***
— Джисони, — обращает на себя внимание Минхо. — Мы знакомы всего ничего, да и я слишком стар для тебя, не уверен, что могу предлагать тебе такое, но… Согласен ли ты провести со мной… К примеру… Вечность? — Согласен, — быстро отвечает Джисон и продолжает смотреть на закат, — но только если и правда это будет вечность. Если ты не будешь жалеть меня и обратишь. Только так мы будем вместе, — человек смотрит в глаза вампира. — Мы не в «Сумерках». Я не умру от укуса. Ради тебя я готов вытерпеть всё. В школе рассказывали, что это будто тебя разрезали пополам, переехал автобус, избили, топтало стадо быков, топили в кислоте. И это все одновременно. И ради вечности с тобой я готов пережить это. Минхо и сам понимает, что для вечности требуется обращение. Возможно, сейчас он сомневается и боится. Но на двадцать второй день рождения вампир исполнит заветную мечту своего мальчика. Бледность и чёрно-красные глаза, полные жажды, Джисону очень пойдут. Джисон будет сильнее, быстрее и выносливее Минхо. И тогда он поймёт, почему Хан так желал быть бездушным. Потому что это его предназначение. Их ждёт счастливая вечность.Вечность.
18 октября 2020 г. в 11:08
Вампир для обычного смертного человека покажется самым совершенным и ослепительно прекрасным существом. Красота шокирует людей, действуя на них как удав на кролика. Все, что есть в них, привлекает людей: голос, грация, лицо, даже запах. Их голос напоминает звон серебряного колокольчика и кажется самым мелодичным на свете. Они обладают невероятной и завораживающей грацией. Кожа у них мертвенно бледного цвета, гладкая и холодная, словно камень или отполированное мраморное изваяние. Глаза насыщенного оттенка бургундского вина (темно-красного цвета). Но если вампир отказался от человеческой крови и перешёл на кровь животных, его глаза через несколько месяцев приобретают медово-золотистый цвет. Во время жажды глаза становятся черного цвета. Недавно питавшийся вампир имеет признаки небольшого румянца, который быстро исчезает.
Люди недостаточно умны, чтобы понять, почему они боятся их, но их инстинкты подсказывают, что от прекрасных, словно ангелы, существ, следует держаться подальше.
Это самые опасные хищники в мире. Они могут бесшумно передвигаться с незаметной для человеческого глаза скоростью. Стоит отметить, что это не только физическое движение, которое может быть исключительно быстрым, но и, к примеру, они могут говорить быстрее, чем человеческое ухо может разобрать. Они обладают огромной физической силой. Человеческая кровь делает их сильнее, чем животная кровь, но незначительно (следовательно, кровь хищных животных (медведя, пумы) делает их сильнее, чем кровь более слабых животных (оленя)). Обычные человеческие чувства (такие как осязание, обоняние, слух и зрение) у них значительно острее, чем у человека (они могут учуять кровь и услышать пульс за несколько километров). Кроме того, они обладают способностью видеть в темноте, чувствовать присутствие других существ и способны воспринимать колебания воздуха и материальных вещей.
Вампир не мертв или жив, а живет в неопределенности между этими двумя понятиями (он клинически мертв — его сердце не бьется; он только временами дышит; его кожа холодна; он не стареет — но его мозг продолжает работать — он думает, ходит, говорит и охотится). Умерев однажды, еще, будучи смертным, это существо уже не может умереть естественным образом. Его не беспокоят болезни. Он не может умереть от травмы, но он не неуязвим. Вампир должен пить кровь живых существ (необязательно людей) для поддержания своего организма. Выпитая кровь также придает ему силу и способности, которые утрачиваются, если вампир голоден и ослаблен. Вечная жажда крови — именно такую цену они платят за бессмертие. Когда они охотятся, то полностью отдаются инстинктам, особенно обонянию. Забывают о разуме. И если кто-то окажется рядом, когда они будут в таком состоянии, то они вряд ли смогут, остановиться, не убив его. Всего капля человеческой крови может лишить их рассудка, даже если они решили больше не убивать людей. Способность к «вегетарианству» (питанию только кровью животных) приходит с годами и тренировками над самоконтролем.
