хуайсану. Те чуть рты не раскрыли, наблюдая за необычной сценой. — А ловко ты перевернул все с ног на голову, Вэй-сюн, — шепнул Не Хуайсан, когда они отошли на безопасное расстояние. Цзян Чэн удивленно поднял брови, и Вэй Усянь шепотом пояснил: — Разве ты не понял? Своим поведением я вынудил Лань Чжаня играть мою роль, — сдержав смех, он громко произнес: — Пойду в библиотеку. Лань Ванцзи слышал, что Вэй Ин собрался в библиотеку, и через некоторое время направился туда. Он не хотел быстро сдаваться. Вэй Ин чинно сидел за столом, за которым не так давно провел целый месяц, переписывая правила Гусу Лань в качестве наказания. Теперь он увлеченно читал и не поднял глаз, когда Ванцзи подошел к нему. — Вэй Ин. Тот невозмутимо продолжил читать увесистую книгу, в которой Лань Ванцзи с удивлением опознал один из трактатов о нравственности. — Вэй Усянь, — настойчиво позвал Лань Ванцзи и опустился на пол напротив стола. Он вспомнил, как однажды Вэй Ин точно так же пытался обратить на себя внимание, только, наоборот, сбавлял степень вежливости. Не получив ответа, Ванцзи повысил голос точь-в-точь, как тогда Вэй Ин: — Молодой господин Вэй! Вэй Ин наконец поднял голову от книги, и на мгновение Лань Ванцзи показалось, что он с трудом сдерживает смех, но его лицо тут же приобрело равнодушное выражение. Вся эта сцена странным образом напоминала их прошлый разговор в библиотеке, только теперь они поменялись местами. Надо признать, упорное молчание в ответ больно ранило самолюбие. Раньше Ванцзи не задумывался, что Вэй Ин никогда на него всерьез не обижался, хотя имел основания. Точнее, не обижался прежний Вэй Ин, а о чем думал нынешний, как знать. Больше всего на свете Лань Ванцзи хотел, чтобы он рассмеялся и сказал что-нибудь вроде: «Ха-ха, попался, Лань Чжань! Я тебя разыгрывал все это время». Но Вэй Ин смотрел бесстрастным взглядом, плотно сжав губы. — Я хотел спросить, — решился наконец Лань Ванцзи, — почему ты так изменился в последнее время? — Я изменился? — Вэй Ин слегка приподнял брови. — Разве? А может, я всегда таким был, но поначалу притворялся. Вам не приходило такое в голову, второй господин Лань? Лань Ванцзи похолодел — неужели правда? Но как можно было играть роль настолько искусно? Хотя, в противном случае, Вэй Ин притворялся сейчас, и не менее искусно. Каким же он был настоящим? — Зачем? — не выдержал Ванцзи. — Зачем притворялся? Мало ли. Может, хотел привлечь общее внимание к своей персоне. — Вэй Ин пожал плечами и холодно добавил: — И вообще, какое до меня дело постороннему человеку? «Постороннему» болезненным эхом отозвалось в сердце. И правда, кто он для Вэй Ина? — Ты говорил, мы приятели, — Ванцзи чувствовал, что слова бесполезны, но почему-то упорно продолжал цепляться за разговор. — А ты отвечал, что нет, — парировал Вэй Ин. — И просил оставить тебя в покое. Я оставил. Чего же ты теперь от меня хочешь? Лань Ванцзи и сам не знал ответа на этот вопрос. В немом оцепенении он смотрел на Вэй Ина, жадно вбирая в себя каждую черту. Когда-то Вэй Ин нарисовал в библиотеке его портрет. Смог бы Ванцзи сделать то же самое, раз уж они поменялись ролями? Ему представилось, как под кистью на бумаге появляются широкие дуги бровей; удивительные серые глаза, обрамленные длинными ресницами; чуть выступающие скулы; спадающие на них шелковистые пряди; идеально очерченные губы. Очень хотелось, чтобы они улыбались! Замечал ли он раньше, насколько красив Вэй Ин? Конечно, замечал, просто никогда не думал об этом сознательно, как сейчас. И никогда прежде не давал воли мыслям о своих желаниях — ему хотелось прикоснуться кончиками пальцев к этому прекрасному лицу, прижаться губами к соблазнительным губам. Воздух в комнате словно накалился, сердце Ванцзи учащенно забилось. Он усилием воли отвел взгляд и прервал свои фантазии, пока они не зашли слишком далеко. Хотя откуда ему было знать, куда они могли привести? Лань Ванцзи имел весьма смутное представление о подобных вещах, тем более между мужчинами. Но вряд ли его желания были пристойными, и едва ли их разделял Вэй Ин. Лань Ванцзи с трудом сбросил с