Забвение

Девушка не помнила, как рухнула на колени, едва не соскользнув с ветки, если бы не Темари, которая успела подхватить ее и стиснуть с дрожащих руках податливое тело. Перед глазами Сакуры мельтешили вороны, (она была уверена, что Сабакуно их не видят), а ее ногти были изодраны в мясо, пока по телу текли горячая кровь и пот, а по щекам — слезы. Все было красным. На нее глядели два красных глаза с камуи, свирепым взглядом вырывая сердце из груди.   Она вздохнула и ее вырвало, из-за чего девушка едва не подавилась. Харуно показалось, что она вырвала сердце, и тогда она едва не вскрикнула. Вороны приближались все ближе и ближе, будто хотели закрыть ей глаза и остановить. Темари изумленно встряхнула ее за плечи и достала бутылку с водой, которая висела сбоку. Всю воду она отдала Сакуре. — Ты цела? — спросила старшая Сабакуно, пока Канкуро мельтешил на другой ветке.   Все проиходящее перед глазами казалось Сакуре сном. Ее снова посетило видение. Жуткое видение. Шаринганы. — Нет смысла спешить, — Канкуро вытянулся и оказался спиной к ним, — эти АНБУ уже мертвы, миссия завалена.   Розоволосая облизала губы. Ее трясло. — Сакура, ты в порядке? — повторила Темари уже громче. Она кивнула и схватилась за живот. Ее все еще потрясывало от рвотных позывов, а мышцы живота сужались. Она не могла стоять — ноги подкашивались, но девушка героически держалась. Она так боялась затеряться в горячной агонии, терзающей ее тело, душу и мысли. Психика работала на пределе, и Сакуру посетил вопрос: «Неужели забвение пришло за мной?» — Она бледна, как мумия, Канкуро, — Темари быстро взглянула на него, — давай остановимся.   Канкуро с растерянностью обернулся и озадаченно кивнул. Как ни странно, но эти чувства очень причудливо контрастировали с манерой его личности. Правда, наиболее изматывающим в его нынешнем положении было отсутствие собранности и слаженности, как обычно. Он осмотрелся и прислушался, будто дикий зверь, выискивающий свою жертву. — Как только Сакуре станет лучше, мы вернемся в Коноху.  Отряд устроился на дереве. Сакура прижималась спиной к стволу, все еще ощущая во рту мерзкий привкус рвоты. Ей ужасно хотелось спать, но она понимала, что если заснет, то будет только хуже. Только недавно отступившее на второй план чувство тревоги вновь всплыло в голове и не позволяло думать ни о чем другом. Сакура посмотрела на Темари, сидящую рядом. "Поговори со мной, отвлеки меня," - думала Сакура. — Ты чувствуешь? — шепотом спросила она, едва двигая языком. Во рту пересохло, а губы обветрились. Темари подвинулась к ней и прислушалась. — Да, что-то плохое ждет нас в Конохе, — ответила низким голосом Сабакуно, сдвинув брови к переносице. Она разомкнула губы и прикусила ноготь. — Странно, что мы с тобой это чувствуем.   Сакура кивнула и ее шея едва не хрустнула. Тяжесть головы переносить было невозможно, поэтому не удивительно, что она не услышала, когда Канкуро сказал, что отправится осмотреть территорию. Зеленые глаза Харуно блекли с каждой минутой, а ресницы постоянно дрожали, будто она была пьяна.   Сакура не удержалась и ее голова упала на плечо Темари. Та совсем немного вздрогнула, но почти не обратила внимания, продолжив смотреть в листву, тени которых отражались на самшитовых ветвях-крючьях. Темари вздохнула, но говорить начала ровно через минуту. — Знаешь, нас в Конохе будет ждать опасность. Никто не знает, какая. Мы можем умереть в любой момент, даже сейчас.   Сакура приоткрыла один глаз и прикусила губу, чтобы не заснуть. Темари снова замолчала. Ее речь была краткой, обрывочной и отдаленной, что расстраивало девушку. — Говори, пожалуйста, я усну, если не буду слышать голоса.   