Переход от человека к вампиру является очень болезненным, и это еще мягко сказано. Кажется, будто тебя разрезали пополам, переехал автобус, избили, топтало стадо быков, топили в кислоте. И это все одновременно.
Процесс преобразования сам по себе простой: предполагается, что вампир не выпивает всю человеческую кровь, а достаточно лишь одного-нескольких укусов. Затем яд, который содержат клыки, распространяется по всему телу в течение трех дней. Фактическая длина времени для преобразования зависит от того, сколько яда находится в кровотоке. Яд распространяется по телу, пока сердце продолжает свою работу. Боль, ломка, агония — всем этим сопровождаются эти три дня.
Человек чувствует огромный жар внутри, словно его сжигают изнутри. Пламя внутри растёт — растёт и растёт, пока не поглотит всё, что он чувствовал когда-либо. Единственное желание в этот момент — умереть, не существовать. Никогда не рождаться.
После того как яд прошел через все тело, начинают возвращаться силы снова контролировать свое тело, восстанавливается слух, мысли становятся яснее. Ещё через какое-то время слух становится всё острее, появляются новые звуки. А затем, на третий день, начинает отступать боль — постепенно всё больше и больше уходит из кончиков пальцев. Жар остается только в сердце, которое начинает бешеный ритм. «Весь огонь как будто сконцентрировался на сердце. Оно резко дернулось. Ответом на это послужил глухой удар. Оно дважды запнулось и совершило удар в последний раз. Ни звука. Ни вздоха…»
Людей очень привлекает запах вампиров, который является для них очень приятным. Он не походит ни на что-либо: не цветочный или специй, цитрусовые или мускуса. Никакие духи в мире не могут сравниться с ним. Для оборотней (в большую степень для изменяющихся) же наоборот — они отвратительно пахнут падалью. Для истинных оборотней это скорее просто лёгкий неприятный запах…
С этих слов начинается каждый урок вампирологии. Каждый человек знает каждое слово. Каждый знает все признаки этих тварей. Но раз за разом все твердят, что нужно держаться от них подальше. Зачем? На дворе двадцать первый век. Вампиры уже не скрываются. Они живут как и обычные люди. Имеют семьи, работу. Никого никто не убивает. Да, конечно, было время, когда на земле валялись горы трупов, но это было двести лет назад. Сейчас люди каждый день контактируют с вампирами. Но упорно отрицают их существование. Для них это мифы, легенды, да всё что угодно, но не реальность. Зачем настраивать себя таким образом?
Взять, к примеру, учителя вампирологии. Она рассказывает о том, что люди не должны уступать кровососам, но сама является донором. Она собственную кровь добровольно отдаёт и после этого втирает о важности исчезновения этих тварей. Вроде бы взрослый человек, а противоречит своим же словам. Она же этим помогает вампиру. Её кровь питает его, делает сильнее, могущественнее.
Взрослых не понять, заключает Джисон и смотрит в окно. Там, по ту сторону, вампиры старшеклассники играют в баскетбол.
Его с самого детства привлекали эти существа. Они прекрасны, совершенны. Учитель права: их запах потрясающий, но не у всех. Точнее, для каждого человека запах разный. Кто-то ощущает его в полной мере, и он ему нравится, а кто-то терпеть не может. Некоторые даже не могут находиться в одном помещении с кровопийцами.
Джисон же чувствует себя превосходно. Он ощущает себя… дома. Его лучший друг вампир. И Джисон иногда готов умолять Феликса об обращении. Они даже однажды заводили об этом разговор, но Феликс сказал, что никогда в жизни не посмеет себе вонзить зубы в Хана.
