Сила, которую она не хотела.

Я резко распахнула глаза. Холод тумана постепенно растворялся в воздухе, делая температуру в комнате более теплой. Как только мои руки отпустили Артема, мальчик облегченно вздохнул. А я растерянно пялилась на свои ладони, которые медленно втягивали в себя черную дымку. Мне захотелось засмеяться — откровенно заржать, чтобы хоть что-то почувствовать. Внутри была лишь пустота непонимания и полной потери контроля над ситуацией. Кончики пальцев покалывали от неизвестного мне ранее напряжения, а ступни ног еще ощущали тепло песка и приятную прохладу морской воды. С четырнадцати лет я выстраивала какие-то границы, придерживалась дурацких правил и пыталась хоть как-то сохранить спокойствие в своей никчемной жизни. Я никогда не любила фильмы про супергероев и никогда не мечтала нацепить на шею чертов плащ, чтобы каждый день спасать мир. Я просто хотела равновесия и гармонии. Перед сном мне всегда приходили в голову картинки из жизни, о которой я грезила. Мне хотелось найти кучу друзей, встречаться и расставаться с парнями, плакать из-за разбитого сердца, веселиться на уроках, кататься на скейте и есть мороженное в парке, не боясь случайно кого-то коснуться. Меня уже тошнило от этих разнообразных перчаток, из-за которых на моей нежной коже постоянно появлялось раздражение. Я чертовски устала быть странной и подозрительной. А разум, будто издеваясь надо мной, решил внезапно видеть… Будущее? Это все больше походило на какой-то глупый розыгрыш, я даже с надеждой взглянула на шкаф, думая, что сейчас оттуда вывалится целая съемочная команда с криками «Попалась!» Но шкаф стоял неподвижно, а смешки уже начинали вырываться из моего горла. — Почему ты кричала имя моего брата? Ну, конечно… Истерический хохот заполнил всю комнату, погружая ее в мое безумие. Слезы потекли по щекам, глаза вновь закрылись, руки схватились за живот. Я продолжала смеяться, уже даже не сдерживаясь. Сейчас в палату ворвется мой отец и весь этот кошмар закончится. Я буду лежать на заднем сиденье машины и пачкать обивку своими размазанными стрелками. Потом папа накачает меня каким-то успокоительным и я буду ходить бесчувственным овощем всю неделю. Сейчас все должно прекратиться… Пожалуйста… Я видела, сквозь пелену истерики, что Артем меня совсем не боится. Мальчик лишь с интересом за мной наблюдает, видимо, не понимая, что сейчас происходит. Мне стало еще хуже, когда на смену хохоту пришли всхлипы и бессилие. Дверь в комнату наконец открыли и я почувствовала, как теплые руки отца подхватывают меня и несут к выходу.

***

Ева лежала на кровати, укутанная в теплый плед. Ее ладони были в простых тканевых перчатках и Островская точно наорет из-за этого на своего отца. Она любила спать с голыми кистями. Тучи опять заполонили небо, окрашивая все в темные цвета. Капли дождя барабанили по грязным окнам, оставляя после себя серые разводы. Мария Островская сидела в кресле с чашкой горячего кофе и смотрела на свою дочь, периодически смахивая слезы со своего лица. Женщина была против таблеток, но спорить со своим мужем у нее никогда не получалось, поэтому Ева уже два часа находилась под действием какой-то дряни. Дмитрий был влиятельным человеком и достать сильные антидепрессанты без рецепта ему не составило труда. Мужчине казалось, что его дочке будет намного лучше, если она поживет с отключенными эмоциями и чувствами какое-то время. — Маш, оставь ее, — Островский приоткрыл дверь в комнату, создавая небольшой сквозняк. — Что ты с ней сделал… — женщина всхлипнула, не в силах даже натянуть на плечи кардиган, чтобы не замерзнуть от потока холодного воздуха. — Ты же знаешь, что я хочу для нее только лучшего. Мария покачала головой, продолжая неотрывно смотреть на спящую Еву. — Ты сделал с ней это, — Дмитрий впервые за долгое время слышал в голосе жены ненависть и презрение. Он устало прикрыл глаза, мысленно с ней соглашаясь. — Я знаю, — мужчина сжал зубы до скрипа, совладав с нахлынувшими эмоциями. — И я ненавижу себя за ту аварию.