Наверное, если взглянуть со стороны, то выгляжу я полной дурой: хлопаю глазами, и рот открыт.
Что-что, а павшего на одно колено Алекса с бархатной коробочкой в руке я бы определённо запомнила.
— Будь хорошей девочкой, каттен, — почти беззвучно шепчет он, ласково чмокая в макушку.
Вообще на такое заявление можно и повозмущаться, но, глядя, как вянет боевой дух Барби, решаю перенести возмущение на попозже.
Возможно, моя привычка совать пальцы туда, где написано «Не влезай — убьёт!», когда-нибудь меня погубит, но плыть против течения всегда интереснее.
— Агата, — улыбаюсь сахарной улыбкой, включаясь в игру, и протягиваю куколке руку, — пока ещё Харрис. Приятно познакомиться.
Лицо Эммы в этот момент достойно кисти самого Да Винчи.
— Взаимно, — блондиночка кое-как пожимает мою ладонь, скорее всего, мысленно ломая каждую косточку.
Весь её вид так и кричит, что не отмени человечество казни много лет назад, я бы уже давно отправилась на эшафот.
— Jag väntar på en förklaring, Alexander*, — отмирает Оливия, впившись в сына требовательным взглядом.
Не нужно быть полиглотом, чтобы догадаться, что новоиспеченной невестке она явно не рада.
Хотя лицо сохраняет маску благородного спокойствия, её голосом можно замораживать лучше жидкого азота.
— У нас ещё будет время всё обсудить, мама, — Алекс говорит спокойно, но твёрдо, поглаживая меня по спине. Приятно. Еще чуть-чуть, и заурчу точно кошка. — Моя невеста слишком устала после дороги, поэтому мы поднимемся в мою комнату, — воркует он, вживаясь в роль заботливого жениха.
Мне опять не послышалось? Он сказал в его комнату? Не то чтобы я сильно против, но нужно и гордость иметь.
Посылаю ему праведно-возмущённые взгляды, когда меня самым наглым образом утаскивают к лестнице.
Ступеньки мы буквально пролетаем. Может быть, он опасается, что куколка бросится за нами в погоню и силой потащит его под венец?
— Проходи, — Нильсен, наконец, отпускает меня, мягко подталкивая к входу в спальню.
За спиной хлопает дверь, а я так и остаюсь стоять, рассматривая комнату. Просторная, в бежево-коричневых тонах, с огромными окнами и забитым книжным шкафом.
Чёрт! Здесь есть даже камин с мягким ковриком напротив.
Нет, я тоже не в коробке из-под холодильника выросла, но это уже слишком.
— Думала, притащу тебя в красную комнату с диванами из кожзама, шкафами, забитыми секс-игрушками, и начну втирать, что люблю трахаться жёстко? — хрипловато звучит над ухом. По спине бегут мурашки от сексуальной вибрации в голосе, и я, облизав губы, фыркаю:
— А я похожа на дурочку, которая любит засовывать в рот карандаши и сбегает после лёгкой порки? — вздергиваю бровь, развернувшись вполоборота, на что Алекс придвигается ближе, и теперь его дыхание щекочет неприкрытую шею. — И откуда, скажи, ради бога, ты знаешь этот фильм? Повышал квалификацию?
— Звучит как вызов, мисс Харрис.
Никогда бы не подумала, что в глазах человека можно увидеть огни преисподней, но именно это заставляет мою душеньку бегло собрать вещички и эвакуировать, оставляя бездыханное тельце на растерзание.
Внизу живота разливается жар, а инстинкт самосохранения вопит о том, что мне нужно отвести взгляд. Глаза ошибочно опускаются на губы недожениха. Чувствую, как во рту нещадно пересыхает, поэтому решаю перевести тему:
— Может объяснишь, что это было? — скрещиваю руки на груди, демонстрируя неприступность. — Захотел вызвать ревность у бывшей подружки? Честно говоря, разочаровал. Я-то думала, что у тебя вкус получше.
Уголок его губ слегка приподнимается. Он смотрит на меня насмешливо, будто я сморозила несусветную глупость.
— Неужели я слышу ревность в голосе? — прищурившись, наступает на меня.
— Мечтай дальше, — отрицательно качаю головой и пячусь назад. — Можешь развлекаться со своей куклой, сколько душе угодно, — фыркаю, отводя взгляд, когда пятки упираются в борта кровати. Сама же загоняю себя в ловушку.
