КРАХ

Вздохнув и вложив в это действие всю накопленную безысходность, Ким Намджун — мелкий журналист, мечтающий оставлять свои инициалы после статей в крупных журналах, потянувшись, встал из-за стола. Слегка окинув взглядом свой старенький ноутбук, сгреб бумаги с края стола. Тяжелый воздух душного кабинета давил так же, как полное спокойствие начальника, монотонно просматривавшего документы в полной тишине, прерывающейся лишь редким шуршанием. Джун покачивался с пятки на носок, пытаясь не выдавать свое беспокойство. И когда уже казалось, что сил ожидать вердикта совсем нет, начальник поднял глаза: — Хорошая статья. Ты растешь как журналист. Но, к моему великому сожалению, я не могу пустить это в печать, — отбросил бумаги, томно опустив веки. — Понимаю. Статья политической направленности, и это может вызвать некоторые проблемы, но я учёл это при написании. Посмотрите, — он уже было потянул руки, но тут же одернул себя, — здесь максимально нейтральные взгляды. Только лишь… — Господин Ким, дело не в политике, — причмокнул старик, поворачиваясь в кресле боком. Намджун бегал глазами от застывшей фигуры до окна, которое приковывало к себе внимание начальника. Оторвавшись от пейзажа, мужчина все же соизволил вернуться к разговору, презрительно щурясь поверх очков. — Твоя колонка слегка маловата для такого количества знаков. — Но…— юноша откинул полы пиджака, приземляя свои руки на талии. Прикусив губу, он давал время пульсирующей жилке на виске успокоиться. — Вы обещали расширить мои возможности. Почему же другие имеют по целой странице в газете, а я лишь несчастный прямоугольник с краю? — Посмотри вокруг, на людей, которые сидят за столами. Чью фамилию они носят? Чхве Кёнха — дочь весьма известного кондитера Пусана. Кан Миндже — сын банкира. Ли Сохва… Намджун сжимал кулак, смиренно выслушивая фамилии работников штаба, за душами которых лежали кругленькие суммы на счету. Слова, выходящие из старого рта, не били под дых как раньше, они лишь вызывали отвращение. Вязкое отвращение, окутывавшее последнюю надежду, являющейся заплатой для весьма потрепанной души. —…А ты? Хм, господин Ким, понимаешь, вся наша малоизвестная газетка держится на богатых детях, отправленных к нам для того, чтобы они достигли своего личного успеха, якобы без чей-либо помощи. Если они упадут, люди, наблюдающие с тени, поднимут их, чего я не могу сказать о тебе. Поэтому прошу простить, но придется забыть о печати этой статьи. Быстро кивнув, Джун небрежно сдернул бумаги со стола, сжимая их в руке до побеления костяшек, спокойным шагом покинул комнату. Большой зал с сотрудниками, являющимися детьми богатеньких родителей вызывал еще большую тошноту, нежели разговор ранее. Намджун улыбался, не позволяя остальным, словно коршунам, налететь на его сырую рану: — Эх, статья вновь не удалась, — пожав плечами, демонстративно затолкал бумагу в мусорку. Его кабинет был на одного и находился в самом дальнем конце небольшого здания. Он был таким же тесным и раздражающим, как колонка в газете, под которой подписывал свои инициалы Ким Намджун. Он искренне ненавидел это место. Место, напоминающее болото, смердящее тухлым запахом, словно всё лучшее вымерло разом, оставляя после себя лишь то, что не достойно даже смерти. Захлебываясь в негодовании, юноша потянул галстук, приспуская его, заваливаясь на небольшой стул. Да, он беден, но талантлив. Да, он носит фамилию своей матери, но он готов работать на свое имя. Да, у него нет отца, но он может гордиться своими победами, которых в прочем то и нет. Все его попытки становления «человеком своего дела» прерывались на корню. Каждый раз, с силой нажимая на клавиши своего потрепанного ноутбука, он мечтал, чтобы его заголовки пестрили на первых страницах газет. Несмотря на огромное желание, его держали только здесь, словно дворового пса, которого жалко придушить. В иных организациях такого профиля он лишь оставлял поцелуи на двери из-за полного отсутствия квалификации, как ему заявляли секретарши изданий. — Алло, — еле ворочая языком, протянул он, едва поднеся к уху телефон, из которого послышался задорный голос матери. — Нет, на ужин не жди. Я хочу зайти в бар. Да. Да, мама, снова. Я обещаю, что это в последний раз. Завтра все изменится, правда, — закончил Джун, внимательно посмотрев на экран, который сообщал об оконченном вызове, Намджун покинул здание раньше, чем обычно. Погода была под стать настроению, но это даже немного злило. Солнечные лучи могли бы ласкать лицо, словно руки самого близкого человека. Но единственное, что было горячим в данный момент, это пылкое желание уничтожить каждого, кто попадался на глаза. Выдохнув, Намджун осмотрелся вокруг и толкнул дверь. В баре была атмосфера полного отчаяния. Фигуры одиноко присутствующих так и кричали о помощи, но каждый лишь пытался утопить свою боль, делая глоток все больше и больше. Сев за высокий стул, Намджун осмотрелся в поисках бармена, которого едва было видно увлеченно копошащимся за стойкой. Юноша выжидающе смотрел на выглядывающую копну волос. Ему не хотелось тревожить человека, но он сегодня так зол… — А заказ можно? — перегнулся через стойку Ким, напугавший бармена. — Конечно, — дернувшись, сказал он, бросая быстрый взгляд на свой ноутбук. — Вам чего? — встал он в полный рост. — Ютопиас, — грустно улыбнулся, предвкушая вкус пива, отвлекающего от несправедливости мира.