Темари угукнула. Она поджала колено к груди, но при этом оставила другую ногу прямой. Ее тонкие пальцы с прелестно эстетичнымм ногтями легли на колено. — Если мы все же не вернемся, это значит, что мы никогда не расскажем друг другу то, что планировали не рассказать никогда.   Сакура удрученно вздохнула. - Какая ирония, да? Темари пропустила ее слова сквозь себя, но кратко усмехнулась. — Я не знаю, какой в этом смысл, но мне просто хочется, чтобы ты знала, — Темари задумчиво заморгала, — я чувствую нечто отдаленное, похожее на симпатию, по отношению к тебе.   Сакура медленно подняла голову с ее плеча, но ее взгляд все еще выражал глубочайшую незаинтересованность и усталость, и Темари уже пожалела, что застеяла эту идею с откровениями. — Я поражена тобой, Сакура. Мне нравится в тебе все, и я хотела бы охранять тебя постоянно.   Сакура свела брови. — Прости, что не намекнула и не сказала раньше, я сейчас понимаю, а ведь все могло быть иначе, скажи я это перед миссией. Я всегда все для тебя сделаю, Сакура, ты только попроси, и я приду на помощь.   Розоволосая стиснула губы, с пониманием слушая ее. — Я бы осталась с тобой и добивалась тебя, — Темари посмотрела в противоположную сторону от девушки, а затем улыбнулась, — но свою жизнь я всегда мечтала строить с парнем. Ты изменила меня, Сакура. Странные эмоции взяли верх над Сакурой. Она не раз слышит эти слова и ей больно от них. Разве такая, как она, способна изменить?   Харуно прислонилась к жесткому дереву, повернувшись к ней. Внутри играли странные эмоции, которые она совсем не понимала, но волнение медленно пропадало. Девушки молчали некоторое время, пока Сакура не вспомнила, что хотела бы рассказать.   Она облизала сухие губы. — Я жду забвения. Когда я думаю о нем, я испытываю глубокую тоску вкупе с тончайшими нотами счастья. Я буду счастлива, если смогу спасти тебя и умереть. Знай, что даже если у тебя не окажется сердца в нашей последней битве — я вспорю себе грудную клетку и пересажу тебе свое, — Темари не заметила, как по ее же щекам прокатились слезинки, — я знаю, о чем ты думаешь. Не ищи ответа к забвению — это мой путь, а ответа нет и не может быть, его не существует, я его выдумала, каждый это делает так, как он может. И ищет так, как может.   Темари крепко сжала руку Сакуры в своей и они улыбнулись, кивнув чему-то своему. Неизвестному.   Когда вернулся Канкуро, они отправились в Коноху. Каждый думал о своем. О позоре, с которым их встретят, о недалеком будущем и чувстве опасности.   В ночном небе парили вороны. Они каркали, сопровождая путников своими выкриками. Сердце Сакуры забилось, когда небо начало стремительно светлеть. В сумрачном горизонте угасала луна, но вороны еще не отступали, надоедая путникам.   Рассвет. Сакура едва не задохнулась, столкнувшись взглядом с алым небом. Ее усталость как рукой сняло, и девушка заторопилась, едва не обгоняя Канкуро и Темари.   Светлые волосы Сабакуно вспыхнули при первых лучах алебастровым блеском янтаря, а потухшие некогда глаза засияли холодным огнем. По глазам Сакура понимала, что чувствует Темари — она была насторожена, готовая к бою, готовая умереть в любой момент ради того, чтобы спасти ее.   Канкуро прожигал черными, как деготь, глазами деревья перед собой, и все ветви будто расступались перед ним. Он волновался. Волновался за жизни девушек больше, чем за свою.   