— Может быть, мне больше по вкусу вредные кошки?
Невыносимый. И как ему удаётся за пару фраз выбивать из-под ног всю почву?
— Зоофилия до добра не доведёт, — пытаюсь отстраниться, но капкан захлопнулся. Он легко подталкивает меня на кровать и, удерживая в плену рук, прижимает к прохладному покрывалу.
— Шутки в сторону, Агата, — тяжело дышит, нависая надо мной сверху, пока у меня в голове проносятся флешбэки ночи, когда я впервые ввалилась к нему в комнату. Лишь парочки ремней не хватает для полноты картины.
Меня будто разрядом прошибает. Между ног так горячо… Я еле сдерживаюсь, чтобы не податься к нему бёдрами.
— Чего ты от меня хочешь? — не узнаю собственный голос. Машинально провожу языком по губам.
Ловлю себя на мысли, что не прочь быть пойманной в эту ловушку.
— Самую малость, — протягивает, бросая на меня хитрый взгляд. — Стань моей женой.
Наверное, мои глаза сейчас напоминают два блюдца, потому что Александр издевательски скалится и подмигивает мне:
— Фиктивно, каттен, фиктивно.
От этого насмешливого тона так и хочется врезать по его самоуверенной физиономии. Впрочем, что меня останавливает?
— Ты вчера головой ударился? Последние мозги отшибло, — дергаю рукой, но у него мертвая хватка. — Или на тебя так Барби повлияла? — невольно кривлю лицо. На щеке всё ещё виден след от красной помады. — Выдыхай, Кен, мы не в девятнадцатом веке, сейчас насильно не женят.
С играющей на губах полуулыбкой Алекс пару секунд пристально изучает мое лицо и с неким удовольствием почти мурлычет:
— Вижу, Эмма всё не даёт тебе покоя, — пальцы свободной руки пробираются по моему затылку, запутываясь в волосах. — Ну же, соглашайся, Агата. Подумай, это будет выгодно для нас обоих, — лёгкими массажными движениями посылает волны удовольствия по моему телу. — В свете последних событий, ты просто обязана получить своё наследство.
Гадёныш. Знает же, как уговаривать.
И пусть я уже почти готова согласиться, ему об этом знать не обязательно. Уж слишком самоуверенный.
Думаете, я лёгкая добыча, мистер Нильсен? Как бы не так.
— Что тебе с этого? Не вижу выгоды в твою пользу.
Его лицо на мгновение принимает серьезный оттенок, но так же быстро сменяется привычной игривостью.
— Ну как же? Ты забываешь о супружеских обязанностях, — не без опаски Александр освобождает мои запястья. Бесцеремонно скользит по бедру, начиная собирать юбку в мятую гармошку с явным намерением её задрать.
Я от неожиданности чуть язык не прикусываю, но быстро прихожу в себя, упираясь ладонями в его грудь.
Неплохая попытка соскочить с вопроса, Александр. Но так легко не будет.
— Придержи свои фантазии при себе, женишок, и не переводи тему, — пытаюсь развеять похотливую ауру между нами. К слову, достаточно провально.
Его рука перемещается на мою голую ягодицу и замирает:
— Хочешь, чтобы я остановился?
Ответить я не успеваю, потому что он прижимается ко мне в глубоком влажном поцелуе.
Настроена я была, вроде, решительно, но оттого, что его язык у меня во рту, гладит, исследует, в голове шумит, и тело отзывается дрожью.
— Не-ет… — рвано выдыхаю в губы. — То есть, да… — теряюсь в словах и мыслях, сжимая несчастную ткань рубашки.
— Так «Да» в смысле «Да, пожалуйста, продолжай», или «Нет» в смысле «Нет, не смей останавливаться»? — его хитрый вопрос с очевидным подвохом, обжигающее дыхание и поцелуи, которые медленно спускаются к ключицам, заставляют мой разум позорно капитулировать, предварительно махнув беленьким флагом.
Уже тяну свои похотливые ручонки к пряжке ремня, когда дверь резко распахивается, являя моему затуманенному зрения незваную гостью.
— Hon tog med sig den här flickan in i huset, — раздается, как гром среди ясного неба. — Du vill döda mig! *
Ошарашенно таращусь на Алекса и, опомнившись, спихиваю его с себя, принимая более-менее вертикальное положение.
