disconnect

      — Я ненавижу повторять дважды, — сквозь зубы цедит Чонгук и давит на белоснежную макушку, заставляя склонить голову. Он зол, что его разлучают с его сумасшествием. Зол, что вторгаются в дом, который хранит в себе частицы Юнги. Он с пылающей яростью смотрит на парня перед ним. Блондин оставляет на полу части разобранной винтовки и безоружно поднимает руки, цепляя пальцами под двойку выбритые виски. Он молчит. И в этой оглушающей тишине он слышит тяжелое дыхание Чонгука. По одному градусу в несколько секунд он поворачивает голову, пытаясь увидеть взгляд парня сквозь заросшую челку, свисающую на глаза. — Я выстрелю прямо сейчас, — рычит Чон и отшатывается назад, стоит вору повернуть корпус, позволяя парню увидеть его лицо. — Этого не может быть… — шепчет он, не опуская начавшие трястись руки, направляя пушку в висок. — Ты мертв… — его голос начинает дрожать.       — Чонгук, — не поднимаясь с колен, шепчет блондин, протягивая руки в сторону пистолета. — Я знаю, что это выглядит безумно, но пожалуйста, опусти пушку, — видит, как парень все сильнее начинает сжимать в руках пистолет, немного надавливая на курок. Чон делает еще один шаг назад и оглушающе кричит:       — Ты мертв, ты моя галлюцинация! — роняет первую слезу, блестящую на бледной щеке. — Зачем ты меня преследуешь? — кричит отчаянно, выплескивая боль, скопившуюся за секунды, пока он видит родное лицо. Совсем худое, бледное.       — Малыш, пожалуйста, — встает на одно колено и тянет руку. — Я жив, малыш… — опускает голову и зажмуривает глаза, понимая, что морозит настоящую чепуху. Смотрит в глаза напротив. Они полны боли. Он то и дело трет глаза, отчего те становятся только краснее.       — Я слышу это каждую ночь, — его голос дрожит от каждого всхлипа. — Он давно мертв, уже восемь месяцев, — с отчаянием рычит парень, размазывая рукой слезы по красным, блестящим щекам. Он дает блондину подняться с колен и смотрит в родные глаза. Смотрит на нижнюю губу, которую то и дело кусает парень, смотрит на руки. — Кто ты, блять, такой? — воет сквозь ком в горле, который грозится выпустить новую партию горячих, почти обжигающих слез.       — Мин Юнги, — спокойно говорит парень и делает шаг навстречу Чонгуку.       — Ты лжешь, ты иллюзия, ты хочешь свести меня с ума, — плачет он и крепче сжимает пушку в руке. — Почему ты не уходишь? Почему ты так и преследуешь меня? — кричит и смотрит в глаза, наполненные сожалением. — Мне больно, хен, ты мне делаешь больно…       — Прости, малыш, — упирается грудью в дуло пушки и, едва держа голос спокойным, говорит, — Господи, мне так жаль, что тебе пришлось всё это пережить, — шепчет Мин и тянет руку к лицу парня. Ведет большим пальцем под глазами и убирает градом льющиеся слезы.       — Это невозможно, — истерически, пугающе смеется парень, кладя ладонь на место пальцев Юнги на своей щеке. — Я впервые чувствую твои руки, хен. Я схожу с ума, — продолжает заливисто смеяться он и падает на колени, обхватывая голову руками, не опуская пистолета. Замечает, как Юнги садится напротив тянет руку к нему. Чонгук выставляет пистолет вперед и шипит. — Еще двинешься — я выстрелю, — Юнги выдыхает и берет ладонью дуло пистолета и возвращает на место первого пулевого ранения. Туда, где сильнее всего отдает болью при мыслях о Чонгуке. Поднимает глаза, пытается сдержать слезы от вида столь разбитого, сломанного парня, и шепчет:       — Давай, второй раз не страшно… — отчаянно шепчет парень и легонько давит на палец Чонгука, который едва касается курка. Парень роняет пистолет из рук и закрывает лицо руками, громко всхлипывая. — Ты молодец, малыш, — прижимает вздрагивающую от всхлипов голову к своей груди, едва касается темных растрепанных волос. — Прости меня, — шепчет он и касается своей переносицей макушки и вдыхает аромат тела. Такой родной, тот, за которым скучал.       — Хен, это и правда ты, — прижимается к груди парня и вдыхает знакомый аромат. Это так интимно. Он слышит, как бьётся сердце, чувствует, как вздымается грудь, чувствует чужие руки у себя на спине. — Я не могу в это поверить, — шепчет, сжимая пальцами край темной толстовки Мина.       — Я знаю, малыш, знаю, прости меня, — он крепче обнимает Чона и гладит по волосам, чувствуя, что он наконец успокаивается. — Есть причина, по которой я не мог сказать, что жив…       — Где ты был? — спрашивает Чонгук, наконец поднимая заплаканные глаза. — Хен, почему ты так поступил? — хнычет он, хватаясь обеими руками за воротник худи. — Почему, хен?       — Малыш, — начал он, тяжело выдохнув. — Я знаю, что ты соврал мне насчет отца… Я знаю, что ты работал с ним. Как и я, — он с трудом выговаривает слова. — Я не виню тебя. Я больше виню себя за то, что такой эгоист. Тогда, в марте, я выполнял задание… Намджун должен был умереть. От моих рук, — он выдыхает и отводит взгляд от глаз Чонгука.       — Хен, тогда получается… — дрожащим голос шепчет Чонгук, но Юнги закрывает его губы ладонью, не позволяя закончить.       — В этом нет твоей вины, малыш, — шепчет Юнги и пальцем смахивает с щек парня слезы. — Сейчас это неважно, слышишь, — он обхватывает его лицо своими ладонями и прислоняется своим лбом к его. Смотрит в глаза и продолжает шептать, что это всё не важно, что это было его заданием, что он поступил правильно. — Я выжил, сердце запустили через несколько минут, как ты ушел, малыш. В скорой, когда я пришел в себя, Намджун сказал, что отец требует моего исчезновения. Я должен закончить задание, которое он дал мне, — размеренно рассказывает парень.       — Но Намджун мертв, я видел, как Рендевайлд бил его, видел, как глава его картеля злорадствовал, — быстро шептал Чонгук, будто боясь испортить откровение.       — Поэтому я и умер, — тихо говорит Мин, но быстро исправляется, видя, что глаза Чона вновь наливаются слезами, — почти умер. Я два дня готовил план спасения Джуна. Он друг моей юности, поэтому я просто бы не смог сделать этого… — хмыкает парень. — Он жив и здоров. Пытается излечить меня от всего возможного, — его улыбка на мгновение появляется на лице. — Я был с ним все эти месяцы.       — Хен, из-за меня ты так много страдал, — наконец отклоняется Чонгук, разрывая зрительный контакт с Мином. — Ты дважды из-за меня получил пулю в сердце, — выбирает тыльной стороной ладони слезы, вновь покатившиеся по красным щекам.       — И получу ещё одну вместо тебя, если будет нужно, — едва слышно шепчет на ухо Чонгуку Юнги и касается губами красных искусанных губ. Это поцелуй полный вины, боли и сожаления. Но он такой сладкий и желанный. Мягкий и нежный, — потому что я… — Юнги закусывает губу и отводит смущенный взгляд, — люблю тебя, малыш.       — Хен, — шепчет Чон и снова мажет своими губами по чужим, зарываясь пальцами в зачесанную назад челку, — я обещаю, что больше никогда не буду лгать тебе. Обещаю, — прижимается щекой к груди Мина. — Цена лжи слишком велика.       — Я верю тебе, малыш, — он встает с колен и тянет руку парню, помогая встать. — Чон, мне нужно идти… — тихо говорит он, пытаясь распутать свои пальцы из ладони Чона. Он лишь крепче сжимает ладонь.       — Я боюсь вновь потерять тебя, хен, — обвивает худую талию руками и носом прислоняется к белоснежной макушке. — Я очень боюсь, что это вновь был всего лишь сон, — Юнги выдавливает улыбку и кладет на щеку парня ладонь.       — Чувствуешь? Она холодная, как и раньше, — Чонгук накрывает его ладонь своей и, прикрыв глаза, немного трется о нее. Но затем берет Юнги на руки и несет наверх, вопреки всем угрозам Мина. — Чонгук, пожалуйста, мне очень нужно поехать обратно домой, — садится на кровати, куда его аккуратно, словно фарфоровую куклу, положил парень.       — Ты уже дома, — говорит Чонгук, положив голову ему на грудь. — Я больше никуда тебя не отпущу, хен, — шепчет, сильнее прижимаясь к груди. — Я не хочу снова проснуться в одиночестве и понять, что я окончательно сошел с ума.       — Я буду рядом, пока ты не проснешься, — наконец шепчет Мин и сплетает их пальцы. — Обещаю.       