Когда они настигли первого леса Конохи, внутри Сакуры все сжалось — ее снова затошнило, живот скрутило в неприятном порыве, а во рту пересохло. В нос ударил запах металла, дыма, пыли и сухости. Наверняка Темари почувствовала то же самое. И Канкуро. Вороны исчезли — они улетели вперед.   Сакура в смятении нахмурилась: ее пугал алый рассвет, она не была рада первым лучам нового дня. К горлу подкатила тошнота, но девушка глубоко вздохнула и посчитала до десяти. Мягкая, но сильная рука в царапинах Темари легла ей на плечо, согревая его. Канкуро последовал ее примеру. Он не смотрел на девушек — скорее всего, он боялся, что они заметят в его глазах страх и неуверенность. — Прорвемся, — сказал он басовитым голосом, а его губы дрогнули, — никогда нельзя упустить возможность победить.   Темари кивнула, и они втроем пошли по дороге — так удобнее, нежели по веткам.   Северный ветер не давал Сакуре покоя. Он вскидывал ее волосы, мешая разглядывать дорогу, а всюду слышался шепот листьев: «Беги». Свои видения Сакура списала на утомленность, но своей интуиции доверяла всегда, ведь она никогда не ошибалась. В этот раз интуицию она не послушала.   Когда они добрались до холма, с которого было видно скрытую деревню, сердце Сакуры пропустило удар и она забыла, как дышать. Она еще никогда не испытывала такого страха, как тогда. Руки легли на плечи девушки, но она уже не понимала, чьи они. Все ее мысли и чувства были направлены на родную деревню, от которой исходили облака дыма. При алом рассвете они казались еще более ужасающими. Запах дыма затуманил голову.   Сакура не помнила, как сорвалась с места, с какой скоростью бежала, и кто выкрикивал ее имя позади. Она помнила только, как перед глазами наворачивались слезы, и как дым резал слизистую. Как сердце стучало в груди, как крик рвался наружу, как мысли покидали ее. Не долго думая, Сабакуно понеслись за ней.   Ворота были раскрыты — они полыхали. В деревне, где недавно только были отстроены новые дома, на их местах были пепел и черная пыль. Сакура бежала к лагерю, не принимая в расчет, что на его месте был погром. Девушка бежала по склону, тем самым вынуждая Сабакуно потерять ее из виду.   Страх и ужас обволакивали Сакуру, отяжеляя ноги. Ее коленки дрожали, а плечи вздрагивали. Каждый камень на ее пути казался страшным препятствием — она спотыкалась, падала, резала ноги.   Когда она достигла лагеря, ее глаза разбежались. Все было разрушено, палатки горели, а вещи разбросаны. Множества шиноби из Суны и ее деревни были убиты. Сакура опустила голову и столкнулась с зеленой мантией, отчего она рухнула на грязные, кровоточащие от падений, колени. Она стала рыть руками пепел, грязь и доски под собой, а сама молилась всем богам, чтобы это не оказалось то, о чем она боялась думать. Она плакала, и отдаленно этот плач напоминал мешающий ей хриплый кашель. Картина перед глазами размывалась из-за слез, но девушка стирала их с лица грязными руками.   Она так сильно старалась, что не заметила, как над ней нависла тень. Девушка ощущала чужое присутствие, но не могла повернуться. Ей не хватало сил, гораздо важнее было достать из-под обломков Учителя. Сакура упала на спину из-за толчка, на нее упало тело шиноби, глуша тихий, расторопный крик.   Девушка с трудом пыталась скинуть с себя тело, задыхаясь от тяжести, пытаясь выкрикнуть простое: «Помогите». Тело шиноби откатилось в сторону. Харуно в ужасе отскочила и подняла глаза. — Ли! Ты…   Рок Ли был потрепан. На нем не было живого места, каждый сантиметр тела покрывали раны, а одежда промокла от крови. Его лицо было искривлено от страха за жизнь девушки, удивления и боли. Он упал на колени перед ней и крепко обнял, прислоняясь лицом к розовым волосам. К последней, любимой, самой своей возлюбленной вещи - ее волосам. — Как безнадежно я попал.   