Is it time? I can understend who I am (3 часть)

      Сознание медленно уплывало куда-то далеко. Всё же вот он один из изъянов, о котором она не подумала: холод.       Да, у неё получилось добраться до дворца раньше, чем это сделала принцесса Анна, да, она не натолкнулась на того снежного монстра, да, она смогла пробраться во дворец, чтобы тихо скрыться в одной из его залов на втором этаже. Вот только до всего этого ей пришлось пересекать большое расстояние по заснеженным просторам страны и тихо ругаться на себя за то, что не подумала о более тёплой одежде, чем на ней была. Уж больно летний плащик не грел в свалившихся на голову суровых условиях. Развести же огонь в ледяной постройке… это было бы верхом глупости, тем более, чтобы набрать дрова надо было бы покинуть дворец, что делать не хотелось. Поэтому всё что оставалось делать Бергдис — это время от времени тихо разминаться, что было довольно-таки часто, слишком уж холодно в этом месте.       Однако это влекло за собой и другие проблемы: энергия тела быстро уходила в небытие, оставляя после себя усталость, боль и желание отдохнуть. Девушка всеми силами старалась бороться с этим, но с каждым разом выходило всё хуже и хуже, к тому же за плечами была бессонная ночь и лишь где-то четыре и пять часов забытья до этого. Поэтому когда она в очередной раз присела возле одной из стен, то как-то незаметно для себя провалилась в темноту.       Это нельзя было назвать полноценным сном, она скорее дремала и лицезрела в сознании непонятные образы, которые начали собираться в опостылевшие картинки реальности, которая бесцеремонно врывалась в мозг. Но то что она видела — тревожило.       В этот раз это были не видения, которые касались непосредственно королевы Эренделла, нет. Бергдис швыряло между двумя образами, каждый из которых был знаком, потому что тёмноволосую сероглазую девушку она могла наблюдать каждый день в зеркале, а вот незнакомка, одетая очень нетипично для дам девятнадцатого века, где-то на интуитивном уровне никак не вызывала отторжения, даже наоборот, все те образы, в которых она была задействована, казались родными и настолько правильными…       « — Борщ, твою мать, ты когда главы проверишь?» — фраза непроизвольно вызвала улыбку. Определённо это звучало знакомо. Но ведь с ней такого никогда не было. И кто или что такое «борщ»?       Над этим вопросом девушка не успела сосредоточиться, потому что что-то болезненно впилось ей в поясницу, отчего перед глазами тут же вспыхнули воспоминания тренировки, когда она сильно пострадала. Болезненная рана ровно в том месте, где сейчас были неприятные ощущения, от острия меча. Тело непроизвольно дёрнулось в сторону. Кажется, она невольно упала на бок из своего сидячего скрученного положения, но боль всё равно не отступала.       Серые глаза слегка разлепились и немного недоуменно оглядели залу, которая ощетинилась подобно злобному зверю. Теперь чуть ли не из каждого угла торчал ледяной шип, а сам замок приобрёл нагнетающий красный оттенок.       Из горла вырвался недовольный хрип и всё на что хватило Бергдис, это немного отползти от стены в сторону, чтобы больше ей ничего не упиралось в бок, а после сознание снова поглотила темнота, которая услужливо подкидывала различные картинки.       Вот она видит ещё пятнадцатилетнего Бьерна, который с улыбкой от уха до уха зажимал свой окровавленный нос, который девушка ему разбила по случайности эфесом тренировочного меча. Но в мгновение ока образ сменился на взволнованное или скорее напуганное и мокрое лицо принцессы Анны, которая тянула её во дворец. В голове явственно щёлкнуло, что идёт дождь. Боже, насколько же это всё было знакомым… словно, словно, словно…       Она не поняла, что вырвало её настолько грубо и резко из такого коматозного состояния темноты. То ли это был дикий грохот, то ли жутчайшая вибрация пола, на котором она лежала, а может и они вдвоём, но только стоило этой парочке достигнуть сознания, как тело подкинуло с того места, где оно лежало.       Мышцы тут же прошило вспышкой боли. Неприятные тянущие ощущения по всему телу и дикий холод. Кажется, губы вообще не слушались, настолько они успели отморозиться. Глаза непроизвольно скосились на кончик носа и как-то он уж больно сильно даже отдалённо на красный не тянул. Бледно-синий с жёлтым оттенком… жёлтым. Всё вокруг было желтым.       