Жертва №27.

- Кристина, милая… Не делай такое обреченное личико… Хотя подожди, я придумала для тебя небольшую игру. Мне не нравится эта ненависть и злость в твоих глазах. Ты должна быть покорной и жалкой. Поэтому каждый раз, когда у тебя от гнева будет зашкаливать пульс, я буду отрезать от тебя кусочек плоти. И, раз я сегодня в таком хорошем настроении, я, так и быть, позволю тебе выбрать, какой именно. – хищный взгляд темных глаз с упоением ловил страх, отчаяние и надежду в покатившихся слезах своей жертвы. - Итак, начнем. В тот самый вечер, когда он приехал ко мне, я опоила его. Когда он вырубился, мне пришлось тащить его тяжелую тушу на себе в эту самую комнату. Знаешь, как сложно поднять и привязывать восьмидесятикиллограммового мужика? Ты не представляешь, сколько нервов я угробила на это! – с нарастающим раздражением проговорила девушка – Конечно же, ты отплатишь мне за каждую секунду потраченного мною времени и сил втройне, но сейчас не об этом… Антон стоял у той стены – Света кивнула в сторону испещренного вбитыми крюками и специальными петлями для привязи угла – Кстати, большая часть из этого всего появилась там как раз в тот день, когда я ждала этого предателя. Но не суть. Привяжи я его как тебя, это было бы не так весело, так что я здорово намучалась с этим телом. Хотя оно того стоило… – женщина кровожадно облизнусь, закусив губу, вспоминая былое – Нужно было видеть его выражение, когда он таки очухался! Это было потрясающее лицо! Из умиротворенного, но напряженного сна, он вырвался со стоном боли. Это было ожидаемо, учитывая то, что он вот уже час спал, буквально повиснув на своих руках. Думаю, не стоит упоминать, что сухожилия довольно хрупки и легко растягиваются, а его запястья, посинели от впившихся в плоть оков. Плюс ко всему, неудобное положение тела. А его взгляд! Он был просто великолепен! Не смотря на боль, он не смотрел со злостью. Это скорее было неверие, непонимание. - Аааааргх! Аааиииыгр! Кыаааиига! - Ну не ругайся. Я не такая бесчувственная тварь, как ты думаешь… Я гораздо хуже. – ухмыльнувшись, Светлана продолжила – Знаешь, мне порой кажется, что, если бы в тот момент он мог говорить, я бы услышала в свой адрес отборный мат, крики о том, что я конченная извращенка и настойчивые просьбы развязать сиюминутно. Хотя, может, он начал бы слезно молить о прощении… Быть может, я даже сжалилась бы над ним... А потом вспоминаю, сколько нервов я на него истратила! На эти постоянные истерики и недовольство! На те безумно длинные для меня девять дней, когда он просто исчез!.. Я буквально извела и себя, и девчонок своими домыслами и беспокойством. На самом деле, думаю, я бы никогда не смогла простить его… Он стал третьим человеком в моей жизни, который довел меня до слез… Правда они все уже давно мертвы. – с толикой облегчения в голосе она развела руки в стороны, но вдруг ее речь стала возмущенной и резкой – Ты не представляешь, как мне было тяжело пережить это предательство, эту измену! Сколько ночей я провела плача в подушку, сколько раз я разбивала кулаки в кровь, в попытках выместить свою злость! Я смогла справиться с этим, только когда он перестал дышать, перед этим хорошенько испытав на своей шкуре всю ту боль, что он причинил моему сердцу. – безумные глаза наполнились яростью за оскорбление ее чувств, веющее леденящим душу холодом из глубин памяти – И, в тот самый первый день, когда я посмотрела в эти растерянные, страдающие глаза, обида закипела во мне с новой силой! Я столько всего хотела с ним сделать, но единственное, на что меня хватило в тот момент, это избиение. – в ее словах заскользили досадные нотки вперемешку с закипающей злобой - Как бы банально это ни звучало, но у меня так кулаки зачесались на эту жалостливую рожу, что я не сдержалась и тупо поколотила его! Я наносила ему удар за ударом! Я чувствовала, как плоть проминается под моим кулаком, как хрустели его ломающиеся ребра! Когда я устала на столько, что больше не могла бить, а Антон уже был в полуобморочном состоянии, только тогда я немного успокоилась. Я упала на колени от бессилия. И когда мы оба отдышались, я, наконец, взяла скальпель и начала исполнять свой план мести, который день за днем крутился у меня в голове, не давая думать больше ни о чем, кроме его изувеченного тела. Отвлекшись от воспоминаний на неприятный писк, Света оглядела показатели приборов. С хищной грацией она поднялась из своего кресла, приблизившись к Кристине. - Милочка, я тебя предупреждала на счет пульса. – сказала она мягко, но за этой мягкостью скрывался безжалостные металл, готовый разорвать на куски в любую минуту, давящий своей тяжестью, заставляющий забыть, как дышать, как думать - Так какую же часть тебе не жалко? – милая улыбка постепенно превратилась в кровожадный оскал, окутывая трепетное сердце страхом. Обреченные глаза, полные слез, осознавая происходящее, отбросили ненависть и с надеждой уставились на экзекутора. - Гэээк! Кахаыска… - с мольбой она смотрела в эти холодные темные омуты убийцы. - Не стоит так делать, если не хочешь меня разозлить. – внезапно ставшим жестким голосом с плохо сдерживаемым раздражением сказала женщина – Я тебя четко просила, какую часть? - Хаарааг… - с нарастающим отчаянием простонала девушка. - Прости, я плохо тебя понимаю, но кажется ты сказала «палец» … - маньячка прижала левую ладонь рыжей к металлической поверхности. - Гээээк! Гэээк! – отчаянно взмолилась девушка, повторяя это снова и снова. - Что? Нет? Ах, да, ты же не сказала какой… Хотя это уже не важно, думаю, ты бы сказала про мизинец… Все вы обычно жертвуете именно мизинцем… - под активное сопротивление прикованной, начала жарко пояснять она – Но у меня на этот счет немного иное мнение. Думаю, остаться без безымянного – это гораздо меньшая потеря… - усмешка скользнула