— Hon kommer aldrig att vara din fru, — негодует незнакомка, явно меня не замечая. Впрочем, как и все остальные в этом доме. — Om hon hade minst hundra titlar! *
Без понятия, что все эти слова значат, но звучат устрашающе.
— Бабушка? — первоначальное удивление Александра сменяется тёплой улыбкой.
Ох ты ж черт. Лажа. Двойная эпическая лажа.
Он спрыгивает с постели и делает пару шагов в сторону женщины. Наклоняется, разводя руки для объятия.
Снова чувствую себя неловко.
Одергиваю платье, готовясь умиляться от семейного воссоединения, но в следующий момент раздается звук хорошей затрещины.
Ух, а она мне уже нравится!
— За что? — Александр смешно округляет глаза, потирая ушибленный затылок.
— За то, что сбежал, — она сердито скрещивает руки на груди, и, хотя зелёные глаза смотрят строго, в краешках губ заметны смешинки. — Skurk*! Да ты даже ни разу не позвонил мне за всё это время!
— Я писал SMS… — предпринимает слабую попытку оправдаться, но, встретившись с грозным взглядом бабушки, тут же идет на попятную. — Извини, — примирительно протягивает руки, приглашая её в объятия.
Она хмыкает, проигнорировав его жест, и снисходительно треплет внука по плечу.
Что я там говорила? Нравится? Да она мой кумир!
Александр закатывает глаза, улыбаясь. Невооруженным глазом видно, какие теплые и дружеские у них отношения. Я даже по-доброму завидую.
Невольно вспоминаю, как планировала наш совместный с тётушкой отпуск на Багамах, и чувствую, как влага предательски скапливается в уголках глаз.
Она бы не одобрила.
После смерти родителей тётя часто повторяла, что те, кого мы любим, всегда остаются в наших сердцах. И пока мы помним о них, они всегда будут незримо рядом.
Еще минута, и я превращусь в хнычущий кисель, поэтому украдкой смахиваю непрошенную слезинку и прикладываю все силы, чтобы не шмыгнуть носом. Отнюдь не аристократично.
— Så det är på grund av henne att din mamma är rasande*? — обращается бабушка к Алексу, поглядывая в мою сторону. Думаю, не сложно догадаться, о ком идёт речь.
Вспоминаю, что всё ещё сижу на кровати. Поднимаюсь, разглаживая окончательно измятую юбку. Чтобы выглядеть презентабельнее, расправляю плечи и немного задираю подбородок.
— Агата, познакомься, моя бабушка — Астрид Бьёрк.
Женщина проходится по мне сканирующим взглядом, отчего внутри всё скукоживается.
После «радушного» приема в гостиной можно ожидать всякого.
— Приятно познакомиться, миссис Бьёрк, — пытаюсь выдать самую милую мордашку из своего арсенала. Надеюсь, нос не успел покраснеть.
Её губы дергаются, а после и вовсе расползаются в приветливой улыбке.
— Взаимно, дорогая, — к моему удивлению, она приобнимает меня за плечи, ласково похлопывает по спине. Отстранившись, подмигивает внуку: — Jag gillar henne*.
— Мне тоже, — Алекс тихо смеётся, от его смеха мурашки по коже. Притягивает меня к себе еще ближе и целует в волосы.
В дверь стучат, затем в комнате появляется Ларс с нашими вещами. Рэйчел рядом не наблюдается.
А жаль.
Сейчас она бы мне очень здесь пригодилась. Хотя бы в качестве переводчика, а то чувствую себя полной дурой.
Они опять перекидываются парой фраз, пока я глупо улыбаюсь. Пора заканчивать. Ещё его бабушка подумает, что я совсем умолишенная. И даже кандидатура клона Барби на моем фоне покажется ей не такой уж и страшной.
Еще одна заметка на будущее: подучить шведский.
— Отдыхайте, жду вас к ужину, — она приобнимает нас напоследок, из-за чего мне становится по-настоящему неловко. Не хочется обманывать эту милую женщину.
Перевожу взгляд от закрывшейся двери к чемоданам, желая лишь одного — наконец переодеться из этой жутко неудобной одежды и отдохнуть, нежась в объятиях кровати.
Вот только, как это обычно бывает, есть одно «но». К слову, очень вредное и нахальное.