Первый шаг дался с великим трудом, конечности одеревенели настолько, что просто так их сдвинуть с места не получалось, а стоило только перенести вес тела на одну из ног, как стало ясно: пальцы отморожены, а сами ступни еле сгибались. Чего уж было говорить о ранее травмированных руках, которые теперь были закованы в окровавленные и обледеневшие перчатки. — Помогите им и свяжите ведьму! — чей-то крик прорезал тишину. Голос разносился из той залы с огромной люстрой, мимо которой получилось прошмыгнуть, оставшись незамеченной. Люстра…       Вспышка. Перед глазами проносится картина летящей в крепление стрелы, сломанное ледяное кольцо, падение этой массы вниз, туда, где стояла королева, Её падение. В голове набатом начали бить слова присяги, которые перемешивались с той странной фразой про участь, превращаясь в какофонию звуков, долбящую по сознанию. Тихий рык бешенства и некого бессилия прокатился в горле. Хотелось прекратить всё это, потому что просто достало.       Бергдис разрывало напополам. Она знала, что должна была сделать и как поступить, чтобы сдержать сказанные когда-то слова, но как же ей сейчас было страшно, потому что она чётко осознавала: её здесь не должно быть, будто это и вовсе не её жизнь!       Поэтому она понимает, что сбивает кого-то с ног в той зале, где рухнула некогда красивая люстра. Человек, который уже наклонился над королевой, летит к стене, а остальные присутствующие здесь люди поражённо замирают, смотря на неё. Действительно, она сейчас, наверное, жалко выглядит: бледная, с посиневшими и точно растрескавшимися губами, на которых кровь собирается в маленькие багровые шарики. И вряд ли её серые глаза выглядят адекватно, потому что внутри клокочет злоба и отчаяние, а ещё дикая усталость. — Прочь, — голос тихий, свистящий из-за тяжелого дыхания. Всё же сон или не то забытье на ледяном полу явно не прошли мимо всего организма. — К-капи… — начинает говорить кто-то из солдат в форме Эренделла, но тут же замолкает под диким взглядом серых глаз, которые яростно переводятся на парнишку. — Бергдис! — она узнает по голосу Бьерна, который находится почему-то тут, а не во дворце. Плечи чуть распрямляются из того сутулого состояния. Может она сейчас больше похожа на загнанного зверя? Правая рука ложится на рукоять меча, но пальцы так и не хотят послушно сгибаться хотя бы лишь потому, что перчатки скованы кровавым льдом, который жалобно хрустит, стоит лишь приложить титанические усилия, дабы хотя бы заставить двигаться мышцы. Осколки болезненно впиваются в руки под поверхностью материала, разрывая кожу ещё сильнее, прорываясь к мышцам и костям. — Забирай людей и проваливай отсюда, Бьерн, — ей явно не хочется любезничать, тем более сейчас, когда сзади, за спиной, лежит без сознания королева, которой эти люди должны были служить. — Какого чёрта вы на неё напали? — Как ты оказалась здесь? — молодой человек явно не слушал вопроса, зато точно и определённо заметил её движения и весь болезненный вид в целом. — Так же, как и вы, своими ногами. Только цели у нас разные, — пальцы наконец смогли обхватить рукоять, рука неохотно начала двигаться чуть в бок, чтобы оголить лезвие, ярко блеснувшее из-за горевшим жёлтым стен. — Я прошу тебя остановиться, законом и именем короле… — Да ты себя слышишь?! Именем королевы?! Или короля?! Кого? Скажи мне, Бьерн! Я присягнула им обоим более трёх лет назад, поклявшись защищать жизнь старшей наследницы на престол, — голос разрывает пространство, заставляя кого-то удивлённо расширить глаза. До кого-то вся соль ситуации только начинает доходить. — Так ты знала, — видимо уже бывший друг сразу как-то подобрался, словно готовясь к удару, — поэтому сбежала вчера, — серые глаза заметили как бывшие подчинённые переглядываются на этих словах и начинают сжимать рукояти своих мечей двумя руками, словно это поможет. — Какое громкое слово… ты просто, — но договорить не получилось. Её сбили с ног, отчего тело протащило немного по полу.       Бергдис была дезориентирована несколько мгновений, стараясь сообразить что произошло, но первое, что щёлкнуло в мозгу — желание выставить меч в блоке. Тут же раздался звон стали о сталь. Перед глазами появилось озлобленное лицо принца. — Ну надо же, герой-любовник, — девушке потребовалось немало усилий, чтобы оттолкнуть чужое лезвие от опасного соседства рядом со своей шеей. Это стоило рассечённой перчатки на левой руке и ещё более обильным кровотечением.       