Феликс не обращённый. Его мать была человеком. И Джисон часто спрашивает, каково это видеть мир чётко. Ли не может это описать. Это нужно видеть, поэтому он всегда советует Джисону посмотреть замедленную, красочную съёмку в природе. Примерно тоже самое получается, но в разы точнее. Но Хану этого недостаточно. Ему хочется увидеть собственными глазами. Плевать на душераздирающую боль, которую придётся вытерпеть ещё будучи человеком, плевать на собственные чувства, которых не будет. Не будет ничего. Ему не нужен сон, вода, еда. Ничего не нужно.
Как-то раз задумавшись, Джисон врезается в парня. Тот великолепен, и Джисон понимает, что он не человек. Не может простой смертный быть настолько прекрасен. Он не понимает, что творит. Тянется к лицу незнакомца, но тот отскакивает от него, не давая шанса прикоснуться. Хан словно загипнотизирован, смотрит в светло-карие глаза и теряет рассудок. Делает шаг ближе, вздыхает полной грудью запах, исходящий от вампира.
— Нереальный, — шепчет Джисон и вновь пытается прикоснуться. Незнакомец на этот раз не отталкивает. Он впервые видит человека, желающего потрогать его. Обычно люди бегут, некоторые сумасшедшие даже чесноком кидаются, только вот он ничем не может помочь. В реальной жизни он не спасёт, а только сильнее раззадорит кровососа.
Джисон касается, чувствует холод и твёрдость. Его глаза искрятся от счастья. Ему мало, хочется всего ощутить.
— Как тебя зовут, ребёнок? — интересуется вампир. Немного надоело стоять под прицелом этих красивых карих глаз.
— Джисон, — скорее на автомате отвечает он. Тянется к чужой руке и, не чувствуя сопротивления, касается своей щёки.
— Мне нужно идти, Джи…
— Поцелуй меня! — перебивает Хан. Он не подумал, выкрикивая это, само собой вырвалось. Ему не кажется странной такая просьба. Будь на месте вампира человек, Джисон бы и не подумал о таком. Он никогда не замечал за собой влечения к живущим. А здесь, прямо перед ним нереальное существо, несозданное богом.
Минхо опешил от такой просьбы. Кажется, с этим парнем, что-то не так. Не будет нормальный человек просить о таком, во-первых, незнакомого, даже не человека, к слову. Во-вторых, он вообще в своём уме?
— Мне нужно идти, — вновь повторяет Минхо и легонько вырывает руку, не дай бог, сделать больно этому человечку.
Джисон не успевает ничего понять: вампира рядом с ним не оказывается, когда он возвращается в реальность. Будто ничего этого и не было никогда, но холодок на щеке до сих пор присутствует. Он в последний раз оглядывается и направляется к Феликсу.
В тот вечер он не может усидеть на месте, пока Ли не применяет тяжёлую артиллерию. Щекотка. Джисон хоть и на время, но забывает о загадочном незнакомце.
Во второй раз он видит его на крыше своего дома. Вампир сидит, глядя на город с двадцатого этажа. Хан долго разглядывал его. Он знал, что его давно заметили. Но в этот раз не решался подойти.
— Ты долго будешь там стоять? — улыбается тёмноволосый и тоже разглядывает мальчишку. Тот милый, маленький, хрупкий, словно тронешь, а он рассыпется. Такого хочется нежить в объятиях и целовать в лобик. Точно! Целовать! Он же просил поцеловать его.
— Мне… А мне можно подойти? — немного тушуется он.
— В прошлую нашу встречу ты был увереннее, — подмечает Минхо и освобождает место рядом с собой. Когда Джисон подходит, то Минхо замечает, что тот замёрз. Поэтому снимает свою куртку и протягивает кивая. Хан принимает вещь, потому что хочет подольше побыть в компании вампира. Ему даже не страшно, совсем-совсем, словно это существо не сможет сделать ему больно. Хотя многие кровососы не любят людей и уж тем более находиться рядом с ними.
— А… А как зовут тебя? — неуверенно начинает разговор младший. В прошлую встречу только он назвал имя. Хотя то, что они встретились вновь, чистая случайность, потому что Джисон очень много времени проводит на этой крыше и ни разу не видел здесь никого.
