disconnect

      — Юнги, господи, Мин, пожалуйста, открой глаза, эй, давай, — Намджун сидит рядом с парнем в машине скорой, уже давно стоящей в нескольких кварталах.       — От меня так легко не избавиться… — сквозь кислородную маску, хрипя от боли, шепчет Юнги, немного поворачивая голову к парню.       — Не следовало этого делать, но я ответил на твой телефон в панике, — оправдывается Ким, бегая глазами от раны к лицу парня. — Твой отец. Он сказал тебе умереть. Все должны поверить, что тебя нет, — он с тревогой смотрит на Юнги. Тот устало закрывает глаза.       — Чимин в курсе? — хрипит, понемногу хватая воздух в легкие, которые уже совсем не хотят работать от боли.       — Пока нет, он не указан в реестре как родственник, поэтому только Тэхен может сообщить о том, что он твой брат, — Намджун с тревогой смотрит на линию сердечного пульса, то и дело меняющего свою траекторию. Ритм сердца начинает расти и бьет по ушам, кувалдой по железу. — Что делать? Я сделаю всё, что скажешь.       — Если остановится, попробуй запустить, — шипит, закусывая губу. — Не получится — буду благодарен, — он тяжело выдыхает. — Если всё-таки получится… Нужно ввести меня в коматозное состояние, — жмурится, сводит к переносице брови, пытается выкинуть из головы очередное ранение.       — Друг, я обязан тебе жизнью, так что твою я спасу при любом раскладе, — сжимает холодную ладонь своей и кивает головой. — Обещаю.       Закрывает глаза, погружаясь во тьму, тянущую за собой на дно. Это его личный ад. Личный круг, который приходится проходить. Но, видимо, это финишная. Он потеряет все, что было у него в жизни: себя, семью и возможное счастье. Он давно просит бога о смерти, но почему именно сейчас так хочет отвернуться от этих слов? Неужели то самое счастье, которое ему рисовало сознание в спокойные дни, сейчас кажется ещё важнее? Словно путник у двух дорог, Мин мечется между правильным и желанным. Всю свою жизнь он считал правильным убивать грешников, падая еще глубже, чем его жертвы. Юнги не знал другой дороги, не знал другой жизни, наверное, поэтому она казалась ему правильной. Но сейчас… Сейчас появился второй путь. И это не кажется миражом. Он уже попытался вступить в эту неправильную для него жизнь. Он почувствовал тепло. Почувствовал то, что так долго пытался не подпустить. И эта дорога стала желанной. Там есть место для всех.       Но ради других, ради брата, который находится по ту черту, ради Чонгука, только появившегося рядом, он готов сделать эту дорогу миражом. Если заказали его, значит и Чимин может стать целью. Рано или поздно. Он сможет защитить его только если уйдет.       Сознание спасает его: не позволяет слышать душераздирающие крики, чувствовать свою ладонь в других. Каким бы ни было чувство ответственности, все клетки его тела хотели вновь ожить для самых важных людей в жизни.       Уже через несколько часов он был в загородном особняке Намджуна, зарегистрированном на какого-то левого парня с компании. Уже тогда в его груди не было ни намека на металл, лишь швы, покрытые марлевым пластырем. Руки, словно змеи, оплели кабели и трубки капельниц, а надоедливый аппарат жужжал над ухом.       — Проснулся? — словно это было обычное утро, спросил Тэхен, закрывая газету. — Мощно ты, конечно, нас всех напугал, — признался парень, подходя к кровати. Он старался улыбаться через силу. Однако в его глазах ясно виднелась боль, причем не своя, чужая.       — Сколько я был в отключке? — срывая с предплечий иглы капельниц, прошипел Юнги, чувствуя новую рану, давшую о себе знать резкой болью.       — Ну, как минимум часов двенадцать точно, — посчитал на пальцах Тэхен, помогая парню встать. — Думали, что реально помирать собрался, — он крепко держал Мина за руку, вглядываясь в еще пустые и мрачные глаза. Юнги резко выдохнул и легонько усмехнулся, отворачивая голову в другую от парня сторону.       — Был бы рад, но не все дела еще закончил, — как-то удрученно сказал он, открывая дверь. — Намджун как? После такого сердце может начать шалить, — он оглянулся на Тэхена, что всё еще пытался хоть как-то ухватить Мина за талию, чтобы поддержать. Он все неуверенно то притягивал, то отталкивал руки от Юнги. Ким боится за друга, боится, что снова не поймает, что снова не успеет. — Не стоит думать, что я хрустальный, Тэхен, — наконец прервал волнение Кима Мин.       — Намджун ушел час назад. Я отправил его поспать — всю ночь не отходил от тебя, Юн, — отводя взгляд, сказал Тэхен. — Он в порядке. Врачи сказали, что та инъекция была отличной, это, можно сказать, спасло ему жизнь. Спасибо тебе, правда, я даже не знаю, как отблагодарить тебя за его жизнь… — Юнги повернулся к нему лицом и взял его ладони в свои. Он опустил голову, голос его дрожал, словно он находился на смертном одре и ждал смерти.       — Порой ты становишься очень глупым, Тэхен, — он еле заметно улыбнулся и потянулся правой рукой к челке, слегка взъерошивая ее. — Я не достоин жизни, в отличие от Намджуна или тебя, — он сузил глаза, продолжая улыбаться. — Не стоит меня благодарить, я делал это потому, что хотел, поэтому перестань нагнетать атмосферу. Чимину сейчас ещё сложнее, так что успокойся, ладно? — он опустил руку, отворачиваясь от Кима.