Она ахнула, когда заметила в его груди кунай. Одежда на этом месте окрашивалась в алый, и Ли закашлялся, сплевывая кровь. Сакура устроила его на земле и сосредоточилась, смахнув с щек застывшие слезы. — Погоди, я все сделаю, — заикаясь, произнесла она, а ее руки задрожали. Она вынула кунай, а вместе с тем кровь хлынула еще сильней, — Ли!   Вместе со словами из его рта стекали дорожки крови, мешая говорить. Когда Сакура направила потоки чакры, Ли перехватил ее руки. Она с недоумением уставилась на него. — Я вылечу тебя! — Сакура, — он кашлянул, — ты должна понимать, — его глаза медленно закрывались, — что я не… я не выживу. — Нет! — она покачала головой и крикнула, — нет. — Прости меня, я всегда думал только о себе, — Ли коснулся дрожащей рукой ее грязной щеки, — но сейчас все иначе. Я спас тебя. Я правда… — его глаза опустели, — я всегда тебя любил, ты сделала меня счастливым.   Сакура захлебывалась слезами, качая головой, прижимая его руку к своей щеке. — Так темно, Сакура, — его губы почти не шевелились, — но я всегда любил тепло твоего тела.   Его рука отяжелела. Сакура замерла, шмыгнув носом. — Нет! Ли, говори со мной, нет, Ли!   Она сконцентрировала всю чакру, отказываясь осознавать — Верни его! — зашептала она, — если забрал — верни! Он мне нужен! Верни его, верни!  Глаза Ли были пусты и бездвижны. — Я люблю тебя, Ли, — она зарыдала и, давясь сухими и солёными слезами, положила голову ему на грудь.   Когда силы закончились, Сакура подняла голову. Над ней кругами парили вороны, неистово выкрикивая грубое: «Кар!». Небо стало кроваво-красным, и Харуно едва не стошнило. Она поднялась на шатающихся ногах, грязная в крови, с красными от слез глазами, сорвавшая голос, и подошла к холму, с которого она видела ворота Конохи.   Два шарингана блеснули алым и быстро скрылись. — «Он вернулся.» Сакура помолилась за Ли и вскоре ее нашли Сабакуно. Они успели встретиться с шиноби из других деревень, использовавших проклятую печать Орочимару. Сакура знала, что это все связано с Саске в той или иной степени, но она не могла думать. Оставаться рядом с Сабакуно она тоже не могла — она должна найти выживших друзей. Они же не могли умереть все?!   И она снова сбежала от них, идя по направлению к центру, обходя горящие здания. Центральная часть деревни пострадала больше остального. Деревня разрушена — теперь это руины. Акацки и Орочимару добились своего, больше они ничего не могли взять с нее.   Жителей не было — их всех уничтожили или забрали в плен. Она единственная из Конохи, кто выжил. Сакура помнила свое видение, она знала, что оно сбылось.   Девушка пришла к месту, где стоял дом Наруто. Ее лучший друг, луч света во тьме, он исчез, как и все ее проблески в этой жизни, полной страданий. Их лица навсегда запечатались в ее памяти.   Обгоревшие доски, пепел, грязь, пыль, дым — вот, что осталось от Конохи.   Сакура упала перед домом Наруто и закричала во все горло. Она срывала голос, металась из стороны в сторону, рвала на голове волосы, разрушала все вокруг себя, не концентрируя чакру, падала на землю и руками рыла землю, ломая ногти.  Ей надоело, что забвение снова обошло ее. Ей надоело, что погибли все ее друзья, а она снова осталась цела. Ей надоело, что… ей надоела она.   Темари пыталась оттянуть Сакуру и заставить ее прекратить ломать ногти, но Харуно и растрепанными волосами и сумасшедшими глазами продолжала рыть яму. В конце концов, ее оттянул Канкуро, и вместе с Темари крепко обняли и долго не отпускали.