Солдат еле успела откатиться в сторону, чтобы не схлопотать рубящий удар сверху. Брызнула ледяная крошка. — Я займусь ей, а вы доставьте королеву вниз! — принц явно для себя невовремя решил повернуть голову, потому что тут же схлопотал удар в челюсть эфесом меча. — Чтоб тебе принцесса всё же свернула челюсть, — тихо прошептала Бергдис, недовольно утирая губы от крови в расширившихся ранках. — Бьерн, ты должен понимать, что не он будущее королевства, — серые глаза недовольно наблюдали, как принц трясёт головой, пытаясь прийти в себя, — ты и все вы клялись защищать свой дом, — она попыталась было сделать несколько шагов в сторону лежащей на полу королевы, дабы не дать никому к ней приблизиться, но уроженец Островов не дал этого сделать. — Она заморозила Эренделл и от неё идёт угроза! — Да я тебя не спрашивала, выкормыш южноостровной! — клинки снова сошлись в ударе, отчего правое плечо прострелило вспышкой боли, а сила чужого давления заставила отступить, дабы не дать лезвию противника пропороть свою грудную клетку.       Её теснили, умело уводили в сторону, туда, где под ногами зиял обрыв неизвестной высоты. Понять эту нехитрую задумку было не сложно, труднее было противостоять всем этим выпадам. Мышцы не хотели слушаться и подчиняться так, как бы это было не будь она замёрзшей на вершине Северной горы, не будь вымотанной от всего этого, не будь… злой и агрессивной от того, что хотелось, чтобы происходящее вокруг наконец закончилось.       Видимо у неё было просто обыкновенное выгорание и заторможенность реакции, потому что она почти пропускает или просто даже не хочет замечать мелькнувшее что-то сбоку, что в последствии оказалось взведенным арбалетом у одного из прислужников Варравского. Где только новый болт достал, хотя мог и выдернуть из какой-нибудь ледяной глыбы.       Наконечник болезненно прошивает правый бицепс, ведущая рука тут же слабеет и меч почти летит на пол. Как только умудрилась его левой рукой перехватить? Оставалось загадкой. Но этот ход не так уж сильно помог, лишь усугубил ситуацию, потому что теперь её точно вытеснили из той залы на балкон. Или это произошло уже несколько минут назад? Злой ветер вершины тут же беспощадно вгрызся в и без того обветренное лицо. Она видит, как кто-то из солдат осторожно вяжет руки королевы, а после аккуратно поднимает на руки.       «Спасибо и на том, что не как мешок картошки…» — но эта мысль дорого обходится. Девушка чувствует крепкий удар на своей челюсти, отчего её откидывает ещё ближе к обрыву, а сил сопротивляться не остается вообще. Правая рука ноет сильно и болезненно, собственно, как и левая, но в большей степени. Рот наполняется металлическим привкусом крови. — Отребье, — принц возвышается над ней и явно не может скрыть торжествующей усмешки и злобного взгляда. Хотя и зачем ему, ведь ещё немного и с ней будет покончено.       Внезапный глухой смешок заставляет его сделать несколько шагов назад, пока Бергдис сначала сильнее откидывается на спину, чуть даже изгибаясь в позвоночнике так, чтобы опереться затылком об лед, но после старается подняться, продолжая улыбаться и тихо подхихикивать. Постепенно прозрачный пол балкона начинает покрываться красной жидкостью, которая разлетается мелкими каплями с разбитых губ или просто капает из рваной раны на плече. — Ваше Высочество, — это обращение к принцу ещё больше веселит Бергдис. Как же ей уже стало на это всё равно. Внутри почему-то поселилась некая уверенность, что свой долг она может ещё не отдала сполна, но возможность пока не упущена. — Что, Бьерн, — она тяжело опирается на подобранный меч, стараясь при помощи него встать на ноги, что получается с великими усилиями. Она измотана, — стелешься перед новым… — с губ срывает очередной смешок и кривая ухмылка разрезает лицо, вот только кроме новых неприятных ощущений это ничуть не несёт, — «королём»? — кажется, она сейчас должна выглядеть безумно.       Очередной порыв ветра яростно дергает её за плащ и вскидывает волосы, которые давно растрепались. Холод неприятно жжёт повреждённое плечо, а за ним ещё и ладони снова начинают неметь или ей это просто кажется.       