FLASHBACK
Тёмное время суток. Практически безлюдный переулок. Лишь звуки мимо проезжающих машин эхом доносились до ушей Джисона, вышедшего из бара, чтобы затянуться сигаретой. Ядовитая палочка задерживается между его мягких губ, пока он прокручивает зажигалку в пальцах. Наконец, замирает в руке, но лишь на пару секунд, чтобы он продолжил свои игры, но уже с огнём — постоянно то откидывая, то закрывая крышку. Скучная жизнь приводит к одиночеству, хотя по его жизни это и невозможно сказать. Так глубоко погружён в себя, что едва замечает лёгкий шорох возле своей фигуры, и мешок накрывает его голову. Легко сбивают с ног, воспользовавшись его растерянностью. Кто эти люди и чего хотят? Но никто не даст ответа. Пытается дать отпор, но руки и ноги уже ловко связаны, не давая возможности нормально пошевелиться. Кто способен так легко связать? Хочет вскрикнуть, но не было уже смысла, чувствуя, как его грубо толкнули в машину, больно при этом ударяясь обо что-то твёрдое, и… теряет сознание.THE END OF FLASHBACK
Джисон ёжится и обхватывает колени руками. Чертовски холодно. Сквозь темноту пытается что-то разглядеть, но безуспешно. Неопределённое время спустя вдалеке слышатся шаги. Они всё приближаются, и Джисон сильнее прижимается к стене. Мало ли. Его же зачем-то притащили сюда. Невысокая фигура входит и щёлкает выключателем. Джисона ослепляет ярким светом и он сильно прищуривается. Несколько секунд спустя глаза привыкают к яркому свету, и Хан может полностью рассмотреть похитителя. — Хён? — недоумённо шепчет он. — Моя любимая белочка, давно не виделись. Что же ты сделал, что тебя заказали? Кому перешёл дорогу? Насколько я знаю, ты больше не занимаешься разработкой игр. Не так ли? — Минхо разглядывает Джисона, и ему хочется подойти и обнять его. Его любимый мальчик. Когда-то он очень любил его. Хотя, это «когда-то» — до сих пор. Они расстались больше пяти лет назад. Но Минхо каждый вечер вспоминает свою первую любовь. Возможно, не будь отца младшего, то они бы и жили счастливо, но тот всё испортил. Минхо спустя год припомнил ему это и застрелил из собственного пистолета. Хотя обычно из служебного убивает. Этот заказ был оплачен заранее. И как только Ли увидел имя, то сразу же взял его на себя. Это был большой риск, но ненависть к этому человеку была сильнее. Он до сих пор вспоминает его слова, и это должно волновать, но ему от них легче. Свои слова он тоже вспоминает и совсем не жалеет. Вот вы думаете, как он мог убить отца любимого человека? А Минхо ответит: «Эта тварь лишила меня всего» И после он не будет уточнять. Потому что самое главное, чего Хан старший его лишил — это Джисон. Минхо любил его больше жизни, был готов на всё. А сейчас любимый Джисон сидит, пристёгнутый к стене и обхватывает свои колени руками. У Минхо слёзы на глаза наворачиваются. Он не хочет этого делать. С его профессией нельзя любить. Это противопоказано. Это невозможно. Нельзя каждый чёртов раз бояться за жизнь дорогого человека. — Не могу смотреть, — шепчет одними губами Минхо, смаргивает слезу и уходит. Когда он возвращается, то в руках у него подушка и большое одеяло. Джисон больше не жмётся к стене. Он не понимает. — Хён-и, — зовёт младший, и Минхо готов разрыдаться и освободить его. Он этого «хён-и» не слышал столько лет, что больно. Очень больно, — почему я здесь? — Тебя заказали и даже оплатили заказ. Я не знаю кто. Кто хочет убить тебя, мой… — Минхо не договаривает. Нельзя. Нельзя позволять чувствам взять над ним верх. — Но я не могу убить тебя. И позволить другому тоже. — Не убивай, — было бы всё так просто… — Я должен. Обязан. Это в конце концов моя профессия. Мне платят за это. — Когда это киллер стал профессией? — усмехается Джисон и разглядывает старшего. Спокоен так, словно речь сейчас идёт не о его убийстве. — Всегда был, — отвечает Минхо и отводит взгляд на голую стену. — Я должен идти. И так слишком много себе позволяю, — шепчет он и оставляет младшего одного. Этой ночью Минхо не спит. Он пытается выяснить, кто же является заказчиком. Кому мог навредить Джисон. Сейчас он же ничем криминальным не занимается. Ли вдоль и поперёк исследовал все профили младшего в социальных сетях. Но ничего подозрительного там не было. Проверил его почту, но и там по нулям. Сейчас Джисон законопослушный гражданин. Кому мог помешать простой менеджер? За него заплатили огромную сумму. Больше только была за его отца. Минхо откидывается на спинку стула и трёт глаза. На полке стоит альбом с фотографиями и взгляд зацепляется за него. Минхо всеми силами старался отвернуться, но ноги сами несут его. Альбом весь в пыли и с немного порванной