***

       — Уверен, что ты хочешь этого? — через несколько часов Юнги выудил у Тэхена темный худи, наелся обезболивающего и уже стоял на пороге. — Уверен, что не раскроешься? Уверен, что с тобой все в порядке, Юнги? — Намджун догнал его у порога.       — Мин Юнги сожгут через, — он взглянул на наручные часы, — через час. Он мне очень нравился, поэтому Ким Минджун хочет попрощаться со старым другом, — парень улыбнулся и вытолкнул Тэхена на улицу. — Мы скоро вернемся, — кричал парень, закрывая за собой дверь.       — Хен… — Тэхен снова поднял полный сожаления взгляд. — Зачем ты туда едешь? — выезжая за ворота загородного дома, спросил Ким. — Уверен, что хочешь?       — Тэ, если бы я не хотел, то не поехал. Последний раз, можно сказать, увижу брата и… — он запнулся, имя этого человека эхом гудит в голове, словно лезвие скользит по оболочке души, терзая ее остатки. — Им нужно вернуть личные вещи, — он, не желая того, начал снимать по одному кольцу с пальцев, оставив лишь тот, что четыре года назад подарил ему Намджун. Ему необходимо увидеть их, он хочет сделать последний глоток чистого воздуха прежде, чем утонуть во лжи и мести. — Вчера об этом никто не позаботился.       — А то, что на среднем правой? — Тэхен оторвал взгляд от перебегающих дорогу людей.       — Почему его оставил?       — Оно мне велико, пускай думают, что спало. Но это подарок Намджуна, с которым я прошел огонь, воду, — он запнулся, рассматривая отцовский перстень.       — И смерть, — как-то глухо добавил, срываясь с места. — Юнги, что ты подразумеваешь под словом «месть»? Ты намерен убить заказчика? — осторожно спросил он, останавливаясь у крематория. — Или найти стрелка?       — Я хочу узнать, какая мразь в меня выстрелила, чтобы через него выйти на заказчика; пока я не узнаю, кто стрелял, я не стану выполнять приказы, — отчеканил он, натягивая на нос маску и закрывая волосы капюшоном худи. — Скоро буду, спрячься, Чимин может тебя узнать.       — Я понял, Юнги-хен, буду ждать, — как-то тяжело улыбнулся ему Тэхен. — Будь осторожен.       Словно чувствуя, что впереди его ждет собственное тело, Юнги шел не спеша. Казалось, что это шоу вот-вот разрушится, потому что он никогда не готовился хоронить себя. Он не надеялся, что его может ждать еще большее наказание, чем просто смерть. Он шагает по огромному залу. Тихо, слышно, как в печах поодаль что-то трещит, но тишина своим весом давит на все, не позволяя чувствовать что-то, кроме гнетущего, разъедающего чувства печали и скорби. По старой жизни, которую он никогда не сможет вернуть. Мин уже видит черный лакированный гроб, что стоит на дорожке. Рядом с ним, на пристенке, висит маленькая табличка с его именем.       — Молодой человек, вы кого-то ищите? — вдруг окликает его грузный мужской голос. Мин оборачивается ему навстречу.       — Отдайте пожалуйста эти кольца Пак Чимину, брату усопшего, — Юнги глазами показал на гроб. — Я из больницы, вчера не успели отдать, передайте пожалуйста, что остальное привезет адвокат, — выпаливает он и сует кольца в ладонь. — До свидания, — Юнги сильнее натягивает капюшон на глаза, замечая вдалеке одинокую фигуру, бредущую по огромному холлу. Он готов убежать отсюда, чтобы не сорваться к Чимину, буквально раздавленному горем. Фальшивым горем. Юнги правда не знает, сможет ли он когда-нибудь вернуться домой, сможет ли снова когда-нибудь обнять Чимина. Хотя бы просто увидеть его улыбку.       Бежит из крематория, впиваясь короткими ногтями в грубые мозоли на ладонях, пытаясь хоть как-то себя отвлечь от мысли вернуться. Но он уже попрощался со старой жизнью. Уже готов войти в новую жизнь, готов погрузиться в черный деготь, который обволокнет его, утопит. Не позволит увидеть белого света. Он сам станет белым пятном в своей новой жизни. Жаль, что белоснежная обертка лишь скроет тьму, состоящую из ненависти к себе и миру.