Принц от её слов нелепо дёргается и было делает к ней несколько шагов, но видимо присутствие другого человека мешает ему сделать то, что он хотел. Похоже ему как-то не хочется чернить себя в глазах других. Продуманная тварь. — Бергдис, — на лице бывшего товарища проносится несколько эмоций, которые не сложно сложить в один итог: ему больно, — просто сдайся. Тебе не обязательно… — Не обязательно?! — её слова проносят эхом по всей округе и заставляют людей тут же напрячься. — Ты сейчас серьёзно предлагаешь мне совершить измену действующему монарху?! — почему-то с губ не срываются другие слова, кроме этих, хотя что-то внутри вопит благим матом о том, что она в какой-то степени ничего никому не обязана и, если бы не Эльза… Данная мысль тут же отбрасывается прочь. — Хочешь сказать, что исполнение его приказов — это правильно? «Вверяю вас принцу Хансу», — не значит, что ты должен слепо следовать его приказам, — и как-то никто не задался вопросом откуда она знает про эту фразу. Как-то всем не до этого было. — Да как ты смеешь! — а вот выводить его оказывается проще некуда, так как рыжий чуть ли не снова на неё кидается, но его успевают перехватить сослуживец. — При всём уважении, Ваше Высочество, но судить её не Вам. Выносить приговор могут лишь Её Величество и Её Высочество, потому что действия Бергдис можно приравнять к государственной измене, но с учётом нынешних обстоятельств… — Ты всё равно не имеешь на это прав, тринадцатый принц Южный Островов, — его статус она буквально выплёвывает и продолжает провоцировать лживого гордеца, который гневно сводит брови над переносицей. Видно как руки в белых перчатках сильнее сжимаются, отчего кончик чужого меча начинает чуть подрагивать. И ей снова смешно от этого, а ещё Бергдис подмечает, что между ними сейчас шага четыре, не больше. Губы снова кривятся в ухмылке, а в голове зреет безумная выходка.       Первый шаг тяжёлый и медленный, поэтому его сначала даже не расценивают как угрозу, потому что скорее всего подумали, что она просто свалится от усталости, но нет. Ей хватает сил, чтобы перенести вес своего тела дальше, а там уже главное другое — лишь бы ветер не подул да силы дыхания хватило.       Плевок выходит хорошим, метким, а главное, что за этим следует несколько вещей: попадание в лицо принца; его безумное выражение лица из-за попавшей в него кровавой слюны; явный испуг, выраженный в нескольких шагах назад… и совершенно неожиданная боль в районе живота.       Серые глаза недоуменно скользят вниз, чтобы понять, что случилось и в неком недоумении воззряются на торчащую рукоять меча, которую крепко сжимают руки Бьерна. Ткань его перчаток тут же пропитывается кровью, ибо металл вдавлен в её тело до упора. Голова медленно поднимается так, чтобы пересечься взглядом с некогда другом. И как-то она не ожидает увидеть в его глазах слёзы, которые грозились вот-вот пролиться. Она также замечает, как трясется его нижняя губа. — Прости, — чужой голос неимоверно сдавлен и настолько хриплый, что слово грозится потонуть в снова поднявшемся ветре, который яростно пытается сорвать с неё плащ, отчего Бергдис лишь больнее, потому что металл внутри неё начинает раскачиваться и рвать тело ещё сильнее. Ноги начинают подкашиваться и перестают держать совсем.       Собственное оружие с грохотом падает на ледяной пол, а после, следом за ним, они вдвоём грузно оседают на колени. И снова она слышит сдавленное: «Прости». Дыхание вырывается прерывисто и болезненно. — Ты… — сил еле хватает, чтобы повернуть голову и начать говорить, — обламаешься, — скорее всего они не поймут её слова, но принц в некой панике отступает ещё на несколько шагов и наконец утирает своей белой перчаткой кровавую слюну со своего лица. Ткань тут же становится грязной и уже не годной для дальнейшей носки. Её пренебрежительно откидывают в сторону и стараются скрыться с балкона как можно скорее.       К ним было рванули остальные солдаты, но нерешительно замерли возле сломанных дверей. Но кто-то из них явно не ожидали увидеть такое, потому что Бергдис успевает заметить расширенные в шоке глаза, пока не переводит свой взор обратно на Бьерна. Ей откровенно не понятно почему тот сейчас тихо рыдает.       