по губам – И, раз уж это твой первый раз, сделаю поблажку и отрежу только крайнюю фалангу. Светлана сильнее сжала ладонь, не давая пошевелиться и впилась острием ножа в тонкую кожу. Душераздирающий вопль сопровождал недолгий процесс перерезания сухожилий и разделения суставов, сменившись глубокими болезненными, прерывистыми стонами в момент, когда безжизненный кусок пальца все-таки упал на пол. - Знаешь, я как-то совсем не подумала, что нужно будет еще и останавливать кровотечение… Что же делать? – наигранно протянула убийца, с интересом разглядывая свое творение – Ах да! У меня же есть зажигалка! – радостно вынув означенный предмет из кармана, она с новым приступом азарта приблизила пламя к забившейся в муках руке. Новый вопль, переходящий в хрип, ударил по ушам, заставляя садистку недовольно поморщиться. - Все, готово. Кончай уже орать, раздражаешь… Развернувшись, она вновь уселась на свое место, и, взяв недопитый бокал, отхлебнула глоток. А когда пленница немного пришла в себя, перестав слишком громко скулить, продолжила: - Итак, на чем мы остановились? Ах да, я начала наносить ему порезы. Сначала просто так, потом начала обсыпать раны солью. Правда мне это быстро наскучило и тогда я вспомнила, что мне давно было интересно посмотреть, что будет больнее, если попадет в рану: кислота или щелочь? Благо, в то время проблем с наличием реагентов у меня не было, так что ничего мне не мешало удовлетворить свое любопытство. А сколько истошных криков и стонов я наслушалась в тот вечер! Это было, как мед для моих ушей! Как же он выл от боли… - сладко зажмурившись, женщина с наслаждением погрузилась в яркие воспоминания – В тот день он узнал, что такое настоящие страдания. Его кожа вспухала, краснела, кровоточила, покрывалась нарывами и волдырями. Но я не стала слишком сильно его травмировать этим. Если бы этот недоносок так скоро откинулся или сошел с ума от боли, все потеряло бы смысл, поэтому, я немного промыла его раны и, оставив его в таком подвешенном положении, со спокойной душой пошла спать. В тот момент было уже три часа ночи. Вновь взглянув на красноволосую, Светлана усмехнулась на исказившее ее лицо отвращение и ненависть. Убийцу явно забавляло наблюдать за душевными терзаниями девушки. - Он стенал всю ночь. – смакуя, проговорила маньячка – Он стонал и подвывал от боли и неудобства. Это был его первый день изощренных пыток. Но это была лишь малая часть того, что ему предстояло пережить. Утром, я решила попробовать кое-что новенькое. Когда я вошла к нему, он уже был весьма изможден проведенной в бессоннице и страданиях ночью. А еще, он умудрился мне нагадить. – с отвращением она цокнула языком – Уж не знаю, специально это было или нет, но та ехидная рожа, когда я вытирала его мочу, меня вызлила… С тех пор он ссал себе в глотку. – надменная ухмылка отразилась в глазах презрительностью – Я вставила трубочку катетера прямо ему в горло и воспользовалась расширителем для рта, чтоб он ее не перекусил. Надо было видеть его лицо! Однако, он и здесь умудрился попытаться мне напакостить. Я сразу поняла, чего он хочет, когда он начал тужиться. Конечно, это было весьма предсказуемо, но для него это было чуть не единственной возможностью действительно мне нагадить. Хотя, может его и на самом деле приспичило… В любом случае, я позволила ему испражниться в пакет. Но сразу после я заткнула его задницу самой большой из имевшихся у меня на тот момент анальных пробок. Эта была около десяти сантиметров в диаметре. – посмотрев, на лицо подопытной, женщина усмехнулась – Да, у него был примерно такой же взгляд, когда я достала ту втулку. А как же он вопил, когда я ее засовывала! – довольный голос был полон воодушевления – У него чуть глаза из орбит не вылезли! Правда с первого раза всунуть ее туда не удалось, как и со второго, и с четвертого… - немного обиженно вздохнула садистка и с досадой продолжила – Так что пришлось все-таки использовать смазку. Ну, так даже как-то интереснее получилось. Ведь гораздо веселее бить в полный живот, уверяю, это доставляет жертве просто непередаваемую гамму ощущений! - Хм… - Чего это ты там хмыкаешь? Хочешь на себе попробовать? Или ты из-за очередных избиений? Уж поверь, у меня не на столько скудная фантазия как ты подумала! – убийца встала со своего места, с хищной плавностью в движениях направившись к своей подопечной – Да, это было что-то… Сначала я лишила его зрения и слуха… - проведя пальцем по щеке сжавшейся в страхе девушки, она, наслаждаясь ужасом в глазах продолжила – Нет, нет, ты не подумай! Я не вырывала его глаза! Они мне еще понадобятся чуть позже… Я просто завязала их лентой, как он любил… Он всего лишь не мог видеть, что я буду с ним делать. – довольный хмык отдался эхом в давящей тишине комнаты – Как он запаниковал… Забавно было наблюдать, как он шугался от каждого дуновения воздуха. А еще веселее стало, когда я начала играть с его чувствительностью… Прямо как он когда-то… Я не просто его била. Я постоянно сменяла силу воздействия с легкого, едва ощутимого шлепка до достаточно мощных ударов, оставляющих стремительно синеющие пятна. Я так же уделила внимание каждому сантиметру его тела. – плавно проводя рукой по напряженному животу, она удовлетворенно хмыкнула на разбегающиеся от обостренных ощущений мурашки – Я была достаточно непредсказуема в том, куда придется следующий удар, чтобы довести его до исступления в ожиданиях куда, а главное, когда я захочу оставить на нем очередной багровеющий след. И, что самое интересное, Антон все еще продолжал с криками отпрыгивать, даже, когда я вот уже полчаса как прекратила как-либо его касаться… Меня это здорово повеселило… - мягко оглаживая рукой дрожащие ребра, продолжала садистка – Я, конечно, слышала о фантомных ощущениях в условиях депривации, но наблюдать