обложкой. На первой фотографии его сразу пробивает на слезу. Там Джисон, сидя на нём верхом, широко улыбается. На следующей они обнимаются в кровати младшего. На третьей Минхо крепко прижимает младшего к себе и целует. Ли больше не вытирает слёзы. Бесполезно. Слишком больно вспоминать то, где был счастлив. Там он жил. Жил с Джисоном. Был простым бедным студентом, который плохо учился. Водил Хана на свидания и наслаждался его обществом. Любил. И главное — был любимым в ответ. Трудно говорить о таком в прошедшем времени. Трудно листать воспоминания дальше, но рука сама двигается, а Минхо лишь сильнее шмыгает носом и иногда протирает глаза, потому что не видно. Он не спит вообще. Не может свыкнуться с мыслью, что скоро ему собственноручно придётся оборвать жизнь любимого мальчика. Его Джисони. Его белочки. Утром он после приёма душа, в котором много чего произошло вместе с младшим, завтракает и отправляется в подвал, где сидит Джисон. Тот крепко к себе прижимает одеяло и швыркает носом. Кажется, он заболел. Минхо мысленно матерится и заглядывает в опухшие красные глазки. Джисон тоже плакал. — Иди сюда, — тихо говорит Ли и помогает подняться. Конечности затекли. Младший обхватывает за шею и сопит. Он шевелит ноздрями будто пытается почувствовать запах, но нос не дышит. Минхо заворачивает его как ребёнка и несёт наверх. Кладёт на свою кровать, не обращая внимания на грязную одежду Джисона. Тащит аптечку и ставит градусник. Ожидаемо, что у Хана температура. У него всегда был слабый иммунитет. Минхо укладывает поудобнее и закрывает кучей тёплых одеял. А сам направляется на кухню и готовит бульон. Смешно, однако. Он собирается лечить свою жертву. Но противный голосок внутри шепчет, что это любимый человек. Минхо посылает его, но готовить продолжает. Джисон просыпается, он точно помнит, что засыпал один, но сейчас сзади прижимает тёплое тело. Он оказывается в кольце рук и ног. С трудом, но получается развернуться. Минхо хмурит брови и сильнее прижимает. Он всегда был собственником. Джисон улыбается, вспоминая это. Хён его сильно любил. Никогда не давал усомниться в своих чувствах. Хан обводит пальцем лицо старшего. Красивый. Всегда был красивым. Джисон раньше думал, как такой парень мог посмотреть на такого, как он. Ведь раньше он был типичным ботаником. Большие круглые очки, прыщи и вес больше положенного. Минхо был единственным, кто общался с ним не из-за денег отца. И Джисон ценил это. В какой-то момент старший сказал, что хочет встречаться с маленьким страшным Ханом. Младший долго отказывал, не хотел портить дружбу, но Минхо был слишком настойчивым и слишком привлекательным, что скала по имени Хан Джисон сдалась и вручила своё сердце красавчику, который уже давно отдал своё и просил не возвращать. Джисон и не вернул. Как и хён. Но пока это большая тайна. Минхо понимал, что пожалеет об этом, но не мог иначе. Не мог не лечь рядом. Хотелось ощутить тепло, исходящее от Джисона. В последний раз. Нет. Не сможешь, — шепчет внутренний голос, но его опять не воспринимают всерьёз. — Тебе лучше? — интересуется киллер и мысленно стукает себя по лбу. Джисон кивает и вновь принюхивается. Благодаря бульону и лекарствам насморк почти прошёл. Минхо пахнет так же, как и раньше. Эти духи он сам ему на годовщину подарил. Приятно. Джисон немного осмотрелся, пока Минхо спал и понял, что здесь ничего не изменилось. Те же обои, та же мебель. Только на стенах нет их совместных фото. Раньше в основном смешные фотографии Джисона украшали стены. — Хён-и, — Джисон прикасается к щеке, но Минхо отодвигается. — Не надо, Хани… Джисон, — Минхо встаёт с постели. Нельзя позволять себе находиться так близко. — Я знаю, что это уже не моё дело, но можно я спрошу: счастлив ли ты? — младший садится и кутается в одеяло. От него пахнет Минхо. — Счастлив ли я? Этим вопросом я задаюсь с того самого дня, как убил твоего отца. Я думал, что убив его, мне станет легче. Но сильно ошибался. Всё говорят, что время лечит, но это, к сожалению, полнейший бред. Я почувствовал освобождение, но не счастье. Раньше я говорил, что более-менее. У меня есть хорошо оплачиваемая работа. Большой дом. Но это не приносит мне счастья. По-настоящему счастлив я был тогда, когда ты был со мной. Думаю, ты и сам об этом знаешь. Я так любил тебя, что все говорили, что я на голову больной. Что я зависим, а я смеялся, глядя им в глаза и прижимал тебя к себе. Возможно, они правы. Нельзя быть настолько одержимым человеком. Наверное, именно поэтому твой отец и разлучил нас. Он же тогда не сказал причину. Просто забрал тебя. Я остался один, — Минхо тяжело вспоминать об этих