Одна из его ладоней все так же продолжает крепко сжимать рукоять меча, пока вторая болезненно вцепилась в её левое плечо. Неожиданно девушка чувствует, что из уголка рта потекло что-то теплое и густое. Очередной вдох снова разносится новой болезненной волной, которая никак не хочет стихать и с каждым разом становится всё мощнее. — Не смей… бездумно следовать его приказам, — её слова тихие, но несмотря на всё она старается произнести их как можно чётче, — будущее Эренделла не за ним, — ей кажется, что её не слышат, потому что тот на кого она оставила охрану королевской семьи сейчас тонет в своей душевной боли. В голове как-то пусто. — Обещай, — хватка пальцев оказывается слабой и правая ладонь едва ли несколько секунд держится за лацкан чужой формы, — что любыми способами не дашь совершить казнь в стенах дворца, — ей хочется верить, что до этого не дойдет, что всё будет так, как она видела у себя в голове, потому что она постаралась привести всё к этому, вот только уже узнать удалось ли ей это не получится. — Я… — Пообещай! — крик выбивает почти весь воздух из легких, а с губ срывается стон боли из-за своего непроизвольного движения. Капли крови разлетаются в стороны, попадая на чужой мундир. Горло тут же разрывает кашель, тело сотрясается из-за этой и той порции боли, что снова пронзает её, стоит лишь немного пошевелиться. — Обещаю, — и этого хватает. Хватает, чтобы чуть отклониться назад и постараться самостоятельно убрать из тела посторонний предмет, но выходит плохо. Но от этих движений кровь начинает течь сильнее. Она тёмная и густая, похоже ей пронзили печень. Чужая ладонь отпускает рукоять, отчего тело чуть проседает, лишившись поддержки.       Почему-то перед глазами мелькает испуганное лицо королевы, которая дышала в бумажный мешок. Бергдис не может понять к чему это всплыло в её голове, а хотя в её ли? Всё же ей здесь было не место, не её это всё было. Серые глаза чуть бездумно обводят разрушенный балкон. — Обрушь его, — ореховые глаза напротив распахиваются в недоумении. — Обрушь балкон и забери мой меч. — Но… — Прошу, ты, — обвинять не хочется, потому что он защищал принца, хоть это было странно, ведь никак не относился к Эренделлу, — пробил мне печень. Я всё равно умру по пути в замок, — у нового капитана сил не хватает, чтобы ответить словами, поэтому он лишь резко кивает и еле разжимает собственную ладонь на её левом плече.       Бергдис не хочет наблюдать за его действиями, поэтому старается повернуться спиной к дверям. Это удается, правда, она чуть не заваливается на бок, потому что сил вовсе не осталось, чтобы сделать что-то ещё, как просто смотреть вперёд. Кажется, сейчас рассвет. Небо светло-красное, как перед восходом солнца, а может это закат, но это и не так важно, когда она слышит отчётливый треск льда, который повторился несколько раз… а после всё рухнуло вниз. В серых глазах застывает отблеск солнца.

***

      Когда вдруг резко стало больно настолько, что аж выдернуло из темноты сна, тело отреагировало быстрее, чем сознание. Или может это были сигналы мозга, но глаза распахнулись быстро. Крепкий удар на левую сторону и боль в голове от того, что упала.       Первые мгновения дезориентации, потому резкий рывок, чтобы подняться и тут же рухнуть обратно на колени, чуть не сломав нос о что-то коричневое, что потом осознается как край кровати.       Болело, как казалось, абсолютно всё, но больше всего горело в районе живота. Пальцы беспомощно ощупывают место, стараясь найти источник, но ничего кроме мягкой ткани ощутить не могут, хотя в голове чётко отплясывает, что там должен торчать меч.       Возможностей организма едва хватает, чтобы подняться на ноги и удержаться в этом положении. Когда она врезается лбом во что-то, глаза зажмурены, но открытие век ничего не даёт, потому что всё размыто до неузнаваемости. К горлу подкатывает тошнота.       Рвёт потом ещё минут двадцать. Как только смогла открыть дверь, не порвав при этом, кажется, плакат на внутренней части. Голова трещит и грозит тут же развалиться, а общее состояние не так уж далеко от овоща. Хорошо, что сейчас никого нет дома, потому что на весь этот шум никто не прибегает. Хотя в этом есть и минус. Никто не помогает.       Кафель неприятно холодит спину, но это должно помочь с тем жаром, который распространился по всему телу. Из уголков глаз текут слезы. Как же сейчас херово… Хочется сдохнуть. Или она это уже провернула? Словно катком прошлись…       «It is time? I can understand who I am», — действительно, а сможет ли она понять кто она?