подобное… Это весьма необычное, и, что самое главное, весьма забавное зрелище. Однако, мне наскучило и это, и тогда я взяла дрель со специальным тонким и длинным сверлом. – во взгляде черных глаз заплясали огоньки безумия, а белоснежный оскал, казалось, сейчас вцепится в саму душу – Ты просто не представляешь, на сколько это больно, когда металл вгрызается в твои кости! – крепкая хватка вдруг сдавила тонкие кисти, а лицо нависло над сжавшейся в один комочек страха рыжеволосой. Оторвав взгляд бездонного мрака от глаз своей добычи, она обратилась к тонким пальцам, обводя на бледной коже траекторию движения стали – Сначала вдоль фаланги, до самого основания пальца, буквально превращая в кровавое месиво всю сердцевину кости. Верхние фаланги в какой-то момент просто начинает наматывать на сверло, разрывая сухожилия и мышцы, превращая палец в кровавый фарш. Затем сквозные дыры поперек пальца. Но это не так интересно, поэтому я сменила сверло на болты, ввинчивая их в сочленения суставов. Наверное, это просто невероятная боль, когда острие металла вкручивается в кость, разрывая сухожилия! Палец выворачивается под самыми немыслимыми углами, связки растягиваются, а кровь брызжет во все стороны, как из фонтана! Когда я закончила, я буквально вся была в его крови! И откуда столько взялось в таких крошечных кусочках плоти? Как думаешь? - А ге хнау… - еле сдерживая начинающуюся истерику тихим голосом ответила пленница, гладя в это безумное кровожадное лицо, почти вплотную приблизившееся к ней, будто желающее заглянуть в душу, разорвать ее, растерзать. - Ну да, действительно, откуда в твоей тупой головке взяться хоть каким-то знаниям, кроме как уводить чужих мужиков? – проведя по волосам и похлопав по щеке съязвила маньячка – Но это уже не важно… Важно то, что на этом я не закончила! После того, как я отрезала и прижгла все изувеченные пальцы, а это были все пальцы, кроме указательных и больших на обеих руках, я еще вкрутила несколько внушительного размера болтов в его ребра. Мне это еще понадобится чуть позже. В тот день я закончила на этом. Я устала и пошла отдыхать и заниматься своими делами… Ах да, чуть не забыла! – отпрянув от подопытной, Светлана возбужденно заходила по комнате из стороны в сторону, активно жестикулируя – Как же я могла упустить столь важную деталь! Знаешь, раньше, во время пыток, чтоб человек не сошел с ума, его заставляли считать! Считать от ста до нуля по минус семь. Удивительно действенный способ! Я уже давно взяла его на заметку и часто использую. Антон тоже не стал исключением. Так вот, мы с ним договорились на одну маленькую игру: когда он прекратит считать, то есть дойдет до нуля, я буду прекращать любые воздействия. А теперь самое интересное! – воодушевление и неподдельный восторг охватили женщину, придавая голосу еще больше безумства, а глазам ненормального блеска – Он каким-то невообразимым способом смог считать даже тогда, когда его пальцы дробило в одно сплошное месиво из разодранных мышц и торчащих из этой кровавой каши белых осколков костей! Может это был просто болевой шок, может невероятной силы воля и самообладание, но он смог здорово меня этим удивить и порадовать! Ведь куда приятнее слушать не просто душераздирающий вопль, а хоть какой-то отблеск осознанности в криках. Конечно, он, как другие, старался произнести побольше цифр в промежутках между воздействиями, но то, что он смог называть хотя бы по одному числу во время самого процесса, хоть и в самом его начале, просто поражает! К слову, именно поэтому у него осталось аж целых четыре целых пальца. Я просто не успела над ними поиздеваться… Жаль только, что на следующий день он и их потерял… Я хотела проявить к нему милосердие и оставить в качестве награды за выдержку, но он пренебрег моей щедростью, и, когда я на следующий день отвязывала его, чтоб он мог размять затекшие и начавшие синеть руки, я потеряла бдительность, видя, как он обессилен. Но это была лишь фальшивая игра, очередной обман в мою сторону. Антон, выждав момент, вырвал из цепей свои руки, оттолкнув меня и повалив на пол. Он тут же напрыгнул сверху с неподдельной ненавистью в глазах и страстным желанием меня придушить. Жаль, но у него не вышло. – с нарочито сильным сожалением и жалостью разведя руки в стороны, продолжила женщина – Он, превозмогая невыносимую боль в ладонях попытался сжать оставшиеся пальцы на моей шее, а я даже не стала сопротивляться. Я знала, что он не сможет. Нет, не из-за морали или чего-то в этом духе. Бушующая ярость в его взгляде ясно давала понять, что ему плевать на чувства, когда-то нас связавшие. Он не смог из-за боли. Боль пронизывала его руки, причиняя ужасные страдания. Поэтому уже через минуту, он, не сумев больше терпеть, со стоном и слезами рухнул на пол, нервно перекатываясь с боку на бок, пытаясь унять неистово дрожащие в болезненных судорогах ладони. Он баюкал их, как маленьких детей, дул на них и рыдал! Рыдал от отчаяния и беспомощности, от нестерпимых мучений, затуманивающих разум и поглощающих все вокруг, оставляя после себя лишь пустоту безысходности… А, когда он немного успокоился, и я заставила его встать, он уже был сломлен, он смирился со своей судьбой. Теперь он вел себя, как безвольная кукла, слепо подчиняющаяся приказам. Не осталось и следа от вчерашней прыти и злорадства, от попыток мне напакостить. Он сам встал на место своей следующей пытки, смиренно раздвинув ноги и подняв руки. Мне всегда нравилось, когда люди становятся такими. Но с другой стороны это слишком скучно… Итак, в наказание за попытку меня придушить, он лишился оставшихся пальцев. Их я раздробила молотком, а затем просто срезала те болтающиеся шмотки кожи и мяса, которые не разрезали осколки костей. А дальше уже начала действовать, как изначально было задумано. Сегодня ему