— Полагаю, ты принимаешь мое предложение, — это самое «но» плюхается на кровать, вытягивается и демонстративно вздыхает. — Прощай, моя холостяцкая жизнь…
От его наглости аж зубы сводит. И снова перед глазами режиссируется короткий ролик, как я запускаю в него чем-то потяжелее. Например, вон той замечательной вазой. Подошла бы как нельзя кстати.
— Ты все еще не ответил на мой вопрос, — принимаюсь копаться в чемодане, лишь бы не встречаться с ним взглядом. — Только не нужно задвигать мне про супружеские обязанности и прочую чушь. Оставь свои влажные фантазии при себе.
— Про богатую невесту с приличным приданным и заикаться на стоит?
Устало закатываю глаза. Он-то дом свой видел?
Да и из приданного у меня лишь вагон проблем и тележка неприятностей. Не более.
— Ты явно недооцениваешь масштаб своего наследства, Агата, — добавляет он, заметив мой скептический взгляд. — Особняк — это лишь малая его часть.
Вздергиваю бровь. Откуда такая осведомленность?
Но спорить и что-либо выяснять нет ни сил, ни желания.
— Если ты не против, то я хотела бы переодеться, — тактично намекаю, что было бы неплохо, если бы он свалил. Теперь я сама неприступность и целомудрие. А то он слишком расслабился.
Мы ещё посмотрим, кто из нас охотник, а кто жертва, мистер Нильсен.
— Я весь внимание.
Он закидывает руки за голову, удобнее устраиваясь на кровати. Это ему стриптиз-клуб что ли?
А приват на коленях не желаете?
Выдёргиваю из вороха одежды первые попавшиеся вещи и с видом полного недовольства направляюсь к двери. Надеюсь, за ней не окажется красная комната.
_____________________________________________________________________________
Аэропорт Арланда. Стокгольм.
Гремят колёса чемоданов, электронный голос зовёт опоздавших и объявляет рейсы.
Носильщики, телеги, пассажиры, встречающие и провожающие, букеты, сумки, мелкие животные в переносках — все слишком пестрое, чтобы запомнилась хоть одна деталь, течет мимо неостановимыми потоками.
Своей отстраненностью среди шумной толпы выделяется силуэт молодого мужчины. Он идет медленно, не спеша, держа в руках одну-единственную дорожную сумку, ведь четко убежден, что его путешествие будет максимально непродолжительным.
Уверенный взгляд серо-зеленых глаз без особого интереса скользит по толпе, провожая мимо проходящих девушек.
Плотные штаны, миди-юбки и теплые пальто.
«Ску-ко-та» — заключает он, про себя отмечая ещё один плюс проживания в теплых странах. Девчонки в коротких юбочках, маечки, купальники. Аж глаз радуется. Хоть и охотничий инстинкт не удовлетворяет.
Мужчина подмигивает зардевшейся стюардессе, доставая из кармана вибрирующий телефон.
— Да, на месте, — отвечает, когда голос в динамике, наконец, замолкает. — Я вызову такси, лишнее внимание нам ни к чему.
Он ещё некоторое время слушает своего собеседника, останавливаясь на выходе из аэропорта. Дождь на улице хлещет стеной, и он раздраженно выдыхает: эта страна ему определённо не по душе.
— Надеюсь, вы не подсунули мне какое-нибудь страшилище, — хмурится, разглядывая стекающие по стеклу мутные капли.
Впрочем, какая ему разница?
Голос на том конце что-то восторженно вещает, и он закатывает глаза.
Как бы бедняга слюной не подавился.
— Хорошо, жду, — завершает вызов после обещания получить фото на почту.
Погода совсем испортилась. К мерзкому дождю подключается ещё и ветер, отчего настроение окончательно катится к чертям.
Телефон в руке коротко вибрирует новым оповещением, и мужчина даже в неком предвкушении открывает непрочитанные сообщения.
На весь экран высвечивается фотография. Взятая явно не из социальной сети. Скорее, сделана случайно, в движении. Из-за чего кажется ещё более живой и естественной.
— Вот вы какая… — голос тихий, волнующий, с лёгким акцентом, уже не кажется таким безразлично-отстраненным.
В потемневших глазах вспыхивают огоньки азарта. Чем не возможность малость удовлетворить инстинкты?
_____________________________________________________________________________
Особняк Нильсенов. Наше время.