***

      Он снова вернулся на свой пост. Наблюдает, изучает, смотрит за городом, что так же, как и он, разлагается изнутри. Он, словно тень, скитается по барам, по клубам, где промышляют его бывшие коллеги. Ищет того, кто посадил в его сердце новое семя ненависти. Он обильно поливает его алкоголем, каждый вечер топит одиночество в спирте. Пьет и слушает. За три месяца скитаний он смог узнать, кто заказчик. Он узнал, что Рендевайлд выстрелил в спину… сердце. Узнал, кто это сделал. Узнал, кто стрелял.       И этот человек так же, как и Юнги, топит свою боль в виски. Блуждает в ночи по городу, срывая свою злость на людях, потому что никому душу излить не смеет. Он одинок. Душа его одинока. И они сидят в семи метрах друг от друга. Только если один смотрит лишь на лед в бокале, второй все сильнее хочет рассмотреть лицо, которое так изменилось. Хочет подойти. Но не смеет. Он мертв.       — Тэхен, помоги мне, — шепчет в микрофон Юнги, — он здесь, — шепчет через боль в сердце, рана до сих пор не желает затягиваться.       — Хен, я буду через несколько минут, — знает, кто, знает, почему.       А Мин все глаз отвести не может. Рассматривает темные кудряшки, свисающие на лоб, рассматривает острые скулы, глаза, затянутые опьяненной пеленой. Но все тот же ребенок. Потерянный, еще совсем маленький и слабый. Его маленький Гуки.       — Хен? — Тэхен залетает в бар, буквально расталкивая посетителей. — Хен, я приехал, — видит белоснежный рукав толстовки и опущенную голову. Несется к нему, словно личный спасатель.       — Юнги? — поднимает глаза Чонгук, смотря на парня напротив. — Юнги-хен? — встает со стула, несильно шатаясь, идет к призраку, что он впервые увидел. — Юнги?       Тэхен успевает как раз вовремя. Мин встает со стула и льнет к Тэхену, губами прижимается к нему. Знает, что Чонгук очень стеснителен, знает, что смутит его. Он не должен вновь почувствовать связь. Ким лишь крепче прижимает к себе Юнги, с особой нежностью прижимая к себе лицо парня, пряча белоснежную макушку под рукавом темного пальто.       — Юнги-хен? — вновь повторяет Чонгук, останавливаясь в метре от Тэхена. Голос его дрожит. Чон смотрит на Тэхена. Видит, с какой нежностью он целует. Видит, как парень в белом льнет к нему, как к спасительному кругу.       — Вы кого-то ищете? — спрашивает Ким, поднимая глаза на Чонгука. Тот лишь машет руками и пятится назад. — Минджун, всё хорошо? — громче положенного спрашивает Тэхен. Услышал. Знает, что ранит, знает, что делает больно, но по-другому не может.       — Тэхен, — вдруг глухо начинает Юнги, развалившись на кресле и положив ладонь на его бедро, когда они наконец отъезжают от парковки клуба.       — Хен, тебе плохо? Сердце? — суетится парень, хватая лежащую на его бедре ладонь, смотрит пульс. — Юнги? Что случилось?       — Чонгук, — наконец произносит Юнги, закрывая глаза. — Помоги ему отпустить меня. Я знаю, что это жестоко, но полюби его, Тэхен. Спаси его, — шепчет, еле выговаривая слова. — Пожалуйста.