предстояло вспомнить все свои детские фобии стоматологов. Да, да, именно так. Ты, наверняка, тоже в детстве боялась ходить к врачам. И это абсолютно обоснованный страх, потому что сверление и спиливание зубов весьма мучительно. Но давай по-порядку… Светлана вернулась к своему креслу, вальяжно развалившись на мягком сидении. Она вновь потянулась к своему бокалу, и опрокинув в себя остатки алкоголя, продолжила свое повествование. - Потрясающая вещь эти расширители… Благодаря этому маленькому металлическому чуду все, что обычно сокрыто под губами открывается в полном доступе для практически любых воздействий. Как например, вырывание всех жевательных зубов вплоть до клыков. Занятие не из приятных, да и не самое быстрое, как показала практика. Антон испытывал на себе непередаваемую гамму ощущений от выбивания и выдирания означенных зубов по меньшей мере четыре часа. Я ужасно устала, поэтому дала ему немного времени на передышку, прежде чем мы продолжим. Забавно, но он пытался считать, хотя такого приказа не было. Видимо надеялся, что это поможет ему избежать своих сегодняшних пыток… Что ж, в любом случае, его это не спасло, и, когда я немного отдохнула, мы вернулись к тому, на чем остановились. На кровоточащие изодранные десны опустился специально сконструированный трензель. Он крепился ремешками к затылку, макушке и подбородку так, чтобы постоянно оказывать довольно сильное давление на челюсть, а при каждой, даже незначительной попытке пошевелить головой или ртом, сдвигался, вновь раздирая только прекратившие кровоточить лохмотья, оставшиеся от десен, после недавней экзекуции, усиливая и без того невыносимую боль. А дальше, я просто до самой ночи наслаждалась его мучениями и криками, пока стачивала наждаком и сверлила передние зубы. Как же он приятно вопил! Просто заслушаешься! А как он потом разревелся и пытался меня умолять сжалиться над ним! С каким же жалостливым выражением он это делал, ты бы видела! А сколько надежды было в этих глазах! Я чуть не расчувствовалась. Правда потом у меня в памяти всплыл его наглый взгляд, когда он признавался, что все-таки изменил мне, и я принялась за дело с удвоенной силой! И, уже поздно ночью, когда мне все это уже порядком поднадоело, я просто привязала его за трензель к потолку так, чтоб он вынужден был стоять на носочках, а когда устанет, чтоб он просто повисал на своих изуродованных деснах, давая ногам передышку. – обратив внимание на нескрываемую ненависть в глазах пленной, она с досадой цокнула - Но, но, не смотри так на меня своими слезливыми глазками… Как я уже говорила, я не такой изверг, как ты думаешь… Я гораздо хуже! – кровожадная ухмылка открыла взору хищный оскал белых зубов – Чтоб ему лучше, а, главное, дольше стоялось, я подложила шипы под пятки, а к мышцам подключила электроды со слабым током, прямо как к тебе сейчас. Знаешь, это отличный способ держать мышцы в тонусе! Благодаря этим нехитрым манипуляциям, он смог стоять на цыпочках гораздо дольше, чем жалкие пять минут. Что ж, его ждала долгая ночь, особенно учитывая то, что болезненное в своем неудобстве положение дополняла непередаваемая гамма ощущений от изувеченных передних зубов. Он ведь не мог закрыть рот, так что каждый его вдох обдавал холодом влажные от стекающей слюны огрызки зубов. Я же, довольная прошедшим днем отправилась спать под аккомпанемент утробных стонов. Почему-то многие говорят, что особенно хорошо спать под звуки дождя. Но я абсолютно не разделяю их мнение. Лично мне куда приятнее спится, когда за стенкой кто-то жалобно скулит от боли. Тут Светлана порывисто встала, от чего рыжая вздрогнула и внутренне подобралась, готовясь к самому худшему. Глаза ее, полные ожидания и страха устремились на быстро приближающуюся маньячку. Взгляд садистки был абсолютно безумен, а резкие движения выдавали внутреннее возбуждение. - Знаешь, я тут подумала, ты какая-то слишком тихая. Плакать плачешь, но вот насладиться твоими криками не даешь… Я ведь хочу, чтобы ты ненавидела меня, чтобы, когда ты слышишь мой голос, твое крошечное пугливое сердечко нервно сжималось от страха и злости, но почему-то твой пульс относительно спокоен, разве что давление высоковато... Меня это раздражает… Сжав одной рукой уже искалеченную кисть, она заставила кулачок судорожно сжаться в муках от нахлынувших неприятных ощущений, а саму Кристину застонать от боли. Второй же рукой она оперлась о грудную клетку жертвы, выдавливая из легких воздух. Взгляд влажных глаз с мольбой и трепетом устремился на это безжалостное лицо. Это был взгляд обреченной мышки перед распахнутой пастью удава. - Да, теперь мне нравится, как ты на меня смотришь. Мне нравится этот ужас в твоих глазах. Но, почему же ты больше не злишься на меня? Или ты уже смирилась? Неужели так быстро? Ты же всегда была такой строптивой… - постепенно повышая тон голоса допытывалась садистка – Меня это всегда безумно злило и выводило из себя! Так куда же сейчас делась вся твоя прыть? Или это страх выбил из тебя всю язвительность? Куда же подевалась вся твоя ненависть? Давай-ка мы тебе напомним, почему ты должна меня ненавидеть! Сделаем твои ручки одинаково уродливыми. Ведь это неправильно, если у тебя только на одной руке будет не хватать пальца? Верно? Ты ведь тоже так считаешь? – Светлана вновь схватила любимый скальпель, покрытый подтеками запекшейся крови, прижимая вторую ладонь несчастной к металлической поверхности. - Гэээк! Гэээк! Кахауста! Унаяю! Гигага! – сквозь слезы, она с мольбой устремила взор на вдавленную в стол руку, безуспешно пытаясь вырвать ее из мертвой хватки садистки и оков. - Вот так уже лучше, но этого все еще недостаточно! Порадуй же меня немного своими воплями! – воодушевленно проговорила женщина, вдавливая острие в податливую плоть. - Гэээааааааааа! Ааааааа! – раздался