— Я Минхо, — отвечает Ли. Он не поворачивается к Джисону. Потому что чувствует, как он разглядывает его профиль и тело. Не хочется смущать ребёнка.
— Сколько тебе лет? — Хан всё так же изучает взглядом, впитывает. Он никогда не любил рисовать, но сейчас хочется достать лист и карандаш. Минхо потрясающий, совершенный, нереальный.
— Если считать с момента появления на свет, то мне сто восемьдесят семь лет, а если с момента пре…
— Что?! Но ты же выглядишь не старше двадцати! — перебивает Джисон. Но быстро успокаивается. — Извини, продолжай, пожалуйста, — Хан выдыхает и перестаёт дёргать рукава.
— Ну ты почти прав. На момент превращения мне было двадцать два, — Минхо отвечает и с улыбкой наблюдает за меняющимися эмоциями человечка. Тот осмысливает только что полученную информацию.
— Получается, ты родился в тысяча восемьсот тридцать третьем году? — теперь понятно: он считал.
— Да, а ты хорошо считаешь, — замечает вампир. Он снимает свои перчатки, отдавая Джисону. Тот мёрзнет, поэтому принимает их.
— Ага. Та-ак, в тысяча восемьсот пятидесятом году тебе было семнадцать. Семнадцать плюс пять будет двадцать два, значит ты был обращён в тысяча восемьсот пятьдесят пятом году. В пятидесятые года девятнадцатого века была китайская война, — Джисон с задумчивым выражением лица разглядывает город.
— Была не просто китайская война. Была одна из самых страшных войн всего человечества. И это была внутренняя война, что означает, что было огромное количество убитых людей. Это внутренняя война, которая ознаменовалась восстанием тайпинов в тысяча восемьсот пятидесятом году. Бесправные крестьяне поднялись против маньчжурской династии, чтобы создать китайское Царствие Небесное, царство равенства и братства. При поддержке английской и французской армий восстание окончательно подавили только в тысяча восемьсот шестьдесят четвертом году. Погибло в кровопролитиях не менее двадцати миллионов человек. И к этому времени я уже был бесчувственной тварью, убивающей невинных и не только людей. Двадцать второго августа тысяча восемьсот шестьдесят первого года я убил Сяньфэна. Я выпил всю кровь из этого человека. Он был девятым императором маньчжурской империи Цин. Меня заставили, и я подчинился. Я чудовище.
— Нет! Это не так! — восклицает человечек. — Ты хороший, — уже тише добавляет он.
— Это ты хороший, Джисон. А я самое опасное и самое отвратительное существо. Я иногда думаю о том, что было бы если бы меня не спасли. И понимаю, что больше хочу умереть от холеры, чем жить вот так. Без чувств, без эмоций, без ничего. Я даже не живу, просто существую. Мне не нужен сон, еда, вода, ничего. И это не так прекрасно, как кажется. Многие люди хотят иметь возможность жить вечно, но будь у меня выбор я бы никогда не согласился, — Минхо берёт холодные ручки Хана в свои и согревает. Это сложно, но он старается.
— Я часто думаю об этом. О том, каково это жить так, как ты. И если честно, то мне нравится. Я хочу видеть, слышать, чувствовать лучше. Как мой друг Феликс. Сейчас я крошечная пылинка в огромной мире. Я никому не нужен, ничего не могу, а с такими возможностями можно свернуть горы. И я этого хочу. И иногда даже хорошо ничего не чувствовать, — Джисон впервые смотрит в глаза.
— Глупый человечек, — грустно усмехается Минхо и поднимает милое задумчивое личико. — Раз ты так хочешь, то спроси у своего друга, каково ему. Попроси рассказать обо всём, а не только о преимуществах. Недостатков окажется куда больше, — вампир прислоняется своим лбом ко лбу младшего и выдыхает, на секунду прикрывая глаза. Оставляет поцелуй на щеке и исчезает.
Когда Джисон приходит в себя, то чувствует пустоту. Неприятное чувство.
На следующий день он и правда расспрашивает Феликса. Оказывается, что недостатков в разы больше, как и говорил Минхо.
