Death and Dark, Nothing More

К концу последнего урока Северус стоял в классе и провёл рукой по волосам. В течение дня, как всегда, они становились всё жирнее, но сегодня ему было наплевать. Он повернулся и взглянул на свою доску, пропуская немного переполненные "шипами" буквы из его урока о «Зелье живой смерти». Он вошёл в свой кабинет, решив сегодня поесть здесь, если почувствует голод. Он предположил, что, вероятно, этого не будет. Он подошёл к шкафчику с напитками и посмотрел на свой выбор. Был ли этот вечер подходящим для Огневиски? Была ли это ночь для Гленфиддича? Вина? Шампанского? Пива? Вина от кентавра? Водки? Кирша? Бутылки шумно звякнули, когда он отодвинул их в сторону, ища что-то другое. Абсент? Baileys? Pernod? Ему нужно было найти подходящую бутылку... она где-то здесь... Стук в дверь заставил его закатить глаза. Он никого не ждал, так зачем этот кто-то пришёл в его комнату? Он нахмурился, оглядываясь на свой шкаф с напитками. Где, черт возьми, оно было? Он видел это вчера. Так где же? — Северус? Ты там? — он услышал зов Минервы через дверь и вновь закатил глаза. Почему директриса пришла к нему сейчас? Он подошёл к двери, открыл её и спокойно посмотрел на Минерву. — Да, директриса? — его голос был ровным, и он надеялся, что она поймет намек на то, что он не в настроении для разговора. К сожалению, она заметила, что его шкаф с напитками был открыт. — Ох, нальешь мне своего огневиски, Северус? — она прошла мимо него в комнату и села на потрепанный диван, подняв бровь и глядя на него так, чтобы не было никаких аргументов. Он кивнул, закрыл за собой дверь и пошёл налить ей стакан. Он всё ещё не нашёл то, что хотел, и пожал плечами, наливая себе большой стакан огневиски. Это нужно сделать сейчас, пока он не сможет избавиться от Минервы и найти свой… Спиритус! Это то, что он искал. Он с тоской посмотрел на полки с напитками и заметил характерную красно-синюю крышку. Теперь он знал, где находится то, что ему необходимо. Снейпу просто нужно было избавиться от Минервы, прежде чем налить желаемый напиток. Она бы попросила налить Спиритус, решив, что «облегчит ему жизнь», закончив бутылку. При 96-процентном содержании алкоголя старая кошка, вероятно, не одобрила бы, чтобы он пил это в школьный вечер. — Что привело вас сюда, директриса? — он поднял свой бокал в её сторону, сделал глоток золотисто-коричневой жидкости и насладился жжением в горле, согревавшим его изнутри. — Я хотела посмотреть, как вы себя чувствуете, и узнать, получаете ли вы какую-либо помощь? — Минерва пила из своего стакана, и Северус знал, что ответа из одного слова будет недостаточно. — Я... Минерва, я не совсем понимаю, о чем ты спрашиваешь. С чем мне понадобится помощь? — Северус повернулся, чтобы посмотреть туда, где она неподвижно сидела на диване. — Северус, ты в курсе, что проявляешь симптомы посттравматического стрессового расстройства? — Минерва говорила тихо, её глаза слегка сияли. Она была близка к тому, чтобы заплакать? Зачем? Не то чтобы он умирал. — Как ни странно, Минерва, твой диагноз не стал неожиданностью. Мне поставили ПТСР ещё до окончания Первой войны, — Северус нейтрально пожал плечами. Он повернулся, чтобы посмотреть на неё, и нахмурился, увидев, что её глаза снова слезятся. — До окончания Первой войны? Северус, тебе было двадцать! Вы были ещё ребенком! — её голос дрожал, и он задумался, разумно ли об этом говорить. — Минерва, то, что я видел во время Первой войны, было ничем по сравнению с тем, что я видел в собственном доме в детстве. Я наблюдал, как мою мать избивает, окровавливает и достаточно жестоко пытает мерзкий маггл, которым был мой отец. Я видел эти вещи. И что он со мной сделал… — Северус вздрогнул и перевел дух. — Вы никогда не задумывались, Минерва, почему я изучил окклюменцию до того, как прибыл в Хогвартс? Почему я освоил легилименцию до второго года обучения? — он слегка нахмурился, когда Минерва покачала головой. — Альбус сказал мне, что ты от природы окклюмен. Я просто поверила ему. О, Северус, мне так жаль, — она деликатно шмыгнула носом, и слезы потекли из её глаз. Она внимательно посмотрела на него, и он вздохнул, продолжая. — Минерва, у меня сложное посттравматическое стрессовое расстройство. Альбус знал. Я предположил, очевидно ошибочно, что он сказал вам этот факт, когда вы попросили меня вернуться преподавать. Симптомы были у меня большую часть жизни. При знании названия расстройства симптомы не ухудшились и не улучшились. Это просто означает, что я знаю, что оно существует и в других людях, а не только во мне, — Северус мягко вздохнул, снова взглянув на Минерву. — Всё не меняется только потому, что у нас есть диагноз. Всё меняется, потому что мир узнает диагноз, а мы учимся справляться. И даже тогда они не всегда меняются, — Минерва сцепила руки вместе, и он знал, что должен сказать, чтобы она знала, что всё будет хорошо. Но он не был в настроении лгать ей, и она навлекла на себя это разочарование. Он встал с пустым стаканом и направился к шкафчику с напитками, наполняя свой стакан огневиски, он тайком открыл бутылку Спиритуса, и хлебнул прямо из горла, наслаждаясь сильным жжением. Он сел на диван рядом с Минервой и молча ждал, пока она что-нибудь скажет, зная, что ей нужно будет сказать гораздо больше. — Северус, мне очень жаль, что тебя оставили таким. Ты заслуживаешь лучшего. Если я могу чем-то помочь, пожалуйста, дай мне знать. Или, если есть ещё кто-то, кто мог бы помочь – скажите мне, и я поговорю с ним, — Минерва медленно встала со своего места, смотря на мир, в котором она постарела на пятьдесят лет за те пятьдесят минут, которые она провела в его комнатах. Она грустно улыбнулась ему, когда он заметил сказанные ею слова. Он слегка покачал головой, и она однажды кивнула. — Северус? Просто чтобы вы знали, никто не обвиняет вас в том, что произошло недавно. И именно Гермиона Грейнджер выяснила, что у вас может быть посттравматическое стрессовое расстройство, и посоветовала персоналу принять тот факт, что вы можете быть немного более непредсказуемым прямо сейчас. Она даже сказала нам, что знает диагноз только потому, что у неё такой же, полностью вызванный тем, что произошло на войне в поместье Малфоев, — ошеломленный Северус смотрел, как Минерва молча выходит из его комнаты, его голова раскалывалась, когда он впервые понял, что может быть не один. Во всяком случае, не совсем. Другие люди могли наконец понять кое-что из того, через что он проходил.