душераздирающий крик. Казалось, что все существо Кристины сжалось до одного маленького, всепоглощающего нервного комочка, пронизываемого нечеловеческой болью. Убийца же наслаждалась процессом, медленно срезая кожу с подушечки пальца. Затем она сделала лезвием оборот вокруг сочленения фаланг, разделяя мышцы и связки. И, когда остались лишь сухожилия, скрепляющие две белеющие в фонтане крови кости, женщина сжала отделенные части пальца, начав, под очередной приступ оглушающего вопля, выкручивать их в противоположные стороны. Она с силой оттягивала закрученные белесые волокна, разрывая их. А, когда осталась всего пара соединяющих нитей, она выпустила похолодевший кусочек плоти, наблюдая, как он безжизненно болтается на истекающей кровью культе. И, только когда пленница уже не могла кричать из-за перехватившей дыхание волны боли, Светлана просто разрезала оставшиеся целыми сухожилия. Теперь нужно только прижечь. Торчащая кисть разорванных связок начала стремительно сворачиваться, обугливаясь. Пламя обглодало кость, оставляя после себя чернеющий и дымящий огарок в окружении запекшихся корост. Алая жидкость все еще кое-где неспешно просачивалась на поверхность, но быстро застывала желеобразной субстанцией. Маньячка же, довольная проделанной работой, удовлетворенно хмыкнув, убрала зажигалку обратно в карман. - Вот теперь это будет красиво и симметрично смотреться. – одобрительно похлопав по щеке измученную девушку, она любовалась результатом – Жаль только запах не очень, но это ведь такие мелочи по сравнению с тем, что тебя ждет, ведь верно? Рыжая все еще нервно хватала воздух, и пыталась унять дрожь, чтоб лишний раз не шевелить изуродованными руками, потому что от каждого, даже самого незначительного движения, от любого дуновения, ее кисти, и без того пылающие, пронзало до самого основания нестерпимой болью. - Да, такая ты мне определенно нравишься гораздо больше… - довольная ухмылка отразилась в наполненных злобой и ненавистью глазах жертвы. Отвернувшись к дефибриллятору, убийца немного прибавила напряжение на контактах, от чего все мышцы девушки судорожно сжались, выгибая юное тело дугой. Кристина, не в состоянии контролировать себя, сжала ладони в кулак, вызывая новый приступ нечеловеческой боли. Зубы неистово вцепились в кляп, а перетруженные голосовые связки с дрожью выдали нечто между хриплым сдавленным воплем и мычанием. - Не волнуйся, скоро твое тело начнет понемногу привыкать к такому напряжению, и, возможно, ты даже сможешь разжать руки. – с довольной усмешкой проговорила садистка – А пока лежи так и слушай дальше… Вновь вернувшись на свое место, убийца самодовольно закинула ногу на ногу, любуясь содрогающимся в муках юным телом. Облизнувшись, она закусила губу и с наслаждением обвела взглядом каждый сантиметр кожи, разглядывая напряженные под ней в судорогах мышцы. Параллельно, она так же убедилась в том, что организм ее подопечной справляется с такой силой тока, и продолжила свой рассказ. - Итак, четвертый день. Когда я утром вошла в комнату, то увидела, как изможденное тело этого предателя буквально висит на трензеле. Благо, я догадалась еще и руки закрепить так, чтоб в случае чего часть нагрузки легла и на них, иначе я бы обнаружила лишь окоченевший труп… Так вот, он висел на трензеле, мышцы его ног, в изнеможении болтающихся над полом, судорожно пульсировали под воздействием тока. Весь рот и стопы были в крови. Очевидно, что в какой-то момент он на столько устал, что встал на ноги, вдавливая шипы до основания в свои пятки. Однако, это была палка о двух концах, и поступив таким образом, он напрочь лишил себя возможности встать в дальнейшем из-за невыносимой боли. В то утро я посчитала, что он уже достаточно намучался за сегодня, и отвязала его. Как только я распустила последний узел, удерживавший его в таком положении, Антон буквально мешком рухнул на пол, не в силах пошевелить и пальцем. Думаю, это была невыносимо долгая ночь для него. А потому, я сжалилась над ним, напоила, покормила через трубочку, а потом оттащила чуть в сторону и посадила на цепь, чтоб он смог немного поспать. Правда, чтоб обеспечить ему хоть какой-то сон, пришлось вколоть транквилизатор… Что ж, думаю, это не слишком большая жертва за возможность подольше насладиться его мучениями. Однако, не думай, что я вдруг простила его, сжалившись. Вовсе нет! Вечером я вернулась с новой игрушкой. На этот раз были иглы. Это были достаточно большие и длинные швейные иглы. Специально купила для этого вечера. Изначально я хотела просто превратить этого недоноска в ежа, но потом все же решила, что втыкать их в нервные узлы будет гораздо веселее, да и так я буду его мучать не столь долго. Все-таки ему и за ночь хватило, да и слушать его охрипшие вопли у меня не было настроения. Знаешь, самое приятное, это слушать, как человек издает своим горлом потрясающие, завораживающие душу крики, я считаю, что самый это чистый, ничем не замутненный и абсолютно искренний звук, на какой только способен человек. А из-за сорванного голоса, Антон смог выдать мне вместо этого всего только надрывные сипы и утробные рыки… Даже мой отец с перерезанной глоткой издавал более приятное бульканье, чем это… Но, даже не смотря на мерзкие звуки, я смогла насладиться его муками, тем, как боль выгибала его скованное обессилевшее тело, его взглядом, полным отчаяния и безысходности, когда я вонзала очередную иглу ему под кожу, прокалывая нервные пучки насквозь. А когда я щелкала по торчащему кончику пальцами, он с таким мученическим выражением вытаращивал глаза в немом крике! Жаль, конечно, что пришлось закончить после того, как он пару раз потерял сознание от шока, и мне буквально пришлось вытаскивать его с того света. Благо дефибриллятор всегда включен на такой случай, но все-равно приятного мало. К тому