В тишине пустого дома слышится только размеренное дыхание. Они согревают друг-друга холодной ноябрьской ночью. Залечивают свои рассыпавшиеся в песок сердца, чувствуя тепло друг друга. Впервые за несколько месяцев Чонгук не видит снов, потому что сон стал реальностью. Впервые он не будет один. Впервые его сердце не замерзнет ночью.       Раннее утро. Солнце еще даже не планирует подниматься, а свет уличных фонарей все также бьет в окна темной спальни. Редкие машины проезжают, скрипя первым снегом, выпавшим за ночь. Чонгук чувствует, что чужая рука также сжимает его ладонь, а чужое сердце размеренно бьется в груди. Он легонько улыбается. Его наваждение перестало им быть, оно стало реальным.       Парень выпутывает ладонь из замочка и поднимается, шагая в темноте к двери. Юнги начинает ворочаться, и Чонгук понимает, что миссия провалена, когда Юнги сонно говорит:       — Я оставил пачку кофе в верхнем ящике на кухне. Сделай, пожалуйста, — он поднимается с кровати и ловит на себе еле заметный в свете уличных фонарей взгляд Чонгука. — Я захожу иногда, — признается Мин и обходит Чонгука. — Намджун со своей гиперопекой иногда бесит.       — Хен, я хочу кое-что проверить, — догонят Мина Чонгук и хватает за руку поворачивая к себе. — Я хочу убедиться, что это не сон, — он прикрывает глаза и вновь целует. Целует жадно, словно изголодавшийся дикий зверь. Его аппетит разыгрывается лишь сильнее, когда чувствует, что ему отвечают тем же. Он немного взвизгивает, когда Юнги, улыбаясь в поцелуе, тянет руку к его боку и больно щипает. — Хен! -вскрикивает парень, обиженно надувая губки.       — Убедился? — улыбается Юнги и идет к винтовке, оставленной также разобранной со вчерашней ночи. Он вновь занимает позу, в которой вчера нашел его Чонгук и собирает оружие. Чонгук садится напротив, наблюдая за скоростью сборки.       — Она тебе нужна для задания? — осторожно спрашивает Чонгук, забирая из рук парня винтовку. — Какой у тебя номер, хен?       — Ноль-девять-три, — спокойно отвечает Юнги, словно называет номер машины. — Класс А1.       — Блин, — скрещивает на груди руки Чонгук, — мне только В1 недавно присвоили, — недовольно фыркает и отворачивается. — Так нечестно, хен, я сильнее тебя.       — И импульсивнее, — Мин встает и складывает винтовку в футляр.       — Я проворнее, — добавляет Чон.       — И ты совсем невнимателен, — достает ключи из кармана куртки и идет к кладовке.       — Я более меткий, — выпячивает грудь Чонгук.       — Постоянно спешишь куда-то, — улыбается Юнги, доставая несколько пистолетов.       — С тобой неинтересно, хен, — бурчит Чонгук, перед тем как зайти за Мином. — Это все твое? — невольно открывает рот от восхищения Чон, видя перед собой целые стенды с оружием разных видом.       — Ну, да. Отец кое-что недавно прислал на пробу, тут вот подарки от него, — он кивает в сторону левой стенки, где на крючках, как в музее развешаны разные пистолеты, автоматы, пулеметы, ружья. — Тут вот особо удачные, — он показывает на правую стену, но хлопает по рукам потянувшегося к оружию парня. — Не трогай моих малышек.       — Ну, хен, даже у отца на складах я такого не видел, дай хоть посмотрю, — хнычет тот и берет со стеллажа. — Господи, — радостно вскликивает он, — это же MP5K, хен.       — Осторожнее, магазин полный, — предупреждает Мин и сбрасывает в рюкзак патронташ для нескольких пистолетов. Он улыбается, видя, как Чонгук разбирает оружие, радуясь при этом, как ребенок.       — Хен, с кем сказал закончить господин Мин? — наконец отрывает глаза от пушек Чонгук и подходит к Юнги. — Я хочу помочь, хен. Не хочу снова тебя потерять.       — Рендевайлд, — коротко говорит Юнги и выталкивает Чонгука с кладовки, запирая её. — Но не позволю тебе идти, Чонгук, — глухо говорит Мин, разворачиваясь лицом к парню. — Малыш, это будет слишком опасно для тебя… Я сам хочу закончить с этим ублюдком, — шипит Мин и поднимает глаза на парня.       — Но почему, Юнги-хен? — Чонгук берет ладони Мина в свои и немного сживает, видя, что тот завелся.       — Потому что именно эта мразь меня заказала.