С того дня проходит месяц. Вампир больше не посещал крышу, и Джисон боится, что никогда больше не увидит его.
День сменялся ночью и так далее. Учёба и тренировки занимают всё свободное время, и Хан вновь вернулся в обычную скучную жизнь. Как будто в ней и не было загадочного вампира, который так нравился, который открыл глаза, но желание Джисона так и не смог изменить. Он по-прежнему мечтает о вечности.
Джисон просыпается и первым делом смотрит в телефон. Двадцать пятое октября. Обычное воскресенье. Нет никакого желания вставать с постели, но в комнате очень жарко. Поэтому собравшись духом он встаёт и направляется к окну. Свежий прохладный воздух быстро пробирается в помещение и приходится обратно лечь. Так теплее. Минут тридцать спустя Хан слышит стук в окно и очень напрягается. Потому что двенадцатый этаж. Вряд ли это птица, от этого и страшно. Но стук не прекращается, вновь приходится направиться к месту шума.
— Господи, ты совсем с ума сошёл?! — Джисон распахивает окно и затаскивает вампира, который решил очень эффектно появиться. — Ты же мог упасть, здесь двенадцатый этаж, идиот!
— Эй-эй, тише, не забывай, я же вампир мне ничего не будет, к тому же я уже падал, пока искал твою комнату. И всё ещё цел, — Минхо очень хочет подойти и обнять, но Джисон делает это сам.
— Где ты был, вредный старикашка? Я ждал тебя, — Минхо чувствует, что Джисон замёршим носом трётся о его шею.
— Далеко, но главное, что сейчас я здесь. Я хотел тебе кое-что напомнить. В первую нашу встречу ты хотел, чтобы я поцеловал тебя. Могу ли я сделать это сейчас? — шепчет Минхо и разглядывает человечка. Хан внимательно слушал и может только кивнуть, давая полную свободу действий.
Минхо выдыхает шумно и приближается к губам. Джисон тёплый, Ли слышит звук его сердцебиения. Человечек прикрывает глазки и тянется навстречу. Минхо накрывает тёплые губы и медленно, сладко целует. Джисон неуверенно отвечает, и вампир понимает, что это его первый поцелуй, поэтому не напирает. Это могло бы продолжаться долго, но Хану нужно дышать.
— Ещё поцелуй, пожалуйста, — Джисон весь покрылся мурашками от прохлады, но вновь хочет ощутить движения губ Минхо. И он получает то, чего хочет.
Спустя пару часов они лежат на кровати Джисона. Джисон завёрнутый в одеяло, а Минхо рядом иногда оставляя поцелуи на лице.
— Знаешь, это мой лучший подарок на день рождения за всё время, — нарушает тишину Ли.
— День рождения? — Джисон поворачивает голову к Минхо, недоумённо глядя на него. Вампир кивает и слегка улыбается. — Почему ты не сказал раньше? И почему ты вообще исчез? — Хан дуется и даже не поздравляет этого вредного старикашку.
— Я и подумать не мог, что мы когда-нибудь встретимся ещё раз. Та встреча на крыше была случайностью. А сегодня я почему-то желал увидеть тебя. Я искал твоё окно для того, чтобы просто посмотреть на тебя, но не сдержался и постучал. В какой-то степени я даже не хотел, чтобы ты открыл, но всё настойчивее стучал. Озвучил своё желание и получил. Я счастлив сейчас, конкретно в этот момент. С тобой.
— Задница ты, хён. Но я рад, что ты вернулся. С днём рождения, зубастик, — шепчет последнюю фразу Джисон и целует в уголок губ. Минхо улыбается и глаза прикрывает.
Под вечер Джисон вытаскивает Минхо из кровати и тащит в магазин. Выбирает самый вкусный шоколадный тортик, правда ест он один, но вампир сидит рядом, улыбается и называет чумазиком. В полночь ещё раз целует Джисона, благодаря за лучший день. В ту ночь он не покидает младшего. Даже колыбельную ему поёт. Голос у Ли сладкий, будто мёд в уши заливают.