же, что после окончания этой недолгой пытки, он не мог двигаться, и мне пришлось снова тащить его на себе, правда, на этот раз, чтоб положить на этот самый операционный, или как я его называю, разделочный стол… - хищный оскал внушал ужас, а казавшиеся уже совсем черными глаза выглядели какими-то демоническими – И нет, он не двигался, не от боли и шока, а от перегрузки нервной системы и повреждения нервов. Хотя это было весьма ожидаемо… Рассказ внезапно оборвал резкий неприятный писк приборов. Обратив внимание на жизненные показатели, она заметила, что давление пленной стремительно падает и сейчас опустилось уже до критической отметки в семьдесят на пятьдесят, а у самой девушки, все это время боровшейся со все нарастающей тошнотой и спазмирующими от электричества мышцами, начали закатываться глаза, а тело охватила дрожь. Порывисто встав, Светлана на ходу отключила напряжение на электродах и поспешила к своей подопечной. Наклонившись над жертвой, она не без удовольствия отметила, что Кристина, увидев над собой лицо своего палача, со страхом схватилась за уплывающее сознание, в попытках не провалиться во мрак. - Не смей терять сознание! – несколько звонких пощечин оставили алеющие следы на фарфоровой коже, но это не сильно помогло, и тело начало обмякать, а веснушки неестественно яркими пятнами все больше выделялись на бледнеющих щеках – Сколько же от тебя проблем! – с досадой вырвалось у садистки. Развернувшись на пятках, женщина спешно подошла к раковине и, набрав воду в первую подвернувшуюся под руку тару, плеснула ледяной жидкостью в лицо пленной. После этого Кристина на пару мгновений сфокусировала испуганный взгляд на своем мучителе, пока снова не начала проваливаться в забытье. Благо этого времени маньячке хватило, чтоб вколоть адреналин и кофеин. Через некоторое время, убедившись, что заложница больше не пытается упасть в обморок, а показатели пульса и давления теперь в норме, Светлана спокойно вернулась в свое кресло, чтобы уже сидя подождать пока девушка окончательно не придет в себя. - Больше я с тобой возиться не собираюсь, так что, если ты снова решишь потерять сознание, не надейся, что я хоть пальцем двину. – жесткий голос металлическим звоном отдавался в ушах жертвы – Хотя интересно, от чего же ты вдруг решила посетить Морфея? Это от впечатлительности из-за моего рассказа у тебя так давление упало или же от электричества, пронзающего каждую клеточку твоего тела? А, может, от осознания и страха, над кем ты издевалась все эти годы, и к кому ты теперь попала? Такая хрупкая, беззащитная и беспомощная в руках жестокого убийцы! Аха-ха-ха-ха! – безумный смех отразился от кафельных стен, проникая леденящим душу холодом в самые глубокие и потаенные уголки всего существа сжавшейся в ужасе Кристины, глаза которой наполнились слезами отчаяния от нахлынувшего на психологическую стену отрицания огромной волной цунами осознания происходящего – Но ты не волнуйся, у тебя есть еще примерно два часа на то, чтоб насладиться своей жалкой жизнью и спокойствием, пока я не закончу свой рассказ… Итак, на чем я остановилась? Ах да, в тот день, как уже было сказано, я не мучала его слишком долго, и поиграв всего пару часов, вколола ему капельницу с питательным раствором и транквилизатор. Впрочем, следующий день тоже не был слишком насыщен событиями, зато отнял приличное количество моего времени. Хотя, я смогла отомстить этому ублюдку за нанесенную когда-то обиду. Помню, еще в самом начале наших отношений он пару раз устраивал сцены из-за моих сексуальных предпочтений. Меня это, конечно, оскорбило, но тогда я отложила свою ущемленную гордость, потому как не хотела разрушать наши взаимоотношения, но раз так получилось, я воспользовалась случаем и отомстила ему за ВСЕ! Итак, когда-то он злился из-за того, что я его придушивала во время секса, теперь же я решила его лишить кислорода куда более экзотическим способом… Я привязала его так, чтобы вся верхняя половина тела находилась на весу над полом. Пришлось, конечно с этим здорово повозиться, потому что достаточно сложно таким образом привязать тяжелое и, к тому же, достаточно обессиленное мужское тело, но оно того стоило. Итак, под его лицом находился большой таз с водой, а так как тело было в достаточно неудобном положении, и не могло долго находиться на весу из-за боли и усталости, то он просто падал лицом в воду, пока не начинал захлебываться. В этот момент я поднимала его за волосы, давая возможность отдышаться, назвать одно число по счету, как и во второй день, и все начиналось снова. Правда после седьмого раза у него от перегрузки начало останавливаться сердце. После пары таких раз мне надоело его откачивать, и я просто подключила к болтам, ввинченным в его грудную клетку электроды дефибриллятора, чтоб каждый раз, когда он начнет терять сознание, его автоматически било током. Так длилось долгих четыре часа для меня и целую вечность для него, пока он все-таки не смог досчитать до нуля. В тот день мы оба невероятно устали, он по понятным причинам, я же из-за того, что достаточно утомительно каждый раз тягать тяжеленую тушу, чтоб дать ей отдышаться. А когда мы закончили, я снова подключила к нему систему с питательным раствором и усыпила. На утро я решила немного над ним поиздеваться, когда будила. – коварная усмешка эхом отразилась от стен в воцарившейся тишине, а Светлана с воодушевлением продолжила – Я опрокинула на него ведро ледяной воды! Нужно было видеть это паническое выражение на его лице! Он будто рыба, выброшенная на берег, выпучил глаза и так смешно вытянул губы! Он так забавно реагировал после вчерашнего, что я не удержалась и расхохоталась. Давно я так не смеялась, как в то утро! Взгляд убийцы на мгновенье потеплел, погружаясь в воспоминания, но затем вновь стал холодным, словно