Со стороны, должно быть, вся эта ситуация выглядит донельзя комично.
Даже после короткого «Мы все объясним» Сэм с Рэйчел всё ещё непонимающе таращатся на нашу «сладкую парочку».
Оливия буквально кипит от недовольства, но лицо держит. Чего не скажешь про Эмму.
Взгляд, которым она прожигает моего недожениха, настолько зловещий, что я вдруг ловлю себя на мысли, что боюсь обернуться и обнаружить вместо него горстку тлеющего пепла.
И лишь бабушка Алекса кажется вполне довольной. Лихо закидывает нас вопросами, потягивая ароматный напиток.
Никак не пойму, в какой момент семейные посиделки за чашкой чая перетекли в самый настоящий допрос с пристрастием?
— Так как вы познакомились? — к процессу подключается Барби, и теперь участь быть испепеленной взглядом светит уже мне.
Мило скалюсь, но упрямо молчу. Посмотрим, как ты выкрутишься, мистер Нильсен.
Вопреки моим ожиданиям, Алекс выглядит так, словно только этого и ждал все время.
Аккуратно берет мою ладонь в свою, вторую кладет на талию и улыбается. Ему бы в театральный идти с такими-то талантами.
— Это очень интересная история. Она буквально сбила меня с ног… — делает небольшую паузу, бессовестно издеваясь над моими нервными клетками, заглядывает в глаза, продолжая, — … своим обаянием, острым умом, ну, и красотой, разумеется. Наверное, уже тогда, при первой встрече, я понял, что безвозвратно влюбился, — его лицо озаряется непривычно искренней улыбкой, от которой у него появляются милые ямочки. А мое сердце забывает о своей прямой функции и замирает.
Мотаю головой, силясь отвести взгляд. Что-то меня опять понесло не в те дебри.
Это игра, и забывать об этом не стоит.
— А мой внук, оказывается, еще тот романтик, — бедолага Сэм, до этого мирно потягивающий чай, заходится кашлем, и Рэйчел хлопает его по спине. Бабушка Алекса же по-доброму смеется, не сводя с нас любопытного взгляда.
Она намного проницательнее, чем кажется.
— Как интересно… — слащаво пищит Эмма, но я почему-то уверена, что на языке у неё вертятся совсем другие эпитеты. Особенно когда она, не сводя глаз, смотрит на наши переплетённые пальцы.
Ох, не нравится мне всё это.
У Сэма звонит телефон, и он покидает нашу «замечательную» компанию. Возможно, я становлюсь параноиком, но его вид мне отчего-то кажется настороженным. Похоже, теперь мне на каждом шагу будут мерещиться интриги и заговоры.
Успокоительные пропить, что ли?
— Почему ты не носишь кольцо, Агата? — неожиданно интересуется блондинистое чудо, сверля взглядом мой безымянный палец. Хочется показать другой, тот, что по соседству, но девушка я все же воспитанная.
Несколько пар глаз теперь направлены на наши руки, и я почему-то чувствую себя провинившейся школьницей, которую поймали с сигаретой в зубах.
Ведь знала же, что добром это не кончится. Посмотрим, что вы придумаете на этот раз, мистер Нильсен.
Словно в поисках поддержки, растерянно метаюсь взглядом по комнате, краем глаза замечая застывшего в дверях Сэма. Теперь он кажется мне не просто настороженным, скорее взволнованным или даже напуганным. И это уже не списать на паранойю.
— Извините, я отойду, — осторожно освобождаю ладонь и, стараясь ни на кого не смотреть, потихонько ретируюсь к выходу.
Каюсь, я — слиняла.
Господи, как же глупо. Впрочем, Александр сам заварил всю эту кашу. Теперь будь добр — расхлёбывай.
Сэм стоит на том же месте, уставившись в погасший дисплей телефона.
— Что-то случилось? — в мыслях мелькает догадка. — Это звонил Гудман? Они поймали Чарльза?
Засыпаю его вопросами, совсем как это делала с нами бабушка Александра несколькими минутами ранее.
Что, если его поймали? Вернусь в Англию, устроюсь на работу и начну жить нормальной жизнью?
В ожидании ответа меня одолевают самые разные эмоции.
Разве не об этом я мечтала?
— К сожалению, нет, — он отрицательно качает головой, задумчиво ероша волосы. — Звонила соседка, сегодня кто-то вломился в мою квартиру…