днях, — у меня тогда было несколько нервных срывов. Меня хотели упечь в психиатрическую клинику. Но я сделал вид, что успокоился, что всё хорошо. Они поверили и выпустили. Тогда я и наткнулся на объявление в интернете. Я начал убивать, но не простых людей, которые каждый день водят детей в садик и школу, которые ходят за продуктами по субботам. А тех, кто заслуживает этого. Людей, которых даже язык не поворачивается так назвать. Постепенно я привык. Привык быть одиноким. Убрал все твои фотографии, чтобы ничего не напоминало. Но всё равно не смог забыть. Я слепо верил, что это поможет, но серьёзно не пытался. Я же даже спальню оставил такой, какой она была при тебе. У меня в шкафу есть отдельная полка с твоими, оставленными тогда вещами. Стольпо лет прошло, а они всё там лежат. Глядя на фото, стал чувствовать себя психом. Проходил обследования, но оказался абсолютно здоров. Лучше бы было наоборот. Можно было бы объяснить мою одержимость тобой, а так… Я здоровый псих, — Минхо тяжело выдыхает и перестаёт сжимать кулаки, чтобы успокоиться. Следы от ногтей остались, они кровоточат. — И знаешь, я на сто процентов уверен, что не убью тебя. Я так люблю тебя, что даже не смогу замахнуться, а нажать на курок так тем более. — Хён, — вновь привлекает внимание Джисон. Он вытирает слёзы с лица. — Иди в душ, Хани, а потом уходи. Я верну деньги и снова всё забуду. Буду делать вид, что тебя не было никогда. Всё же немного мне помогало. На этот раз я сожгу все воспоминания о тебе. Если не смогу, что очень вероятно, то попрошу Криса. Он поможет. Джисон прикусывает язык и откладывает разговор. Когда он возвращается, то Минхо в доме не наблюдается. Какой он наивный. Думает, если уйдёт, то Джисон сбежит? Ошибается. Он не для этого своё похищение организовал. Не просто же он искал Минхо два года. Хан находит свою старую одежду в шкафу старшего и направляется на кухню. Он собирается готовить его любимые блюда. Спустя каких-то пару часов, и ужин готов. Минхо так и не вернулся. Хан запустил свою грязную одежду и постельное бельё в стиральную машину. Постелил чистое и заправил кровать, а то из-за него нарушился порядок. Ли не любит беспорядок в своей спальне. Джисон возвращается в гостиную и находит тот самый альбом, в котором хранятся самые ценные моменты их совместной жизни. Их счастья. На всех фото они радостные, кроме одного. На той изображён плачущий Минхо. В тот день он закончил университет, и его мама приехала поздравить. Их отношения были долгое время довольно натянутыми. И Минхо был очень рад её видеть. Он долго разглядывает каждую частичку запечатлённую на память. И не замечает Минхо, наблюдающего за ним. — Почему ты не ушёл, Хани? — тихо спрашивает он. — Потому что не хочу. Не хочу покидать тебя снова, — младший оборачивается и улыбается уголками губ. — Ты же понимаешь, что… — не успевает договорить старший. — Всё я понимаю, хён. Я спросил тебя сегодня, счастлив ли ты? Ты мне ответил. Так спроси теперь меня. Хорошо ли было мне? — Я спрошу, но что изменится? — А ты спроси? — Ты счастлив? — Нет, хён. Без тебя нет. Я искал тебя последние два года, потому что не мог забыть. Сначала был зол на отца. Он сказал, что это ты отказался от меня. Я не мог простить тебя. А потом узнал, что это ложь. Я должен был извиниться. Должен был узнать, хорошо ли тебе. Даже это дурацкое похищение организовал. Заказал сам себя. Ты понимаешь насколько я отчаялся, что пошёл на верную смерть? К тому же вероятность того, что заказ был бы отдан тебе крайне мала, и я мог умереть, но я надеялся. Я рад, что всё так произошло. — Погоди, что? — Дослушай, пожалуйста, хён, — выдыхает младший. — Когда ты запихнул меня в машину, я думал, что всё потеряно, что я зря это затеял. Но ты принёс мне подушку и одеяло. Ты заботился о мне. Ты накормил меня, напоил лекарствами, даже лёг со мной в одну кровать. Я думал, ты знать меня не хочешь, но ты всё равно помогал мне. Это многое значит, хён. Ты сказал, что до сих пор любишь меня. Вручил своё сердце однажды, готов ли ты начать всё заново сейчас? Минхо молчит. — Теперь мы сами создаём правила, — продолжает Джисон уже тише. — Тогда я послушал отца, но ты уже убил его, и я даже не обвиняю тебя в этом. Он был ужасным человеком. — Я люблю тебя, коть, — младший поднимает слезящиеся глаза и видит своё отражение в глазах другого. — Вот именно поэтому я выбрал тебя, Хан Джисон. Ты такой же конченный псих, как и я. Любой бы другой человек забыл обо всём этом, как о страшном сне. Но мы с тобой… — Минхо отсекается, — «Мы» — он улыбается и берёт лицо Джисона в свои ладони, — люблю тебя, — выдыхает старший и накрывает