острые грани темного льда, а голос казалось выражал вселенскую ненависть. - И в тот же день я, наконец, отомстила этому уроду за предательство! За эту подлую измену! И главное с кем? С моими клятыми врагами! Светлана подскочила, вмиг нависнув над сжавшейся в панике жертвой. Кристина от неожиданности и поглотившей ее волны страха, забыла, как дышать. Она лишь испуганным, кроличьим взглядом уставилась на это холодное лицо, в эти почерневшие от ярости и ненависти жестокие глаза, находящиеся в считанных сантиметрах над ней, смотрящих в самую душу, сжигая ее дотла, расчленяющих, казалось саму суть девушки на невообразимо мелкие кусочки. Пленнице подумалось, что все муки ада сейчас обрушатся на ее изможденное тело из этих бездонных темных глаз, из этого всепоглощающего мрака. Но они лишь с усмешкой прочитали ее мысли, заглядывая в самую душу. А убийца играючи сжала побледневшие щеки, заставляя смотреть на себя, погружая несчастную еще больше в пучину ужаса и отчаяния. - Если бы ты только знала на сколько же сильно я тебя ненавижу –сквозь зубы прошипела маньячка – Если бы ты только знала… На зеленых глазах проступили слезы, беззвучно стекая по скулам на сжавшие хрупкое личико пальцы. - И что он только в тебе нашел?! Чем же ты лучше меня? Ты ничтожество! Беспринципная мразь! Ты разрушила мою жизнь! За что же ты так со мной? Сколько не думала, никак не могла понять, по какой же причине ты столько лет отравляла мою жизнь своими кознями? У тебя нет причин! Ты лишь наглая сука, которой все никак неймется! Я просто размажу тебя, твое смазливое личико и глазом не моргну! Все сильнее вжимаясь в холодный металл операционного стола, Кристина уже еле сдерживала вновь нахлынувшую истерику. - Не смей зажмуриваться и отворачиваться, когда я с тобой разговариваю! Ты должна со священным трепетом слушать меня! – со злобой прикрикнула садистка – Точно! Я покажу тебе, как это бывает больно! Она с хищной грацией подошла к шкафу, доставая оттуда сверток с теми самыми иглами. - В тот день я лишила Антона его мужского достоинства. Хоть у тебя половые органы и находятся внутри организма, но наружные их части тоже весьма чувствительны! Интересно, кому же больнее, мужчинам или женщинам, когда их истязают ТАМ? – безумный блеск в глазах убийцы наполнил судорожно сжавшееся сердце жертвы страхом – Что ж, давай продолжим нашу историю! – под вопли сопротивления, маньячка оттянула половую губу. Она приноровила иглу, и, медленно погружая острие в нежную плоть, под аккомпанемент нечеловеческого вопля продолжила рассказ – Тогда я оттянула его яички за кожу точно так же, только с поправкой на то, что я пригвоздила их к деревянной доске. Затем я вспорола кожу и пережала все сосуды, чтоб не допустить преждевременной кончины моей игрушки от потери крови. – оттянув вторую губу, маньячка вновь начала вдавливать холодный металл в горячую кровоточащую плоть – А затем я раздавила их! – в порыве эмоций сжав между пальцев пронзенную кожу, она заставила лицо рыжеволосой исказиться в гримасе немыслимой боли – Я раздавила их, превращая в кровавый фарш молоточком для мяса! Знаешь такой? С шипишками? Я задала тебе вопрос! Отвечай! – оттянув только что вонзенную иглу, разрывая кожу, с раздражением рявкнула женщина. - Га-а-а-а-а… - со стоном, переходящим в новый крик ответила пленная. - Умница. – удовлетворившись ответом, она отпустила кровоточащую плоть, упруго вернувшуюся в исходное положение под очередной болезненный стон – Так вот после, все, что осталось болтаться на лохмотьях кожи, я оторвала и прижгла раскаленным до бела стальным прутом. Затем настала очередь члена. Но сначала я заставила его встать, пережав тем самым эрекционным кольцом, которым мы пользовались в самом начале наших отношений. – садистка вдруг сжала комочек клитора, перекатывая его в пальцах – А когда он встал, я напоследок потрахалась с ним, чтоб он знал, что теряет. А вот уже после, я с величайшим удовольствием размазала его тонким слоем по столу! – тут третья игла проткнула судорожно сжавшийся нервный комочек - У Антона аж голос прорезался ради такого случая, что безмерно меня порадовало! Так сказать, удовольствие три в одном! Расхохотавшись ненормальным смехом, садистка еще долго содрогалась, не в силах успокоить разбушевавшиеся эмоции. Но, вдруг, резко изменившись в лице, женщина выпрямилась и уже более спокойным голосом продолжила. - На том мы завершили шестой день. Он остался лежать так, глядя на свое отсутствующее теперь мужское достоинство. – с насмешкой выделив последние слова, она ухмыльнулась, щелкнув по торчащему из пронзенного насквозь пульсирующего бугорка, она продолжила повествование будничным глосом – Седьмой день не отличился ничем особенным. Я лишь сняла с этого ничтожества кожу в кое-каких местах, включая грудь и лобок. Это было не так весело, особенно после того, что было в предыдущие дни. Восьмой же день стал последним его спокойным днем перед смертью. Я не свершала никаких физических воздействий, кроме замены капельницы. Единственное, я позволила себе поиздеваться психологически. Антон знал, что каждый мой приход в эту обитель отчаяния и боли знаменует начало очередных пыток. Поэтому я периодически заходила, при этом демонстративно сильно хлопала дверью, подходила к шкафам или столикам, что-нибудь там брала, бросала коварные взгляды и уходила. Вечером же, когда я вошла в очередной раз, я уселась напротив так же, как перед тобой сейчас. Мы говорили. Долго. Правда из-за отсутствия некоторых зубов и сильной поврежденности оставшихся, а также общего состояния изможденности, Антон не мог много сказать. Он лишь иногда промямливал мне какие-то вопросы, на которые я весьма подробно отвечала. Среди прочего он спросил, почему же я столь жестока с ним, и за что я так его мучаю. Пришлось рассказать какие