себя оцепенение, быстро поднялся и вышел из библиотеки. Вэй Усянь проводил взглядом идеально прямую спину в белых одеждах, не в силах пошевелиться. Лицо пылало от внезапно нахлынувшего жара. Что между ними произошло? Поначалу Вэй Усянь боролся со смехом, боясь поднять от книги лицо. На удивление Лань Чжань всерьез решил играть его роль — настойчиво старался привлечь внимание, перебирая имена. Это подстегнуло Вэй Усяня и дальше изображать равнодушие, хотя с «посторонним» он явно перегнул палку. В глазах Лань Чжаня на мгновение промелькнула боль, будто от удара. Но ведь его ранило безразличие не настоящего Вэй Усяня, а человека, которого на самом деле не существовало. И эта мысль помогла продолжить игру. Зачем внушать напрасные надежды? Через два дня все закончится, и тогда настоящий Вэй Усянь снова вызовет у Лань Чжаня отвращение. Он представил холодное презрение в янтарных глазах и ощутил болезненный укол в сердце. Что случилось в конце их разговора, Вэй Усянь до сих пор не понимал. Лань Чжань просто молча разглядывал его лицо, но этот взгляд заставил забыться, выбил все мысли из головы, вызвал странное волнение в теле. Казалось, Вэй Усянь был близок к возбуждению, которое порой испытывал от непристойных книжек Не Хуайсана и в «мокрых» снах. Но как мужчина мог вызвать у него подобные желания? Вэй Усянь хотел добиться дружбы Лань Чжаня и ни о чем другом не помышлял. По крайней мере, сейчас пытался себя в этом убедить. Уже второй день Лань Сичэнь, как и намеревался, наблюдал за Вэй Усянем: посещал общие трапезы и под надуманным предлогом напросился на занятия к дяде. Молодой господин Вэй действительно выглядел необычно — совершенно невозмутимый, немногословный, чрезмерно серьезный. Что-то в его поведении не давало покоя, пока Лань Сичэнь вдруг не понял. Внезапная догадка вызвала улыбку — Вэй Усянь подражал Ванцзи и, надо признать, весьма умело. Более того, он действительно держал Ванцзи на расстоянии, хотя сам время от времени украдкой бросал на него взгляды. Но в чем была причина такой необычной игры? Лань Сичэнь увидел, как после занятий Вэй Усянь перекинулся несколькими словами с Цзян Ваньинем и Не Хуайсаном. Возможно, они имели отношение к происходящему. По крайней мере, с последним у него был повод поговорить. — Не-сюн, — позвал он. — Можно тебя на пару слов? Не Хуайсан кивнул товарищам и подошел к нему. — Два дня назад я вернулся из Цинхэ, — Лань Сичэнь заметил, как Хуайсан слегка побледнел и с силой сжал веер в руке. Не секрет, что он боялся старшего брата. — Не Минцзюэ интересовался твоими успехами в учебе. Как считаешь, у тебя получится все сдать в этом году? — Надеюсь, сдам… — голос Не Хуайсана звучал неуверенно. — А как же молодой господин Вэй? Не помогает тебе с учебой? — Вэй-сюн? — Хуайсан невинно похлопал ресницами. Однажды выяснилось, что Вэй Усянь делал за него письменные работы в обмен на наказание в библиотеке. После чего дядя приставил к Вэй Усяню Ванцзи, а за Хуайсаном следил лично. — Ах да! Иногда объясняет трудные места. — Кстати, — сказал Лань Сичэнь небрежным тоном, — тебе не кажется, что молодой господин Вэй ведет себя странно в последнее время? — Разве подобающие манеры — это странно? — Хуайсан удивленно округлил глаза. — Ты знаешь, о чем я, — Лань Сичэнь придвинулся к нему ближе. — Его поведение больше похоже на розыгрыш. — Я ничего об этом не знаю, — Хуайсан сделал шаг назад и закрылся веером. — Очень жаль, — теперь Лань Сичэнь не сомневался, что тот замешан в происходящем. — Мне было бы интересно, когда молодой господин Вэй вернется к прежним манерам. Вряд ли он сможет долго усмирять свой веселый нрав. Стоит подготовить дядю, чтобы не слишком разозлился. — Лань-сюн совершенно прав, — Не Хуайсан выглянул из-за веера и хитро улыбнулся. — Думаю, Вэй-сюну сложно продержаться больше десяти дней. Что же, намек был достаточно прозрачным. Судя по тому, что Лань Сичэнь успел узнать, завтра Ванцзи вновь увидит прежнего Вэй Ина. Дядя отбыл по делам на несколько дней, занятия отменялись. Пожалуй, стоит позвать адептов Юньмэн Цзян в Цайи на охоту на речных гулей(5).