именно пытки и почему ему пришлось перенести. Я припомнила ему абсолютно все. В тот же вечер он смирился со своей участью, и даже извинился, причем весьма искренне, со слезами на глазах. Хотя, было уже слишком поздно. Сделай он это в тот вечер, когда мы сидели с ним за столом, быть может я простила бы его и просто вычеркнула его из своей жизни, полностью игнорируя сам факт его существования в этом мире. Однако, этому было не суждено случиться, поэтому произошло все то, что произошло… После разговора он попросил не усыплять его в эту ночь и не выключать свет. Видимо, хотел насладиться мгновениями оставшейся жизни. Что ж, я позволила ему эту маленькую прихоть. На утро я обнаружила его абсолютно спокойным, с непреодолимой решительностью в глазах. Мне понравился его взгляд. Он открыто смотрел на меня, своего палача, полностью приняв свою участь. И я, не став тянуть и оскорблять его решимость, приступила к исполнению финального этапа своей мести. Для начала я приподняла его голову, чтоб он мог хорошо видеть все, что будет происходить с его телом. Затем я вскрыла его от яремной ямки до самого паха, открывая взору все внутренности, еще живые и пульсирующие. Кстати, помнишь, я говорила, что ввинтила болты в его ребра на второй день? Так вот именно за них-то я и привязала раскрытую грудину, используя это вместо расширителя. Знаешь, занятно выглядит, да и весьма удобно к тому же. Ничто не мешает обзору. – хищно усмехнувшись она на несколько секунд прикрыла глаза, а затем снова заговорила – Когда-то Антон с интересом заглядывал в тело одного парня. Это было еще во время практики на третьем курсе, к слову, именно тогда я впервые оперировала живого человека. Не расчленяла, а именно оперировала. Антон тогда очень хвалил меня и, даже, как-то сказал, что хотел бы лучше увидеть все, что происходило тогда. Оно и понятно, в тот день мы были на подхвате, и мне просто повезло, что удалось взять скальпель в руку. Так вот, я повторила на нем все то, что проделала в тот раз. Правда, на этот раз, в силу опыта управилась всего за два часа. Далее у нас по плану было апробирование на практике одной очень занимательной средневековой пытки. Она заключалась в том, что человека заставляли выпить огромное количество воды, а потом прыгали на живот, от чего внутренности разрывало и человек в муках умирал. Я решила немного модифицировать ее, особенно с учетом вскрытой грудины, это должно было быть еще интереснее. Итак, для начала я перекрыла мочеиспускательный канал, а уже после влила в его сжавшийся после нескольких дней вынужденной голодовки желудок около пяти литров воды. Вроде немного, но с учетом уменьшенного в разы объема желудка, который стремительно растягивали, причиняя дополнительный дискомфорт, этого было вполне достаточно. Потом, подождав, когда мочевой пузырь наполнится, без возможности выпустить содержимое, я вновь напоила Антона. Но на этот раз уже куда большим количеством воды. Желудок распирало так сильно, что в какой-то момент он прорвал диафрагму и начал давить на легкие и сердце. Тогда-то я и перешла к основной части. Я вколола ему систему в мочевой пузырь, опорожняя его через вставленную трубочку в заранее подготовленное ведро. Чтоб мне иметь доступ к другим органам, перекрытым раздутым от воды мочевым пузырем. И, если до этого момента он просто лежал со вспоротым животом, то теперь я запустила свою руку в его открытое нутро, перебирая органы, то сдавливая их, то снова отпуская, оттягивая и переминая пальцами. Наверняка это доставляло немыслимую боль. Несколько раз он начинал биться в судорогах и терять сознание, тогда я приводила его в чувство и продолжала это снова и снова. Знаешь, а ведь это так интересно наблюдать, как двигаются и пульсируют органы в раскрытой грудине, как они судорожно сжимаются у тебя в руке. – она кровожадным взглядом посмотрела на сжимающуюся ладонь, будто в ней действительно что-то было – И, когда я сполна насладилась его муками, криками и стонами, когда я наигралась с его внутренностями, я оборвала жизнь этого ничтожества, начав медленно сжимать его сердце. Сначала я вытянула его немного наверх, чтоб Антон мог видеть, как это происходит, а потом начала неспешно сдавливать. Боже, сколько отчаяния и мольбы было в его глазах! С каким выражением он смотрел на собственное тело! Интересно, о чем же он думал в тот момент? Сожалел? Испытывал отвращение? Вспоминал счастливые моменты своей жалкой жизни? Или, может, боль поглотила остатки его сознания, оставляя лишь страдания? Как думаешь? - Ге хнау… - сквозь слезы шепотом ответила Кристина. - Да, думаю ты права, и мы этого уже никогда не узнаем. Впрочем, не так уж и важно, о чем он думал в последние минуты… Однако, меня поразило то, что в самом конце, когда его сердце буквально лопнуло в моей ладони, растекаясь кровью по ладони, забрызгивая мое лицо и одежду, его стекленеющий взгляд внезапно изменился с отчаянного и страдальческого, теперь выглядел каким-то слишком умиротворенным, чистым, я бы даже сказала, блаженным… Это было неправильно! Слишком неестественно и чуждо. Но как это завораживало… Я хотела снова уловить тот момент, снова увидеть то мгновение, когда он так переменился, но Антон был уже мертв. Ни у кого я больше не видела такого взгляда, таких глаз, как ни старалась… Все-таки он был весьма неординарной личностью… - внезапно женщина отпрянула от омута воспоминаний поглотившего было ее сознание – Ну да ладно. На этом его история закончилась. А теперь, давай же начнем твою историю. С хищной грацией убийца поднялась со своего места. Кровожадная ухмылка растеклась по губам, а в глазах расплескался азарт. Кристина с каждым шагом все сильнее вжималась в ледяную поверхность жесткого металла, а сердце ее с каждым мгновением пропускало удар, погружаясь в пучину отчаяния и страха.